Ольга Володарская
Проклятие Спящей красавицы
Глава 2
Плакать не хотелось, но Оля не могла сдержаться.
Лицо женщины в зеркале сморщилось, а из уголков глаз побежали слезы. Старуха с седыми висками и дряблой шеей обливалась ими, становясь еще уродливее.
– Они издеваются? – всхлипывала Оля. – Насмешничают, называя меня красавицей?
Зеркало полетело на пол, но не разбилось. Оля схватила полотенце и стала утирать лицо.
В палату заглянула медсестра. Не Роза, другая, эту Оля еще не видела.
– У вас что-то упало? – обеспокоенно спросила она.
– Зеркало.
Девушка бросилась поднимать его.
– Меня Светой зовут, – представилась она и протянула Оле зеркало. Та его не приняла, отмахнулась. – Вам что-нибудь нужно?
– Я вызову, если что. Спасибо.
Медсестра кивнула и покинула палату.
Оля приподнялась, сорвала с себя одеяло. Ноги, как бревна, но это отек, он пройдет. Голени волосатые, ногти желтые, толстые. Все это поправимо. Педикюр и шугаринг она сделает в первую очередь!
– Педикюр и шугаринг, – повторила мудреные слова Оля. Они возникли в голове из ниоткуда и были ей понятны.
Не став заострять на этом внимание, она прошлась по телу выше. Живот «жидкий» из-под памперса вылезает. Кожа в сыпи. Грудь… А вот грудь хороша! Оля потрогала ее и поняла – ненастоящая. Значит, у нее были деньги на силикон! И на хорошего стоматолога: она пробежала языком по зубам и не нашла ни одной дырки.
– В двадцать восемь я была соской, – сделала вывод Оля. – С сисечками, голливудской улыбкой, полными губами. Причем натуральными.
Только они ей понравились. Еще скулы, они даже на одутловатом лице выделялись. Все же остальное…
– Просто кошмар! – выдохнула она и упала обратно на подушку.
Если она младше Левона, который, в свою очередь, младше Розы, то ей…
Сорок? И тогда она двенадцать лет провалялась тут? Оля не хотела в это верить и решила, что ей меньше. Седые волосы не показатель. Она брюнетка, такие обычно рано седеют. Взять того же доктора Роса из «Скорой помощи» в исполнении Джоржа Клуни. Ему тридцать пять, а вся голова посеребрена. Вспомнив врача из сериала, Оля отметила, что из-за него «Скорую помощь» и смотрела. Еще ей очень нравились передачи о преображениях, где запущенных дурнушек превращали в стильных красоток. Если такие все еще снимают, она не прочь поучаствовать. Или визажисты ей не помогут, а нужен уже хирург? Кожу на шее и животе подтянуть, шрам убрать лазером, чтобы под волосами не прятать. Хорошо, что морщин у нее нет. Хотя откуда им взяться? Лицо отдыхало от мимики годами.
Снова открылась дверь. Теперь на пороге возник Левон Гамлетович. При виде него она опять вздрогнула, но уже не так сильно. Кого же он ей напоминает? Фигурой, глазами?
– Смотрите, что я вам принес, – радостно проговорил он. – Цветы, – одна рука показалась из-за спины, а в ней горшочек с фиалкой. – Фрукты, – в другой было три мандарина. – Их вам есть нельзя, они для настроения. Картину пока не раздобыл, ищу.
Он подошел к прикроватной тумбочке и украсил ее цветами и фруктами.
– Сразу стало радостнее, спасибо, – поблагодарила его Оля.
– Результаты ваших анализов готовы.
– Уже? – Кровь и мочу у нее взяли ранним утром. – И что говорят мои анализы?
– Что вы совсем скоро восстановитесь. Подробнее о результатах завтра поговорим во время обхода. Предупреждаю, я приду с группой коллег. Ваш случай не уникален, но редок, так что вы у нас особый пациент.
– Поэтому я лежу в вип-палате бесплатно?
– Нет, ваше содержание оплачивается.
– Мной? Точнее, моей страховой компанией? Я ведь богата?
– Этого я не знаю. Но при вас, повторяю, не было даже паспорта, не говоря уже о страховом полисе. Содержание оплачивает аноним.
– Как так?
– Кто-то перечисляет деньги на счет больницы каждый год. Всегда нужную сумму. То есть когда увеличивается стоимость проживания, растет и она.
– И вы не знаете, кто это?
– Мы не выясняли. Зачем? Анонимные спонсоры не редкость. Когда вы только поступили, деньги были переданы в конверте тогдашнему заведующему отделением. Кем, я не в курсе.
– Родственником, наверное?
– Не обязательно. У меня был пациент, которого сбила машина. Водителя не нашли, но, когда парню потребовалась дорогостоящая операция, деньги были зачислены на счет. Это явно сделал виновник аварии, но анонимно, чтобы себя не рассекретить и не попасть под следствие.
– То есть меня может содержать тот…
– Не будем гадать, Ольга! – не дал ей договорить Левон. – Опять вы не о том думаете. Вы грузитесь, а нужно расслабиться. Если будете продолжать в том же духе, я отдам вас на растерзание Ивану Дмитриевичу.
– Последний вопрос. Нет, два! Меня кто-то навещал? Родственники, друзья?
– Давно. Две женщины по отдельности, молодая и солидная. Имен не помню. Первая была записана у вас в телефоне как «Сестренка». Родственница, скорее всего. Мы ей позвонили, она приехала и опознала вас. Потом привезла документы, и все, пожалуй. Больше я ее не видел.
– А в возрасте?
– Та несколько раз приезжала. Но не сидела в палате, смотрела на вас пару минут и уходила. Она как будто не верила, что вы в коме. Будто проверяла, не притворились ли.
– Мать?
– Сходства между вами я не уловил. Но по возрасту в матери она годилась. Дама под шестьдесят.
Диалог пришлось прервать из-за того, что Левону позвонили. Он достал из кармана телефон и бросил: «Слушаю». Пока доктор разговаривал, Оля смотрела на аппарат. Большой, но плоский, утыканный камерами, он выглядел диковинно. У нее точно был не такой. Но он тоже снимал. Правда, фотографии получались совсем плохонькими.
– Я побежал, – сказал Левон Ольге и направился к выходу. – Меня ждет куча дел, накопившихся за время отпуска.
– Подождите! Вы ответили только на один вопрос.
– Разве?
– Сколько лет я пробыла в коме?
Он замялся.
– Хватит меня подготавливать к моменту! – рассердилась Оля. – Вы только хуже делаете. Скажите уже правду. Не переживайте, я не тронусь умом. Я видела себя в зеркале и примерно представляю, сколько мне сейчас…
– Вы провели в коме шестнадцать лет.
Она зажмурилась. Так вот что имел в виду Левон Гамлетович, говоря, что он посредине между ней и Розой. Ему сорок пять, а ей… Господи помилуй!
– Вам плохо? – испугался он. – Какой же я дурак, не послушал Ивана Дмитриевича…
– Я в порядке, – заверила Левона Оля. Она открыла глаза и ободряюще ему улыбнулась. – И, кстати, для своего возраста я нормально выгляжу.
– Неправильно. Вы выглядите потрясающе. Просто сейчас не в форме.
– Оказывается, чтобы сохранить молодость, не нужны кремы и ботокс. Только безмятежный сон.
Ольга шутила, но для того, чтобы успокоить не столько доктора, сколько себя. Шестнадцать лет, а это треть жизни, спущены в унитаз. Их не вернешь и не наверстаешь. Но Оля все же очнулась, и это главное. Она не инвалид и еще не старуха, черт возьми! Всего лишь без пяти минут баба-ягодка.
– Вас сейчас отвезут к физиотерапевту на осмотр, – сказал Левон. – Вижу, вам не терпится начать жить.
С этими словами он вышел из палаты, а Оля взяла в руки мандарин и поднесла его к носу. Пахнет Новым годом. Она разломила фрукт, отделила дольку и положила в рот. Помнила, что есть нельзя, но хотя бы сок высосать.
Когда цитрусовая сладость наполнила рот, Оля довольно причмокнула. Она нашла первую радость в своей новой жизни. Или старую? Ей подумалось, что мандарины ее любимые фрукты. И они создают лучшее настроение, когда лежат на имитирующей снег вате под новогодней елкой…
Глава 3
Она стояла в душе, крепко держась за поручни. Ноги дрожали, но Оля чувствовала себя более или менее уверенно. Ей не разрешали самостоятельно мыться, но она решила ослушаться.
Выдержала она всего пару минут, но все равно осталась собой довольна. Если заниматься не только с физиотерапевтом, а еще самостоятельно, она сможет покинуть больницу раньше определенного консилиумом срока. Месяц реабилитации, именно столько «впаяли» Ольге.
– Почему вы так расстраиваетесь? – спрашивал у нее Левон Гамлетович. – У вас отличная палата со всеми удобствами, уход, скоро вас будут вкусно кормить…
– Это больница, и мне тошнит от нее! От ее запаха, казенной обстановки, распорядка.
– Но вам некуда идти. Вы не помните, где ваш дом.
– Вспомню, вы только мне помогите!
– Как?
– У вас мой паспорт, посмотрите там, где я прописана хотя бы, – она неожиданно для себя вспомнила такую деталь. Увидела книжечку с гербом, а в нем фотография и штампы.
– У нас только справка из ФМС города Коломна. Также копия полиса и ваше свидетельство о рождении, еще советское.
– То есть документы мои украли?
– По всей видимости. Я же сказал, вас нашли без сумки, ключей от дома, кошелька. Но вы не на пробежку вышли или с собакой погулять.
– Во что я была одета?
– Платье, туфли, плащ. В кармане был телефон. Вы звонили, чтобы вызвать такси, но не дождались его.
– Я могу взглянуть на вещи и телефон?
– Посоветуюсь с психологом на этот счет.
– Шагу без него ступить не можете, – разозлилась Оля. Она давно отметила, что не отличается покладистым характером.
– Старейший принцип врачебной этики – не навреди. Стараюсь придерживаться.
Одежду ей все же принесли, пусть и на следующий день. Это сделала медсестра по имени Инга. С ней у Ольги сложились приятельские отношения. Девушка была ее ровесницей, ей только исполнилось двадцать восемь. Именно на такой возраст пациентка себя ощущала, искренне забывая о том, что ей уже сорок четыре.
– Начинаем! – торжественно проговорила Инга, развязав пакет с вещами. – Лот номер один, лодочки черные на высоком каблуке, кожаные, тридцать седьмого размера. – Она поставила их перед Олей на тумбочку, переставив фиалку на подоконник.
– Вот это шпилька! Двенадцать сантиметров, не меньше. Как в таких туфлях можно ходить?
– Это лабутены.
– Чего?
– Песню группы «Ленинград» не помнишь? – Она стала напевать, но резко прекратила. – Ой, она, наверное, вышла, когда ты спала. Короче, крутые туфли, дорогущие. Можно померить? У меня тоже тридцать седьмой.
– Да забирай их, я все равно носить не смогу.
– Нет, это слишком щедро. – Инга скинула с ног резиновые шлепки, затем носок и сунула их в лодочки. – Узковаты немного, но в целом… – Она встала и прошлась по палате. – Давай меняться? Ты мне лабутены, а я тебе кроссовки хорошие. Они новые почти, я их всего пару раз надела.
– Давай.
– Класс! – Девушка захлопала в ладоши. Она была очень эмоциональной. Когда приходила навестить Олю и включала турецкий сериал по телику, всегда плакала. – Лот номер два, плащ леопардовый, сорок четвертого размера. Этот мне точно мал.
– Все равно примерь, я посмотрю.
Инга накинула плащ на себя, он на ней не застегнулся. Значит, Оле тоже будет мал. Ей выдали спортивный костюм, не новый, но идеально отстиранный, со склада забытых вещей. Он был сорок восьмого размера.
– Тоже брендовый, – сообщила медсестричка, глянув на бирку. – Даже сейчас такой продать можно за хорошие деньги.
– А платье?
– Тем более. Это кутюр. – Она приложила простое на первый взгляд платье к себе. – Ты богато одевалась, Оля. Неудивительно, что тебя решили ограбить. Приперлась такая фифа в Бескудники.
– Куда?
– Район такой. Не самый благополучный даже сейчас, а уж шестнадцать лет назад и подавно… – Она бросила платье на кровать. – Там тебя нашли. Среди хрущевских пятиэтажек. Но ни в одной из них ты не жила – аборигенов опрашивали, никто не узнал тебя.
– Откуда ты все это знаешь?
– Подслушала разговор Левона Гамлетовича с Макаром.
– Кто таков?
– Друг твоего лечащего врача, он же бывший мент. Расследование по твоему делу вел, так с Сарикяном и познакомился.
– Дело так и не раскрыли?
– Повесили на кого-то из местной банды. Она как раз разбоем занималась. Но Макар считал, что несправедливо поступили, и уволился из органов. – Инга присела на кровать Оли и, понизив голос, сообщила: – Макар к тебе рвался, но Левон Гамлетович его не пустил. Сказал, что раз тот уже не мент, то нечего его пациентов беспокоить… Ой! – Девушка торопливо приложила руку ко рту. – Проболталась. А мне ведь запретили с тобой обсуждать травматичное прошлое.
– Я никому не скажу, – заверила ее Оля. – Но я не понимаю, чего доктора со мной так носятся.
– Иван Дмитриевич серию научных статей про твой случай пишет. Так что все по плану должно идти.
– Фиг ему! – И она, сложив пальцы в дулю, потрясла ими перед носом Инги. – Я не собираюсь подопытным кроликом становиться. Я жить тороплюсь, а они тормозят!
– Они срыва боятся. Ты слишком быстро восстанавливаешься.
– Как быстро, если я ни черта не помню? Картинки всплывают, я пытаюсь зафиксировать их, но тщетно. Это как со снами, понимаешь? Пока видишь их, все четко, понятно, а просыпаешься, и каша в голове.
– Нет, я сны запоминаю.
– А я нет. По жизни нет, понимаешь? – Оля стукнула кулаком по постели. – Вот опять! Откуда я это знаю? Просто вдруг поняла, что никогда не запоминала снов. Кто-то говорит, тараканы – к болезни, какашки – к деньгам, покойники – к перемене погоды. А я не знаю, что в соннике смотреть.
– Память постепенно вернется. Может, частично. И в этом доктора тебе помогут. Не только Иван Дмитриевич, ждут светило из Петербурга, профессора Эдельмана. Он давно бы приехал, да находится в Финляндии в командировке.
– Как только встану на ноги, свалю отсюда! – прорычала Оля. Она уже могла говорить в полный голос, но хрипотца еще оставалась.
– Если психоневрологическую экспертизу не пройдешь, не свалишь. Разве что под чью-то ответственность, но у тебя, похоже, нет близких родственников.
– А сестренка? Ее же найти можно.
– Пытались, когда ты очнулась. Но номера телефона, что она оставила, давно не существует.
– Да, кстати, где мой мобильный? В нем может быть и другая информация: фотографии, записи и… – Она пощелкала пальцами. – Электронная почта, во!
Инга сунула руку в карман плаща и достала сотовый. Он радикально отличался от тех, с какими ходили сейчас. Особенно формой: он раскладывался.
– Сейчас снова такие выпускают, – сообщила Инга. – Но они плоские получаются, когда их раскроешь. Так что все идет по кругу…
– Телефон отключен, – констатировала Оля, потыкав во все кнопки.
– Естественно, он разряжен. А такой шнур, который к нему подойдет, я не знаю, где сейчас найти.
– На барахолке? Они еще существуют?
– О да! В том числе в интернете. Заходишь на сайт, где торгуют подержанными вещами, и выбираешь.
– Давай там продадим мои шмотки? Деньги пополам.
– Мне велели их вернуть в хранилище.
– Это мои вещи, что хочу с ними, то и делаю, так? Беречь их смысла нет: я не натяну это платье, если даже похудею. У меня талия куда-то исчезла. Нужно толкнуть одежду, а на вырученные деньги купить мне что-то дешевенькое, но удобное.
– После смены займусь. Но зарядное устройство по больнице поищу. Некоторые пожилые люди до сих пор со старыми моделями ходят. – Она запихала вещи в пакет, туда же кинула туфли, но уже аккуратно. – Побегу, пошукаю по больнице!
Она нашла зарядник у поклонника Розалинды. Местный электрик не признавал смартфоны, считал, что через них за ним следят спецслужбы.
Когда аппарат ожил, Оля приступила к изучению его содержимого. Жаль, ни позвонить, ни проверить почту не получилось – абонент давно не обслуживался. Но в ее распоряжении были телефонная книжка, блокнот и альбом с фотографиями. Она начала с последнего.
Оля не ошиблась, предположив, что была красоткой (соской, как она себя охарактеризовала). Фигура, лицо, волосы, одежда – все идеально. Фотографии дрянные, деталей не рассмотришь, при приближении все в квадратик, но общую картину можно составить. Снимков в телефоне оказалось немного, Оля по датам поняла, что аппарат был новым. Кроме нее – на них были запечатлены девушки и мальчик. Ребенок лет семи стоял в обнимку с рыжеволосой худышкой. Фигуристая блондинка держала на руках лохматого песика. А Оля коробку. Что в ней – неведомо.
– И кто из этих двух сестренка? – пробормотала она. Ни одна на Олю не похожа. А пацан ни на одну из троих. Но раз стоит с рыжей в обнимку, значит, ее сын.
Все остальные фотографии были сделаны в магазинах. Оля щелкала товары, в основном украшения и сумки, и обязательно с ценниками.
В блокноте Оля не нашла ни одной заметки. Список контактов тоже не порадовал. Много имен, еще больше прозвищ. Ни мамы, ни папы, ни мужа… Любимого или даже Масика. Сестренка и тетушка. Те женщины, что навещали. Оля выписала их номера. Она уже хотела отложить телефон, как наткнулась на альбом под названием «Музыка». Открыв его, обнаружила много композиций.
Решила прослушать все. На третьей уснула, они все оказались релаксирующими.
* * *
Платье и плащ – это не все, что Инга продала через интернет. Еще серьги. Не те, что были на Оле, когда ее привезли в больницу. Кроме них еще браслет имелся, массивный, причудливый. Но он оказался металлическим, как и сережки из этого комплекта. Бижутерия отлично смотрелась, когда была новой, и, судя по клейму, стоила дорого, но за полтора десятка лет она почернела, выцвела и потеряла товарный вид. Не то что сережки из белого золота с небольшими бриллиантами. Аккуратные колечки, благородно посверкивающие, были извлечены из дыры в подкладке. Инга нашла их, когда готовила плащ к продаже. Другая бы, нечистая на руку, скрыла это, но медсестричка была не из таких. Она сдала серьги в ломбард и разделила деньги пополам, как договорились.
– Теперь пришла пора тратить! – азартно воскликнула Оля. – И начнем мы с краски для волос, восковых полосок, щипчиков… В общем, со всего того, что поможет мне привести себя в порядок! Бери мой телефон и сама все выбирай. Все товары привезут завтра-послезавтра.
Эти дамские хлопоты помогли больше, чем беседы с Иваном Дмитриевичем. И не только успокоиться и настроиться на позитивный лад. Вспоминались всякие мелочи, а порой возникали четкие картинки. Оля видела себя у зеркала в полный рост в какой-то шикарной квартире, натягивающей чулки с подвязками. Она путалась в них и ругалась, а над ней смеялась какая-то женщина. Смеялась по-доброму, после чего протягивала ей фужер с шампанским и говорила: «Череша, веди себя как модель, а не как гопник!» Иван Дмитриевич велел ей фиксировать все, что вспомнит. Выдал Оле диктофон. Она прогнала эту запись и спросила:
– Что такое Череша?
– Ваше прозвище, как я понимаю.
– Но что оно означает?
– В южных краях так называют вишню.
– И я в прошлом модель?
– Очень может быть. У вас красивая внешность, дорогая одежда, телефон по тем временам крутой.
– Были, вы хотели сказать.
– О вещах – да. Но вы по-прежнему хороши собой, – не дал сбить с себя с толку психолог.
Оля и сама была довольна тем, как выглядит. Не на двадцать восемь, но и не на сорок четыре. Хотя Инга сказала, что сейчас в этом возрасте женщины, что за собой следят, дают фору молодым. Ботокс стал доступен, появились новые уходовые препараты, фитнес вошел в жизнь большинства дам бальзаковского возраста. И что особенно удивило Олю, так это их отношение… к отношениям! Заводят их с парнями на десять, а то и пятнадцать лет младше и не стыдятся этого.
– Не звезды, а обычные бабенки? – еще уточнила Оля.
– Последнее слово советую не употреблять, оно оскорбительное. Но да. Две подруги моей мамы встречаются с парнями помладше. У одной он ровесник сына. А они обе на рынке торгуют, одна шмотками, вторая сантехникой.
– Мне молодые не нравятся, – заглянув в себя, сообщила Оля. – И, думаю, так было всегда. Седина привлекает, морщинка меж бровей.
– Машины с пробегом предпочитаешь, как и я.
– Пожалуй. Мой физиотерапевт какой красавчик, миленький, гладенький, подкачанный, а не цепляет. А вот Левон Гамлетович сразу зацепил. Он как воплощение моего любимого персонажа из сериала «Скорая помощь»!
– Губа не дура, – хохотнула Инга. – У нас тут все бабы по нему сохнут. Симпатичный, умный, холостой. Квартира, машина опять же.
– Бабник?
– Вообще нет. Роза, а она сторожил у нас, еще раньше Сарикяна устроилась, рассказывала только про один его роман с коллегой. Год продлился, но закончился расставанием. Скандальным, между прочим! Докторша озлилась на Хищника нашего за что-то…
– У него такое прозвище? – Что уместно, он же Лев.
– Кто-то дал, остальные подхватили. Так вот дамочка эта к главврачу пошла, требовала увольнения Левона Гамлетовича, перед выбором того ставила: или она (отличный хирург, ее чудом переманили), или он. Главный выбрал Хищника.
– Я бы на его месте после такого тоже завязала с романами на работе.
Об этом разговоре Оля вспомнила, когда приводила себя в порядок после душа. Она уселась в инвалидное кресло и сидела в нем у дивного зеркала, заказанного в интернете. Трехстворчатое, с подсветкой и многократным увеличением, оно радовало Олю, как и многие привычные для остальных безделушки. Ей хотелось все: и ночник в виде яйца дракона, переливающийся всеми цветами, и фен, засасывающий пряди, и вибромассажер для лица, и обязательно фитнес-браслет, чтоб мерил шаги, пульс, давление.
– Добрый день, Ольга, – поприветствовал ее Левон, явившийся проведать пациентку. Утром ее осматривал другой врач. – Как себя чувствуете?
– Отлично.
– Нет боли в животе, тошноты? – Она покачала головой. – У вас не очень хорошие анализы. Есть подозрение на холецистит.
– Это еще что такое?
– Воспаление желчного. И сахар повышен. Вы запрещенную еду не употребляете?
– Ем, что дают.
– То есть Инга таскает вам не только вот это все, – она указал на подоконник, уставленный спонтанными покупками Оли.
– Единственное, что она мне приносит из съестного – это «Баунти» и прочие кокосовые сладости. Но я ем по одной маленькой шоколадке в день, потому что хочу похудеть. Смотрите сами, – она подкатилась к кровати и достала из-под нее коробку с сокровищами. Затем указала на крышку, где велся учет каждой съеденной шоколадке. – Неужели и это нельзя?
– Если по одной, то можно. Я угощусь? – И, получив согласие, взял батончик. – Опилки в сиропе, – поморщился он. – Я восточные сладости больше люблю. Особенно халву.
Ольга смотрела, как он запивает шоколадку водой. Кадык ходит туда-сюда, шея щетинистая, с засохшим порезом. Бреется Левон каждый день теперь, но темная борода проклевывается уже к обеду. И все же так ему лучше, без волос на лице. Бритый, он уже не так напоминает… кого-то! Да и волосы у Левона короткие, а у не до конца забытого грузина они падали на глаза. Он убирал их красивыми руками. Не такими изящными, как у Левона, и все же.
– Вы покрасили волосы? – спросил он, утолив жажду.
Он заметил только это! А Оля меж тем как только свою внешность не улучшала последние дни, спасибо за это Инге и сайту, где можно заказать маски, кремы, отбеливающие пасты и массу всего интересного. «Ты не из-за этой лабуды похорошела, – смеялась медсестричка. – У тебя спали отеки и нормализовался цвет лица! Еще ты схуднула, начав двигаться…»
– Покрасила, да, – коротко ответила Оля.
– Очень хорошо выглядите.
Она с достоинством кивнула – приняла комплимент.
– Я готовлюсь к выписке. Когда она состоится?
– Опять вы за свое?
– Но я делаю успехи, меня все хвалят, и физиотерапевт, и психолог…
– Вы молодец. Но, поймите, все так хорошо складывается, потому что мы не спешим. Вам категорически запрещены эмоциональные и физические нагрузки.
– Вы влюбились в меня, Левон Гамлетович? Поэтому не хотите расставаться?
Он растерялся. Заморгал часто, рот приоткрыл. А ведь она пошутила!
– На следующей неделе приедет специалист из Питера, – быстро взял себя в руки Хищник.
– Слышу о нем в сотый раз! Чем он так хорош, этот доктор Эдельман?
– Он гипнотерапевт. Поработает с вами, и тогда…
– А если я не дам согласия на это?
– Вам не хочется узнать о себе?
– Хочется, – вздохнула Оля.
– И куда вы рветесь, не пойму? Ваше содержание в больнице оплачено до конца года. А на что вы на воле будете жить? – Левон указал на все приобретенные Олей вещицы. – Вы растранжирили все, что выручили от продажи одежды!
«Но есть еще деньги за серьги, – мысленно возразила Оля. – И они пока целы. Я спрятала их как НЗ». – Вслух же она сказала:
– Можно мне хотя бы гулять? Я не делала этого шестнадцать лет.
– Вас вывозят на галерею.
– Я в сквер хочу. Сесть на лавочку, взять книжку и черствую коврижку.
– А коврижка зачем?
– Чтобы кормить голубей.
– Давно бы попросили. Это можно организовать.
Когда доктор ушел, Оля встала с кресла. В ду́ше она делала это с опаской, скользко все же, но в палате – легко. Она передвигалась по ней, стараясь не опираться на стену или ходунки. Доковыляв до шкафа, открыла дверку и сунула руку под стопку полотенец. Пальцы коснулись пластикового прямоугольника. Оля постоянно проверяла, на месте ли он – ключ от всех дверей. В больнице в период пандемии установили электронные замки на входах на этажи и в отделения, чтобы больные не шастали туда-сюда, заразу не разносили. Когда эпидемия закончилась, их оставили. Хочешь выйти, спрашивай разрешения у персонала. Но в тихий час и после отбоя никто тебе дверь не откроет – не положено. Ключи имели все, и доктора, и технички. Оля украла его у своего милого физиотерапевта. Зачем? Она пока не знала. Пригодится.
Едва она успела закрыть дверку шкафа, как в палату заглянула медсестра, чтобы позвать Олю на массаж. После него были другие процедуры и обязательная беседа с психологом. Вернуться к себе она смогла только вечером. Поужинав, Оля легла отдыхать и не заметила, как уснула.
Ей снилось что-то. Как обычно, она пыталась уцепиться хотя бы за одну деталь, чтобы «перетащить» ее в реальность. Но стоило Оле открыть глаза, как все забывалось… Но не сегодня! Пусть она по-прежнему не помнила не только сюжетов, но и образов, с ней осталось ощущение… Тревожное, гнетущее. То был кошмар? Скорее всего.
Оля встала, проследовала в ванную, умылась холодной водой. Вот она, прелесть вип-палаты, своя уборная. Тревога не проходила. Оля попыталась снова уснуть, но тщетно. Время одиннадцать сорок, она продрыхла четыре часа, и впереди у нее бессонная ночь. Раньше ее это не беспокоило. Какая разница, когда читать или смотреть кино, днем или ночью? Но сейчас она боялась полуночи. Может, из-за книги «Вий», что как раз лежала на тумбочке. Оля решила проштудировать школьную программу, чтобы воскресить ее в памяти. Но чем больше она читала, тем больше убеждалась, что в юности этим не занималась. Не была Оля книголюбом, а вот кино обожала. Многие фильмы, что она сейчас смотрит, ей знакомы.
Она подошла к окну, раздвинула жалюзи. Оле нравилось смотреть на ночной город, он на нее тоску не навевал. Забравшись на подоконник, она стала рассматривать улицу. Людей на ней не было, но машины носились, светофоры мигали, реклама на огромных экранах мелькала, и подсветка превращала привычные сталинские дома в античные дворцы.
И тут из неоткуда всплыло воспоминание. Да такое четкое, что Оля слезла с подоконника, чтобы не упасть – у нее закружилась голова! Коломна, она не просто там прописана. Она долго, возможно, до последнего времени жила в этом городе. Девочкой, девушкой, женщиной она подолгу сидела у окна. Картинка за стеклом Оле не нравилась, но она все равно вглядывалась в нее, потому что кого-то ждала…
Точного адреса не вспомнить, но это и не нужно. Оля найдет свой дом, квартиру.
Вот бы попасть в нее! Прямо сейчас!
Она резко скинула с себя пижаму и начала переодеваться. Майка, спортивный костюм, носки. Из шкафа достала не только пластиковый ключ, но и кроссовки, что выменяла у Инги. Свой старый сотовый, уже работающий, положила в карман. В другой – деньги. Все, больше ничего не нужно. Если сбежать из больницы сейчас, то можно вернуться к обходу. Авось не заметят ее отсутствия.
– А если заметят? – паниковала другая часть Оли, послушная, трусливая. Она обнаружила ее в себе в день, когда воровала магнитный ключ.
– Плевать! – отвечала ей дерзкая, авантюрная половина Оли. – Я не в тюрьме, срок не накинут.
Обернув дополнительную подушку в покрывало, она сделала «куклу». Если не подходить к кровати, а смотреть на нее от двери, можно подумать, что лежит человек. У Оли есть как минимум семь часов на то, чтобы съездить в Коломну и вернуться. Утром уже будет суета, пересменок, сдача анализов, и она сможет незаметно прошмыгнуть.
Перед тем как покинуть палату, Оля выпила таблетку ибупрофена, остальные сунула в карман. Ее ждут большие нагрузки, значит, боль. К ней нужно быть готовой!
* * *
Оля смогла покинуть здание больницы, но куда дальше двигаться, не понимала. Ясно, что не к воротам, ее тут же заметят. Через забор она перелезть не сможет. Машину с парковки угнать тем более. Даже если в той оставлены ключи. Оля не представляла себя за рулем авто. Неужели раньше не водила? Или так лихо водила, что попала в аварию и приобрела автофобию?
Тут Оля увидела собаку. Крупную, лохматую. К ее уху была приделана клипса-чип. Та деловито трусила от мусорного бака, расположенного возле столовой, к забору. Лохматая знает, где проход? Вот умница!
– Главное, чтоб это был не лаз в земле, – пробормотала Оля. Она точно толще собаки, да и пачкаться не хотелось бы, этот костюм у нее единственный.
На ее счастье, проход к свободе был через дыру в заборе. Ту маскировала болтающаяся фанерная вывеска с рекламой.
Оказавшись на свободе, Оля сразу пошла к дороге. Она встала у остановки (общественный транспорт уже не ходил) и принялась тормозить машины. К ее удивлению, никто не останавливался. Ни бомбилы, ни таксисты. Оля вспомнила: Инга говорила, что сейчас все пользуются приложениями в телефонах. Не звонят, а на кнопочки экрана нажимают, и машины приезжают в нужное место.
Наконец возле нее притормозил «Мерседес». Черный, прокачанный.
– Командир, до Коломны довезешь? – весело обратилась к водиле Оля. Она еле стояла и боялась, что рухнет в любой момент, но улыбку давила.
– Сдурела, что ли? Это такая даль! Такси вызывай.
Оля в ценах уже более-менее разбиралась, поэтому сказала:
– Три косаря.
– Пять.
– У тебя такая крутая тачка, а ты крохоборничаешь! Четыре, больше просто нет…
– Ладно, запрыгивай.
Красиво сказал! Сделать красиво не получилось – Оля кряхтя забралась в салон.
– Вроде молодая, а как колода, – проворчал водила.
– За молодую спасибо. Ноги больные, колени не сгибаются. – Она устроилась на заднем сиденье, выдохнула: – Хорошо у тебя. Комфортно. Вот что значит крутая тачка.
Он бросил на Олю недоверчивый взгляд. Поняв, что она серьезно, хохотнул:
– Нет, когда-то была, конечно… Но сейчас это ведро с болтами. «Мерину» почти двадцать лет.
– А прикинь, сейчас бы в наше время телочка из начала нулевых попала, сразу бы тебя за крутого бандита приняла и влюбилась.
– Я у такого ее и купил. Сейчас, правда, ни хрена у него не осталось, только пара магазинов для рыбаков…
Они болтали всю дорогу, и Олю этот диалог успокаивал. Как и пейзажи за окном. Они не были тревожными! Город изменился, стал чистым, красивым и каким-то картинным. Она помнила его не таким…
