Павел Сергеевич Почикаев
Миром правит Б…
Долгожданная минута начала свой обратный отсчёт, Опадос устроил свой плащ на ветке ближайшего дерева и по спирали стал приближаться к белому зданию. Как только он выступит на открытый и залитый асфальтом участок, за ним поднимутся и все остальные. Солнце отражалось от нескольких пистолетных рукояток и матовых наступательных гранат, по сторонам от него кусты тоже начали испускать подобных солнечных зайчиков. По воздуху доносилось едва уловимое вертолётное жужжание.
Массивные часы, установленные против главного входа в Иглу, принялись отбивать одиннадцать часов пополудни, а потом взорвались одновременно с последним ударом.
***
И был шум, от которого болели барабанные перепонки, и пули, рассекающие воздух, стрекотали по всем направлениям, и сражённые внезапным огнём караульные находили последнее земное прибежище на чёрном, сыром асфальте.
Со всех сторон к Игле стремились вооружённые люди, из-за их спин вылетали снаряды и разрывались, встречая на своём пути белые стены, а навстречу им изумлённые, ошарашенные и неуверенные выходили люди в серой форме и недоверчиво глядели на появляющиеся под ногами воронки; некоторые из них успевали сообразить, те бросались назад под укрытие стен и высовывали наружу автоматные стволы, другие и этого не успевали – их размазывало по асфальту или прошивало сразу целое облако осколков.
Опадос мчался к главному входу, всего пару секунд назад на месте зияющей пробоины находилась лестница с широкими перилами. Меткий выстрел разметал парадное крыльцо, вдавил массивные двери вовнутрь, прихватив с собой и нескольких серых защитников.
Патроны в пистолете давно закончились, Миколе сорвал с пояса две гранаты и, почти не целясь, запустил ими. Одна упала прямо под ноги молодому сержанту, который в следующую же секунду их и лишился. Миколе подхватил валяющийся автомат и хлестанул очередь прямо с бедра. Вроде кто-то вскрикнул, однако в царящей какофонии, когда вопили со всех сторон, трудно было утверждать с уверенностью.
Пуля ввинтилась в землю прямо перед ним, заставив его покачнуться и завалиться в сторону. Асфальт на том месте, где он только что стоял, вспыхнул гейзерами маленьких камушков, если бы не падение, его бы непременно зацепило бы очередью. Совсем недалеко от него грянул мощный взрыв, ударивший по лёгким и глазам. Сознание немного поплыло, но полученную передышку он провёл с пользой – успел перезарядить автомат.
Бело-чёрная плитка, которой был выложен пол холла, обратилась в пыль. Повсеместно неопрятными кучами лежали так ничего не понявшие солдаты, один негромко стонал в дальнем углу, из его рта обильно стекала кровь, предвещая скорую кончину. На лестнице шла бойня, с верхнего пролёта на растрескавшуюся плитку рухнуло тело, оно несколько раз ударилось о перила и железные ступени, отчего пришло в совершенную негодность, невозможно стало определить, за кого прежде сражался боец.
Опадос остановился возле ящика с патронами и принялся распихивать по карманам магазины, на место истраченных гранат он приладил новые. Прямо над головой грохнуло, обдало жаром, а потом с ликующими криками сопротивленцы продавили солдат и пробились на второй этаж.
Выкрикивая боевые кличи, Опадос влился в ряды гремящей по ступеням армии и добавил к общему хору ещё и свой автомат. На стене за стеклянной рамочкой висел вечный и вездесущий капрал Польза, Опадос широким ударом разгромил стекло, сорвал ненавистное лицо и бросил под ноги.
Так началось восхождение на самый верх. Так под градом пуль, оскальзываясь на кровавых ступеньках, возжелавшие свободы перешагивали через раненых товарищей, с каждым шагом приближая себя к заветной цели.
А наверх тянулась бесконечная лестница, дойти до конца которой нужно было обязательно; тяжелыми сапогами они отбрасывали вниз каждый новый этаж и тут же приступали к покорению следующего. Сопротивленцы двигались наверх, и принимали на себя свинцовый дождь, медленно проседали под ним, но всё равно продолжали неуклонно подниматься. Иногда в их ряды залетала граната, и тогда в человеческом потоке образовывалась брешь, которая практически моментально затягивалась новыми бойцами. Они наступали на руки, на животы, на лица своих товарищей, и это не мешало им отталкиваться от ступеней и приближать себя к верхнему этажу.
Опадоса зацепило в руку, да и нога стала плохо слушаться из-за попавших в неё осколков, но это ничего не меняло. До тех пор, пока он сможет двигаться, пока в нём ещё будут силы, чтобы поднимать автомат и целиться в серых солдат, он будет сражаться. Он будет сражаться сейчас и в будущем, если ему представится такая возможность, а всё, потому что в прошлом его равняли с мусором, старались выстроить из него потребного для нации гражданина, силились превратить в удобоваримый продукт, который можно без конца пичкать дрянью и теленовостями. Миколе хотя бы раз в жизни хотел почувствовать себя по-настоящему живым.
И поэтому автомат в его руках не знал покоя, поэтому его рука не уставала сменять магазины, а пульсирующие от боли ноги проявляли завидную стойкость.
В пылу сражения он даже не обращал внимания на удивительную простоту, с которой им покорялась Белая игла. Конечно, так и должно было быть, не иначе, ведь они продумывали план несколько месяцев, а готовиться к его выполнению начали и того раньше. На их стороне была неожиданность и справедливость в конце-то концов! Они учли и распорядок внутренней службы Иглы: в одиннадцать часов производилась смена караула, а значит все стратегические пункты оказались бы в ослабленном положении.
