Ольга Сергеевна Рузанова
Измена.ru
Глава 22. Наташа
Около шести лет назад
г. Березовский
Одна из длинных люминесцентных ламп на побеленном потолке потрескивает. Это который день раздражает, но воспитатель сказала, что завхоз запил и нужно потерпеть.
«Потерпеть», блин. Вообще, я очень усидчивая и исполнительная, но частота этого слова в моей жизни начала зашкаливать. Чашечка с драгоценным терпением уже давно переполнилась.
– Наташ, ну ты дурочка, конечно! – смеется Галя в круглое зеркальце, подкрашивая ресницы синей тушью. В сочетании с серебряной подводкой смотрится эпично. – Сдался тебе твой Ромка! Он как из армии вернется, так сразу тебя бросит.
– С чего это? – вдруг пугаюсь.
В груди что-то обрывается и валится к ногам. Может, она знает то, чего не знаю я? Господи, как же это сложно – ждать…
– Да потому что зачем ему ты, «Гайка»? Он на свой болтик кого угодно найдет… Ахах… Что в тебе такого особенного? С Ромиными внешностью и мозгами, он уедет в Москву и встретит себе там… дочь олигарха. Или звезду!
– И зачем ему звезда? – успокаиваюсь моментально. Мой Рома не такой. – Он ведь ее не любит!..
– Любит, не любит… Ты как маленькая, Наташ, – вступает в разговор жующая жвачку Сонька. – Сказки это все.
– Не слушай их, – шепчет моя Машка, обнимая меня за плечи. – Они просто не знают, что это такое. Как если бы ты у лысого спрашивала про кудрявый метод укладки волос.
Прыскаю со смеху. Галя с Сонькой переглядываются и закатывают глаза.
– Собирайся давай, Наташ.
Вскакиваю с кровати и несусь к окну. По стеклам барабанит дождь, там темно и холодно. Настроение тут же падает.
– Я, наверное, не пойду, девочки! Ну его этот клуб, что я там не видела.
– И правильно, – соглашается со мной Машка. – Я тоже не пойду.
– Ну и дуры, – фыркает Сонька. – Так и просидите всю молодость, пока ждете своих солдат. Сегодня в техникуме День первокурсника, там городских парней будет тьма. Ни хуже всяких Ром и Вань, просто поверьте.
Девчонки еще долго бурчат в надежде на то, что мы одумаемся, а потом одеваются. Затем подклеивают подошву на Галиных осенних сапогах и покидают нашу четырехместную комнату… через окно, потому что, естественно, через обычный вход их никто в такое время из детдома не выпустит.
Тем более прямо под нами располагается козырек с пожарной лестницей. И всего второй этаж.
– Наконец-то свалили, – ворчит Машка. – Достали. Давай спать, Натуся?
– Давай, – вздыхаю грустно.
Подхватив полотенце, направляюсь в моечную и сбрызгиваю лицо прохладной, пахнущей хлоркой водой. Усердно чищу зубы, вытираюсь и иду обратно. Спать ложусь только после того, как проверяю, что шпингалет на окне не защелкнут. Иначе замерзнут наши тусовщицы.
Потом долго смотрю в потолок, раздумывая на что же похожи причудливые тени. Сначала, кажется, на высокие, заснеженные горы, потом на несущийся вдаль поезд. Вспомнив о том, как на станции провожала Рому прошлой осенью, расклеиваюсь. Я вообще за этот год выплакала столько слез, что и за всю жизнь рекорд не побить будет. Просто, потому что скучаю по своему Ромке. Всегда-всегда.
И очень жду.
Сознание медленно уплывает, тело становится легким, как перышко. Одеяло, в отличие от холодного, продуваемого окном воздуха, греет и обволакивает своей мягкостью. Довольствуюсь темнотой недолго, на грани сна и реальности вижу прямо перед собой Рому.
Даже вздрагиваю от неожиданности.
Светлые волосы, широкие, темные брови, чуть ироничный взгляд и легкая, обворожительная полуулыбка.
Мой. Мой. Мой.
Никакой звезде его не отдам.
Я во сне тоже улыбаюсь и тяну ладонь, чтобы просто ощутить теплое тело. Почувствовать, что любимый рядом. Мне так его не хватает… Словно часть души с собой увез.
Не обращая внимания на выскользнувшие из глаз слезы, касаюсь небритой щеки и очерчиваю упрямый подбородок. Подушечкой большого пальца обрисовываю сухие губы.
Плачу беззвучно. Как уже привыкла делать за этот год.
– Гайка, – будто бы слышу где-то вдалеке. – Ты че ревешь? Дурная…
Мое тело словно ветер подхватывает. Такой ласковый и приятный. Вот только почему от него так пахнет… им?
– Наташ, мы сейчас все здесь утонем, – слышится над ухом нежный голос.
Открыв глаза, взвизгиваю от счастья и льну к твердой груди, ладонями проверяя тело на целостность.
– Не верещи, блин, – смеется Березовский.
– Боже, приехал! Приехал! При-е-хал!
Обхватив смеющееся лицо, забрасываю его точечными, короткими поцелуями. Скулы, глаза, нос, губы. Как я соскучилась по этим губам!..
– Приехал, Наташ! А ты ждала?
– Нет, блин, – тут же злюсь и снова плачу.
Худший год в жизни закончен! Рома рядом, просто не верится.
Кинув взгляд на сонную Машку, неожиданно для себя самой смущаюсь. Еще раз с жадностью осматриваю возмужавшее лицо. Как всегда спокойное. Поглаживаю плечо, больше напоминающее банку. Раскачался-то как. Мамочки.
Рома словно все тот же и будто бы совсем другой. Это диссонанс вводит в ступор.
– Одевайся, малышка. Я у знакомого остановился. Мне там встречины устроили, а я за тобой рванул. Скучал.
Он как-то отчаянно меня обнимает. Трогательно. Так, что я тут же верю: правда скучал, хороший мой.
Натянув джинсы, ничего не понимая, скидываю футболку и в ужасе округляю глаза, стыдливо прикрывая соски. Дурочка такая. Разделась перед ним. Рома улыбается, разглядывая мою грудь, талию и бедра, а Машка деликатно отворачивается к стенке. Я тоже иду к шкафу и ловко застегиваю лифчик на спине. Подхватываю кофточку с рядом мелким пуговиц спереди и симпатичным вырезом.
– Пойдем? – робко спрашиваю, когда обуваю кроссовки и беру ветровку с рюкзаком.
– Пошли.
Мы выходим через окно на козырек, спускаемся по лестнице и ныряем в салон такси. Пока едем к знакомому Ромы, обнимаемся, будто заново знакомясь друг с другом.
Не верится.
– Я думала, ты уже никогда не приедешь, – всхлипываю в темноте.
– Ну ты чего?
– Я столько в жизни не ревела, Березовский! Я так по тебе скучала!.. Так переживала!..
– Тебя обижал кто-то? – грудь подо мной застывает.
– Нет. Все ведь знают, что я твоя. Они бы не стали…
– Моя, – расслабляется он.
– Обещай, что мы больше никогда-никогда не расстанемся, – зажмуриваюсь.
– Обещаю. И ты никогда не будешь страдать, Наташ!..
– Клянись, – заглядываю в сверкающие блеском серьезные глаза.
– Клянусь. Жизнью.
Я удовлетворенно киваю. Жизнью так жизнью.
Машина останавливается у пятиэтажного дома в самом центре. Мы выходим на улицу и снова обнимаемся, несмотря на холодный ветер.
– Пойдем, я тебя со всеми познакомлю. Там мой сослуживец. Федором звать.
– Пойдем, – доверчиво кладу свою ладонь в его.
Следующие несколько часов проходят так, будто жизнь решила восполнить мой смех, которого за прошедший год было критически мало. Друзьями Феди оказываются классные ребята и девчонки нашего возраста.
Мы до раннего утра веселимся большой компанией: едим пиццу, запивая ее простым пивом из банок, Рома с хозяином квартиры вспоминают разные курьезные ситуации со службы, в конце которых мы, как правило, взрываемся общим хохотом.
– Хочешь еще кусок? – спрашивает Рома, активно жуя.
– Пиццу? Нет, я сытая.
– Это самое вкусное, что я ел когда-либо, – закатывает он глаза от удовольствия.
Я качаю головой. Как же мало ему надо? Обычная пицца с колбасой. Ничего выдающегося.
Смотрю на него с любовью. Он вдруг замирает, вздрагивает и как-то трудно проглатывает то, что во рту. Взгляд становится таким тяжелым, что я не выдерживаю и смущаюсь.
– Устала? – интересуется хрипло.
– Немного.
– Пойдем… – поднимается со стула. – Мы спать, – сообщает всем. Нас провожают подколами и аплодисментами.
Рома тянет меня за руку в комнату в самом конце коридора. Как только дверь закрывается, крепко обнимает. В себя вминает. А мне вмиг жарко становится.
– Ром, – с нарастающей внутри паникой шепчу.
– Что?
Он одну за одной расстегивает пуговицы на кофточке и сбрасывает ее с плеч. Я робко тянусь к его футболке и, оцарапывая кожу, снимаю через голову.
Все тело горит огнем. Боже…
С кухни все так же доносятся голоса, но они будто на другую планету переезжают. В целом мире только я и он. Больше никого. Мы целый год этого ждали. Я очень просила лишить меня девственности перед отъездом, но Рома стоял на своем – все случится, когда он вернется.
– У тебя кто-нибудь был? – нервно спрашивает, щелкая застежкой лифчика, который небрежно отправляет к нашей одежде.
– Ты… дурак? – злюсь.
– Тш-ш… Не шевелись, малыш.
Склонившись, он целует меня по-взрослому. Так как раньше. И даже откровеннее. Кусает губы, посасывает язык и опускается к груди.
– Ро-о-м… – пищу, приподнимаясь на цыпочки, и давлюсь воздухом от эмоций. Теряюсь в пространстве.
Влажный рот накрывает затвердевший сосок. Дразнит его, кусает. Мир перед глазами теперь кружится, потому что сильные руки гладят мое тело там, где заблагорассудится. Страх уступает любопытству и еще чему-то. Острому ощущению, которое зарождается внизу живота и заставляет меня дрожать.
– Ты точно готова? – отодвигается Рома, чтобы расстегнуть пуговицу на моих джинсах.
Чувствую себя такой порочной, но все же смело дергаю кончик ремня и щелкаю пряжкой.
– Да… Я готова…
Глава 23. Наташа
Раскинув ноги и руки в форме звезды, впитываю кожей ультрафиолет. Солнечное тепло, проникая через поры, наполняет собой каждую клеточку. Легкий бриз ласкает тело. Я плавлюсь от удовольствия.
– Сгоришь, Гайка! – раздается надо мной насмешливый голос Ромы, – перевернись на живот.
– Еще пять минуточек! – жмурюсь блаженно.
Как хорошо!.. Божечки!!! Так много счастья для меня одной!
Самые фантастические две недели моей жизни! Самые невероятные!
– Переворачивайся давай, – велит Березовский, – у тебя кожа покраснела!
– Душнила!.. – ворчу, но все же делаю, как он требует.
Перекатываюсь на живот и кладу голову на сложенные руки. Легонько шлепнув по ягодице, Рома идет по палубе к лееру и, встав ко мне лицом, фотографирует мачту яхты, которую он арендовал на целый день.
Я, приоткрыв один глаз, тайком за ним наблюдаю и сама себе завидую. Какой красивый у меня муж! Ни у кого нет такого торса, как у него. Никто не умеет улыбаться так, как он, и смотреть так тоже не умеет.
Сделав серию снимков, он поворачивается к борту и, опершись локтями в леер, смотрит в экран своего телефона.
– Ром! – окликаю его, – У меня с собой фотоаппарат. Хочешь, я поснимаю для твоих подписчиков?
– Обойдутся, – роняет негромко.
Очевидно, постит снимки на своем канале и возвращается ко мне. Наклоняет зонтик над моим шезлонгом и усаживается на свой. Я тоже поднимаюсь и подбираю под себя ноги.
На столе прохладные коктейли и тарелка с фруктами. За бортом белоснежной яхты лазурная вода. Кладу в рот крошечный треугольник арбуза и счастливо улыбаюсь.
– Видел бы ты мои много тысяч фотографий, что я здесь наснимала, ошалел бы.
– Развлекайся, – отзывается, снова глядя в свой телефон, – для этого тебе камеру и покупали.
– Эй!.. Что значит, развлекайся! – восклицаю со смехом, – Я, вообще-то, профессиональным фотографом собираюсь быть!
– Зачем, Наташ?..
– Зачем?.. Затем, что мне это нравится! Затем, что у меня, черт возьми, способности к этому есть!..
Вздохнув, он ложится на шезлонг и опускает на глаза солнечные очки. Телефон, перевернув экраном вниз, кладет на столик.
– Я не сомневаюсь в твоих способностях, Гайка. Ты всегда была талантливой. Но я думал, фотография будет для тебя не больше, чем хобби.
– Фотограф – модная профессия. Хороший фотограф – еще и высокооплачиваемая профессия. – парирую я, – что плохого в том, что я тоже начну зарабатывать?
Красивые губы Ромы растягиваются в улыбке, и мне вдруг немного обидно становится.
– Нет в этом ничего плохого, Наташ. Но и необходимости работать у тебя тоже нет.
– Ром!.. – спускаю ноги и подтягиваюсь к самому краешку шезлонга, – Рома, мои снимки отобрали для выставки! Модной выставки!.. Сам Миллер сказал, что они крутые!
– Какой Миллер?
– Известный фотограф!.. Он работает в немецких изданиях, и у него своя огромная галерея в Европе. – эмоционирую я, – Только представь, какие это перспективы!
– Какие, Наташ?! Ты собираешься свалить от меня в Европу? Я не хочу.
– Да ну, нет же! Я никуда от тебя не денусь! Просто у меня будет профессия и любимое дело!
– Ты мой тыл, Гайка! Ты мне рядом нужна на постоянку! – говорит Рома, глядя на меня через темные стекла очков.
– Рядом? Это в твоей тени? – подаюсь к нему еще ближе, – Предлагаешь быть к тебе бесплатным приложением? Я так не хочу, Ром!.. Ты, наверное, забыл, но у меня еще и диплом бухгалтера имеется! Гафт заверил, что я всегда могу рассчитывать на трудоустройство в его компании.
– Серьезно? – усмехается, заламывая бровь. – Почему я об этом только сейчас узнаю?
– Потому что я не собираюсь у него работать!
Взяв коктейль со стола и отпив немного через трубочку, он замолкает. Я тоже. Жую фрукты, гипнотизируя взглядом его расслабленное лицо. Не выдерживаю первой.
– Ром, жена не должна зависеть от мужа финансово. Это неправильно.
– Кто сказал?
– Это же очевидно! – понижаю голос до вкрадчивого шепота. – Жизнь – непредсказуемая штука. Может случиться все что угодно.
– Со мной? – спускает очки ниже и смотрит на меня поверх оправы. – Или с нами? Ты че несешь, Наташ?..
– Боже… – убираю волосы от лица и прикладываю ладони к горящим щекам, – да, я не про нас и не про тебя, а в общем. Женщина должна быть в состоянии содержать себя сама. Это нормально.
– Настоящий мужик должен быть в состоянии содержать свою женщину. Вот это нормально. – припечатывает Березовский.
– Ну, Ро-о-ом…
Он протягивает руку, обхватывает мое запястье и тянет меня на себя. Я и сориентироваться не успеваю, как оказываюсь лежащей на нем. Прижимаюсь губами к горячей коже груди и покрываю ее серией быстрых поцелуев. Березовский, собрав мои волосы в кулак, смотрит сверху вниз тяжелым взглядом.
– Я хочу быть фотографом!.. – лепечу, потираясь о него всем телом, – Очень-очень хочу!
– Это ревность, Гайка… Я не хочу делить тебя ни с кем, кроме наших детей.
– Но ведь их пока нет.
Кружа глазами по моему лицу, согласно кивает и накрывает мою ягодицу ладонью. Щипает и пробирается пальцами под ткань бикини. Я хохочу и в ответ щекочу его бока.
Мгновенно отпустив все разногласия, мы дурачимся как дети, а затем ныряем в море прямо с палубы яхты. Купаемся почти час, пока с берега не доставляют шикарный ужин.
Когда темнеет и город вспыхивает огнями, мы с Ромой наблюдаем за потрясающим воображение шоу дронов. Прямо над заливом в темном небе появляется сверкающая тройка лошадей, которая, сделав круг в воздухе, вдруг трансформируется в летящего дракона, а тот в свою очередь – в стаю белых журавлей.
Забыв про фотоаппарат, я плачу от восторга. Мое лицо мокрое от слез, а сердце стучит быстро-быстро.
– Наташ… иди сюда, – зовет Рома, привлекая к себе.
– Это космос, Ром… Я в жизни ничего более фантастического не видела! Это прекрасно!
– Все для тебя, Гайка, – бормочет на ухо, – мы с тобой весь мир объедем. Я тебе столько всего покажу!
Уже ближе к ночи яхта пришвартовывается к причалу, и мы возвращаемся в отель. Я, борясь со сном, жмусь к Березовскому и мечтаю поскорее оказаться с ним под одним одеялом.
– Устала? – спрашивает с улыбкой, ведя меня за руку к нашему номеру.
– Угу… хочу в душ и спать.
– Сейчас все будет, – посмеивается, открывая дверь и заводя меня внутрь.
В глаза ударяет яркий свет, а сон как рукой снимает.
На диване нашей гостиной сидит Арчи. Закинув ногу на ногу, пьет газировку прямо из бутылки.
– Привет, Березовские! Как отдохнули?
– Ты здесь откуда? – спрашивает Рома, не скрывая раздражения.
– Давай, собирайся. Я тебя второй час жду. У нас важная встреча.
Мое прекрасное настроение идет трещинами и осыпается к ногам битым стеклом.
Глава 24. Наташа
– Что он делает в нашем номере, Ром? – шиплю на мужа, когда мы наконец-то после недолгого разговора с продюсером оказываемся в спальне.
Здесь прохладно от работающего вовсю кондиционера.
Я сразу закутываюсь в белоснежный халат, а Рома стягивает футболку и небрежно скидывает ее на пол. Это раздражает больше чем обычно. Как же он привык к тому, что Наташа все уберет и слова лишнего не скажет?
А я устала молчать.
– Не кипятись, малыш, – распаляя меня еще больше, потирает свои покрасневшие плечи и морщится.
– Я не кипячусь, блин, – всплескиваю руками. – Я уже вскипела, Ром, если ты не заметил. Что этот армянин делает в нашем с тобой номере?
– Видимо, он договорился с горничной. Хрен разберешь. Я скажу ему, чтобы больше так не делал и конфликт будет исчерпан. Окей?
– Уж, пожалуйста, – закатываю глаза. – Это наш номер, здесь хранятся мои вещи. Почему, черт возьми, все нарушают наши личные границы?
– Ты считаешь, Арчи может что-то украсть? – ухмыляется Березовский. – Преувеличиваешь, Гайка.
Я в бешенстве. Убила бы, ей-богу!..
Исподлобья наблюдая, как он уверенно откидывает купальные шорты в сторону. Снова на пол, конечно же. Раздражает.
Рома проходит в душ. Я иду за ним. Рвущийся из квадратной лейки активный поток воды приглушает трескающиеся в моей голове мысли. Крупные прозрачные струи плавно стекают по широкой спине, узкой пояснице, крепким ягодицам. Ванная комната заполняется ароматом геля для душа и горячим паром.
– Может, присоединишься? – обернувшись, подмигивает Рома.
– Вот еще, – фыркаю. – Арчи своего позови.
– Вот же зараза…
– Сам такой.
Усевшись на тумбу, покачиваю ногами. Жду своей очереди, чтобы помыться, потому что идти во второй санузел, располагающийся в зоне гостиной, как и встречаться с продюсером, нет никакого желания.
Мы две недели должны были быть только одни.
Бессилие накрывает.
Отчаяние.
Березовский дергает кран, проводит ладонями по волосам, чтобы прогнать с них лишнюю воду, делает несколько шагов и тянется к полке с полотенцами, намеренно прислоняясь ко мне всем телом.
Отворачиваю лицо, всем видом показывая свое недовольство.
– Ну, что ты, любимая? – вздыхает он трудно и трется носом о мою шею, распуская по коже стаи мурашек. – Я точно так же, как и ты, не знал, что Арчи припрется. Не вели казнить, вели помиловать, жена.
Всхлипываю от обиды, но все же смягчаюсь. Правда ведь, не знал. Рома тоже не любит, когда в его личное пространство вторгаются. Он такой, мой гений. Часто ведет себя обособленно даже со мной.
– Меня он бесит, – обнимаю мокрые плечи и поглаживаю твердые мышцы на спине.
– И меня бывает.
Рома коротко, немного агрессивно целует мои губы и снова серьезно смотрит в глаза.
– Верь мне, Наташ.
– Я верю. Почему он так рано прилетел?
– Появился рекламодатель из местных. Увидели мои сторис здесь и сделали выгодное предложение. Арчи примчался, чтобы согласовать детали. Не я ведь буду этим заниматься? У меня отпуск.
– Отпуск закончился, Березовский, – легко оттолкнув его, спрыгиваю на пол и стягиваю халат. Размещаю его на специальном крючке.
Рома завязывает полотенце на бедрах и смотрит на себя в зеркало, похлопывая по щекам.
– Не драматизируй, Наташ. Я максимум на два часа и сразу к тебе. Ты даже не заметишь. Отдыхай пока.
– Угу.
Когда я выхожу из душа, в номере уже идеальная тишина, а в комнате пахнет терпкой туалетной водой. Переодевшись в шелковую сорочку, втираю специальный бальзам в выгоревшие на солнце волосы, мажу лицо и тело увлажняющими кремами и беру ноутбук, чтобы позаниматься любимым делом.
Отсортировав лучшие снимки за день, скидываю их Дэну и, подумав пару секунд, отправляю то же самое Машке. Плюс видео с дронами. Я не хвастливая, просто так хочется с кем-то поделиться. Дубай произвел на меня неизгладимое впечатление. Это город контрастов. Город больших возможностей. Я в полном восторге.
Маша, просмотрев мои сообщения, ничего не отвечает, поэтому я звоню ей сама. Развалившись на животе, подпираю подбородок ладошкой и жду, пока длинные гудки сменятся мелодичным голосом:
– Привет, Наташка.
– Привет, – тепло улыбаюсь. – Как у вас дела, Маш? Как Артемка, Ваня?
– Да как… Артемка заболел. С питания в садике сняли, сейчас придется за справкой в поликлинику топать. Ваня работает. После смены еще остается, чтобы побольше получить потом. Сама понимаешь, деньги нам нужны.
– Понимаю. Вы молодцы, Маш.
– Стараемся, – вздыхает.
– А как твое здоровье? Ничего не беспокоит?
Подруга хихикает.
– Это беременность, Наташ. Мне рожать скоро. Конечно, беспокоит. То тут потянет, то там замкнет. Потом сама узнаешь. Вы-то пока ребеночка не надумали?
– Нет… – хмурюсь.
– А чего боитесь? Что денег не хватит? Так это ведь жизнь, Наташ. Бог дал ребенка, даст и на ребенка.
Вспомнив неприятные, оскорбительные рассуждения мужа о наших друзьях, решаю сменить тему.
– Ты видела, я тебе фотографии отправила?
– Видела. Это ты сама снимала. Вы на море уехали?
– Ага.
– Какие молодцы. Кредит оформили?
– Почему кредит? – удивляюсь. – Рома ведь зарабатывает.
Смущаюсь отчего-то. Неловко становится.
– Ну ничего себе, – смеется Маша. – Это на этих Тиктоках можно так заработать?
– Он не только блогер, – заступаюсь за мужа.
– Ладно-ладно… А на море-то хоть тепло? Зима же.
– Это Дубай. Здесь круглый год тепло, Маш…
Настроение стремительно падает, будто один дрон из тех, что кружились над моей головой еще два часа назад.
– Ну ладненько тогда. Давай, Наташ. Фотки хорошие получились. Как фотообои!..
– Спасибо, Маш. Ване с Темочкой привет передай.
– Обязательно.
Отключившись, возвращаюсь в мессенджер, чтобы проверить, не отправил ли что-нибудь Дэн. И снова расстраиваюсь. Помимо нескольких замечаний по поводу съехавшего горизонта и отсутствия компенсации композиции, мой наставник подкалывает:
«Видел этот отель в обзорах. У тебя муж олигарх? И ты скрывала?»
Решаю оставить данный выпад без ответа и закрываю ноутбук.
Устроившись под одеялом, повышаю градус на кондиционере и пытаюсь заснуть. Спустя десять минут, вскакиваю и бью кулаком по подушке.
Бесит. Меня снова накрывает. Окутывает злыми сомнениями.
Было время, когда мы с Березовским ели самую дешевую пиццу с сосисками и тогда, вроде как, были одним целым. Общие интересы и мечты. Сейчас же костью в горле встает золотой стейк, о котором, оказывается, все знают, кроме меня, деревенщины неотесанной.
Я, черт возьми, практически физически ощущаю эту пробоину в наших отношениях. От нее несет одиночеством и грустью.
Доход вырос, и у Ромы есть с кем поделиться своими успехами. Арчи, Ильяна, Тамби, куча блогеров, с которыми они на одной волне. А я? Мне даже рассказать некому. Машка все равно ничего не поймет, другие глумятся.
Зачем эти деньги, если благодаря им я ощущаю себя инопланетянкой в собственной жизни?
Я хочу быть собой. Не хочу выделяться. Не хочу быть круче.
Я другая. Неформатная – и этим искренне горжусь. Кстати, о форматах…
Не успев преодолеть приступ любопытства, хватаю телефон и открываю приложение. В строке поиска начинаю вводить «Ильяна», ожидая увидеть нужную страницу, но она будто бы пропала. Не могла ведь просто исчезнуть? Полчаса пытаюсь отыскать аккаунт рыжей, а потом решаю уточнить возможные причины данной проблемы в поисковике.
Результат шокирует.
Оказывается, все просто: я не вижу страницу Ильяны, потому что она меня… заблокировала!..
