Ольга Пашнина
Душа из света и дождя
– Конечно. Сейчас принесу. Будешь блинчики? – улыбнулась Брина.
Самым сложным было наладить поставки еды в школу так, чтобы никто не узнал. Даркхолд ненавидел даже одну мысль о том, чтобы кое-как перебиваться с хлеба на воду, довольствуясь тем, что удастся своровать или купить в редкие вылазки в город. А значит, все нужно было сделать официально.
Ему повезло, отец не хранил деньги в банке, для этих целей подходили многочисленные потайные комнаты замка. Но деньги – не самая большая проблема. Никто в деревне не стал бы сотрудничать с демоном-убийцей, а Одри не могла позаботиться даже о себе, не то что организовать регулярные привозы пищи.
И снова везение: когда Дарк был почти в отчаянии и решился совершить вылазку в столицу, где к демонам с уродствами относились чуть более лояльно, вернулся Олбран. После смерти ван дер Грима-старшего управляющий уехал, но так и не смог устроиться: пожилых редко брали на работу. Олбран слышал, что у замка новый владелец и рассчитывал получить работу в виду опыта. Да и ему просто некуда было идти.
После его возвращения в замке всегда была еда. Олбран знал, что молодой хозяин ненавидит, когда нет еды, поэтому кладовки ломились. Потом Олбран погиб.
Сейчас ко всем прочим чувствам примешивалось недоумение. Все это мало походило на заключение. В тюремном лазарете не дежурят лекарки и не приносят еду по просьбе. В тюрьме вообще лучше закрыть рот даже если подыхаешь от голода или боли.
Смятение тревожило. Оно не вписывалось в картину мира, а то, что в нее не вписывалось, редко кончалось чем-то хорошим. Коралина – отличный пример.
– Я добыла блинчики с яблоком и с мясом, – сказала вернувшаяся с подносом Брина. – Пришлось сказать, что это для меня. Если они узнают, что ты проснулся, то сначала затаскают тебя по осмотрам, а только потом покормят. К тому времени каша с ужина превратится в сопли. Ненавижу кашу.
Вот в этом воспитанию отца не было равных: Даркхолд умел есть все. Он знал, каким вкусным может казаться зачерствевший хлеб или заветренное вяленое мясо. После смерти ван дер Грима Олбран находил в готовке отдушину, но Дарк с одинаковым аппетитом уплетал и кулинарные шедевры друга и неумелые попытки Одри сделать яичницу.
Впрочем, сейчас блинчики показались ему самыми вкусными из всех, пробованных в прошлом.
– Осторожнее, пожалуйста! – кажется, с искренним волнением воскликнула Брина, когда он накинулся на еду. – Если ты подавишься или получишь желудочный приступ, меня отсюда выгонят!
Он с удивлением прислушался к себе и понял, что совсем не хочет, чтобы Брину уволили. Стоило немалых усилий начать есть медленнее.
Его разрывало от вопросов. Хотелось узнать, что происходит, где тот огненный маг, где Кейман и кто он, твари его раздери, такой, что будет дальше и что его ждет. Но он исчерпал лимит душевных сил на вопросы. Вся решимость ушла в просьбу поесть. От этого было одновременно стыдно и смешно. Он много лет убеждал себя, что достаточно силен, чтобы ни с кем не считаться и никого не бояться. Оказывается, иллюзии рушатся очень болезненно, сгорают вместе с крыльями.
– Что-нибудь хочешь? – спросила Брина. – Книгу? Что-то, чтобы убить время здесь? Может, что-нибудь вкусное, чего нет в буфете?
– У меня что, появился богатый покровитель, который собирается оплачивать все капризы?
– Может быть. Не злись. Я хочу помочь. Здесь скучновато.
– Хочешь помочь – отопри дверь.
– Не могу, прости.
– Почему? Тебе-то что? Скажешь, я сам открыл.
– Не хочу, чтобы ты снова прятался и жил один. Знаю, ты никому не доверяешь, и это объяснимо. Но поверь, есть люди, которые очень хотят, чтобы ты поправился, научился жить со своей силой и нашел способ быть счастливым.
– Кейман? – усмехнулся он.
– И Кейман тоже.
– Кто он?
– Поговоришь с ним сам. Он запретил мне рассказывать тебе что-то, что может тебя напугать или расстроить. Тебе нужно поправиться.
Тут следовало бы облить ее холодным презрением и отодвинуть тарелку с блинами, но он не смог. Поэтому умолк, продолжая поглощать ужин. Жизнь учила не разбрасываться едой: неизвестно, когда выпадет новый шанс поесть.
Дверь палаты открылась. Брина испуганно подскочила, а Даркхолд замер над тарелкой, увидев посетителя.
Никогда еще он не видел других демонов. Никогда не видел таких демонов. У него было человеческое (во всяком случае под темным плащом угадывалось именно оно) и голова волка. Жуткая, с короткой блестящей иссиня-черной шерстью и острыми ушами, увешанными массивными серебряными украшениями. Глаза отливали медью, а голос – когда демон заговорил, Брина содрогнулась – звучал гулко и низко.
– Даркхолд ван дер Грим?
– Что вы здесь делаете? К нему нельзя!
В маленькой Брине, к тому же не обладающей магией, было слишком много дерзости и смелости. Даркхолд почувствовал инстинктивное желание спрятать ее подальше. Раньше он испытывал нечто подобное – осознанное – к Одри. И порой инстинктивное – к Коралине.
– Он очнулся и может сидеть, значит, способен ответить на мои вопросы.
– Он слаб!
– Я не собираюсь мериться с ним силами.
– Он едва не погиб, Редран! Вы не можете вот так ввалиться и допрашивать его.
– Я, милочка, на правах главы Службы Расследований Совета Магов, могу все. А вот вы…
Он смерил Брину насмешливым взглядом.
– Напомните, пожалуйста, кем вы являетесь лорду ван дер Гриму? Родственницей? Опекуном? Законным представителем? Что, никем? Какая жалость! Тогда вам придется выйти, леди. Если не хотите, чтобы я арестовал вас за препятствие расследованию.
– Вы переходите границы. Кейману это не понравится.
– Как жаль, что мне плевать. Оставьте нас. Немедленно, у меня мало времени.
Брина неуверенно посмотрела на Дарка, и он кивнул. Разговоры с законниками его не пугали.
Когда Брина вышла, демон проверил замок на двери и, удовлетворенно хмыкнув, повернулся к Даркхолду.
– Тебе стоит сказать, что мы беседовали о деле. Что я расспрашивал тебя об отце, о детстве, о том, что ты натворил и с чьей помощью. О том, как познакомился с Коралиной Рейн и чем все закончилось. Скажи, что я был груб, бесцеремонен и обвинил тебя во всех прописанных в законе преступлениях.
– А мы будем говорить не об этом?
– Нет. Мы будем говорить о тебе, Даркхолд. О твоем отце – я имею в виду настоящего. И о силе, которую ты способен получить. Точнее о том, как ты будешь ее использовать и на чьей стороне стоять. Лучше, чтобы Кейман Крост и Деллин ди Файр понятия не имели об истинной сути нашей встречи.
– Пока что я вас не очень понимаю.
– Я объясню. Я долго ждал этого шанса и неплохо подготовился к встрече с тобой.
Даркхолд с сожалением отодвинул тарелку с блинами. Все инстинкты вопили: этот Редран, как назвала его Брина, не просто следователь. Даркхолд часто совершал ошибки, но не в вопросах, касающихся темных. Их он чувствовал нутром.
– Ты ведь знаешь о своем происхождении, так? О том, что ты сын темного бога?
Даркхолд кивнул.
– Это все упрощает. Скоро они, – Редран кивнул на дверь, – начнут лгать о том, что желают тебе добра. Что помогут справиться с силой, дадут крышу над головой и еду, станут тебе друзьями. Тебе умело соврут, что ты станешь одним из них. Поверь, они знают все: как отчим издевался над тобой, как ты и та бедная девочка пытались сбежать, как ты, защищаясь, убил ван дер Грима, как провел целый год в тюрьме и как вернулся в замок Акориона, спасаясь от обезумевшей толпы. Они будут использовать Одри, зная, что ради нее ты пойдешь на все. Но правда в том, что они просто-напросто боятся тебя.
– Для начала хотелось бы знать, кто такие эти таинственные пугливые «они», – с легкой усмешкой поинтересовался Даркхолд.
Он не собирался играть в напуганного мальчишку. И не любил, когда им манипулируют.
– Сестра твоего отца, в первую очередь. Родного отца, конечно.
– Таара? Богиня смерти? И я должен в это поверить?
– В родство с богом ты веришь, а в то, что у него осталась сестра, нет?
– Она погибла.
– Ей выгодно, чтобы так считали, но нет. Она не просто не погибла, но и в разы увеличила свою силу после смерти Акориона. Ты ведь слышал легенду о богах-близнецах? О двух половинках одной души, по ошибке Хаоса ставших темным богом и богиней смерти? После того, как Акориона не стало, равных по силе Тааре просто нет. Тех, кто знает правду, почти не осталось. Но Таара не сможет вечно скрываться за именем Деллин ди Файр.
Это имя ему почти ничего не говорило. Даркхолд слышал, разумеется, о Доме Огня с ди Файрами во главе, возможно, встречал и имя Деллин. Но ненависть, смешанная со страхом, заставляла держаться подальше от всех огневиков.
А ведь она, выходит, его тетя.
Даркхолд прислушался к себе. Странно, что известие о близкой родственнице никак не откликнулось. В детстве Дарк бы сошел с ума от восторга, узнав, что где-то в Штормхолде есть всесильная богиня, его родная тетя. И что в любой момент, если ей станет известно о его существовании, он сможет покинуть замок и… что? Ему никогда не хватало фантазии представить свою жизнь вне опостылевших стен.
– Ну, пока что ни Деллин ди Файр, ни Таара меня не навещали.
– Зато Кейман Крост успел, не так ли?
Даркхолд предпочел промолчать. Он не знал, заходил ли Кейман, он вообще не знал, кто этот Кейман такой. Впервые столкнувшись с кем-то, равным по силе, Даркхолд испытывал странные чувства. Не страх. Может, уважение? Хотя вряд ли. Однажды Даркхолд поймал себя на мысли, что каким-то таким ему представлялся нормальный отец. Но он быстро ее отбросил, Кейман так ловко перехватил управление школой, что оставалось только истекать бессильной злобой.
– Крост умеет вешать лапшу на уши наивным темным. Ты, может, ему даже доверяешь. Я долго работал с ним, хотя в последние годы ничего не слышал. Но вряд ли Кейман расскажет, что именно он убил твоего отца. Это ведь обрушит его образ справедливого учителя.
– Убил Акориона? – Дарк нахмурился. – Бога? То есть Крост – не дурацкая фамилия? Он и впрямь бог стихий?
– Видишь, как легко спрятаться за фасадом уважаемого педагога, королевского советника и опекуна несчастных темных магов, страдающих от неуправляемой силы? Да, твоего отца убил Кейман Крост. А Деллин ди Файр была только рада. Но, разумеется, тебе расскажут совсем другое. Будут лгать раз за разом. В мелочах, прикрывая полуправдой неприглядные поступки. До тех пор, пока не поймут, как тебя уничтожить. Поверь, Даркхолд, каждый из них смертельно боится появления сына Акориона. Каждый: бог стихий, богиня смерти, король, главы Домов Стихий, каждый член Совета Магов. Они сделают все, чтобы уничтожить тебя прежде, чем ты станешь таким же великим, как твой отец. И если для этого понадобится играть любящих и добрых – они будут играть лучше любых актеров.
Редран криво усмехнулся.
– Не верь тем, кто сделал Штормхолд таким! Кто загнал темных в самые дальние углы, оставил их вырождаться среди кровожадных тварей. Я – демон, поверь, я знаю, как к нам относятся здесь, в Штормхолде. Знаешь, что случается при каждой трагедии, будь то убийство, пожар или нашествие тварей? Обвиняют темных! Громят дома, сжигают магазины, забивают до смерти. Никто не поможет тебе здесь, в столице, если ты демон. Возможно, будут бояться, но при первом удобном случае уничтожат. Темных не берут на работу, вынуждая за гроши мыть туалеты, темным не разрешают учиться. Это справедливый мир по мнению наших богов?
– Что-то по вам не слишком видно, что темным не разрешают работать и учиться, – заметил Даркхолд.
За дверью послышались шаги. Редран нервно дернул ушами и оскалился:
– Будь их воля, я бы уже отправился в Хаос. Но пока Бавигор граничит со Штормхолдом, они вынуждены с нами договариваться. Мы – их щит от тьмы, что прячется в наших подземельях. Жертвуя нами, они живут в безопасности. Мы работаем на износ и умираем, а они устраивают балы и показы. Мы добываем для них ресурсы, а они каждый год меняют штормграмы. Они хотели бы объявить нас рабами, но знают, что мы будем сражаться. А если с нами будет сын бога… наследник Акориона, равный ему по силе. Бавигор сможет поднять голову. Он сможет торговаться, а не отдавать ресурсы за бесценок. Сможет стать равным Штормхолду. Демоны смогут жить без страха.
Шаги и голоса стали ближе. Демон поднялся.
– Вот за это я борюсь. Ты можешь пересказать наш разговор – и для меня все закончится на виселице. А можешь отправиться туда, где никто и никогда не взглянет на тебя с отвращением. Никто и никогда не проронит ни единого слова лжи. Где твоя девушка будет в безопасности, окруженная защитниками, а не тюремщиками. В Бавигор. В королевство, где ты сможешь быть тем, кем являешься, Даркхолд.
Дверь распахнулась, и грохот заглушил последнее слово Редрана. Но Дарк умел читать по губам:
Богом
Невысокий коренастый лекарь внимательно оглядел палату. За его спиной маячила слегка бледная, но решительная и, кажется, злая Брина.
– Боюсь, я вынужден попросить вас покинуть лекарский дом, – произнес целитель. – Я не давал разрешения на посещения лорда ван дер Грима. Даже вам.
– Как пожелаете, – холодно ответил Редран.
Брина улыбнулась. С неожиданным торжеством во взгляде. Когда демон, проходя к выходу, на несколько секунд замер, глядя ей в глаза, она произнесла:
– Вы немного забыли, с кем имеете дело, Редран. Я не позволю вам делать преступников из жертв. Не забывайте, кто сейчас в тюремной камере, а кто едва выкарабкался после ожогов. И занимайтесь своей работой, а не сводите личные счеты.
– Как радостно, что наконец-то, спустя двадцать с лишним лет, у бедного мальчика появился хоть кто-то, кому до него есть дело. Жаль, что большую часть жизни бедняжка был совсем один.
Брина смерила его яростным взглядом, полным холодного огня, а Дарк едва слышно хмыкнул. Простейшие манипуляции его не впечатляли, отец был куда более искусен в таких вопросах. И надо отдать ему должное: учил приемного сына с полной отдачей. Правда, тот не всегда был готов учиться.
Когда лекарь его осматривал, Брина неотрывно наблюдала, замерев у окна. Дарку хотелось морщиться от касаний ледяных рук, но он мужественно терпел, стиснув зубы. Лекарь был стар и молчалив, но даже по выражению лица Даркхолд понял: он не должен был проснуться. По крайней мере, не так рано и не таким здоровым.
Когда лекарь ушел, Брина принесла чашку горячего чая. Блины уже успели остыть, но он все равно с удовольствием продолжил ужинать. И с любопытством: ждал, решится ли она спросить.
– Редран тебе угрожал?
Дарк покачал головой, хотя и не был уверен в том, что не слышал в голосе демона угрозы.
– Тебе не нужно волноваться о нем. Редран всегда ведет так расследования. Он грубый и бесцеремонный, но он редко ошибается. И никогда не наказывает невиновных. Это лишь его метод, вывести допрашиваемого на эмоции.
– Но я виновен, – заметил Даркхолд.
– В некоторых моментах бесспорно. Но ты не убийца и никто не забудет о том, что сделал лорд ван дер Грим.
Для лекарки она слишком посвящена в происходящее. Недостаточно, чтобы догадаться об истинной теме разговора с Редраном, но знает об отце и Коралине. И кто же тогда эта Брина? Кто-то из числа стражей, присматривает за опасным пациентом? Если так, то отлично маскируется.
– Расследование будет справедливым. Ты совершил много ошибок, но далеко не все из них по своей вине.
Дракхолд предпочел промолчать. Он не считал ничто из того, что сделал, ошибкой.
Пока Брина уносила посуду, он подошел к окну. Сегодня луны не виднелись, небо затянуло тяжелыми темными тучами. На секунду показалось, будто в комнате витает характерный запах дождя и грозы, но затем наваждение пропало.
А потом он увидел Коралину.
Даже к просто прогуливающейся Коралине он не был бы готов, слишком тесно сплелись воспоминание об охватывающем крылья пламени и ее руках в серебряных оковах.
Но она была не одна.
И она летала.
Поднявшись над кронами невысоких деревьев больничного сада на роскошных водных крыльях, Коралина смеялась, крепко держась за какого-то парня. С такого расстояния Даркхолд не сумел его рассмотреть, лишь догадавшись, что он водник – за его спиной мерцали точно такие же, сотканные из воды, крылья.
– Лекарь велел лечь.
Брина вернулась с подносом, полном каких-то зелий и порошков.
– Кто это? – вместо ответа спросил Даркхолд.
Ему показалось, она замялась прежде, чем ответить.
– Наверное, кто-то из соседней палаты. Вы здесь несколько недель. Достаточно времени, чтобы с кем-нибудь подружиться.
Коралина обращалась с крыльями неумело, то и дело теряя высоту. В один момент она не успела подпитать их крупицей и едва не рухнула вниз, но «кто-то из соседней палаты» молниеносно успел ее подхватить.
Даркхолд почувствовал злость.
– Ты должен лечь, – настойчиво повторила Брина. – Если хочешь, можешь спать на обычной кровати, только побереги крылья.
– Их можно отрезать?
– Что?
– Крылья. Можно их отрезать совсем?
– Я не знаю. Давай поговорим об этом позже. Тебе нужно отдыхать. И принять лекарства.
Он нехотя оторвал взгляд от двух парящих в небе фигур, чувствуя горький привкус раздражения.
Коралина играла не по правилам. Но он больше не мог ее заставить им следовать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Сейчас начнется гроза!
Где-то вдали уже гремело. Порывы шквалистого ветра бросали меня из стороны в сторону, хрупкие водные крылья не умели противиться стихии. Но Элай крепко держал меня за руку, не давая улететь куда-то в кусты.
Я летала всего однажды, с Даркхолдом, но то ощущение полета не шло ни в какое сравнение с тем, которое испытываешь, когда летаешь сама. Я чувствовала за спиной мощь магических крыльев, и огромный простор вокруг. Если бы кто-то дал задание описать свободу, я бы сразу представила полет.
Казалось, после всего, услышанного от Кеймана, я вряд ли смогу уснуть. Я вышла в сад, чтобы немного побыть одной и подышать перед сном, а Элай, как оказалось, уже давно там ждал.
– Не бей меня сразу! – выпалил он, увидев выражение моего лица. – Я надеялся, ты придешь.
– Извини, сейчас не лучший момент для прогулок.
– А можно я сначала предложу тебе идею, а потом ты от нее решительно откажешься?
И он достал из поясной сумки две колбы.
Открыв рот, я смотрела на мерцающие в сумеречном полумраке пары крыльев. Я никогда таких не видела: все перья состояли из кристально чистой воды. Блики падали на стенки колбы, переливаясь всеми цветами радуги.
– Я не умею летать, – тихо сказала я, но Элай уже понял, что победил.
Так мы поднялись в воздух. Летали до тех пор, пока гроза не подошла вплотную к столице и первые молнии не прорезали небо. Я заворожено зависла, глядя на темные тяжелые тучи. С самого моего приезда в Штормхолд такой страшной и сильной грозы не случалось. Элаю пришлось едва ли не силой спускать меня вниз, но даже изрядно вымокнув – ливень начался стремительно и мощно – я чувствовала себя совершенно счастливой.
Напоследок взгляд сам поднялся к окнам палаты Даркхолда. Мне даже почудилось в их темноте какое-то движение, но я списала его на дождь и тени от ветвей.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, – было здорово.
– Я знал, что тебе понравится, – не без гордости ответил Элай. – Спасибо, что доверила мне улучшить момент.
Хотелось спросить, откуда у него такие крылья, но, чуть подумав, я решила не портить вечер расспросами. У Элая есть деньги, это очевидно. С одной стороны мне уже хватило внимания богатого наследника, с другой я не могу всю жизнь шарахаться от сверстников. И выбирать друзей по принципу «лишь бы не богатый» немногим лучше, чем наоборот. Ну, или я просто искала оправдания, потому что Элай мне нравился.
Как бы так ответно его куда-нибудь пригласить? У меня нет ни денег, ни идей, ни знания красивых мест в городе.
Но Элай сам решил мою моральную дилемму:
– Завтра меня выписывают. Увидимся, когда окажешься на свободе, Коралина Рейн.
– Выписывают? – ахнула я. – И ты молчал?
– Не хотел давить грядущей тяжелой разлукой. Надеюсь, скоро поправишься и ты. Жаль, что я слишком поздно набрался смелости, чтобы с тобой заговорить. Но ты ведь не будешь против, если я приглашу тебя куда-нибудь, как выдастся свободный денек?
– Не буду, – на удивление легко и радостно согласилась я. – Дай мне свой адрес или что-то, чтобы я смогла связаться. Напишу, как буду в столице.
– Я сам тебя найду, – весело хмыкнул парень.
– Ты что, тоже не хочешь рассказывать мне о себе?
– Очень хочу, Коралина. Не поверишь, насколько сильно хочу. Но если расскажу, тебе станет не интересно.
Фантазия понеслась на всех порах: показалось, он сейчас меня поцелует. И я даже подавила порыв отшатнуться, хотя последнее, чего хотела, это потакать чужим романтическим порывам в коридоре лекарского дома, после всего свалившегося на меня за пару месяцев. Но уж очень свежа была память о чувстве полета. Очарование парнем, подарившим крылья, оказалось сильнее разума.
Кстати, о крыльях.
– Держи, – я протянула Элаю колбу, – спасибо огромное.
– Оставь себе. Только не летай без присмотра.
– Я не могу! Они ужасно дорогие.
– Я сделал их сам. Так что эти крылья почти ничего не стоят.
– Тогда они бесценные.
– Значит, тем более должны быть у тебя.
– Эй!
Я вздрогнула, когда дежурная лекарка выглянула из своего кабинета и строго погрозила кулаком.
– Немедленно по палатам! Не хватало нам еще ваших простуд! Элай, Коралина! Чтобы через минуту я вас здесь не видела, иначе будете объясняться перед родителями, опекунами и директорами! Кыш!
Элай поднял руки, сдаваясь, и обворожительно улыбнулся лекарке, но она осталась такой же суровой и непоколебимой. Сложив руки на груди, девушка ждала, пока мы разойдемся, и я лишь успела в очередной раз пробормотать «спасибо». Щеки горели румянцем. В очередной раз я прокляла светлую кожу, неспособную скрыть эмоции.
Но спала крепко и без успокоительных зелий, в мягком, едва заметном, свете водных крыльев.
Наутро пришел главный лекарь, довольно пожилой светлый маг, которого я видела лишь однажды, на самом первом осмотре. Он снял повязки, удовлетворенно хмыкнул и сообщил радостную новость:
– Что ж, адептка Рейн, я готов отпустить вас домой. Однако попрошу две недели воздерживаться от использования магии, ну и не нагружать только-только зажившие ручки. Через две недели все ограничения можно снять, а на каникулах приезжайте на осмотр, чтобы я удостоверился, что все будет хорошо. Сейчас я напишу список лекарств, будете принимать дома. А вы пока собирайтесь, вас уже ждут.
Оборвав на полуслове грустную мысль о том, что у меня нет дома, куда можно вернуться из больницы, я почувствовала, как начинаю нервничать. Почему-то новая встреча с Кейманом слегка пугала. Я запретила себе думать о том, что он рассказал и боялась, что сейчас от меня потребуют какой-то реакции.
Быстро собрала сумку, в которую уложила несколько рубашек, книги, а сверху осторожно поставила колбу с крыльями. Окинула себя взглядом в зеркале и направилась вниз.
Хотя вру, еще я на несколько секунд замерла в нерешительности, смотря туда, где за поворотом находилась палата Дарка. Но так и не решилась зайти. Не была уверена, что хочу. И что стоит.
Кейман действительно пришел меня забрать, но вместе с ним возле стойки с дежурными лекарями, стояла магистр ди Файр. В очередной раз я поразилась притягательной красоте этой женщины. Если честно, она меня слегка пугала. От Деллин ди Файр веяло чем-то… очень темным, опасным и холодным. Впрочем, при виде меня она тепло улыбнулась.
– Поздравляю с выпиской. Тебе, наверное, надоело сидеть здесь в четырех стенах, да?
– Здесь довольно неплохо. Все очень милые, есть с кем поболтать.
– В школе будет еще больше.
– Мы едем туда?
Кейман кивнул:
– Да, но сначала вы с Деллин зайдете в пару магазинов, возьмете учебники и все такое. Я заглянул буквально на пару минут, у меня кое-какие дела. Поэтому на сегодня ты под опекой магистра ди Файр. А потом я заеду в школу и там помогу.
Украдкой я выдохнула. Разговор откладывался. Вряд ли надолго, но и то хлеб.
– О, нет, – вдруг вздохнула магистр. – Если я сейчас залезу под стол и сделаю вид, что меня здесь не было, это будет очень непедагогично?
– Да, – откликнулся Кейман. – Я сколько лет превозмогал? Кого ты там увидела?
Я обернулась, проследив за взглядом Деллин, но утром в коридорах лекарского дома постоянно сновала целая толпа. Больные, родственники, лекари, многочисленные шумные адепты лекарского факультета на практике. Пожалуй, единственным интересным существом был демон в длинном черном плаще. Для меня, дитя севера, даже крылатый Даркхолд оказался в новинку, а уж демон с волчьей головой и вовсе вверг в панику. Особенно когда я поняла, что он направляется к нам.
– Редран? – удивленно поднял брови Кейман. – Детка, что ты сделала Редрану?
Магистр скривилась.
– Я у него училась. После войны Редран возглавил Службу Расследований. И взялся меня учить. Я много лет была его помощницей, а потом, когда Редран уже был готов отпустить меня работать самостоятельно, я решила, что быть детективом – не мое. И написала заявление. Редран воспринял это как личное оскорбление и с тех пор меня ненавидит.
– И ты допустила, чтобы он вел расследование дела Дарка?
Магистр невесело рассмеялась.
– Именно я продавила у короля независимость Службы Расследований. Редран сам решает, кто и какие преступления будет расследовать в его отделе. Естественно, он не мог упустить такой лакомый кусочек.
Когда демон с нами поравнялся, Деллин холодно и вежливо улыбнулась:
– Какими судьбами, Редран?
– Иди к демонам, Деллин Шторм, я хочу говорить не с тобой, – хриплым и слегка жутковатым голосом откликнулся демон.
При этом он не сводил с меня взгляд. Звериные глаза с вертикальными зрачками выворачивали душу и заглядывали в самые потаенные уголки сознания. Я поежилась и на полшага отступила, а Кейман нахмурился.
– Коралина едва поправилась. Разговор можно отложить.
– Разговор нельзя отложить! – отрезал Редран. – И я намерен поговорить с ней наедине. Без вашего присутствия.
– Нет уж. Коралина еще не закончила школу. Вне стен учебного заведения за нее несет ответственность опекун, а в школе – я, – ответила Деллин. – Так что ты беседуешь с ней либо в нашем присутствии, либо через четыре года, когда она овладеет магией на достаточном уровне, чтобы себя защитить.
– Защищать ее нужно было до того, как все случилось, – бросил демон. – Впрочем, мне плевать. Леди Рейн, присядем.
Я растерянно оглянулась на Кеймана, и он коротко кивнул. Мы направились к небольшим диванчикам в углу холла. Редран их проигнорировал и взял себе стул, а я опустилась с краю, чувствуя, как дрожат руки. Мне не в чем было себя винить, я оказалась не преступницей, а жертвой, но все же я нервничала.
– Итак, Коралина, мое имя Редран Садалас, глава Службы Расследований Совета Магов Штормхолда. Я хотел бы поговорить с вами об одном деле.
– Я уже все рассказала детективу, который приходил несколько недель назад. Ничего нового о Школе Темных я не вспомнила.
– Школа Темных меня сейчас не интересует, у меня другие задачи. Скажите, Коралина, имя Сван Рейн вам о чем-нибудь говорит?
– Сван? Да, мы выросли в одном приюте во Фригхейме.
От Редрана не укрылось, как я поежилась, и он тут же в меня вцепился.
– Вам неприятны воспоминания о нем? Вы не ладили?
– Мы не общались.
– Но вы ощущаете страх. Или ненависть? Вы злились на адепта Рейна?
– Редран… – начала было Деллин.
– Закрой рот, я не тебя спрашиваю! – отрезал детектив.
– Полегче, – спокойно, но при этом угрожающе произнес Кейман. – Она уже не твоя ученица.
– Так вы ненавидели Свана?
– Я не…
– Ваши глаза говорят об обратном.
– Меня пугает ваш напор. Почему вы спрашиваете о Сване? Он учится в Школе Бури и наверняка доволен жизнью.
А ведь скоро я приеду туда. И мы наверняка встретимся. Хороший вопрос: насколько строгие правила в школе для таких, как Сван?
– Он мертв, – огорошил Редран.
– Мертв? – ахнула я. – Как?!
– Несчастный случай, который я и расследую в данный момент. Какие отношения были у вас со Сваном Рейном?
– Никаких, мы не общались, я уже сказала.
– Но директор вашего приюта поведала, что между вами и Сваном произошел конфликт. Из-за пожара, который начался в вашей комнате. Он обвинил вас в поджоге.
– Он солгал.
– Но вы сбежали после пожара. Почему?
– Я уехала в школу. Тогда я думала, что это единственный шанс и его нельзя упускать.
– Уехали посреди ночи? Никому не сказав? Сбежав во время пожара и даже не поинтересовавшись, не пострадал ли кто-то? Как-то это не очень похоже на «никаких».
– Я не устраивала пожар!
– Я этого не говорил. Но вы убежали посреди ночи. Вы отправились в школу ночью, леди Рейн?
– Рано утром, но…
– Тогда вы должны были застать конец пожара. И ответить на обвинения Свана Рейна. Но вас не было в приюте. Где вы были, Коралина и почему произошел пожар?
Я старалась скрыть дрожь, но Редран наверняка все прекрасно видел. Сван погиб в пожаре? Не может быть! Диана сказала, он все свалил на меня, значит, был жив! Он же огневик, какой огневик вообще способен погибнуть в огне, самый невезучий на свете?
– Я не хотела ничего плохого…
– Я ни в чем вас не обвиняю. Но прошу рассказать правду. Если вы этого сейчас не сделаете, я раскопаю ее сам, но тогда не стану брать во внимание то, что вы пережили в замке ван дер Грима. Если будет хоть малейшее доказательство, что вы виновны в пожаре – вы ответите по закону. Ну а сейчас я даю вам шанс рассказать все, как есть. И даю слово, что не стану ни в чем вас обвинять, в конце концов, вы ведь даже не обладаете какой-либо значимой магией. Ну же, Коралина, решайтесь. Полагаю, магистр Крост и его бывшая жена прекрасно знают, что мое слово дорогого стоит.
Покосившись на магистра ди Файр я увидела, как она закатывает глаза. Редран правда назвал ее бывшей женой Кеймана? Я думала, у них что-то вроде безответной любви учителя к ученице. Сколько вообще раз бог грозы был женат после Таары, с учетом его возраста?
Или…
Теперь я посмотрела уже на Кеймана с немым вопросом. Но он истолковал его по-своему (а может, сделал вид):
– Расскажи. Он просто пугает тебя. Сван Рейн не погиб в пожаре.
Перестав что-либо понимать, я с трудом сглотнула ком в горле и начала рассказывать. Как Сван с дружками явился ко мне в комнату, как устроил пожар, как я сбежала через окно и вызвала помощь, но побоялась возвращаться в приют и решила дождаться отъезда в школу на улице. На моменте встречи с Кейманом я осеклась, но он сам продолжил:
– А потом Коралина встретила меня. Она переночевала в доме, что я снимаю, и отправилась в замок. Я встречался во Фригхейме с Агейром, чтобы убедиться, что слухи о сыне Акориона правдивы. И решил, что встреча с Коралиной – отличное начало расследования. С тех пор я за ней следил.
И я до сих пор не перестала злиться.
