Ольга Володарская
Кара Дон Жуана
Глава 3
Лето. Адлер 200… год. Каролина
Каролина проснулась от крика. Это орал Гриня из Ростова, ее жилец с первого этажа. Орал он каждое утро то на жену, то на детей, то на соседей и вечно требовал от своей бессловесной супруги горячего обеда. Даже на завтрак. Из-за чего бедняжка, вместо того чтобы загорать на пляже, все дни простаивала у плиты, выбираясь на море только под вечер.
Гриню Каролина терпеть не могла, его супруга ее раздражала (она не понимала, как можно позволять так с собой обращаться), дети приводили в ужас своей наглостью, поэтому она считала дни до их отъезда. К счастью, оставалось всего три, а там в просторную четырехместку въедет кто-то другой. Пока же приходилось терпеть ор постоянно голодного Грини, вечное присутствие на своей кухне его жены, а также вороватость детей, которые тащили все, что плохо лежит, начиная от чужих газет и заканчивая курагой в хозяйской кладовке. Конечно, не факт, что другие жильцы будут лучше, но Каролина очень на это надеялась.
– На обед хочу борща и плова, – донесся до нее грубый голос Грини. – И ватрушки испеки. С творогом. А то я уже задолбался детям на пирожные отстегивать!
Услышав это, Каролина вскочила с кровати, подбежала к окну, высунулась в него по пояс и сердито крикнула:
– Никаких ватрушек! Вы и так у меня весь газ израсходовали! Он у нас, между прочим, привозной!
– А мне по фигу! Я за хату тебе большие деньги плачу!
– А за газ не платишь, так что, если хочешь ватрушек, гони еще пятьсот рублей!
– Скока?
– Стока! – рыкнула она. – Я каждый баллон за штуку беру, а вы уже половину его израсходовали!
Проорав это, Каролина захлопнула ставни и размашистой походкой направилась в коридор, где располагался общий туалет. Несмотря на то что она старалась не сдавать второй этаж, чтобы оставить свое пространство неприкосновенным, иногда приходилось поступаться принципами и пускать жильцов в смежную со своей комнату.
А все из-за денег! На работе получала она до смешного мало, даром что трудилась диджеем на Сочинском радио – вела вечерние выпуски с пятницы по воскресенье. Еще Каролина иногда принимала участие в показах моды, изредка «калымила» на своей сильно подержанной «копейке», но на достойную жизнь все равно не хватало. И беда была в том, что содержать приходилось не только себя, но и старый дом, доставшийся от мамы. А в нем то крыша текла, то водопровод, то стены прогнивали, то пол. Соседи давно старые халупы сломали, возведя на их месте современные коттеджи, а она все латала свою развалюху. А все потому, что жила одна и помощи ждать было неоткуда: отец ушел от них давным-давно, мама умерла восемь лет назад, а старшая сестра уехала за границу в поисках лучшей доли. Она и Каролину с собой звала, да младшенькая не поехала. Не поехала по двум причинам: во-первых, покидать родной Адлер не хотелось, во-вторых, не разделяла уверенности сестры в том, что за бугром будет лучше, чем дома. «Где родился, там и пригодился», – именно так она считала…
Каролина быстренько умылась, взъерошила свои короткие темные волосы и вернулась в комнату, чтобы одеться. Голубые джинсы и белая маечка, которые она приготовила с вечера, аккуратно лежали поперек стула. Она взяла вещи, натянула на себя, шагнула к зеркалу. Джинсы сидели идеально на ее стройной фигуре, а вот майка не очень – бюст у Каролины был стыдного для взрослой женщины нулевого размера, поэтому в том месте, где у других имелась ложбинка, у нее не было и намека на какую-либо пышность. К счастью, особых комплексов Каролина из-за этого не испытывала, но все же не отказалась бы хотя бы от первого размера, не говоря уже о втором…
В кого она, интересно, уродилась такой костлявой? Мама ее была очень упитанной женщиной, сестра тоже не худышка, а вот Каролина при росте сто семьдесят пять весила пятьдесят пять килограммов. «Идеальная вешалка», – так про нее говорил постановщик показов Сочинского театра моды и приглашал на все дефиле. Каролина приглашения принимала, но о карьере манекенщицы не мечтала даже в ранней юности, знала, что большого успеха не добьется, а быть безликой вешалкой не хотелось. Вот если бы господь дал ей такое лицо, как сестре, тогда да…
Но Каролина на нее была совершенно не похожа. Она была миленькой, но и только, а вот Даша уродилась настоящей красавицей. В детстве она походила на хорошенькую германскую куколку с огромными синими глазами и черными кудряшками, в юности – на маленькую восточную принцессу. В зрелости (если можно назвать зрелостью двадцатилетие) – на голливудскую диву Элизабет Тейлор – у нее было такое же точеное лицо, такая же грива волос, такие же пронзительные глаза и такая же пышная фигура. Пожалуй, чересчур пышная, чтобы быть красивой. Но Дашка не хотела худеть. Она слишком любила поесть, поваляться на диване с глупейшим любовным романом, полениться, понежиться, зато терпеть не могла спорт и диетические салатики. Если бы не это, Дашка могла бы стать успешной моделью – к ней постоянно подходили на улице с предложениями принять участие в фотосессии, в конкурсе красоты, в модном показе. Единственное, что требовали, так это сбросить десять килограммов. Но Даша на такой подвиг была не способна, поэтому оставалась простой официанткой – в отличие от младшей сестры она не была честолюбивой.
Как и разборчивой…
Алики, Арики, Артурики – кого только у нее не было! Все рестораторы, у которых она работала, рано или поздно становились ее любовниками. Обычно рано, так как ее красота и пышнотелость сводили их с ума, а ее безотказность сокращала период ухаживания. Одно романтическое свидание на даче работодателя – и все! Утром она уже просыпалась в статусе любовницы. И пребывала в нем, пока ей не надоедало спать с одним и тем же мужиком. Потом она увольнялась с обеих должностей (любовницы и официантки), искала другую работу, находила, падала в кровать нового босса и так до окончания курортного сезона. За лето она обычно меняла от трех до пяти ресторанов и рестораторов, а зимой впадала в анабиоз: много спала, много ела, много читала, а если и заводила романы, то с сантехниками, которых цепляла, не выходя из дома…
Нечестолюбивая, неразборчивая, непрактичная. Все деньги, которые Даша зарабатывала, а зарабатывала она неплохо (на чай ей давали больше, чем другим), тут же тратила на всякую ерунду. На глупые любовные романы, на деликатесы, на безвкусные, совершенно ей не шедшие тряпки, на безделушки для дома, в которых не было нужды. Подарки она тоже не умела выбирать – то, что ей дарили любовники, было непрактично, глупо, неактуально. Дикие пеньюары, кои она надевала по разу, моментально вядшие охапки цветов, ненужные норковые горжетки, шелковые покрывала, смотревшиеся в их хибаре просто смешно… И это при том, что в их доме тек унитаз, холодильник дышал на ладан, а телевизор показывал лишь две программы. Зимой же они просто считали гроши. В отличие от нормальных хозяек, откладывающих деньги на мертвый сезон, Даша Ларина спускала все до Нового года. А после продавала ту ерунду, которую за лето ей надаривали любовники.
Так продолжалось до тех пор, пока Каролина не окончила школу. Отучившись, она устроилась на работу – курьером на радио. Платили там мало, но зато круглый год. Она и сестру хотела пристроить, но Дашу «ломало» вставать каждое утро в шесть и тащиться на маршрутке в Сочи. Уж лучше поваляться в кровати с романчиком Барбары Кортланд!
Через год Каролина поступила в институт туризма и гостиничного бизнеса. На заочное отделение. Деньги на обучение заработала сама – вечерами торговала на набережной сувенирами, ночами демонстрировала коллекции нижнего белья и купальников в ночных клубах.
В двадцать стала редактором молодежной музыкальной программы.
В двадцать один радиоведущей.
В двадцать два окончила институт и чуть не уехала в Лазаревское. Там ей предложили место администратора одного из вновь возведенных отелей. Но не уехала, так как Даша неожиданно решила рвануть за границу, а дом оставить было не на кого.
Каролина тогда сильно удивилась, узнав о планах сестры. Даша, которая ни разу в жизни не выезжала за пределы Краснодарского края, надумала покинуть страну. И ладно бы отдыхать ехала, а то работать! Все той же официанткой, только в Швеции. И за хорошие деньги… Слишком хорошие, чтобы поверить в то, что их действительно заплатят. Но Даша, в отличие от Каролины, верила!
«Заработаю тысяч двадцать, – мечтала она вслух. – Вернусь – дом перестроим. Водопровод на второй этаж проведем. А в саду выроем маленький бассейн!»
С мечтами о бассейне она и уехала.
Первые три месяца от нее не было ни слуху ни духу. Потом Каролина получила открытку, в которой Даша написала, что жива, здорова, работает, когда приедет, не знает. Открытка почему-то была прислана не из Швеции, а из Египта, но Каролину это не насторожило. Волноваться она начала тремя месяцами позже, когда сестра не вернулась домой, несмотря на то что срок контракта уже истек. Однако вскоре Даша позвонила и успокоила: сказала, что теперь живет в Египте, работает горничной в отеле, встречается с хорошим человеком из местных, за которого, быть может, выйдет замуж. На вопрос: «Когда приедешь?» – ответила: «Не знаю! Как надоест!»
Это был предпоследний звонок от сестры. А последний прозвучал сегодня ночью. И разделяли их два с лишним года, за которые Даша прислала только две открытки к дню рождения сестры. За это время Каролина отвыкла от звука Дашкиного голоса, наверное, поэтому не сразу узнала, с кем говорит:
– Кто это? – спросила она, услышав в трубке «Привет, Каролина».
– Это я. Ты что, сестренка, не узнала меня?
– Даша? Даша, это ты? – Каролина вскочила с кровати и заметалась с телефоном по комнате. – Боже! Я так рада тебя слышать! Где ты?
– Здесь.
– Где «здесь»? В России?
– В Адлере.
– Да ты что! – Каролина от неожиданности чуть не выронила трубку. – Но почему ты не предупредила меня, что приедешь? Я бы встретила…
– Я все потом объясню… Не по телефону.
– Ты где остановилась? Скажи мне, я сейчас же приеду!
– На Ленина. Дом прямо за телеграфом. Квартира восемьдесят. Но сейчас приезжать не надо…
– Ты не одна?
– Пока одна, но ко мне должны прийти с минуты на минуту…
– Мужчина?
– Да.
– Твоей мечты?
– Нет, это деловая встреча.
– Тогда, быть может, я не помешаю? – заканючила Каролина – она безумно соскучилась и хотела видеть сестру незамедлительно. – Я могу тихо посидеть в кухне…
– Нет, мы встретимся завтра, – решительно сказала Даша. – Созвонимся и встретимся.
– Я звякну утром – у меня определился твой номер.
– Хорошо. Тогда до завтра, сестренка.
– Я люблю тебя, Дашка, – пробормотала Каролина и ни с того ни с сего расплакалась.
– Я тоже тебя люблю, – тихо сказала сестра и отключилась.
Вспомнив ночной разговор, Каролина кинулась к телефону. Сейчас половина девятого утра, наверняка Даша уже давно решила все деловые вопросы и, скорее всего, спит, накрыв голову подушкой – она с детства любила зарываться под нее – и ее трудно будет разбудить. Звук звонка не дойдет до ушей через толстый слой пуха и перьев.
Как Каролина и предполагала, сестра трубку не взяла. Решив дать Дашке еще час на сон, она спустилась во двор, чтобы прибраться на летней кухне – Гриня и его семейка оставляли после себя кучи мусора. Игнорируя урну, они кидали обертки, салфетки, огрызки прямо под стол.
Через час она вновь позвонила. И опять Дашка не подошла к телефону.
Каролина швырнула радиотрубку на кровать и, сунув ноги в шлепки, вылетела из комнаты. Легче добежать до дома, где теперь живет сестра, и попытаться достучаться в дверь, чем названивать – у нее, может, звук телефонного звонка приглушен или сам аппарат стоит где-нибудь в ванной… Либо Дашки вообще нет в квартире, такое тоже вероятно! Тогда можно подождать на лавочке. Или оставить записку в двери…
От их дома, расположенного в районе рынка, до телеграфа было пять минут езды, но «копейка» неделю назад сломалась, оставив хозяйку без колес, так что Каролина отправилась в путь на своих двоих, рассчитывая преодолеть это расстояние за четверть часа. Но так как она почти бежала, дорога заняла в два раза меньше времени.
Восьмидесятая квартира располагалась на последнем этаже. Лифт не работал, и Каролина пошла пешком по лестнице – бежать уже не было сил. Добравшись до верха, она сразу бросилась к заветной двери и позвонила.
Тишина. Ни шороха, ни звука.
– Дашка! Открой! – прокричала Каролина, надавив на звонок еще раз. – Это я, твоя сестра!
Ей вновь не открыли. Значит, Дашки действительно нет.
Каролина достала из кармана джинсов счет за телефон и захваченный в последний момент огрызок карандаша. Прислонив бумажку к стене, она накорябала: «Приходила. Не застала. Вернешься – сразу позвони!» После сунула записку между дверью и косяком. Та легко вошла. И не застряла, а поехала вниз – будто дверь была не заперта, а всего лишь прикрыта…
Недоуменно моргнув, Каролина толкнула ее.
Дверь подалась.
Дашка забыла запереться? Или в ее отсутствие кто-то взломал замки? Если так, то сейчас в квартире могут орудовать грабители…
Каролина прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, но в квартире стояла тишина. Тогда она шагнула в прихожую, схватила первую попавшуюся под руку тяжелую вещь (ею оказалась табуретка), занесла ее над головой и вбежала в единственную комнату.
В ней никого не было. Ни грабителей, ни Дашки.
Но о недавнем присутствии сестры в этой квартире говорили персиковые косточки, сваленные горкой на тумбочке, смятое покрывало на кровати, разбросанные вещи – Дашка не отличалась аккуратностью, зато обладала способностью за считаные часы превращать порядок в хаос. Выходит, она вчера приехала в город, сняла жилплощадь, позвонила Каролине и еще какому-то таинственному деловому партнеру, назначила тому встречу… Которая состоялась не в этой квартире, как планировалось, а где-то в другом месте. Быть может, это далеко, и оттуда долго добираться. Это объясняет отсутствие Дашки… но не объясняет того факта, что дверь не заперта. Сестра никогда не была забывчивой или чрезмерно рассеянной. Могла иногда зонт в маршрутке оставить или спалить кастрюлю с забытыми на плите макаронами, но чтоб бросить незапертую квартиру, где хранятся ее вещи, – такого никогда не бывало!
«Раньше не бывало, – поправила себя Каролина. – Но за три года многое могло измениться…»
Раздумывая над этим, она шагнула к чемодану, стоявшему у кровати. Добротный кожаный кофр с выдвигающейся ручкой выглядел очень дорого. Как и вещи в нем – Каролина достала несколько скомканных кофточек, все они имели модные лейблы. Значит, сестренка все же разбогатела в своей загранице. Интересно, каким образом? А впрочем, ясно каким – вышла замуж за состоятельного араба либо просто стала его содержанкой…
Чтобы решить этот вопрос, Каролина достала из дамской сумочки сестры документы. Если фамилия старая, значит, она содержанка, а коли новая (Рафат, Фаяд, Джабир?), тогда жена…
Фамилия оказалась новой. Но не арабской, а русской – Новикова. Самое же парадоксальное, что имя тоже было другое – не Дарья, а Елена. А еще отчество и дата рождения! Только фотография была старая – Даша, перед тем как уехать за границу, сделала у своего приятеля Армэна целую кучу про запас…
«Выходит, паспорт поддельный! – мелькнуло в голове Каролины. – У моей сестры липовая ксива. Как у какого-нибудь агента Интерпола или международного террориста…»
Она повертела паспорт в руках, пытаясь понять, насколько профессионально он сделан, но не смогла. Тогда плюнув на лжедокумент, Каролина взялась перетряхивать вещи сестры. Она сама не знала, что пытается найти (не оружие же или наркотики!), но этот обыск хотя бы отвлекал ее от пугающих мыслей.
Каролина успела просмотреть только малую часть содержимого чемодана, когда взгляд ее упал на бурое пятно, застывшее на светлом линолеуме. Оно было небольшим, но контрастным, и она удивилась, как раньше его не заметила. Лизнув указательный палец, Каролина провела по пятну. Посмотрела на подушечку, на которой остался след. Понюхала. На краску не похоже. Как и на кетчуп – тот бы пах. Тогда что это?
Ответ пришел тут же, когда оказалось, что пятно не одно – на расстоянии полуметра обнаружилось еще одно, а дальше еще и еще, теперь уже через каждые пять сантиметров… Кровь, вот что это было! Капли крови, вытекшие из раны. Или из разбитого носа…
Каролина вскочила на ноги и двинулась по кровавому следу: через комнату в прихожую, на лестничную клетку, к лифту… У его двери бурая пунктирная линия оборвалась! Каролина долбанула по кнопке вызова лифта, но, вспомнив, что он не работает, бросилась к лестнице. Перескакивая через три ступеньки, кинулась вниз.
На площадке первого этажа было темно, и разглядеть на бетоне пятна крови Каролине не удалось. Зато на асфальте возле подъездной лавочки обнаружилась целая застывшая лужа, и раньше она ее не заметила только потому, что подошла к дому с другой стороны…
При виде этой лужи у Каролины закружилась голова. Она представила, как истекающая кровью Дашка, зажимая рукой рану, выбегает из квартиры, спускается на лифте вниз, выходит из подъезда, падает на лавку, а потом… Исчезает! Поскольку больше крови нигде не видно…
Или это не Дашкина кровь? А ее делового партнера! С ним могло что-то произойти в ее квартире (что именно, и предположить страшно, так как из-за простого пореза не может открыться такое сильное кровотечение), и Даша помогла ему спуститься, положила на лавку, чтобы… чтобы открыть машину (он же наверняка приехал на автомобиле!). Она открыла ее, втащила мужчину внутрь и повезла в больницу. И домой она не вернулась, потому что сидит сейчас у его постели, а квартиру не заперла, поскольку не до того было…
«Как складно! – подумалось Каролине. – Как хорошо… И даже правдоподобно… Но почему-то не верится!»
Как только эта мысль сформировалась в голове, в сердце что-то кольнуло. Что-то– это дурное, пугающее, леденящее предчувствие беды. Нет, не предчувствие, а сознание, что она уже пришла, эта беда. И теперь только надо дождаться известия о ней…
– Дочка, ты чего тут стоишь? – донесся до слуха участливый женский голос. – Плохо, что ли, тебе?
Каролина тупо уставилась на пожилую женщину, остановившуюся рядом с ней. Видела она плохо – перед глазами все плыло – да еще голова кружилась, поэтому она привалилась к забору, чтобы не упасть, и невнятно пробормотала:
– Все нормально…
– Батюшки! – ахнула женщина. – Нализалась уже! Что за молодежь пошла! В полдень уже вхлам! Мало того, что ночью шастают еле живые, так уже и днем от них покоя нет! – Она легонько толкнула Каролину в плечо. – А ну иди отсюда! Нечего тут мотаться! А то милицию позову…
Плохо соображая, что именно ей говорят, Каролина поплелась прочь от подъезда. На автомате обогнула дом и вышла к телеграфу. Не глядя на светофор, шагнула на дорогу…
Скрип тормозов ударил в уши и привел ее в чувство.
Каролина очнулась, огляделась. Оказалось, что она чуть не попала под колеса какой-то иномарки с открытым верхом.
– Простите меня, – с мольбой сказала Каролина, заглянув в лицо водителю – молодому черноволосому мужчине в темных очках. – Я задумалась… Простите…
Мужчина опустил очки на кончик носа и остро посмотрел из-под них на Каролину. Глаза у него были удивительные: изумрудно-зеленые, с желтыми точками вокруг зрачка.
– Вам нехорошо? – спросил он, наглядевшись. – Если да, тогда садитесь, я вас отвезу куда скажете…
– Нет, спасибо… Я в порядке… Просто задумалась…
– Еще раз задумаетесь, точно попадете под колеса. Не у всех машин, знаете ли, такие хорошие тормоза, как у «Мерседеса»… – Он распахнул перед Каролиной дверь и приглашающе кивнул: – Садитесь, девушка, я же вижу, вы не в себе…
Каролина не стала больше ломаться – села. Мужчина тут же завел мотор, и машина плавно тронулась с места.
– Вам куда? – спросил он, не отрывая взгляда от дороги.
– Вообще-то мне в другую сторону… К рынку.
Он кивнул и, проехав немного вперед, развернулся.
Пока красавчик совершал маневры, Каролина разглядывала его лицо. Загорелое, худощавое, полногубое, очень красивое. По первому впечатлению он походил на манекенщика или сериального актера: холеный, эффектный, сексуальный. Да еще одет с иголочки, безукоризненно подстрижен (прямые черные волосы нарочито небрежно падали на лоб, закрывая густые брови), дорого надушен. Но когда Каролина увидела на переносице две глубокие морщины, а под нижней губой скорбную складку, решила что он больше напоминает ей принца в изгнании… Или разжалованного в простые смертные греческого бога…
– И о чем вы так глубоко задумались, что даже мою машину не заметили? – спросил полубог, обращая к Каролине свое точеное лицо.
– У меня сестра пропала, вот я и…
– Как пропала?
– Она вчера ночью мне позвонила, сказала, что приехала – Даша в Египте жила долгое время, я сегодня к ней пришла, а ее нет… Я бы так не волновалась, если бы не увидела кровь на полу… И в подъезде…
Но красавец ее не слушал. Он был озабочен чем-то своим. Тогда Каролина замолчала, чтобы не мешать ему думать.
Спустя минуту он встряхнулся и сконфуженно сказал:
– Извините меня, я задумался так же, как вы недавно… А вы о чем-то рассказывали…
– Да нет, ничего…
– Просто я с отцом только что разговаривал… По телефону. Я с телеграфа еду…
Каролина бросила быстрый взгляд на сотовый телефон, торчащий из кармана его голубых джинсов, и тут же отвела его. Но красавец взгляд перехватил и с улыбкой пояснил:
– За границу лучше звонить с телеграфа. Связь качественнее. Да и дешевле это…
– Ваш отец живет за границей?
– Во Франции.
– А вы?
– И я.
– Вы француз?
– Нет, я армянин, но живу в Куршевеле. – Он широко улыбнулся. – Меня зовут Андрей.
– А меня Каро.
Андрей вздрогнул.
– Кара?
– Каро… Сокращенно от Каролина.
– Понятно, – как-то растерянно протянул он, после чего замолчал и опять погрузился в мысли.
Вновь заговорил он только у рынка.
– Куда вас подвезти?
– Да остановите прямо тут… Я добегу… Вон мой дом, видите, с зеленой крышей.
Он отстраненно кивнул, не глянув в указанном направлении, затем махнул рукой и уехал. А Каролина, проводив взглядом серебристый бампер автомобиля, поплелась домой.
