Павлов Сергей
Россия Делает Сама
Глава 13
На Рождественке, среди приземистых, однообразных домов старой патриархальной Москвы, на заду щеголеватого особняка затесалось пятиэтажное здание из стекла и бетона, с высокими потолками и просторными помещениями. Уполномоченный по науке Государственного Комитета по Обороне Сергей Васильевич Кафтанов, молодой представительный мужчина, богатырского телосложения, с красивым и открытым крестьянским лицом, занимал здесь со своими людьми целое крыло. От больших окон еще шел мягкий свет мартовского вечера, когда в кабинет без стука влетел Степан Балезин, среднего роста, крепкий, здоровый парень, начинающий лысеть, с веселым лицом и с пытливыми, пронзительными глазами, чем-то напоминавшими медвежьи. Степан был заместителем и ближайшим помощником Сергея Кафтанова и у них были во многом дружеские отношения, выходящие за рамки формального общения начальника и подчиненного.
– Чем сегодня порадуешь Степан? – оторвав взгляд от бумаг и широко улыбаясь сказал Кафтанов.
– Пришла рецензия их Харьковского института.
– Так. И о что нам говорит наука?
– Ничего утешительного. Я бы сказал резко отрицательный отзыв. Вот смотри, – и развернув сложенный в несколько раз лист бумаги, он начал читать, почти декламируя. – по нашему мнению, использование внутриатомной энергии для военных целей в ближайшее время весьма маловероятно!
– А генерал Покровский ответил нам?
– Да. Он пишет примерно тоже самое, что и профессор Лейпунский из Харькова: «сегодня заниматься исследованиями урана не представляет никакой перспективы».
– И-и-и, ты сам что думаешь?
– Знаешь Сергей, я не понимаю. Мы конечно с тобой ученые химики, а не специалисты по ядерной физике, но меня пугает перспектива, что в руках у немцев окажется урановая бомба. Зачем-то этот чертов немец поперся в Таганрог с физическими формулами процессов распада ядра урана и с цветными графиками в толстой тетрадке.
Ночью 23 февраля диверсанты красной армии перейдя по льду с другого берега неожиданно напали на большой немецкий гарнизон в населенном пункте под Таганрогом. Среди погибших оказался немецкий офицер, путешествовавший с охраной на легковом автомобиле Опель и остановившийся на ночлег. Среди вещей офицера была толстая тетрадь с научными формулами, которую военные передали в Москву Кафтанову. Об этой-то тетради и шла речь.
– Возможно он искал уран в окрестностях Таганрога. Кто теперь знает. Но ты прав, если они действительно ищут уран, потому что там у себя в Германии делают урановую бомбу, и Гитлер именно о ней говорит, пугая сверх-оружием, то надо нам писать Верховному о проблеме урана. Ты пожалуйста далеко не уходи сегодня.
– Сергей Васильевич, да я сегодня здесь буду ночевать, домой и не поеду. Может только во двор выйду, мы там сегодня зажигательный шар против самолетов хотели испытывать. А что ты хотел?
– Ко мне обещал зайти академик Иоффе. Тогда я тебя тоже позову как он появится. Хотя, а вот похоже и он сам.
В дверь осторожно постучали, заглянула секретарша, с вопросительным выражением лица, и после утвердительного кивка Кафтанова распахнула дверь и зашла внутрь, приглашая гостя в кабинет. Кафтанов встал из-за стола, и выпрямившись во весь свой рост, широко раскинув руки пошел навстречу гостю.
За окном стемнело, в помещении включили настольную лампу и плотно закрыли тяжелые шторы. Абрам Федорович удобно устроившись в кресле пил чай, чрезвычайно польщенный знаками внимания, оказываемые ему молодыми людьми, и слушал историю толстой тетрадки немецкого офицера, рассказываемую Степаном красочно и со многими добавлениями, по всей видимости придуманными им прямо на ходу.
– Как по-вашему мнению, Абрам Федорович, могут в Германии вестись серьезные работы по урановой бомбе. – неожиданно спросил Кафтанов перебивая рассказчика.
– Сергей Васильевич, – Иоффе поставил на стол стакан с чаем, и подняв голову смотрел Кафтанову прямо в глаза. – в этом у нас нет никаких сомнений, потому что заграницей все научные работы по урану уже похоже года два как засекречены.
– А как вы оцениваете возможности действительно сделать такую бомбу?
– Математические расчеты показывают, что цепная реакция однозначно возможна, значит и пути сконструировать такую бомбу будут найдены. Для это потребуется добыть много урана, научиться обогащать его изотопами, но тут уже дело в технологии, а значит это лишь вопрос времени и денег.
– Вот немцы и шарят повсюду, в поисках залежей урана! – поспешно вставил Степан.
– Погоди Степа. Вот вы говорите вопрос денег, но если речь идет о том, чтобы сбросить тонну урана и взорвать половину Англии то о дороговизне никто не станет думать. – задумчиво сказал Кафтанов.
– Абрам Федорович, а как же тогда профессор Лейпунский отвечает нам, что разработка бомбы на ближайшие лет пятнадцать или двадцать не имеет никаких перспектив. – упорствовал Степан.
– Да, я тоже долгое время придерживался такой точки зрения. Цепную реакцию мы видели только как перспективный источник дешевой энергии, ведь на изготовление одной бомбы не хватит и всего разведанного у нас в стране запаса урана – казалось бы о чем здесь тогда говорить. Однако в последние месяцы мы с коллегами много обсуждали эту проблему, и появились аргументы, заставляющее иначе взглянуть на возможность построения бомбы. Понимаете, это остается очень и очень сложной задачей, но по всей видимости выполнимой. Основной вариант с получением цепной реакции состоит в выработке большой массы обогащенного урана 235, для чего используется термодиффузия, а это очень сложно, потому что такими методами сейчас мы в Союзе совсем не занимаемся.
Кафтанов поднялся и несколько раз прошелся по своему кабинету взад-вперед мимо своих коллег.
– На собственном опыте знаю, война все изменила принципиально: то, на что раньше требовалось десять лет, теперь бывает делается и за год. Абрам Федорович, мы хотим писать письмо на Верховного и просить его начать работы по урану в рамках оборонной тематики. Во всем этом есть серьезный риск, поэтому я и позвал вас сегодня, чтобы посоветоваться. Скажите, вы поддержите такой шаг?
– Да Сергей Васильевич. Я считаю, что это очень правильно. Я готов подписать такое письмо.
– Это уже деловой разговор.
– А что мы будем делать с заключениями экспертов? – спросил Балезин.
– Спрячь-ка их куда подальше. – лукаво улыбаясь пробасил Кафтанов, устраиваясь за стол и извлекая из ящика чистый лист бумаги.
Короткое письмо о необходимости создания научного центра по проблеме атомного оружия было написано тотчас же и за двумя подписями, Кафтанова и Иоффе, отправлено товарищу Сталину. Через пару дней Кафтанову пришел ответ «немедленно подготовить материалы для доклада на заседании ГКО 9 апреля».
Глава 14
Кафтанов понимал, что вопрос этот сильно заинтересовал Сталина, но будучи опытным кабинетным бойцом он тут же запросил все связанные министерства об актуальности урановой проблемы, с расчетом подойти к заседанию максимально подготовленным, зная отношение сторон и планируя расклад сил. Это оказалось правильным, поскольку у проблемы нашлись влиятельные противники, считавшие ее несвоевременной и не заслуживающей внимания, в частности серьезные возражения поступили из Госплана, влиятельного ведомства возглавляемого Вознесенским, в ведении которого находилась добыча металлов и в том числе урана.
Заседание было назначено в Кремле в кабинете у Сталина поздно вечером, его начало задерживалось и всем приглашенным пришлось ждать в приемной несколько часов. Кафтанов сильно нервничал, мрачнел ловя на себе укоризненные взгляды некоторых из коллег, корил себя:
– Далось тебе все это? Высунулся! Обзовут профаном, карьеристом, ловкачем, высасывающим проблему из пальца. Нечем больше заняться, в военное время! Припомнят злые языки, что он слывет любимчиком у Сталина. Да идут все к черту! Сами они все здесь любимчики.
И почему-то мерещился ему хвост немецкого самолета с крестом, и следом за ним огромные языки пламени и клубы дыма, поднимающиеся над Москвой, след от взрыва немецкой атомной бомбы.
Когда он уже совсем измучился от своих мыслей и устал от ожидания, их наконец пригласили. Входя в кабинет, он поймал себя на мысли, что страху уже не было никакого, лишь какое-то холодное равнодушие и тупое желание, чтобы все это скорее закончилось. За столом по разные стороны от Сталина сидели Молотов и Маленков, с которыми он совещался все время пока они ждали в приемной. Сталин выглядел усталым, но довольным, приветствовал каждого из пришедших, улыбался. Едва Кафтанов закончил свой доклад Маленков, попросив разрешения у Сталина, поднялся и вышел.
Обсуждение было бурным и долгим, затянувшись далеко за полночь. Каждому из присутствовавших дали слово и выступавшие говорили долго, некоторые остро критиковали Кафтанова, спорили, даже осуждали, говоря о своих проблемах, которые из-за таких проектов не получают должного внимания. Сталин слушал молча, потом закурил трубку, встал из-за стола и стал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину, за спиной у приглашенных. Наконец он спросил Кафтанова, медленно и размеренно произнося слова:
– Сколько денег это будет стоить?
– От десяти до ста миллионов рублей.
– Что мы выиграем от этого?
– Если враг сумеет разработать и взорвет атомную бомбу, мы не окажемся с пустыми руками в этой ситуации. Да, мы рискуем, но нам все равно придется потратить эти деньги на развитие науки, а вложения в развитие новых областей науки всегда оправдываются.
– Этой суммой можно рискнуть. Надо делать.
Когда они выходили Кафтанову бросилось в глаза, что Молотов ненадолго задержался в кабинете у Сталина. Часы в приемной показывали без десяти минут два часа ночи. В приемной его сдержанно поздравляли, он лишь устало улыбался и в знак благодарности утвердительно кивал своей большой красивой головой.