Павел Чук
Первый среди равных. Через смерть
– Скоро, – ответил уклончиво, так как сам не знал точной даты. Не готовы пока люди к длительному переходу. – Из подчинённых выбери толковых и грамотных, я с ними побеседую и назначу лейб-сержантами. Именно для этого я тебя и приглашал, чтобы обсудить вопрос с назначением.
– Слушаюсь. У меня есть на примете несколько человек, толковых. Но позвольте сначала с ними обсудить. Вдруг откажутся.
– Почему откажутся?
– У каждого могут найтись свои причины, господин лейтенант.
– А из тех, кто занимается по упрощённой программе? Там есть толковые солдаты?
– Есть. Но они неграмотные. Вы ж их в первый день отправили грамоте и счёту обучаться.
Глава 3
– Проходи, лейтенант. Ты прибыл раньше, – входя в помещение штаба, поприветствовал меня ординарец полковника Генинса лейтенант Нокарсис.
– Мне к десяти назначено.
– Так тебе не сообщили? Всё по полям скачешь, – ухмыльнулся лейтенант, – перенесено на час дня. Не успели всех предупредить.
– И много ожидается?
– По такому случаю собирается в полном составе штаб армии.
– Что за случай-то? – не понял я. Для разбора и обсуждения моего плана достаточно двух, ну трёх высших офицеров не согласных с ним. Зачем для этого собирать весь штабной состав?
– Так представитель Императора прибывает. По итогам как раз летней кампании, так скажем. Восемь человек из армии направляли в столицу для участия в большом приёме. Слухи, конечно, до нас доходили, но из первых уст узнать итоги изъявили все офицеры. Вот и пришлось перенести встречу, чтобы все успели прибыть ко времени.
«Понятно. Я-то думал, что полковник изъявил желание публично, при всех, разнести мой план, а тут просто, а может и непросто, но так совпало».
– Кто прибыл из столицы? – спросил, не надеясь получить внятный ответ.
– Полковник какой-то из Генерального штаба, говорят, что его назначили начальником штаба, а нашего в столицу отзывают, на повышение.
Пришлось ждать. Покидать тёплое помещение не стал. Расположился в одном из кабинетов, приготовленных для ожидающих встречи с командующим армии. Просто сидел, погрузившись в созерцание, изредка проваливаясь в медитативное состояние. Думать, передумывать план своего рейда по тылам противника было уже поздно. Всё сотню раз обдумано с разных сторон. К чему я не без удовольствия подключил лейб-капрала Прокса. Тот выдал несколько дельных советов, не меняющих общий план действий, а облегчающих отход после выполнения задачи. Всё-таки опыт у бывшего офицера имелся, и преступно им не воспользоваться.
– Лейтенант Мирони, вы спите?! – услышал знакомый голос.
Открыл глаза. Передо мной, в окружении офицеров, стоял капитан Сантерс, но знаки различия и форма соответствовала званию «полковник». Я поднялся, принимая стойку «смирно». – Вольно, лейтенант. Не думал, что и вы приглашены присутствовать на моём представлении в новой должности.
Я предполагал, что увижу кого из знакомых офицеров. Много было встреч за время пребывания в столице, но что этим полковником окажется Сантерс. Его повышение в звании и должности было прогнозируемо, но чтобы так быстро дорасти до начальника штаба, это меня удивило.
– Вижу, удивлены…
Ответить не успел. В помещение вошёл ординарец и пригласил к полковнику. Я хотел остаться, всё-таки представление нового начальника штаба происходит перед подчинёнными, к коим я не относился, но после непродолжительной паузы вернувшийся ординарец пригласил и меня.
– Не удивляйтесь, господа офицеры. Этот лейтенант произвёл сильное впечатление на Императора и по итогу докладов с фронтов, его героический поступок признан воистину героическим, судьбоносно повлиявшим на расстановку сил на южном направлении обороны и без него, рассказ о событиях на большом приёме, выглядел бы несколько скомкано.
– Он и здесь отличился, – тихо хмыкнул полковник Саварсис, но его услышали.
– Даже так? – неподдельно удивился теперь уже полковник Сантерс. Он обвёл взглядом собравшихся и остановился на полковнике Генинсе. – Полковник, думаю, перенесём ненадолго мой рассказ о событиях большого приёма, а сейчас хотелось бы услышать из первых уст, чем успел за такой короткий промежуток времени отличиться лейтенант.
– Пока ничем, – хмуро ответил полковник, – он представил план, который планировали обсудить сегодня, чуть позже. Но если уж официальная часть представления завершена, предлагаю пройти в другой кабинет и обсудить предложение лейтенанта. Как раз благоприятная возможность ввести нового начальника штаба в курс дела.
Штабные офицеры начали доклад с общей обстановки дел. Присутствующие хорошо подготовились и говорили чётко, коротко, сугубо по делу, без домыслов, только факты. Когда дошла до меня очередь, я немного растерялся, но видя заинтересованный взгляд полковника Сантерса, взял себя в руки и шагнул к карте. Говорил долго, а попытку меня перебить пресёк новый начальник штаба и дальше меня не прерывали. На лицах слушающих доклад читал озабоченность, непонимание, а новоиспечённый начальник штаба и командир армии о чём-то тихо разговаривали, будто меня не слушали. Но я не останавливался, продолжал убеждать собравшихся в своей правоте.
– Ваше мнение? – обратился к новому начальнику штаба командир армии, – понимаю, времени недостаточно для полного понимания обстановки…
– Почему же, – бодро ответил Сантерс, – лейтенант предлагает перейти линию соприкосновения, пробраться к стратегически важным объектам и их уничтожить. Чем посеять панику и поставить под угрозу всё существование на нашей земле армии агрессора. Цель понятна, но хватит ли сил? Лейтенант, какими силами вы планируете провести операцию?
– До сотни гвардейцев. На сегодняшний день отобрано и идёт подготовка к конкретно этой операции полусотни гвардейцев. Думаю, через пару недель их станет больше, но большим чем сотня числом переходить линию соприкосновения и идти по тылам противника считаю нецелесообразным.
– Почему?
– Возникнут вопросы со снабжением. Уходить будем не на один месяц. Контакт с местным населением будем стараться ограничивать, но столько продовольствия и боеприпасов не унесём, а если унесём, то мобильность группы снизится в разы.
– Логично. Просьбы? – как-то непривычно для меня было, что начальник армии сидел, не вмешиваясь в происходящее, а остальные штабные офицеры или боялись высказать своё мнение новому начальнику, или действительно не понимали суть происходящего, а может, им было всё равно?!
– Есть просьба, но она к полковнику Генинсу. Мной для утверждения подан рапорт на присвоение чинов младшего сержантского состава. Прошу рассмотреть.
Действительно, чтобы не пороть горячку, действовал строго согласно Уставу: составил рапорт, проект приказа, хорошо, что мой новый ординарец оказался не только грамотным, но и знающий положения Устава. Не зря новобранцев гоняли на его знание в первые недели службы. Затем через ординарца подал документы в секретариат армии, откуда они и должны были попасть на стол полковнику, но мирная жизнь расхолаживает. Поданные документы где-то затерялись в бюрократической волоките.
Через минуту вернулся ординарец и протянул проект приказа. Мельком увидел, что на нём стояли кем-то сделанные пометки. Полковник поднял на меня глаза:
– Лейтенант, по поводу назначения лейб-сержантов у меня нет возражений, но лейб-капралом назначать солдата, не выполнившего приказ.
– Прежде чем предлагать кандидатуру Прокса, я с ним побеседовал и не вижу оснований отказа в повышении звания. Солдат прошёл три кампании, зарекомендовал себя с положительной стороны…
– Но, как смотрю, – перебил полковник, вчитываясь в пояснения. Понятно, что всех запомнить невозможно. Но мне захотелось узнать, кто это такой прозорливый? Может служба кадров или особый отдел какой, всё-таки есть в армии? Но с работниками невидимого фронта мне пока не приходилось встречаться, хотя, возможно в скором времени, представится такая возможность и хотелось быть готовым к этому, – он, будучи лейтенантом, не выполнил приказ и оставил рубеж обороны.
Отвечать, что я бы также поступил, а может даже раньше отвёл уцелевших, не стал. Ответил:
– Господин полковник, этот случай мне известен. Своими действиями он спас от неминуемой гибели два десятка солдат. Я за него ручаюсь.
Повисла пауза. Полковник почему-то не решался своим волевым приказом мне отказать, но и соглашаться не торопился. Помог новый начальник штаба:
– Если за солдата ручается офицер, то в случае проступка, офицер и несёт ответственность.
– Полковник, вы немного не точно процитировали пункт Дворянского кодекса, – произнёс ранее молчавший офицер. Его я несколько раз видел: звание – капитан, невзрачная внешность, форма сшита на заказ, по возрасту слишком уж стар для этого звания, но чего не случается в армии. – А господин лейтенант не дворянин.
– Понимаю, но за заслуги, отмеченные Императором Странисом Первым, думаю, можно сделать исключение и принять поручительство не дворянина за клятву офицера.
– Это выход, – пробурчал полковник Генинса, – лейтенант Мирони, вы клянётесь в случае провинности лейб-капрала Прокси, понести за него наказание?
– Клянусь! – ответил не мешкая.
– Тогда, капитан Ландрэ, перепишите приказ с указанием этой клятвы.
«Так вот кто здесь знает всё и про всех! Это оказывается капитан Ландрэ – начальник местной службы безопасности, а сразу и не скажешь».
– Если это всё, – взял бразды правления в свои руки полковник Генинса, – то давайте закончим. Текущие дела ждут решения. Полковник Сантерс, вы разместились? Вот и хорошо. Тогда сегодня вечером соберёмся у вас, расскажите о наших героях. А сейчас, господа офицеры, по рабочим местам, в подразделения.
Я уже вышел, как меня догнал бывший капитан. Не привык ещё, что он так быстро дорос до такого высокого звания, не говоря о должности.
– Лейтенант, зайдите ко мне, надо поговорить… Присаживайся.
Тут до меня дошло, что решения то по моему вопросу не принято, дано добро или нет на рейд, продолжать готовить гвардейцев или нет?!
– Господин полковник, у меня вопрос, – и, не дожидаясь разрешения, продолжил, – какое решение по моему плану принято?
– Для этого я и пригласил тебя. Мы с полковником обсудили твой план. В случае удачи, я вижу реальную возможность ослабить противника. Сообщать всем об утверждении плана, как ты говоришь – рейда, по совету капитана Ландрэ мы официально не будем. И, что за спор произошёл у полковника с генералом? Он только вскользь тебя упомянул, ничего толком не объяснив.
– Спор из-за этого рейда. Первоначально план был представлен генералу, но он его не утвердил. Полковник самостоятельно принял решение о его подготовке. Мне дан месяц.
– Сколько времени осталось?
– Почти две недели.
– Успеешь?
– Да, – видимо, уверенности в моих словах полковник не услышал и, неодобрительно покачав головой, перевёл разговор в другое русло.
– Знаешь, лейтенант, почему я очутился именно здесь? Понятно, что не знаешь. Когда ты быстро покинул дворец, меня атаковали со всех сторон и офицеры, и желающие познакомиться с героем дворяне. Знаешь, как мне, не зная, что отвечать, было трудно? Я крутился как уж на сковородке! Но на шестом, последнем перерыве, меня пригласил на личную беседу Император. Он, как понимаешь, расспрашивал о тебе. И я получил наказ, присматривать за тобой. Приглянулся ты Императорской семье – везунчик! А тут так срослось, что действующий начальник штаба ушёл на повышение, в столицу. Стар он уже по боевым частям разъезжать. Вот меня и прислали сюда.
– Поздравляю, господин капитан, – поздравил, заметив довольный тон собеседника.
– Благодарю. От меня, какая помощь требуется?
Помощи мне не требовалось, всё, что было необходимо, мне предоставил полковник, взяв под своё крыло. Оставалось делом за малым – завершить подготовку гвардейцев особо не распространяясь о цели этой самой подготовки. В своих подчинённых я был уверен. И то, что поделился планом вылазки за линию соприкосновения с лейб-капралом и сержантами, меня не пугало. Все они прошли ни одну военную кампанию, и я в них был уверен как в себе.
Оставшиеся недели посвятил подбору продовольствия, снаряжения и боеприпасов. Понимая, что тушёнки в это время ещё не изобрели, кстати, надо как-нибудь подсказать местным поварам рецепт приготовления, вот только во что закатывать? Стеклянной тары очень мало и она слишком дорога́, а жести для изготовления металлических банок нет. Ну не закатывать же продукт в кованую тару! Так что пришлось использовать то, что имелось в наличии: сухари, сушёное, вяленое, солёное мясо и сало, травяные сборы вместо чая, мёд и главное – это много разнообразных круп. Кстати, картофель тоже хоть и имелся, но в крайне малом количестве. Учитывая суровость климата, делал упор на жирные продукты. При одинаковом занимаемом объёме, сало в себе несёт больше энергии, чем сушёное мясо. Но и про горячую пищу – супы, забывать не стал. Изложив свои соображения сержантам, ждал выполнения распоряжения, как меня вызвали в штаб.
– Проходи, лейтенант, – без приветствий заговорил полковник Сантерс, – соседи с юга прислали донесение, прочитай.
Ординарец протянул мне сложенный лист, я углубился в чтение и глаза мои расширились от удивления. То, что я хотел провернуть буквально через несколько дней, сделали наши противники. Они, под покровом ночи пробрались к складам и их подожгли. К счастью, часть продовольствия успели разослать по частям, но разрушенная инфраструктура, уничтоженные капитальные строения, а главное просматривалась тенденция.
– Что скажешь?
– Скоро начнутся проблемы со снабжением, – сделал напрашивающийся вывод.
– И это тоже, но главное, что?
– Нас опередили. В штабах сенарцев сидят не дураки и останавливаться, и спокойно ожидать на зимних квартирах, дожидаясь окончания зимы, они не намерены. Теперь, предполагаю, будет труднее выполнить поставленную задачу.
– Я рекомендовал генералу увеличить охрану складо́в и усилить охранение продовольственных караванов. Он меня послушал. Теперь информация для тебя, лейтенант. Генерал лично вспомнил о твоём плане и санкционировал его исполнение. Детали уточнять времени нет. Выступаете через два дня, что для удачного выполнения задания необходимо? И да, тебе даётся полная свобода действий в тылу врага. Выбираешь цели сам, но главное, чтобы как можно болезненнее и ощутимее был нанесён урон противнику. Ещё, последние сведения из столицы не радуют, Император Странис Первый опять заболел. Не поднимается с кровати. Управляет, как и в прошлый раз, его жена – эну Доанна, но она не военная и мало чего смыслит в тактике и стратегии, хорошо, что по своей прихоти никого не смещает, понимает, что дела на фронтах вышли из-под контроля.
Я слушал быструю речь прохаживающегося по своему кабинету полковника и понимал, что наступают переломный момент. От завершения зимней кампании будет зависеть, кто победит в войне. Не думаю, что сенарцы пойдут на штурм столицы Империи, но завладеть богатыми и благоприятными для проживания регионами вполне смогут, а потом, когда снабжение войск разладится, ждать предложения о перемирии, или, в самом благоприятном случае – о позорном мире.
– Мне необходимо ещё три дня для завершения подготовки, – ответил, прикидывая в уме, что ещё необходимо сделать.
– У тебя два дня! Потом будет труднее. Время играет не на нашей стороне. Всё, что ты запросил из продовольствия, тебе выдадут. Я согласовал это напрямую с генералом. Но и он понимает, что в скором времени придётся экономить. Так что – только два дня тебе на подготовку.
Приказы не обсуждаются. Вышел от полковника в возбуждённом состоянии, вернувшись в расположение, даже накричал на своего ординарца. Ещё столько необходимо сделать, а времени совсем нет. Два дня прошли в беготне. Я, казалось, загонял своих сержантов, не говоря о простых гвардейцах, но надо получить со склада продовольствие, уложить на сани. Да, принял решение выдвигаться на саня́х, как хотел всё нести на себе, но другого выхода не нашёл. Не выдержат в такой неудобной форме солдаты, а попытка поставить их на лыжи, провалилась. Не было такого средства зимнего передвижения в это время и на этой планете, но, с уверенностью говорю, пока не было.
Рано утром третьего дня, я, с отобранными восьмьюдесятью гвардейцами, ушёл в неизвестность.
Глава 4
– Потерпите, ещё чуток осталось, – подбадривал я гвардейцев. Вышли мы рано утром и шли, где по дороге, где пробираясь через заметённые снегом заносы уже целый день. Долгие остановки делать запретил. По плану нам следовало сделать марш бросок в полсотни километров к месту, где планировал организовать базовый лагерь. – Скоро дойдём, а там уж и отдохнём.
Гвардейцы не роптали. Не зря перед выходом дал всем время на отдых. Как кричал на меня полковник! Но после моего предложения ему лично возглавить рейд, он сдался и нервно смотрел, как бо́льшая часть солдат отдыхает, а я тем временем ходил, проверял нагружённые сани и маскировку на лошадях. После приказа о пошиве из простыней накидок и для лошадей, на меня смотрели как на поехавшего головой, но приготовления оказались не лишними. Издалека заметить колонну было возможно только по оставляемому следу на свежем снегу. Но и об этом я позаботился, приказав арьергарду прикрепить к последним саням сломанные ветки, заметая следы. Конечно, хороший следопыт найдёт и определит, и направление движения, и состав колонны, но мне нужно было выиграть время. Хотя бы сутки, чтобы дойти до места предполагаемого лагеря, его оборудовать и тогда можно приступать к выполнению основной задачи.
По знаку авангарда колонна остановилась. По моим предположениям ещё час назад должны были дойти до места, но двигались медленнее, чем рассчитывал. Глубокий снег, местами крутые подъёмы, снижали скорость передвижения.
– Лейб-капрал, – добравшись до места, собрал вокруг себя сержантов. Выбранная для организации лагеря лесополоса, обозначенная на карте как густой лес, оказалась узкой полоской лесонасаждений, но подумав, всё-таки не стал искать другого места. Люди сильно устали, да и стремительно темнело. Искать более подходящее место для ночлега времени не оставалось. – Организуйте отдых и горячее питание. Выставить охранение. Сегодня переночуем здесь.
– Дальше не пойдём?
– Пока не знаю. Есть в подразделении кто из местных, пригласи ко мне, – как сразу не додумался найти проводника среди не только своих гвардейцев, но и поспра́шивать из соседних частей. Вот что значит, обрадовался, когда полковник Сантерс выделил мне для похода карту местности.
Через пару часов, когда окончательно стемнело, с Проксом подошёл гвардеец:
– Господин лейтенант, гвардеец Черсин. Призван из этих мест.
– Откуда конкретно? В этих местах бывал?
– Заходил сюда. Лет десять назад, ещё в детстве, с батюшкой. Но лес тут был статный, не то, что сейчас. Местный энц лесопилку в этих краях поставить хотел, видимо, исполнил своё пожелание.
Теперь понятно, что карта не совсем точная оказалась. За десять-то лет, сколько вырубили да попилили. Но населённых пунктов рядом не было. Вот и забросили, как лес стал редеть. Слишком далеко возить – не выгодно, но и война внесла свои коррективы.
– Где ближайшее отсюда село? – спросил, зная ответ, но не мешало проверить местного жителя и сверить данные карты.
– На запад станица Дасская – день пути. На северо-восток Танская тоже день пути.
«В этом карта не врёт. Значит, до станицы Лисовна, где по моим предположениям основные склады, примерно четыре дня пути».
– Дороги, пройти сможем?
– Да, какие дороги, господин лейтенант! Замело все.
– Возле станицы Дасской мост через Пенху?
– Так точно, господин лейтенант.
– Кратчайшую дорогу знаешь?
– Знаю, почему не знать, но снега много.
– Пойдём налегке. Пока свободен! Прокс, останься…
Мой план лейб-капрал слушал внимательно, но по его уставшему лицу видел недоумение:
– Прокс. Я тебе доверяю и другого, с таким же опытом командования здесь нет. Так что, я с двумя десятками гвардейцев завтра поутру выдвинусь к мосту возле станицы Дасской. А ты с основными силами продвигайся к Танской. Не заходя в село, расположись в этом лесочке. Оборудуй лагерь, но в бой с противником не вступай. Действуй скрытно, – указал на карте, хорошо, что тот умел её читать, место будущего лагеря.
– А как же вы, господин лейтенант? – отвечать на этот риторический вопрос не стал, ну что ему ответить? «Молча» или нагрубить верному солдату?
Утром отобрал два десятка гвардейцев и на двух санях покинул лагерь…
Гвардеец Черсин и вправду знал короткую дорогу, точнее направление, где с трудом, но проходили сани. Меня только удивляло, что за эти дни нам не встретился противник, а передвигаться приходилось и днём, и разжигать костры, чтобы не только приготовить пищу, но и согреться. Но всё оказалось прозаичнее:
– В лес! – раздался сигнал из авангарда, но сворачивать было некуда. И справа и слева непроходимые сугробы. Колонна ощетинилась оружием. Бегом перебрался к первым саням и всматривался вдаль, за поворот, ожидая неотвратимого – встречи с противником.
Показался кто-то из передового дозора:
– Господин лейтенант, вражеский разъезд! Двое всадников.
– Где они? Смогли, кого захватить?
– Никак нет! Они доскакали до развилки и, постояв немного, повернули назад.
– Там, дальше, как раз перекрёсток и одна дорога идёт дальше в Самрит, а другая к станице Дасская, – пояснил подошедший гвардеец Черсин. Теперь стало понятно, почему разъезд развернулся. Они доскакали до последней своей точки маршрута, ни кого не встретив, убедились, что по дороге никто не следует, и повернули назад. Хорошо, что не успели выскочить и выйти на прямую дорогу к цели нашего пути.
Раскрыл карту. По дороге до станицы Дасская три-четыре часа пути пешим шагом. Значит, конному разъезду необходимо, примерно, часа полтора, а если не спехо́м, то два. Вероятно, со стороны станицы Самрит ходит другой разъезд, но не точно. Скорее всего, они б остались, дождались своих визави и перебросились парой слов, делясь нелёгкой долей и строгими командирами, выгнавшими в такой мороз для патрулирования дороги.
Вечерело. Пришлось искать место для ночлега.
– О чём задумались, командир? – подошёл гвардеец Черсин. За последние сутки он постоянно был рядом со мной, даже ординарец иногда отлучался, передавая мои устные приказы растянувшейся группе.
– Думаю, как мост разрушить, – ответил честно, не скрывая своих намерений. Вот что-что, а не учёл я особенностей этого мира. Нефти: бензина, керосина и других горючих жидкостей здесь не знают. Только спирт. Динамит не изобрели. Только порох. Да, мы его взяли много, с запасом, десяток бочонков, но хватит ли этого для разрушения хотя бы одной опоры моста?
– А что его разрушать? Поджечь и он сам рухнет, – я повернулся к гвардейцу, – не смотрите на меня так, господин офицер, хоть и зима, холод. Но мост старый, трухлявый совсем. И как ещё стоит, не знаю. Я ещё малы́м с делегацией вместе с отцом к местному энцу ходил, чтоб поспособствовал каменный мост соорудить, но то одно, то другое.
– Холодно, влажность высокая. Снега на самом мосту, небось, много, как поджечь-то? Не загорится.
– На нашем берегу, рядом стоит сторо́жка, там постоянно смолу варят, чтобы брёвна промасливать и ими щели заделывать. Мост старый очень. Ремонт постоянно идёт, это ещё в мою бытность было, а сейчас, думаю и с двух сторон сторожку поставили. Чтоб, значит с двух концов ремонтировать.
«А это выход! Если дотащить этот чан, или в чём варят смолу ближе к центру моста, оставить там вместе с пороховыми бочками, то знатный взрыв получится и загорится, что водой не потушишь. Вот только как всё это сделать?!»
– Позови сержанта.
– Я здесь, господин лейтенант.
– Подбери десятерых, кто посильнее и меньше устал. Пойдём, посмотрим сначала на этот мост.
Откладывать на следующую ночь разведку не стал, а как стемнело, с небольшой группой выдвинулся к мосту. Каждая пара несла по бочонку пороха. Он не тяжёлый, всего десять килограмм, примерно. Я хотел посмотреть, что происходит возле моста, какое охранение, сделать тайник и через день вместе со всеми вернуться.
– Господин лейтенант, что-то тихо совсем.
Я всматривался вдаль. Мост чернел впереди, но ни охранения, ни секретов не замечал. Только возле сторожки виднелись множество следов, и пахло конским навозом.
– Трое за мной. Остальные прикрывать! – мысль пришла быстро. Сейчас самое тяжёлое для часового время, скоро рассвет и невыносимо тянет ко сну, а ещё, как назло выдалась морозная ночь. Пришлось перед выходом обмазывать лицо салом, чтобы не обморозиться. Так что, если и есть кто из охранения сенарцев, то они все в сторожке. Больше тут никаких строений нет и спрятаться от ночного мороза больше негде.
Ползком, как учил, короткими перебежками добрались до сторожки. До моста ещё примерно метров пятьсот. Оставил одного из гвардейцев прикрывать, чтоб не стало неожиданностью появление кого из противников. Подошёл к двери, осторожно дёрнул – незаперта́. Обнажив клинок, подал знак следовать за мной и рванулся внутрь. Прям у дверей, в небольшом закутке, прислонившись к стене, дремал солдат. Он даже не понял, что произошло, а просто отправился в мир иной. Осмотрелся, но выяснить численность тех, кто находится внутри не смог – темно. Приходится рисковать. Открываю рывком вторую дверь и врываюсь внутрь, ухожу вправо, давая проход следующим за мной гвардейцам, и натыкаюсь не то на скамью, не то на кровать. Чуть не падаю, но в скудно освещённом одной свечой помещении замечаю лежащего на скамье человека в сенарской форме. Бью, не раздумывая по голове, но удар проходит вскользь, но и его хватает, чтобы тот отключился. Шум, возня, вскрики быстро прекратились.
– Разожгите свечей, надо осмотреться, – отдаю команду, а сам усаживаюсь за стол. По числу приборов, стульев, количеству приготовленного, можно сделать примерный вывод о количестве ночевавших. Бросаю взгляд на стол: шесть мисок, четыре ложки, два табурета. Лавки можно двигать. Нехитрым подсчётом, делаю вывод, что здесь не меньше восьми человек.
– Черсин, сколько тел?
– Шестеро. Ещё один едва живой и один в сенях.
– Не ошибся, – удовлетворённо замечаю для себя, что не ошибся в подсчётах, – тащи живого. Поговорим. Посмотрите, где тут местные, не могли ж они тут сами мост ремонтировать?!
– Так, известно где, в хлеву. Даже бабу-стрепуху туда отправили, чтоб не мешалась, – ответил один из бойцов.
– И старшего из местных приведи, но тихо, чтоб не испугали и крику не подняли.
Подвели ко мне раненого:
– Лейтенант Мирони, гвардия его Императорского Величества Страниса Первого! – представился, – советую отвечать на вопросы быстро и чётко. Тогда обещаю вам жизнь. Представьтесь.
– Капрал Ехонс, а вы хорошо знаете язык. Обучались в Сенарской Империи? – наглость пленённого меня удивила. Мало того, что голова рассечена глубоким порезом, кровь течёт, не переставая, взят в плен, так осмеливается вопросы задавать.
– Черсин перевяжи, – пока не стал продолжать допрос. Ввели напуганного местного смотрителя или старателя, не знаю, как правильно сказать. У него тут, оказывается, семья уже третье поколение живёт, ремонтом моста занимается. Ещё его дед был приставлен следить за состоянием моста. Смастерили сторожку, потом, когда поняли, что это надолго, поставили пристройку, хлев, хозяйство ма́лое завели:
– …а что, господин офицер, – продолжал глава семейства Мотискин, – дел много, что зимой, но особенно летом. Деньги на материалы исправно приходили, отчёт, если нужно предоставлю. А как захватили нас, так куда мне с семьёй деваться? Остался здесь. Тяжело конечно, но свою работу знаю. Я и плотник, и землекоп, и по немного всему обучен. Сыновья, так мне помогают, вот старшему моё место и перейдёт…
– Много по мосту сенарцев перебралось? – перебил смотрителя. Мне было жалко его, но сразу говорить, что пришёл разрушить мост не стал.
– Много, но это ещё летом. В основном сейчас подводы идут. По полсотни, иногда больше за раз. В неделю до трёх сотен проходит. Но, говорят, вьюга на том берегу. Вот и схлынул поток. Вчера только последний караван прошёл.
– Засскин! – подозвал ординарца. – Слушай мой приказ: вместе с семьёй Матискина проследуешь к сержанту. И возвращаетесь обратно, – указывать место лагеря не стал. Слишком уж пленённый капрал внимательно прислушивался к нашему разговору.
– Но, господин лейтенант…
– Мы тут сами справимся. Тебе особое поручение: передашь записку полковнику. Это главная твоя задача, – смысла в этой записке особо не было, но для придания важности поручения, пришлось соврать. Ординарец попался больно горяч, не гнушаясь ни грязной работой, ни следованию в авангарде.
– Зачем? Мы и тут… – только и вымолвил смотритель.
– Мы уничтожим мост, – выпалил резко, смотря за реакцией Матискина.
– А как же…
– Новый отстроят. Вот войну выиграем, а сам понимаешь, этот мост слишком много для них, – я кивнул в сторону навострившего уши капрала, – значит. И подкрепление, и провиант поступает.
– Так, а как мы без него? Как на тот берег попасть?
Я понимал недоумение смотрителя. Мост для него вся жизнь. Он ещё с детства ухаживал за ним, лелеял. Наверно, каждый гвоздь в нём знает, каждую доску, а тут приходит солдат, ладно бы враг, а то свой и говорит: «Не будет больше моста». Вся жизнь рушится у этого в годах мужчины, всю жизнь отдавшего единственному делу.
– Иди, собирайся. Много не бери, чтоб только на себе унести. Идти долго, так что рассчитывай силы.
– Как же так. Как же… – под причитания, ординарец вывел его к семье. Наступила очередь капрала.
Нарочито громко скомандовал:
– Черсин, а для этого капрала приготовь верёвку и покрепче. Повесим на мосту.
Как встрепенулся пленный, надо было видеть: с места подскочил, чуть ли не на два метра, едва не ударившись о низкий потолок.
– Вижу, что понимаете меня, – продолжил на канторийском наречии, – советую отвечать правду, а то мой приказ будет исполнен в точности.
Рядом завозился Черсин, доставая верёвку и своими мощными руками, пробуя её на разрыв.
– Да-да, господин офицер, спрашивайте.
– Кто вы? Звание, должность.
– Капрал Ехонс – личный адъютант полковника Знарскисса. По указанию командира, следую в станицу Лисовна с требованием увеличить поставки продовольствия.
– Что так? – удивился. Небось, врёт. – Обыскали?
Черсин кивнул и пожал плечами, давая понять, что ничего интересного не нашли.
– Не знаю, при мне недостатка в продовольствии не было. Я уже неделю в пути. Подолгу приходилось останавливаться, то смены лошади не было, то непогода.
Я достал карту, закрыл свои пометки и подозвал капрала:
– Где расположена часть? Численность?
– Вот здесь, – он ткнул пальцем в небольшой населённый пункт, прям рядом с линией соприкосновения войск, – численность сто тысяч мушкетов, двадцать тысяч всадников и ещё вспомогательные войска, всего до двухсот тысяч.
