Павел Смородин
Трибунал
– Удивительно слышать такое от адвоката.
– Нет… Я отлично понимаю, кто я, кого защищаю.
– Но менять ничего не хочешь?
– Деньги я люблю больше, чем людей. Да и ворочаться по ночам лучше на шелковых простынях, а не на желто-коричневой дерюге.
Ланн придвинулся ближе, так что голос его стал практически шепотом:
– Они тебя уничтожат, Камаль. Попробуй не дать им такого шанса, потому что иначе…
Адвокат замолчал и кивнул многозначительно.
– Зачем ты меня предупреждаешь?
Инспектор все еще не верил в искренность слов адвоката.
– Можешь считать это попыткой заглушить совесть. – Элмер сбил пепел и коротко затянулся.
– Ну или попыткой выйти из воды сухим, когда я выиграю.
– Если ты выиграешь, а это маловероятно. С Драбли, с Каленгом, с братьями Илио вы могли бы победить, но я вам шанса не дам. Вопрос престижа.
– Проигрывать не собираешься, но все равно решил подстелить соломку.
– Потому я и лучший адвокат в городе, – рассмеялся Ланн. – Ты, пожалуй, как лучший легавый, видишь суть вещей правильно и точно, Йона. Не против, если я к тебе по имени?
– Плевать.
– Отлично, так вот, Йона. – Ланн хмыкнул. – Я на стороне зла, ты – на стороне добра, или как-то так, но это не мешает мне тебя уважать. Поэтому, чтобы ты понимал, я размажу тебя в зале суда. Ты будешь там моим врагом, я разотру тебя в порошок, в атомную пыль. Ты поместишься в детский совочек после этого. Но когда мы выйдем из здания, я хочу, чтобы ты уяснил, я ничего не делал. Я был против, но меня не послушали.
– Угроза?
– Говорю же – предостережение. Ладно, можешь мне не верить, но я тебе все сказал. Будь готов ударить в ответ и помни, кто тебе не сделал за пределами зала ничего плохого.
– Мой старый добрый друг Элмер Ланн.
– Верно! А теперь мне пора отмазывать клиента от каторги.
Адвокат похлопал инспектора по плечу и поспешил внутрь здания суда.
Камаль еще раз взглянул на небо. Где-то вдали собирались свинцовые тучи, готовые залить так ненавидимый ими город на три этажа. Внезапно Йона ощутил холодный взгляд наблюдателя. Будто кто-то очень и очень опасный смотрит на него через прицел винтовки.
Слишком знакомое и неприятное ощущение.
Вот только он не чувствовал его с того проклятого дела братьев Тэмм – дела банды Теней. Йона еще раз внимательно осмотрел толпу, взглянул на другую сторону дороги.
Никого.
Инспектор быстро загасил окурок и поспешил внутрь здания. Ему предстоит еще много чего сегодня сделать.
Кузнечик успел укрыться за колонной в самый последний момент.
Сердце его стучало, словно мотор у автомобиля. Встретиться с кем-то из своей прошлой жизни очень хотелось. Вот только это сорвало бы наблюдение. Камаль не мог бы его не узнать, а значит… вмешался бы в операцию Полковника.
«Близнецы» на том и погорели, что этот идиот Том Энджело решил проведать места боевой славы и встретил пару друзей. И где теперь все трое? Застрелены при задержании.
Нет, связываться со своими близкими нельзя. Просто нужно принять этот факт и делать то, что он должен сделать. Вот только ощущения у него были неправильные.
Он словно снова тонул.
Так хотелось вновь протянуть руку сержанту, и чтобы тот вытянул Кузнечика из полыньи.
Глава 5
Эксперты осматривали место преступления с подобающей тщательностью и дотошностью. Казалось, что эта маленькая меблированная квартира не видала такого количества посетителей никогда. Народа набилось, как сельдей в бочку, так что офицеры Бартон и Уэсли остались на лестничной клетке. Факт этот нисколько не смущал ни одного, ни второго, портить перед обедом себе аппетит не хотелось. А, судя по отдельным обрывкам фраз, которые доносились из квартиры, аппетит оба полицейских испортят себе основательно.
Как только эти штатские умудряются не блевать на рабочем месте? Пол этого не знал. Нет, он был далеко не неженкой, но вот за свои четыре года в статусе инспектора уже успел повидать всякого. И кое-что он точно увидел зря.
– Видал, какая там жесть? – Уэсли всегда говорил очень много, а вот сейчас он сидел под впечатлением и не мог подобрать слов.
– Угу, – подтвердил Бартон.
– Я такое только в книжках читал. Ну… чтобы вот так…
– Тим. – Голос Бартона был низким и хриплым.
– Что?
– Замолкни. Спать мешаешь! – Офицер потер красные от недосыпа глаза и несколько раз моргнул.
Старинное упражнение, которому его научил брат. Сонливость прошла лишь отчасти, так что он все равно зевнул. Больше всего ему хотелось прилечь хоть где-то и поспать с десяток минут. Чисто для того, чтобы не бросаться на людей, вот как сейчас. Осложняло все еще и то, что в холле было темно, как в склепе. Единственным источником света была открытая дверь квартиры, в которой работали эксперты.
Половину ночи Пол не спал.
Ублюдок-сосед решил устроить семейные разборки по какому-то совсем глупому поводу. Супругу явно никто не спрашивал о ее желании. Добрые три этажа вверх и столько же вниз слышали, как этот недоносок лупит несчастную женщину, и никто так и не отважился хоть что-то сделать.
Хотелось вышибить ногой дверь в злополучную квартирку и сломать уроду сразу обе руки. Просто взять на рычаг локтя и дернуть до хруста и вопля. Пол практически созрел – нацепил ботинки и подошел к двери, как вдруг все стихло. Бартон стоял посреди своей маленькой квартирки и чувствовал себя законченным мерзавцем и трусом.
Он опять не успел вмешаться.
Никогда не успевал. Ни с мамой, ни сейчас с этой несчастной женщиной. И в чем смысл быть полицейским, если нельзя принести людям немного справедливости? Вот только Бартону эта справедливость принесет только проблемы. Кабинет Бдительности растопчет его походя и даже не остановится, чтобы стряхнуть его ошметки с гусениц.
Был бы он героем с передовиц, типа того же Камаля.
Внезапно с улицы донесся грозный и металлический звук. Больше всего он походил на грохот небесной колесницы самого господа бога, и еще чуть-чуть на звук прямотока.
– Что там за шум на улице? – спросил Уэсли.
– Не имею ни малейшего понятия, как и ты, – отозвался Бартон и на всякий случай покрепче сжал пистолет. Мало ли что…
Неожиданно звук стих, а где-то снизу послышались голоса.
Мари практически долетела до места назначения.
Нет, родители могут думать о новом увлечении дочери что угодно, но ей чертовски нравилась быстрая езда. Она прокатилась на мотоцикле первый раз практически случайно и тут же полюбила эти ощущения. То, как ветер бьет в лицо, как развеваются волосы, а сердце замирает – ничего не могло с этим сравниться.
Это сродни полету.
Первая поездка поселила в ней любовь к скорости, вторая превратила эту любовь в практически наркотическую зависимость. Месяц уговаривания самой себя закончился тем, что на отложенные сбережения Мари купила себе самый быстрый и мощный мотоцикл, который только выпускали для гражданских лиц.
«Янг и Ганнер» четвертой модели.
Семьсот пятьдесят кубиков, два цилиндра, четыре такта, хром, лак и сталь. А еще мощность, как у табуна лошадей.
Первой мыслью после первой поездки была: «Ну ты и зверюга».
Так Мари свой байк и назвала.
Вот только мама, как ей и было положено, новое увлечение дочери встретила в штыки. Объяснить что-то было просто невозможно. Когда Мари приехала на новом транспорте домой к родителям, то получила натуральную истерику от матери и молчаливое неодобрение от отца.
Ее доводов по старинной родительской привычке никто не слушал. Случился скандал.
Поддержка пришла, откуда не ждали. На первом же выезде на дело местные криминальные репортеры буквально отдирали от асфальта собственные челюсти, когда молодая звезда – инспектор д’Алтон – примчалась на место убийства на рычащем как дракон мотоцикле.
«Свежо, современно, дерзко», – решили редактора, и буквально каждая газета на следующий день вышла с фото Марианны за рулем. Публика ее не только приняла, но и полюбила в новом образе. Иногда ей даже приходили восторженные и благодарственные письма от женщин, решивших по ее примеру вступить в мотоклуб. Эти письма Мари особенно нравились, так что она хранила их в специальной коробке.
Инспектор сбавила скорость и припарковалась поближе к месту преступления. Осмотревшись, она заглушила двигатель и сняла шлем. «Половинка» был старинным доходным домом, выстроенным еще при деде нынешнего императора, и первоначально принадлежал кому-то из мелких дворян. Мари не помнила, кому именно, но точно никому из первой сотни. Эти бы не позволили превратить свое предприятие в ночлежку.
Офицер стоял у нужного входа и старательно отгонял прохожих. Заметив Марианну, он попытался состроить серьезное и грозное лицо. Интересно, когда она была такой же зеленой, то так же смешно выглядела, как и он?
– Нельзя, – произнес парень, перегораживая путь.
– Мне можно. – Д’Алтон вытянула из куртки свой жетон и показала парню. – А еще вот…
На этих словах Мари ткнула новичку в лицо оттиск лицензированного медиатора на службе полиции. Парень как-то разом утратил всю свою напускную строгость и отошел. Мари быстро прошла внутрь и тихонько хмыкнула. Хоть кто-то в городе не знает ее в лицо.
Удивительно.
Судя по тому, что ей сообщил Талли, место убийства должно быть где-то на третьем этаже.
Лифт остановился где-то очень высоко, так что проще было подняться по лестнице. Именно так инспектор и поступила. Наверху оказалось темно и мрачно, единственным источником света был только небольшой светильник этажом ниже. Мари постояла несколько секунд, привыкая к темноте и тишине. Глаза быстро привыкли, так что дверь в общий коридор Мари нашла без труда.
– Привет, дружище. – Женский голос прозвучал с лестницы.
Бартон резко развернулся и нечаянно навел пистолет на стоявшую перед ним девушку. Незнакомка была среднего роста, рыжая и фигуристая. В полутьме хорошо ее рассмотреть не получалось. Судя по всему, она не вооружена. Пол поймал себя на мысли, что вот сейчас при виде пистолета эта кукла должна рухнуть в обморок. Вот только та, похоже, абсолютно не испугалась, а продолжила как ни в чем не бывало:
– О, ты чего такой нервный? Пушку убери, я сейчас осторожно достану из внутреннего кармана значок, не пальни в меня.
– Не надо. Я тут все равно не вижу ничего. Вы из девятого? – зачем-то уточнил Бартон.
– А откуда еще? Мы с вами этот проклятый дом делим. Значок ты мой увидел? Уберешь пистолет?
– Простите, нервы. – Бартон почувствовал себя глупо.
Он спешно поставил револьвер на предохранитель и сунул обратно в кобуру.
– Пол, кого там принесло? – прозвучал из коридора голос Уэсли.
– Свои, – произнесла Мари вместо него. – Д’Алтон из девятки.
Послышалось что-то неразборчивое, второй мужчина поспешил навстречу и явно во что-то врезался. Раздался хруст раздавливаемого стекла и тихая ругань. Через пару секунд из двери показался второй говоривший – коренастый блондин в очках.
– Добрый день, инспектор. – Он распахнул дверь пошире, пропуская на лестничную площадку немного света. – Вы быстрее, чем мы думали. Я Уэсли, этот медведь – Бартон.
– Легендарная личность, – пошутила Марианна и тут же поймала на себе недоуменные взгляды обоих мужчин. Объяснять ничего не хотелось, так что она быстро проговорила: – Мне сказали, что тут интересно.
– Скорее тут жутко, – пробубнил Бартон и встал к двери боком. – Будто большая банка консервов взорвалась.
– Что… прямо так? – Выражение лица Мари контролировать умела, так что выглядела она сейчас чересчур холодной.
– Ну…
– Ладно, пока мы с вами разговариваем, у тени покойного идет отслойка. Так что я зайду и поговорю с ним, пока в моем присутствии вообще есть смысл.
Не дожидаясь ответа, Марианна вошла в разгромленную квартиру. Мужчины недоуменно переглянулись и решили не отставать.
Внутри была настоящая скотобойня, а не квартира, сдаваемая в наем. Вся мебель переломана, обломки от нее валялись по всему полу. Что-то из этого было дешевым стулом, вот это – кусок столешницы, который порубили в щепки. Мари слегка прикрыла лицо припасенным на такой случай платком. М-да. Ну и запах же тут. Воняло чем-то горелым, дымом, а еще гнилым мясом.
Когда Талли говорил, что соседи слышали крики и звуки ударов, то он явно не представлял, что тут происходило на самом деле. Всюду была кровь и что-то такое, о происхождении чего д’Алтон даже не собиралась думать. Пусть это будет грязь. На одной из стен инспектор заметила кровавый силуэт человека. Примерно такой же рисунок оставляет взорвавшаяся от яркого солнца банка с краской.
Только вместо банки здесь был взрослый мужчина, если судить по размеру пятна, а стены окрасили все четыре литра его крови. Осталось понять, что заставило человека буквально вскипеть.
– Здравствуйте. – Мари произнесла это спокойно, но тут же заметила, как шесть пар глаз уставились на нее. – Медиатор первого класса инспектор д’Алтон. Понимаю, что будет звучать глупо, но где тут мертвец, с которым я могу поговорить?
Один из экспертов отложил небольшие щипчики и, поднявшись с колен, подошел к ней.
– Вы та самая восходящая звезда из девятого участка, ученица Йоны? – Мужчина стянул с руки перчатку и протянул ее Марианне.
– Можно и так сказать. А вы?
– Николас Хедвиг. – Рукопожатие доктора было уверенным, а ладонь теплой. – Я старший в группе. А что касается вашего вопроса про тело… оно везде.
– В смысле? – О чем-то таком Мари догадывалась, но столь откровенная прямота ее немного обескуражила.
– В прямом. Тут мы нашли фрагменты минимум четырех взрослых мужчин. Может быть, больше. Пока точно сказать не могу, потому как, сами видите, инспектор, они… Извините, за такое слово, просто не могу придумать лучше… Они намазаны на интерьер.
– Черт! – Мари была зла как никогда. Она проделала путь сюда, а тут подстава. – Хоть один целый фрагмент?
– Только палец с кольцом.
Д’Алтон с шумом выдохнула и едва сдержалась, чтобы не выругаться.
– Я вас поняла. Скажите, когда закончите?
– Не уверен, что мы к вечеру тут закончим.
Мари прислонилась к своему байку и вытащила сигарету из кармана куртки. Бартон протянул спичку, и девушка прикурила.
– Что не так? – спросил Пол и встал рядом.
– Ничего сделать не могу.
– В смысле?
– В том смысле, что мне нужно хоть одно тело. А чудеса я творить не умею. Можно крупный фрагмент, что-то большее, чем палец с перстнем.
– А разве…
– Поверь мне, офицер. – Мари выдохнула дым в небо. – Я разговаривать с каплей крови не могу. Нужно тело, и точка. Без него я провести реанимацию не сумею. Без реанимации я тут не больше чем просто очень пытливая и любопытна рыжая швабра.
Полицейские помолчали, обдумывая эту странную ситуацию.
– Хорошо, давай так. – Бартон нарушил молчание первым. – Если нам никак не срезать угол, то мы можем пройти всю дорогу. Отработаем по старинке. Мы же не идиоты. И ты не швабра.
Д’Алтон улыбнулась. Незаметно для себя они оба перешли на «ты», и она точно не была против.
– Хорошо, давай прикинем, сам знаешь чего, сам знаешь куда. Что у нас есть? А есть у нас комната, в которой разом преставилось четыре человека.
– С чего ты решила, что одновременно?
– Были бы жалобы от жильцов. Там стенку ткни пальцем, и попадешь к соседям. Регулярные крики, вопли и прочее привлекли бы вас или нас. А тут… первый звонок от перепуганных соседей.
Пол задумался на секунду и согласно кивнул. Мари между тем продолжала:
– Допустим, что этот факт мы установили. Орудие убийства? Есть идеи?
– Только магия в голову лезет. Обычно на такое разрушение авиационные снаряды способны. Но только у нас все пять этажей сложатся от такого. Так что однозначно магия.
– Магии не существует.
– Сказала мне женщина, которая говорит с мертвецами.
– Тут чистая физика. При смерти тело легчает примерно на двадцать грамм, это вывели еще в средневековье в качестве веса души. Только это потери энергии. Подожди-ка…
Мысль бредовая, но рациональное зерно в ней было. Марианна подняла один палец и начала слегка им покачивать в такт каким-то вычислениям.
– Да… а вот это похоже… – прошептала она своим мыслям.
– А пояснения для тех, кто вообще не очень разбирается в этой вашей метафизике.
– Ты был прав, когда заметил, что разрушения в квартире минимальны. Но энергия для того, чтобы превратить взрослого мужика в кисель, должна откуда-то взяться. Снаружи – нет. Значит…
– Изнутри! – закончил за нее Бартон.
– Сто очков, красавчик.
– Я же сказал, что магия.
– Сейчас сто тридцать срежу. Не существует магии. Если бы такое было, то отец Вар… – Мари замерла на мгновение, а затем с места рванула к дому.
Пол едва успевал за ней. Вот же прислали коллегу по опасному бизнесу.
– Д’Алтон, – крикнул он улетающей вверх по лестнице девушке, но та уже была слишком далеко.
Уэсли не успел даже понять, что произошло, когда ураган по имени инспектор Марианна д’Алтон пронесся мимо него. Мари быстро влетела в квартиру с разгромом и ошметками людей на стенах и принялась искать главного взглядом.
– Забыли что-то? – произнес доктор Хедвиг, не отрываясь от очередного соскоба с мебели.
– Вы сказали про палец с кольцом. Где они?
– Сейчас, подождите. – Врач прошел к раскрытому чемоданчику и вытащил оттуда небольшой сверток с пальцем и кольцом внутри.
– Черт, я тебя еле догнал. – Пол порядком утомился, пока бежал по лестнице, так что слова эти он произнес с легкой одышкой.
– Подожди, возможно у нас появился вариант обнаружить хотя бы одно действующее лицо.
Хедвиг протянул обоим инспекторам кольцо, завернутое в ткань. Одного короткого взгляда на украшение Мари было достаточно, чтобы выругаться. Серебряное кольцо-печать с гербом. А на гербе дуб, охваченный пламенем. Похоже, что она опять вляпалась во что-то героическое – проклятая вселенная, желающая ее наказать.
Что на этот раз?
– Здесь телефон есть? – произнесла Мари не своим, а каким-то мертвым голосом.
– В коридоре, – ответил доктор. – Отпечатки мы уже сняли, так что им можно пользоваться.
– Спасибо.
Бартон смотрел, как эта странная во всех отношениях женщина прошла до телефона на негнущихся ногах. Мари по памяти набрала номер и принялась ждать ответа. Через несколько секунд девушка открыла глаза и уверенным тоном произнесла:
– Здравствуйте, святой отец, это Марианна. – В трубке послышался ответ. Д’Алтон кивнула и все так же спокойно произнесла: – Да спасибо, простите, Гай, я звоню по деликатному делу. Мы нашли палец с перстнем, поразительно похожим на тот, что носите вы. Да… точно, только знак другой – горящий дуб… Поняла вас. Жду.
Когда трубка вернулась на положенное ей место, Мари подошла к коллегам и с горечью произнесла:
– Похоже, парни, заваривается крутая каша. Как бы не круче Теней.
– Кого вы вызвали? – спросил Уэсли.
– А вот это – самое плохое. Отца Варломо.
Оба полицейских молчали.
Глава 6
Во многом это судебное заседание напоминало Камалю боксерский поединок. За тем небольшим исключением, что дело сводилось не к банальной драке, а к умению бойцов выворачивать слова оппонента наизнанку. Первый раз Йона услышал эту метафору от Барроуза. Было это невероятно давно, чуть ли не в первый год после поступления инспектора на службу в полицию. Тогда за бутылкой чего-то крепкого старина Пит решил как следует подготовить своего «будущего оппонента». На все решительные заверения, что Йона и сам почти дипломированный юрист, учился ничуть не хуже него, да и вообще пошел он со своими советами к такой-то матери, друг, просто умиляясь, молчал.
После очередной опрокинутой рюмки Йона сдался и принял неотвратимое.
– Запомни, старик. – Адвокат дяди тогда уже прилично налакался и периодически икал, что было весьма умилительно. – У каждого нормального адвоката есть свой коронный удар. Пропустишь его – и можешь сразу бросать полотенце на пол. После него не встанешь.
И вот только сейчас смысл этой метафоры дошел до инспектора в полной мере. Если продолжать проводить аналогии с боксом, то Элмер Ланн был супертяжеловесом со скоростью легковеса. Он буквально заваливал свидетелей кучей мелких вопросов, отвлекал, рассеивал внимание, а затем наносил один быстрый и резкий удар. Примерно так он поймал Басова.
Случай с доктором был почти показательным выступлением. Ситуация осложнялась еще и тем, что Виктор был отличным судмедэкспертом, но абсолютно никудышным оратором. Наедине он умел убеждать, но вот публики словно боялся – под давлением был многословен, непоследователен, а еще его иногда заносило.
В моментах, когда нужно было замолчать, Басов делал одно или два пояснения – неважно, про что – в которые адвокат защиты вцеплялся, словно питбуль.
– Характер ран на теле убитой свидетельствуют об использовании найденного ножа левшой, – произнес Басов. И тут бы ему заткнуться, но зачем-то он продолжил: – Что, конечно, не сильно сужает круг подозреваемых.
– Насколько не сильно, доктор?
– Ну… левши составляют около двадцати процентов популяции.
– Каждый пятый человек. Я прав, доктор?
Только тут Виктор понял, что сам себе выкопал яму глубиной с небоскреб. Он нервно поджал губы и кивнул.
– Пожалуйста, скажите для протокола, – приказал судья, и ничего другого не оставалось делать.
– Да, по последней статистике, это примерно каждый пятый.
– Спасибо, доктор. В таком случае я хотел бы, чтобы в протокол заседания внесли следующее замечание защиты. Мой клиент – Мартин Дуарте V – является правшой. Об этом у меня есть справка из его школы-интерната, куда он поступил в возрасте шести лет, а также письменные показания двадцати свидетелей, подтверждающих это.
– Передайте копии материалов через пристава, защитник.
– Конечно, ваша честь.
Ланн отдал подошедшему приставу небольшую стопку рукописных листов. Тот быстро пробежался взглядом поверх очков, а затем громко стукнул по кафедре.
– Суд принимает данные материалы. Продолжайте допрос, господин Ланн.
– Спасибо, ваша честь, – коротко кивнул Элмер, а затем вновь повернулся к свидетелю. – Скажите, доктор, кто снимал слепки зубов с тел?
– Я.
– Вы. Отлично. Скажите, этот метод сличения дает какую точность?
– Достаточную.
– Достаточную. Что же… Как вы проводили сличение слепка с тел и поврежденной челюсти моего клиента?
– Подсудимый утратил лишь часть своих зубов при задержании.
– Согласен, однако это не позволяет вам в достаточной мере утверждать, что укусы на телах оставил именно мой подзащитный. Я прав, доктор?
– Со стопроцентной вероятностью нет.
– У меня все, ваша честь.
– У стороны обвинения есть вопросы к свидетелю?
Прокурор Дексли поднялся со стула и отказался:
– Нет, ваша честь. У стороны обвинения нет вопросов к свидетелю.
– Хорошо. – Судья едва заметно покачал головой. – Доктор Басов, вы свободны, можете занять свое место. Пристав, вызовите следующего свидетеля.
Следующим по протоколу должен был быть Йона. Он осторожно вышел в проход и, встретившись с подавленным судмедэкспертом, коротко кивнул. Выглядел доктор так, словно его минут двадцать травили собаками в запертом гараже. Глаза его едва ли не слезились. Скорее всего, в голове у него сейчас куча вопросов к себе. Самый главный из которых: «Какого хрена, старик?» Пожалуй, выпускать Виктора против зверюги-Ланна было самонадеянно. Осталось только одно – выйти и разбить все доводы защиты.
Элмер предупредил, что церемониться с ним не станет, вот и не надо думать, что этот суд будет легким.
– Назовите себя для протокола, – произнес пристав, когда Йона сел в кресло.
– Старший инспектор Йона Камаль.
– Клянетесь ли вы перед лицом господа говорить только правду?
– Да.
– Хорошо. – Судья взглянул на прокурора. – Господин прокурор, прошу.
– Добрый день, инспектор. – Джин поднялся с места и короткими шагами подошел к Йоне. – Расскажите для суда особенности этого дела.
– Что вас именно интересует?
– С чего все началось?
Вопрос был настолько общим, что Камаль удивился, как этот идиот вообще смог получить «вышку» на юрфаке. Может быть, тебе рассказать об устройстве мира, начиная с Адама? Или что-то из сказок народов севера? Как можно быть таким неконкретным в деле об убийстве?
– На территории Олдтауна произошло первое нападение. Ткачиха Агнес Уард поступила в местный фельдшерский пункт с тяжелыми ожогами спины и головы. Место, где на нее напали, находится на территории, приписанной к моему участку, так что я выехал на вызов.
– Женщина осталась жива?
– Да, господин прокурор, она дала показания, на основании которых был объявлен план розыска.
– Это что-то принесло?
– Нет, никаких результатов. Слишком поздно поступило обращение, а поскольку на территории Олдтауна нет своих полицейских участков, то эти мероприятия затянулись. Единственное, что нам удалось установить, это то, что на мосту местные жители видели дорогой черный автомобиль.
– Смогли установить номер и владельца?
– Нет.
– Понятно. Дальше.
– Дальше была мисс Би.
– Мисс Дорма Би, я правильно понимаю, инспектор?
– Именно она. Она возвращалась на свою съемную квартиру, когда на нее напал тот же человек, что и на мадам Уард.
– Как вы это установили?
– Она также осталась жива, хотя в ее положении это не лучший исход.
– Поясните.
– Напавший нанес ее лицу множественные раны и порезы. – Йона поморщился, вспоминая, как женщина выглядела при их первой встрече.
Вся замотанная в бинты и обезболенная, она практически ничего не соображала. Единственное, что она повторяла: «Какие красивые страшные глаза». Да уж, глаза у ублюдка и правда были красивыми.
Йона продолжал отвечать на вопросы прокурора, но взгляд его был прикован к Мартину. На каждом описании страданий или пыток, которые претерпевали его жертвы, ублюдок едва заметно улыбался. Лицом он владел, конечно, отменно, но все равно опытный глаз подмечал, как уголки губ едва заметно подрагивают.
Да он просто наслаждается тем, что сейчас слышит.
Захотелось вскочить и крикнуть что было сил: «Да посмотрите же на него, у него на роже все написано, как вы этого не видите?»
Незаметно для себя Йона подошел к финалу истории Джека-прыгуна.
– Расскажите о задержании подсудимого. – Голос Дексли был непривычно тих, так что стук пишущей машинки, отбивавшей его слова в протоколе заседания, показался звуками пулеметной очереди.
– Мы прибыли по сигналу от наблюдателей.
– Наблюдателей?
– Да, местная община д’эви согласилась помочь, плюс я сам из тех мест, люди на улицах еще меня помнят. Так что мы прибыли на место до того, как подсудимый успел еще кого-то покалечить.
– Как проходило задержание.
– Да, как… обычно. Увидел подозреваемого, тип в маске роется в мешке с чем-то тяжелым. Все гремит. Я подошел к нему сзади, говорю: «Полиция, сдавайся». Мне в ответ оскорбление, и он бросился бежать. Ну… я не бегун, сами видите. Взял что-то потяжелее да и просто метнул.
– Что подозреваемый?
– Я попал, а он упал, само собой.
– Что было дальше?
– Нацепил на него «браслеты» и маску снял.
Прокурор впервые начал изображать подобие судебного заседания.
– Кто это был? – спросил он громко.
– Подсудимый. – Йона указал на сидящего напротив блондина. – Господин Дуарте.
Будь это радиопостановкой, то в этот момент прозвучала бы тревожная музыка, сменяющаяся тишиной. Вот только в реальности была лишь тишина и редкие перешептывания в зале. Йона взглянул на Ирму, сидевшую с остальной публикой. Она поймала его взгляд и едва заметно кивнула. Означало это что-то типа: «Молодчина, здесь сработал круто!»
– Что было в сумке? – Дексли выдержал театральную паузу и продолжил: – Вы осмотрели мешок?
– Костюм для прыжков, или что-то такое, и нож.
– Понятно. У меня все, ваша честь.
Судья коротко кивнул, а затем взглянул на сосредоточенного защитника.
– Защитник, свидетель ваш.
– Благодарю, ваша честь. – Элмер Ланн поднялся, застегнул пуговицу пиджака, и в этом жесте Йона уловил движения бойца. Похоже, сейчас и Камалю придется держать удар. – Здравствуйте, господин старший инспектор.
– Да, добрый день.
– Скажите, вы упомянули про то, что не бегаете. Расскажите, с чем это связано?
– Как это – связано?
– Пытаюсь понять, почему вы применили чрезмерную силу для задержания моего клиента.
– Ваша честь, возражение. – Прокурор вскочил с места, очевидно почуяв, что и главного свидетеля сейчас будут разносить.
– Возражение отклонено. Свидетель, поясните.
– Остался инвалидом с войны. Во время операции «Ледокол» мое подразделение столкнулось с ожесточенным сопротивлением и отходило через минное поле. Противопехотная мина оторвала мне три пальца на ноге, так что я действительно плохо бегаю.
– Но это не мешает вам ездить на выезды.
– Стараюсь приносить пользу обществу.
– Похвально.
Ланн замолчал, картинно подняв голову. Он словно обдумывал свой следующий вопрос, хотя Йона был уверен в том, что он отрепетировал эту пикировку заранее. Если не так, то он – не лучший адвокат по уголовным делам в городе.
– Скажите, простите, что я снова о вашей службе…
– Ничего.
– У вас был позывной или прозвище?
– Дыроколом меня звали.
Смутное ощущение подкрадывающейся проблемы стало чуть яснее.
– Почему?
– Ножом в рукопашном бою хорошо работал. Дырки оставлял.
– Понятно. Дырокол, значит… А это никак не связано с неким мальчишкой по прозвищу Дырокол.
Внутри Йоны все похолодело. Ланн расставил силок красиво, так что заяц с бляхой инспектора ни черта не заметил, пока не повис головой вниз.
– У меня есть одна интересная бумага. Ваша честь, позволите, я прочту?
– Если это касается дела.
– Конечно.
Адвокат подхватил из распахнутой папки тонкий желтый листок бумаги, затем нацепил очки и принялся читать:
– «Согласно показаниям потерпевшей Дауд, силами правопорядка был произведен рейд, во время которого была задержана обширная группа лиц, в основном несовершеннолетних, занимавшихся грабежами прибывших в Новигар жителей и гостей города. Согласно первым допросам, возглавляет эту группу десятилетний уроженец Олдтауна Йона Камаль, известный под кличкой Дырокол». Дальше имя и подпись. Ваш знакомый, или родственник? Может быть, полный тезка?
– Нет, это я.
– Удивительная честность. – Элмер поджал губы и кивнул. – Не ожидал от вас, откровенно говоря.
– Времена были нелегкие. Мама ждала мою младшую сестру, а отец пропадал на работе.
– По управлению бандой?
– По содержанию игорного дома.
Йона не врал. В те времена он действительно не знал, что у отца собственная банда, контролировавшая часть игорных точек в районе. Он узнал об этом, только когда во время бунта отец не вывел своих под армейские пули. Именно тогда, на улице, старшие пацаны объяснили, что папаша Йоны мусорнулся.
Закончилось тремя переломами – носа, руки и ребра, а также коллекция зубов пополнилась на шесть отличных экземпляров. Вспоминая детство, Камаль мог с уверенностью сказать только две вещи. Первая – он был на все сто процентов патентованной малолетней отморозью. А второй было то, что он абсолютно не понимал, как он вообще выжил? В те годы дядя был лишь бандитом среднего звена, авторитетом задавить (как сейчас), он бы не смог. Неужели люди всерьез его боялись.