Павел Сергеевич Марков
Призрак Миноса
«Интересно, куда она направилась? Не сидится в родных стенах? Да… в этом мы с ней схожи».
С трудом, но я заставил себя забыть об Амаре и сосредоточиться на цели своего визита. Она виделась не менее занимательной, чем прекрасные бедра дочери правителя Кносса.
Услышав позади чье-то тихое сопение, я обернулся, рассчитывая увидеть Агафона, выгружающего амфоры, но это оказался Иринеос. Щуплый юноша с трудом удерживал в руках сосуд среднего размера. По тому, как сильно напряглось его лицо я понял, что он всеми силами старается не выронить вино. На лбу бедолаги выступила испарина и блестела в лучах жаркого критского солнца. Мне даже стало немного жаль его. Если Иринеос не сумеет выручить достаточно денег за это, пусть и дерьмовое, вино, то обратно в Афины точно может не возвращаться. Отец с него три шкуры спустит и продаст кожевникам, дабы возместить убытки.
Пока наблюдал за отчаянными потугами юнца, в голову пришла озорная мысль, и я не преминул ее озвучить:
– Геройство – удел дураков.
Иринеос вскинул на меня удивленный взгляд. В этот момент его нога споткнулась о сучок, и юный сын афинского торговца полетел носом на пирс, выронив амфору. Раздался громкий треск, дешевое фракийское потекло по доскам алыми ручьями. Юноша поднял голову и обреченно уставился на разбитый сосуд. На свежие ссадины на локтях он даже не обратил внимания.
– Сколько их еще у тебя? – с усмешкой поинтересовался я.
– Еще восемь, господин, – обреченно выдохнул паренек.
– Хм.
Я похлопал по кошельку.
«Еще достаточно…».
Достал восемь драхм и, ступая сандалиями по разлитому вину, подошел к распластавшемуся Иринеосу:
– Плачу за все.
Юноша вздрогнул и ошеломленно воззрился на меня снизу вверх.
– Что, господин? – прохрипел он.
Я покровительственно улыбнулся:
– Плачу за все амфоры.
Иринеос продолжал валяться на причале, беззвучно открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.
– Но, – я загадочно прищурился, – придется отработать.
Он сел и захлопал глазами:
– А… это… а что от меня…
– Потом. Сначала дойдем до местного рынка, если ты, – я демонстративно позвенел монетами, – конечно, не против.
– А… а амфоры кто донесет?
– Пха, – я отмахнулся, – Флегонту оставим. Пусть подавится, – и протянул ему руку.
Все еще ошеломленный, Иринеос ухватился за нее, и я рывком поднял его на ноги. Всучил драхмы.
– Передай своему горе-хозяину, – бросил я Агафону через плечо, тупо наблюдавшему за этой сценой, – что он только что стал богаче на несколько амфор. Надеюсь, это скрасит настроение после купания в море, – и хмыкнул.
Помощник торговца ничего не ответил. Лишь продолжал тупо таращиться на нас.
– Пошли, – бросил я юнцу, потеряв к Агафону и его хозяину всякий интерес.
– А… это… – Иринеос потупил взор, – что от меня потребуется и… надолго, господин?
Я пожал плечами:
– На второй вопрос у меня ответа нет. Я ж не Пифия[6]. Хотя даже в ее пророчествах сатиры копыта сломят, – и сплюнул на доски.
– Ой… это… не кощунствуй, господин, – осторожно возразил Иринеос, покраснев.
– А не то что? – хмыкнул я. – Зевс мне в жопу молнию засадит?
Челюсть юнца отвисла, он во все глаза таращился на меня, не в силах поверить, как у меня язык до сих пор не отсох от подобной дерзости.
Я же лишь снисходительно похлопал его по плечу:
– Лучше думай о вознаграждении за работу. Не такая уж она и пыльная будет.
– Так… это… что придется делать?
– Мне просто нужны лишние руки. Причем такие, в которых я уверен, что они не обчистят мои карманы, словно проклятый Гермес[7].
– А… – захлопал глазами юноша.
– Идем, – я развернулся, – тут больше не на что смотреть, – и бросил взор на спартанскую диеру, – Афродита все равно вернулась в море.
Пока мы сходили по причалу на берег, я словил на себе равнодушный взгляд местных стражников и испепеляющий взор Флегонта. Торговец, весь сырой и злой, как собака, метал в мою сторону глазами молнии. Но меня это не слишком трогало. Толстяк оказался забавным попутчиком, но дальше ждали более увлекательные дела. Во всяком случае, я на это надеялся.
[1]Диера (бирема) – античный гребной военный корабль с двумя рядами весел, который оснащался тараном. Длина биремы составляла 30-38 м, а водоизмещение 60-100 т.
[2]Многие эллины называли спартанцев неучами, считая их безграмотными в сравнении с собой.
[3]Агора – рыночная площадь (торжище) в древнегреческих полисах, являвшихся местом общегражданских (народных) собраний, которые также по месту проведения назывались агорами.
[4]Линоторакс – древнегреческий панцирь из льняной ткани.
[5]Копис – разновидность холодного оружия с лезвием на внутренней части клинка, предназначенное в первую очередь для рубящих ударов.
[6]Пифия – в Древней Греции жрица-прорицательница Дельфийского оракула в храме Аполлона в Дельфах.
[7]Гермес – в древнегреческой мифологии бог торговли и счастливого случая, хитрости и коварства, юношества и красноречия.
Глава 3
Портовый рынок Кносса представлял из себя жалкое зрелище. Во всяком случае, мне он казался таковым. Ни в какое сравнение с гаванью Пирея, и уж тем более с афинской агорой он не шел. Мелкие лавочки, которые способен унести в море мало-мальски свежий ветер, ютились вдоль причала и грунтовой дороги, уходившей на запад и восток. Народу было не слишком много, но гвалт торговцев все равно неприятно бил по ушам. А запах разношерстной рыбы бил уже по носу, заставляя меня морщиться от омерзения. Терпеть не могу рыбу, особенно соленую. А этого добра было здесь навалом. Бочки с солью и морепродуктами стройными рядами виднелись позади прилавков. В основном, рыбой здесь и приторговывали. Были еще продавцы дешевого вина, солонины и грубой ткани. К сожалению, овощами тут не баловали. А я ведь очень люблю бобы…
– Эй, добрый муж! – воскликнул торговец вином, худощавый тип с всклокоченной бородой и оголенный по пояс. – Не желаешь освежиться в столь жаркий день глотком хорошего фракийского?
Я едва сдержался, чтоб не прыснуть со смеху, однако подошел к прилавку и сделал вид, что и вправду заинтересован в его товаре.
– Может быть. Если оно не стухло по пути.
– Обижаешь, добрый муж! Травить покупателей – не моя задача!
«Конечно. Твоя задача ободрать их, как липку».
Я ткнул пальцем в самую маленькую амфору с черным рисунком финиковых пальм.
– Дай-ка взглянуть.
Тот, кряхтя, пододвинул ко мне указанный сосуд. От одного вида, как была запечатана пробка, мне все стало ясно.
«Дерьмо».
Вслух же спросил:
– Как торгуется, хорошо?
– А, – отмахнулся бородач, – на винишко спрос всегда найдется.
– Ну, это точно, – я с задумчивым видом повертел амфору, – а в округе как раньше? Давненько не бывал здесь, а новости интересные я люблю.
– О, собрат по ловле сплетен, а? – хозяин лавки заржал, словно лошадь. Меня чуть не передернуло. – Тоже любишь уши развесить?
– Что-то вроде того, – холодно ответил я.
– Наш славный правитель Аристомен щедрую награду объявил! Сейчас это на устах всех путешественников и искателей приключений себе на задницу. Но звонкие монеты кого угодно могут соблазнить.
– И за что награда? – я посмотрел на него поверх амфоры.
Торговец подался вперед и заговорщически зашептал:
– Люди недавно стали пропадать. Причем только по ночам. Днем все спокойно, как парус в безветренный час.
– Хм, – я нагнулся и сделал вид, что рассматриваю пробку, – без следа пропадают что ли?
– Если бы, – лицо торговца помрачнело, – изодранные в лоскуты. Аж жутко становится. Я теперь загодя до заката лавку закрываю, чтоб успеть домой до темноты. Стража-то не по всем дорогам ночью ходит.
– Интересно, – я побарабанил пальцами по амфоре, – но ведь на Крите хищников нет.
– Да, небось, псины одичавшие, – кашлянул торговец, – ну или… – тут его голос дрогнул, – похуже чего.
– Похуже? – я с любопытством воззрился на его загорелую рожу с красным носом. – Что именно?
– Добрый муж, – развел руками тот, – ну ты же сам говорил, что на Крите не впервой?
– Ну, не впервой.
– Тогда должен знать о дворце Миноса и Лабиринте.
– Намекаешь на Минотавра? – хмыкнул я.
Торговец лишь вновь развел руками:
– Я лишь слухами делюсь, добрый муж. Но некоторые из них слишком уж звучат правдиво.
– Минотавра убил Тезей, – скромно подал голос Иринеос, до этого молча стоявший и жадно ловивший каждое слово.
Я издал презрительный смешок.
– Что? – захлопал глазами юноша. – Тезей великий герой всей Эллады!
– Я уже говорил, что думаю насчет геройства, – я подмигнул, – Тезей не исключение.
На лице Иринеоса промелькнуло выражение такого шока, словно он только что циклопа увидел.
Я же вернулся к разговору с торговцем. Того, казалось, мало интересовало мое отношение к легендарным героям Греции. Его больше привлекал мой кошелек.
– Не знаешь, кто именно пропал?
– Хе, – горько усмехнулся он в бороду, – вижу, добрый муж, тебя заинтересовали эти случаи. Хочешь денюжек подзаработать?
– Возможно, – пожал плечами я.
– А чего б нет? Правитель Аристомен свое слово держит. Ему под боком кровавые загадки не нужны. Особенно накануне важной встречи.
«Важная встреча? Вот, наверное, зачем так много вина свозят на агору…»
– Что еще за важная встреча?
– Скоро в Кносс приедет правитель Гортины. Это соседний город к западу отсюда…
– Знаю, – перебил я.
– О, восхищен твоей осведомленностью, – учтиво поклонился торговец.
– Я бывал здесь раньше, – вновь напомнил я, пожав плечами.
– Славно-славно. Так вот, правитель Гортины приедет решать какие-то важные дела, – он махнул рукой, – хотя, клянусь Дионисом, опять ни о чем не договорятся.
– Это почему же?
Глаза торговца округлились:
– Так ведь всем известно, что Кносс и Гортина – это как кошка с крысой. Никогда не уживутся!
– Хм, – задумчиво хмыкнул я и снова постучал пальцами по амфоре.
– Говорил, что здесь бывал, а таких простых вещей не знаешь, – сказал торговец, в его глазах промелькнуло недоверие.
– Ну, не интересуюсь политикой, – пожал плечами я, – от нее голова болит, как от похмелья.
– О, – хозяин лавки просиял, – вижу знатока в сих вопросах!
– От хорошего вина не откажусь, – улыбнулся я.
– Тогда бери вот это! – ткнул он пальцем в амфору. – Не пожалеешь, чтоб борода моя поседела!
«Да-да, конечно».
– Так, не знаешь кого-нибудь из пропавших?
– Один вроде наемным рабочим со склада подвязывался, – торговец поморщился, но затем улыбнулся, – воняло от него знатно да и манерами был обделен. Зато постоянно покупал у меня вино. Его редко когда трезвым видели. Даже за работой.
– Так быть может он просто в море свалился? – хмыкнул я, тут же вспомнив Флегонта. – Обычный случай.
Хозяин лавки помрачнел:
– Нашли его на обочине к западу отсюда. Изодранного в клочья и всего в крови, б-р-р, – торговца передернуло.
Краем глаза я уловил, как побледнел Иринеос.
– К западу у обочины? А где именно?
Торговец указал пальцем на грунтовую дорогу.
– Пара стадий туда. Там тропа есть, в горы ведет, а напротив бухта маленькая, рыбу еще любят местные на лодках там ловить.
– Надо будет взглянуть, – подмигнул я, – мой кошелек изрядно поистрепался, а тут такой прекрасный случай его пополнить.
– Ну-ну, – хмыкнул в бороду торгаш, – удачи. Я бы тоже не против поднять деньжат, да шкура своя еще дороже.
– Ничего, она у меня толстая. Что-нибудь еще?
– Слышал, пастух одного из дорийцев исчез недавно.
– Что, тоже разорванным нашли?
– Н-е-е-т, – торговец развел руками, – этот словно в тартар провалился.
– Вот, как… – я задумчиво покусал губу, – а где и когда?
– Эт тебе лучше у хозяина его спросить, – пожал плечами он, – с пастухом этим я шибко не пересекался.
– Ясно. Где его найти?
Он снова показал пальцем на дорогу, ведущую на запад:
– Четыре стадия туда. На северо-западе будет виноградник. Большой такой, не пропустишь. Только кого попало туда не пускают.
– Ничего, – улыбнулся я и похлопал по кошельку, – драхмы открывают любые ворота.
– О, сразу видно делового человека, – хрипло засмеялся бородач и потер шершавые руки, – так что насчет амфоры винца?
– В другой раз.
Я чуть не расхохотался на всю гавань, когда увидел, как вытянулось лицо этого типа. Теперь оно напоминало огурец. Очень волосатый, переспелый огурец. С глазками.
– А… э… а… – он аж задохнулся от возмущения.
– За «поглядеть» денег не берут, – я подмигнул, – но, быть может, я еще зайду.
Хорошее настроение хозяина лавки как ветром сдуло. Трясущимися руками он ухватил амфору с вином. В зрачках вспыхнул нехороший огонек. Я видел, что он жаждет опустить глиняный сосуд мне на голову, но внушительные размеры моего тела и присутствие свидетелей остужали пыл.
«Хех, забавно. За сегодняшний день я довел до бешенства уже двух торговцев!».
Окинув его на прощание презрительным взглядом, я кивнул Иринеосу, и тот послушно засеменил следом.
– Это, – осторожно начал он, – а почему ты не отблагодарил его, господин?
– За что? – удивился я.
– За… за сведения.
– А должен был?
– Ну… это… господину Флегонту же дали пару монет, – Иринеос покраснел, – вот я и подумал, что… это… было бы справедливо.
– Пф, зато не практично, – фыркнул я, – Флегонту следовало помочь раскрыть рот, а этого торгаша за язык никто не тянул. Не вижу смысла платить.
– Как бы не удумал чего против тебя со злобы, – с опаской обернулся юнец через плечо.
Я проследил за его взором. Торговец дешевым вином продолжал испепелять нас очами из-под нахмуренных бровей.
– Это уже его проблемы, – я остановился и достал несколько оболов, – так, пора тебе отрабатывать свои деньги. Вот, купи немного еды в дорогу. Если что, я люблю бобы. Попробуй их все-таки найти в этом захолустье. Но мяса тоже можно. Особенно себе возьми. Путь предстоит неблизкий. Шагать по жаре не самое большое удовольствие. Бурдюки с водой тоже не помешают.
Иринеос выпучил на меня глаза:
– Мы пойдем пешком?
Я вскинул брови:
– А что тебя смущает?
– Ну… это… мы могли бы взять лошадь, господин, – неуверенно предложил он.
– Легко считать чужие деньги, – хмыкнул я.
Иринеос залился краской. Это происходило настолько часто, что начинало забавлять.
– Я и не думал о… – начал было он, но я резко перебил.
– Лошадь меня не выдержит. Иди за чем велел.
***
Крит встречал нас жарким полуденным солнцем. Воздух раскалился настолько, что свежий ветер с моря приносил лишь небольшое облегчение. Дорожная пыль, взбиваемая сапогами и сандалиями, не добавляла настроения. Правда, я шел налегке, вручив основную поклажу Иринеосу. Тот нес тюк с едой и бурдюк с водой, при этом пыхтел, словно мул и обливался потом. Ничего, пусть отрабатывает. Зря я ему платить собираюсь что ли? Тем более мне и самому было неудобно в этих проклятых штанах. Опять все начинало преть. Ну, преимущества варварской одежды это все равно не отменяло. Например, она не позволяла целой туче кровососущих слепней укусить тебя за жопу.
По правую руку раскинулись просторы Эгейского моря. Вода ярко переливалась в свете дня. Поверхность шла рябью, а прибрежный песок с тихим рокотом омывали вялые волны. Слева виднелись высокие холмы. Дальше впереди они становились более пологими. Как раз где-то там, по словам того торгаша, и нашли тело наемного рабочего из гавани. Я не рассчитывал что-либо обнаружить. Стража и толпа зевак наверняка все уже вытоптали. Но для отправной точки очередных приключений вполне себе сгодится.
Чтобы скоротать время, я закинул в рот горсть бобов, которые удалось-таки найти, и начал неспешно нажевывать. Обожаю бобы. Правда те, что купил Иринеос, оказались немного суховатыми, но ничего. Достаточно запить водой. Что я и сделал, смачно отхлебнув из бурдюка на поясе.
– Не устал? – подначил я спутника.
– Нет, – пропыхтел он, – пока нет, господин.
– Замечательно, – я проглотил бобы и убрал бурдюк, – скоро придем на место.
– А у тебя есть оружие, господин? – вдруг поинтересовался юнец.
– Есть.
Тот изумленно осмотрел меня с ног до головы и, не заметив ни клинка, ни кинжала, ошалело выдавил:
– А… это… а где оно?
– Дома оставил.
От меня не укрылось, как Иринеос вздрогнул и чуть не выронил вещи прямо на грунт.
– Но… это… – залепетал он, – что если мы наткнемся на разбойников или… или… того, кто повинен в этих жутких делах?
Я хмыкнул и демонстративно сжал ладони в кулаки:
– Разберусь голыми руками.
– А если их будет много?
– Тактически отступим.
Лицо юнца резко вытянулось:
– Но…
– Помнишь, что я говорил насчет геройства?
– Помню, господин, – прошептал он.
– Н-у-у… вот. Я – не герой.
Иренеос сильно побледнел, его лицо буквально залоснилось от пота, а в глазах я увидел искру сожаления. Юнец уже явно мечтал скорее получить причитавшиеся деньги и вернуться обратно в Аттику.
Мысленно усмехнувшись, я вернулся к созерцанию местности. До участка обочины, где нашли истерзанный труп, оставалось всего ничего.
Холмы стали пологими. От главной дороги на север уходила небольшая тропа и терялась среди возвышенностей. Низкая трава вяло покачивалась под ветерком. Сами водные просторы продолжали переливаться в дневном свете и слепить взор. Тем не менее мне удалось заметить в бухте несколько рыбацких лодок, вышедших на промысел.
«Кажется, то самое место».
Тракт уходил дальше на запад вдоль берега. Путников в сей жаркий час было не слишком много. Несколько пеших кларотов да парочка телег со всевозможной утварью. Иногда я ловил на себе холодный взгляд местных. Точнее, он предназначался моим штанам. Жаль, что взгляд не способен приносить прохладу. В остальном же до нашей «процессии» никому не было дело.
«Вот и славно».
Я остановился на перекрестке двух дорог. Тропа, шедшая в холмы, выглядела унылой и пустынной. Ветер слабо играл моими волосами. В низкой траве завели трель кузнечики. Иринеос остановился чуть поодаль, пытаясь отдышаться.
– Можешь сесть, а то рухнешь еще, – разрешил я и посмотрел под ноги, – все равно здесь уже все затоптали.
Юноша послушался незамедлительно. С искренним облегчением он опустился на землю и уложил поклажу перед собой. Вытер пот с лица, блаженно выдохнул.
Я же присел на корточки и внимательно осмотрел землю. Да, находили тут знатно. На грунте остались следы от крепид. Явно стражников. Трава оказалась примятой, будто на ней лежало нечто тяжелое. Некоторые стебли были сломаны. Причем не только в этом месте, но и чуть поодаль.
«Убийца постарался? Или местные зеваки? Хм…».
Я внимательней всмотрелся в грунт, но ничего толком разглядеть не удалось. Слишком много следов. Уже изрядно все тут истоптали. Но целую горсть засохших бурых пятен я увидел.
«Точно, то самое место… хм…».
Я поднял голову и огляделся.
«Местность открытая… значит, убийца не мог подкрасться незамеченным. Если только не атаковал со спины… Или жертва была вусмерть пьяная. Любопытно-любопытно…».
Проведя пальцами по земле, поднес ладонь к лицу и принюхался. Среди «благоухания» ароматов пыли, козьего навоза и немытых ног я отчетливо уловил приятный запах свежей травы и полевых цветов.
«Кто-то из дорийских стражников надушился что ли? Вот это весело! Или здесь был кто-то еще?».
Громкий стук копыт резко прервал мои размышления. Я вскинул голову и увидел, как по основной дороге с запада приближается всадник. Пронзительный взгляд из-под коринфского шлема сразу заметил мои кожаные штаны. В карих зрачках промелькнул огонек презрения. Белый линоторакс и такого же цвета набедренные щитки ярко сверкали в лучах солнца. Я аж прищурился. На поясе воина блестел отполированный ксифос[1]. Я поднялся, и в этот момент всадник натянул поводья, резко останавливая черного скакуна.
– Ты что тут делаешь, варвар? – грозно поинтересовался воин.
– Встречаешь по одежке, да? – ответил я вопросом на вопрос и скрестил руки на груди. – Надеюсь, проводишь по уму.
– Говорят, сила есть ума не надо, – парировал воин, оценивающе пробежавшись взором по моему телосложению, – так что сомневаюсь.
Я проглотил колкость. Более того. Она меня развеселила. Тем более в речи и манерах бойца не сквозило презрение лично ко мне. Только к штанам.
– Это место преступления, – он намотал поводья на кулак, – нечего тут вынюхивать.
– Нечего, – кивнул я, – если не собираешься получить щедрую награду от правителя.
– Или не пришел, чтобы подчистить за собой следы, – рука всадника скользнула к клинку, – быть может, ты и есть таинственный преступник?
– Настолько таинственный, что решил заняться этим средь бела дня и нацепил варварские штаны, чтобы заделаться еще таинственней, – фыркнул я.
– Хм, – лошадь под воином дернулась, – говоришь убедительно, – рука медленно соскользнула с ксифоса, – еще один искатель приключений?
– И больших денег, – добавил я, улыбнувшись.
С минуту всадник пристально рассматривал меня и моего спутника, продолжавшего сидеть на траве и во все глаза наблюдать за происходящим. Затем взор бойца прояснился. Он немного расслабился.
– Ну, если получится избавить нас от этой головной боли, скажем лишь спасибо.
– Спасибо на хлеб не намажешь.
– А, – отмахнулся воин, – за этим дело не станет. Правитель Аристомен с утра рвет и мечет.
– Вот как? – я подался вперед. – Что произошло?
– Посуди сам, – блики на ксифосе резанули мне глаза, – скоро состоится встреча двух господ. Кносса и Гортины. А тут в округе какая-то тварь шастает.
– Ты тоже думаешь, что это зверь?
Воин покачал головой:
– И человек может быть тварью в душе.
– Разумно.
– Но это не все.
Лошадь вновь нетерпеливо дернулась. Всадник выждал паузу, а затем выдал то, от чего мое сердце невольно забилось быстрее.
– Дочь правителя Аристомена пропала.
[1]Ксифос – прямой обоюдоострый меч, длиной около 60 см. Острие ярко выраженное, лезвие листообразное.
