Павел Сергеевич Марков
Тень Великого могола
Вздохнув, я продолжил путь.
«Интересно, выберется ли из города?».
Если не нарвется на солдат компании, то возможно. В противном случае вряд ли. Среди их рядов хватает мразей.
Нет. Я не ангел. Но в убийстве беззащитных чести нет.
***
Я устало облокотился о деревянный вагон поезда и осмотрел свой мундир. Да, он оставлял желать лучшего. На животе полностью порван. Хорошо, что тот остервенелый сипай не дотянулся здоровенной пикой до кожи. Иначе я бы так и остался валяться на улицах Дели с выпущенными кишками. Правое плечо продолжало жечь и саднить. Вражеская пуля оставила на теле глубокую борозду. Сейчас она скрывалась за бинтами, успевшими побагроветь от крови.
Выдохнув, я протянул руку к поясу и достал флягу. Поднес к пересохшим губам. Вода внутри превратилась в теплую и дурно пахнущую жижу, не способную утолить жажду.
– Ну, – прошептал я, – выбирать не приходится.
– Чего, Уоррен? – донесся знакомый голос.
Я отвел взор.
К поезду приближался Вилли Акер. С лицом, измазанным кровью, треснутой каской и в порванных сапогах. Усталый, изможденный, но счастливый, что удалось выбраться живым из этого ада. Впрочем, как и я.
Приятель отошел от группы солдат, медленно прибывающих к вагонам. Он держал «Энфилд»[4] на левом плече и улыбался во весь рот.
– Водички попить не найдется? – весело спросил он. – А то поганый сипай мне фляжку прострелил.
– А ничего другого он тебе, часом, не задел? – хмыкнул я и бросил ему сосуд.
Вилли ловко поймал его на лету:
– Не-не, там все целехонько, – тут он кивнул в сторону руин, дымящихся вдалеке, – чего не скажешь о них.
Я проследил за взглядом товарища. В той стороне, подернутой дымкой от зноя, виднелось то, что осталось от Дели.
«Интересно, вышла?» – подумал я о незнакомке, а вслух сказал:
– Слышал, мечеть рухнула.
– В хламину, – кивнул тот, – мне чуть уши не заложило.
– Не мудрено, – задумчиво произнес я.
– Ага, – Вилли отсалютовал фляжкой, – ну, за упокой империи Великих моголов! Теперь-то уж окончательно!
– Аминь, – прошептал я.
Вилли не расслышал. Он жадно припал к сосуду губами. Кажется, его ничуть не смущала нагретая вода и отвратительный запах. Опорожнив флягу наполовину, он смачно причмокнул и швырнул обратно. Я поймал предмет, но не так искусно. Раненое плечо пришло в движение, заставляя морщиться. Пристегнув фляжку обратно к поясу, я вытер пот с лица. Жаркое индийское солнце вкупе с высокой влажностью настроения не добавляли.
– О, кстати! – воскликнул Вилли. – Пока пробирался сюда, наткнулся на местную дуреху посреди руин.
– Вот как?
Мне были слабо интересны похождения приятеля в этот момент. Я хотел поскорее войти в поезд и забыться сном. Быть может, даже до самой Калькутты. Наша часть понесла серьезные потери и в добивании восставших участвовать не собиралась.
– Ага, – кивнул он, – чокнутая на бошку. Зенки на меня свои черные вылупила и заорала какую-то околесицу.
– И что же она кричала?
– А шут ее знает. Я разбираться, поди, должен в местных деревенщинах?
– Ты сам родом из деревни, Вилли, – хмыкнул я.
– Ну, тык, в своих дурачках я и разбираюсь, а в местных – черт ногу сломит! – расплылся в ухмылке тот.
– И что было дальше?
– Ну, – он потер грязный лоб и поправил дырявую каску, – увидела меня, да как заорет! Мол, бойся, проклятый энглези! За твои грехи дух Бабуина тебя накажет!
– А ты что?
– А что я? Ножик ей под ребра всадил, шоб не орала да дальше пошел.
– Она была безоружна?
– Да какое там, – отмахнулся тот, – одно сари желтое, да чумазая вся.
Я похолодел. Видимо, кровь отхлынула от лица, ибо Вилли озадаченно посмотрел на меня.
– Уоррен, ты чего?
– Ничего, – быстро отвернулся я.
– Да я ж вижу, ты побелел, как овца.
– Не люблю, когда убивают безоружных, – я постарался придать голосу твердости, но на последнем слове он предательски дрогнул.
– Так это ж поганая индуска!
– Какая разница?
– Дык они ж наших пленных как скот порезали!
– И что? – пожал здоровым плечом я, овладевая собой. – Это значит, что стоит им уподобляться? Да и сомневаюсь, что та «поганая индуска» лично перерезала горло нашим пленным.
Пару секунд Вилли оторопело глядел на меня, а затем заржал на всю округу. Аж винтовку едва не выронил.
