Петр Ингвин
Ольф. Книга шестая
Меня она тоже любила, когда Юра на время сошел с дистанции. Я не сомневался, что других, с кем Маша активно проводила время, она тоже любила, иначе не подпустила бы к себе. В каком-то необъяснимом мужской логикой странном смысле Машу можно было назвать порядочной. Чем она и притягивала к себе, как магнитом.
Итак, Маша и Юра решили стать однолюбами. Любопытный факт. И весьма спорный.
– Юра женат, – напомнил я.
Маша вздохнула.
– А у меня осталась барщина по пятницам, иначе я не согласилась бы на его условия. Не представляешь, как меня каждый раз трясет от мысли, что он продолжает спать с женой.
Барщина Маши закончится с выходом замуж. Сделанное совести послабление продолжится до развода Юры, и обоюдный выход на условия договора «мой любимый человек – мой единственный» случится одновременно.
Маша изменилась. Прежняя Маша не упустила бы возможности увлекательно провести время. Но к изменам ее приводило недовольство обстоятельствами, с которыми она была не в силах бороться. Око за око, «он спит с другой, и я тоже, мы квиты». Знал ли Юра, что его подружка спит с другими – неизвестно, но сам он пользовался свободой в той же количественной степени: кроме Маши спал не «с другой», а тоже «с другими». Взаимное вскрытие правды привело к разрыву, Маша сошлась со мной, но мое таинственное исчезновение опять свело Машу и Юру, теперь на новых условиях. Не верилось, что они продержатся долго. Маша, в надежде на чудо или из глупой убежденности в силе любви, придерживалась иного мнения. Мне стало интересно, как она собиралась контролировать Юру. Он не ограничивал себя раньше, почему должен делать это теперь? Разве что-то изменилось? Мне так не казалось. Возможно, я неправ, а мое мнение – обычное желание самца смешать соперника с грязью, чтобы заполучить лакомую самочку. Но я вступил в игру только что, еще не завершен даже мой первый ход. Посмотрим, кто выйдет победителем. Кто победил, того и правда, и тогда не важно, как было на самом деле.
– Наверное, пора начать рассказ о себе, иначе, вижу, ты меня побьешь, – начал я, прожевав и собравшись с силами для битвы за самку, которую не собирался оставлять в руках бессовестного пройдохи. – Напомню, что сейчас ты не спишь. Все, что находится вокруг нас, – я обвел взглядом волшебный закат среди снежных вершин, – реально, а я – не бог, не маг и не кто-то чужой, вроде инопланетянина, который спрятался под шкурой известного тебе человека.
Маша передернула плечами. О том, что личину бывшего приятеля мог надеть кто-то другой, она не думала, теперь ей стало страшно.
– Кто же ты? – не выдержала она.
– Эльф.
– Эльф? – повторила Маша с кривой улыбкой.
Не поверила. Придется бить козырем, на котором выстроена вся легенда.
– Мой папа, как ты знаешь, мне не биологический отец, из-за чего в моей жизни случилось столько неприятностей. Недавно я узнал о себе правду. Меня нашел мой настоящий отец.
Глава 2
– Как выяснилось, мой настоящий отец – эльф. Существо другого вида. В разных странах люди называли эльфов разными именами, я употребляю одно из самых распространенных и, так сказать, раскрученных. В старых сказках оказалось много правды. Человечество забыло о великих цивилизациях прошлого, чужие достижения оно приписывает себе, ученые из кожи лезут, чтобы придумать, как древние люди построили то, что не могли построить, и почему знали то, чего узнать никак не могли. Отголоски настоящей истории сохранились в народных преданиях, но им никто не верит.
Маша сидела на кровати, сложив ноги по-турецки, глаза блестели.
– Эльфы существуют до сих пор?!
– Увы. – Сидя напротив Маши в такой же позе, я горестно развел руками. – Древняя цивилизация погибла по тем же причинам, по которым двигается к пропасти нынешняя. Взаимная ненависть из-за стремления преобладать. Сначала эльфы были едины, они воевали с орками и победили. Внешнего врага не стало. Эльфы стали врагами самим себе. Они разделились на темных и светлых, каждый отстаивал свою правду. Темные эльфы бились со светлыми эльфами, и совершенно неважно, кто победил – оставшиеся начали войну на выживание. Партии войны делились между собой по территориям, по языку, по вере, по убеждениям, по любому поводу и без повода. Каждый считал себя умнее других. Настали времена, когда эльфов остались единицы. Плодами исчезнувшей цивилизации воспользовались люди. Людей становилось все больше, а эльфы продолжали воевать до полного уничтожения. Люди считали эльфов богами. Войны эльфов вошли в предания как войны богов.
– Эльфы жили вечно?
– По человеческим меркам они жили очень долго, но не вечно. Со временем эльфы и люди породили полукровок. Настоящим эльфам такие создания казались исчадиями ада, их вместе с родителями уничтожали с особой жестокостью. Эльфы старались сохранить чистоту крови, но однажды они – эльфы – просто кончились. Последние из выживших понимали, что для человечества они – боги, и каждый хотел стать единственным. Целью жизни эльфов стало уничтожить других эльфов.
– Как в фильме «Горец»?
– Не знаю, не смотрел. Стать единственным богом для всей планеты – цель замечательная и очень амбициозная, каждый стремился к ней всеми силами. Эльфы-мужчины и эльфы-женщины бились друг с другом наравне, бог мог быть только один. У эльфов всегда было мало детей, и чем больше проходило времени, тем меньше оставалось живых эльфов. Когда во всем мире остались трое последних, два мужчины и женщина, родился мальчик, после чего один из мужчин, оставшийся без пары, убил женщину.
– Этот мальчик – ты?
Я поморщился. Придуманная история должна звучать правдоподобно, а как заставить слушательницу поверить в каждое слово, если она все время влезает со своими вопросами и сбивает с мысли?
– Дослушай, и все станет ясно.
– Но мне непонятно, например, про пары. Ты сказал, что эльфы воевали друг с другом невзирая на пол, а потом выяснилось, что ребенка родили в паре. Как у эльфов устроены семьи?
– Эльфы сходились в пары для рождения ребенка, после чего расходились. Семей в нашем понимании у эльфов со временем не осталось, хотя вначале, в эпоху расцвета эльфийской цивилизации, у них все было как у нас – папа, мама и дети жили под одной крышей, пока дети не становились взрослыми. В эпоху разъединения нравы изменились, мужчина и женщина стали жить раздельно, но отец ребенка оставался партнером на всю жизнь, и если у женщины рождался второй или, что было чрезвычайно редко, третий ребенок, то от того же мужчины.
– Ясно. Прости, что перебила.
– На чем я остановился? Да, на планете остались три эльфа – два мужчины и ребенок. Ребенок – это потенциальный соперник воевавшим друг с другом мужчинам. Перед гибелью мать ребенка спрятала его у людей, поэтому ни отец ребенка, ни оставшийся эльф его не нашли. Вскоре отец ребенка был убит, после чего в течение тысяч лет – день за днем, год за годом, век за веком – оставшийся эльф охотился на взрослевшего противника.
– Значит, ты не эльф?
Маша знала, как прошло мое детство, оно запечатлено на сотнях фотографий и видеороликов, где видно, как в течение нескольких лет я превращался из мальчика во взрослого парня. Изображения можно подделать, но вокруг меня жили десятки людей, в чьей памяти остались мои детские годы. Никакими веками и тысячелетиями там не пахло.
– Тот ребенок стал моим отцом. Я полукровка, сын эльфа и человеческой женщины. Но даже в таком виде я – единственный наследник эльфийской цивилизации. Четверть века назад мой отец убил оставшегося эльфа, который охотился на него, но сам получил смертельные раны. Ни одному эльфу так и не удалось достичь цели – стать единственным богом. Они постоянно воевали друг с другом, ни на что другое не оставалось времени. Когда пришло время умирать, мой настоящий отец пришел за мной, рассказал правду и передал мне последний в мире Небесный Чертог – так называется штука, в которой мы находимся. Интерьер, который ты видишь, сделан для тебя, чтобы радовать человеческий глаз, а на самом деле чертог выглядит так. – Я театрально щелкнул пальцами, и малиново-розовая обстановка сменилась серо-зеленой жутью с живыми стенами. К Маше потянулись питательные «щупальца»…
Она вскрикнула и пошатнулась. Я успел схватить ее за руку. Хорошо, что кофе в стаканчиках был закрыт крышками и находился на специальной неопрокидываемой подставке из картона, а соус из одной пластиковой емкости выплеснулся на кровать, где был мгновенно впитан и переработан. Маша перестала чувствовать себя в безопасности. К виду щупалец стоило привыкнуть. Я приказал им втянуться в стену до особого распоряжения.
– Вернуть как было?
– Нет. – Маша помотала головой. – Я привыкну. Мне нужно знать, что и как выглядит на самом деле.
– Тогда продолжу, я как раз подошел к теме «Что и как выглядит на самом деле». Для истинных эльфов я лишь наполовину эльф, но для людей – настоящий, ведь других не осталось. Мои возможности несравнимы с обычными человеческими. К сожалению, самим собой, то есть эльфом, я могу быть только в чертоге. На самом деле я выгляжу так.
«Костюм номер два», – мысленно приказал я, одновременно произведя эффектный щелчок пальцами.
У Маши отвисла челюсть. На ее глазах я превратился в лесного эльфа: у меня увеличился рост, удлинились волосы, заострились уши, я раздался в плечах, кожа приобрела другой цвет, а одежда сменилась на нечто невероятное, приблизительно знакомое только по фильмам в жанре фэнтези.
– Истинный вид обретается только в родных стенах, – сказал я. – Это не галлюцинация, не наведенный морок. Пощупай.
Маша дотронулась до меня. Я знал, что ее рецепторы сейчас обмануты, они ощущают не то, что видят глаза, а мозг получает информацию, обработанную в нужном виде. Я остался тем же, а Маша видит и трогает настоящего эльфа, большого и грозного.
– Теперь ты всегда так выглядишь?
– По желанию. Честно говоря, в твоей компании мне больше нравится быть обычным человеком. – Для внешнего эффекта я снова щелкнул пальцами, и Маша оказалась в компании привычного ей Алика. – Но не обязательно. При тебе буду таким, каким скажешь.
Демонстрацией личины эльфа я достиг цели – в глазах Маши зажглись знакомые огоньки. В свое время Даша выразилась в похожем случае: «Будет что вспомнить: у меня было со знаменитым писателем!» Также у нее «было» с малоизвестным актером: «Возможно, он однажды прославится, и мои воспоминания о нем перейдут в "золотой фонд"». Писатели, актеры… Насколько бы ни были знамениты, но их, писателей и актеров, пруд пруди, а эльф – один-единственный на всю планету. Если пополнить список интимных приключений кувырканием с эльфом…
Маша вздохнула, огоньки в глазах погасли. Похоже, она вспомнила договор с Юрой. Но ведь на некоторое время она про него забыла. Моя задача – делать такие промежутки длиннее, пока черточки пунктира не превратятся в одну сплошную линию.
Надо бы подкинуть идею, что интрижка с эльфом в понятие измены не входит. И Машу, наверняка, мучает мысль: каковы эльфы в постели? Пусть я, по легенде, полукровка, но в личине эльфа – настоящий эльф, иное существо. Ощущения «любви» со мной, как эльфом, в теории должны быть другими. Сработает ли крючок?
Маша изменилась со времени нашего расставания. Она почти не улыбалась, а когда ее губы по привычке складывались в улыбку, то в грустную и задумчивую. Маша повзрослела, что ли? В целом – вряд ли, иначе она не вернулась бы к Юре и, тем более, не стала бы хранить ему, такому, верность.
Я продолжил повествование о том, как обрел возможности сказочных существ.
– Однажды в окне нашей квартиры возникло непонятное свечение, и ко мне, своему единственному потомку и наследнику, явился мой отец-эльф. Его сошествие с небес выглядело почти библейски. Как мне кажется, апостол Павел, еще когда звался Савлом, на пути из Иерусалима в Дамаск видел почти ту же картину: «Среди дня на дороге я увидел… с неба свет, превосходящий солнечное сияние, осиявший меня и шедших со мною». Отец предложил мне обрубить все человеческие дела и уйти с ним. Я так и сделал. Прости, что ничего тебе не объяснил, я не имел права.
Помнится, в оставленной Маше записке я написал: «У меня все хорошо, я жив и здоров, а срочно исчезнуть пришлось не потому, что грозила опасность, а по причинам, сообщить которые не имею права. Это не моя тайна, иначе я рассказал бы тебе все. При первой возможности я вернусь. Жди меня».
Она не дождалась. Я и не надеялся. Вызывал удивление выбор Маши – вместо поиска нового партнера она вернулась к Юре, подлецу и обманщику.
– Я написал, что тайна не моя, иначе я рассказал бы тебе все. Теперь рассказываю.
– Если тайна перестала быть тайной – значит, последний эльф умер?
– Последний эльф теперь – это я. Смотри.
Я достал из стены нож, быстрый глубокий рез по запястью заставил кровь хлынуть мощным потоком.
Маша охнула.
– Что ты?!..
– Погоди. Хочу показать, что эльфы – не люди, наши возможности несоизмеримо выше.
«Наши», ага. Однажды встретится мне еще один в таком же чертоге…
Даже представлять не хочу. До сих пор никто не встретился – ни мне, ни моим предшественникам. Наука статистика убеждала, что, скорее всего, пересечься с конкурентом, более осведомленном о возможностях древней техники, мне не грозило.
Успокоиться не давало пакостливое словосочетание «скорее всего».
Чертог занялся моим лечением, через минуту от раны не осталось следа.
Фокус удался на славу. Маша окончательно поверила, что я – нечто большее, чем прежний Алик, каким-то чудом заполучивший в руки могучую игрушку. Особенно Маше нравилось, что, обретя всесилие, сравнимое с божественным, я вернулся к ней. Окажись ее чувства к Юре чуть слабее или будь Маша по-прежнему той Машей, которая сделала из зажатого соседа-домоседа активного искателя приключений, новое совместное приключение не замедлило бы случиться. Пока же Юра побеждал. В его пользу работало нечто, появившееся в Маше в последнее время. Я продолжил охмурение в надежде переломить ситуацию.
– Мое тело изменилось, я перестал быть тем Аликом, которого ты знала. Собственно, я даже не Алик, мое настоящее имя – Альфалиэль.
– Аль-фа-ли-эль, – певуче повторила Маша. Имя ей понравилось. – Красиво. Мне теперь называть тебя так?
– Я не хочу, чтобы между нами что-то менялось, и предпочел бы, чтобы ты продолжала звать Аликом. То, что со мной случилось, не укладывается в голове, я сам до сих пор не верю до конца.
– Где ты похоронил отца?
Настолько подробно я легенду не продумывал, но проблем не возникло, ответ легко нашелся сам, по аналогии с местными религиозными традициями и без возможности проверки на правдоподобие.
– Эльфы не хоронят умерших. Тела сжигают, пепел развеивают.
Я потянулся за стаканчиком кофе. Рядом влекла взгляд и руку гладкая ножка, предельно знакомая и невыносимо манящая. Под нее загибалась вторая. Их разделяла полоска джинсовых шортов. Простор для фантазии, подкрепленной воспоминаниями, был огромен.
– Кофе остыл. – Я поставил стаканчик рядом с собой на кровать.
– Ничего, все равно вкусно.
– Поставь стакан, как я. Не на подставку, а просто на поверхность.
По моему приказу чертог подогрел кофе.
– Теперь попробуй.
Маша подняла стаканчик и с удовольствием отхлебнула.
– Встроенная микроволновая печь?
– Не знаю. Просто выполнение желаний. Не всех, конечно, не смотри на меня так, будто я всемогущий. Я не бог и не маг, я эльф. В чертоге мне доступно многое из достижений цивилизации предков. Поставь так же мороженое, оно не растает, а станет именно таким, каким хочется.
Маша поставила. Кофе и мороженое стояли рядом, кофе нагревался, мороженое охлаждалось.
– Управление через чтение мыслей?
– В том числе. Но не в том смысле, в котором ты подумала.
– А что я подумала? – Маша вскинула на меня подозрительный взгляд.
– Не знаю, я не умею читать мысли, но ты сейчас могла подумать, что умею. Желания в голове хозяина находит чертог, возможное он исполняет, невозможное игнорирует.
– Что он еще умеет?
– Делает всю работу по дому – стирает, гладит, сушит, удаляет отходы, подстраивает обстановку и интерьер под сиюминутные потребности, становится видимым и невидимым, перемещается в пределах планеты… – Я остановился, чтобы не сболтнуть лишнего. О Голосе, Сонном луче и даже о лечении говорить пока не стоило. Или, в худшем случае, без «пока». Просто не стоило. Но я надеялся на «пока».
Услышанное ошеломило Машу, она выдавила только тихое «Впечатляет».
Эх, не вернись Юра в ее жизнь…
В позе Маши ощущалась зажатость, когда-то я в ее присутствии сидел так же. Ситуация перевернулась. Теперь мне хотелось расшевелить бывшую подружку, всколыхнуть в ней угасший огонек, толкавший на приключения. Дотрагиваться до себя Маша не разрешала, ничего серьезней и интимней она тем более не допустит. Так она думала. Я думал иначе. Пришло время второго козыря.
Я отхлебнул из своего стаканчика и показал его Маше:
– Знаешь, почему я заказал раф с грейпрутом?
– Есть какая-то особенная причина? А я в кафе всегда беру то, что захотелось, без всякой задней мысли.
У меня задняя мысль присутствовала в объеме, куда поместилось бы с десяток галактик среднего размера. Обидно, что Маша не помнила заказа кофе-раф с грейпрутом и мороженого. Такое сочетание в нашей с ней жизни было единожды, где к мороженому прилагалось определение «фирменное». Для меня – знаковое событие, после которого произошло столько всего, что до мороженого дело не до дошло ни в тот день, ни потом.
Маша улыбнулась одними губами, в глазах стояла печаль.
– Тонкий намек на толстые обстоятельства? – Улыбка исчезла с ее губ. – Когда мы с тобой ходили в «Мурад», ты заказал мне раф, а себе – фирменное мороженое. Из-за моей ссоры с Юрой ты остался без мороженого. Но после всего, что у нас с тобой было потом, я бы на твоем месте не жаловалась.
– Я не жалуюсь, все те дни я был сказочно счастлив. Но фирменного мороженого, которое ты мне обещала, так и не попробовал.
Собираясь продолжить, я про себя отдал команду «Голос!»…
И сразу же: «Отмена!»
Я прилетел к Маше не для того, чтобы использовать ее как куклу, если она подвержена воздействию Голоса. Надоели игры в жизнь, пора жить по-настоящему. Мне нужно живое человеческое тепло и дружеское участие. Кроме Любы и Эли, любое продолжение отношений с которыми я перечеркнул своими поступками, только Маша могла дать мне чувства, без которых душа умирала. Мне до зарезу требовались сочувствие и любовь – хоть какие-нибудь, но настоящие. Пусть Машу сейчас влечет к Юре, но она непостоянна, а я настойчив. У меня в руках полная колода козырей, а Юра умеет только блефовать. Постепенно наши карты вскроются, и Маша увидит, кто есть кто. Пусть все идет как идет. Последним посмеюсь я.
– Я всегда держу обещания. – Маша обеими руками взялась за края топика, содрала его с себя через голову и отбросила в сторону. – Закроем долг.
Мне открылся вид, о котором мечталось. На самом деле я мечтал о большем, но для первого шага в нужную мне сторону – отлично. Маша сама не думала, что покажет грудь кому-то кроме Юры. Лиха беда начало. Общение с многочисленными Эй научило меня манипулировать женщинами: я создавал необходимую ситуацию, дальше они сами делали то, что мне нужно. Для меня Маша была особенной, но психологически она ничем не отличалась от большинства женщин. Ее твердое категорическое «нет» означало «возможно» – как с «барщиной», втихомолку выведенной за рамками договора с Юрой. Достаточно показать женишку, чем его названная невеста занимается по пятницам, и возобновившимся отношениям придет конец. И я бы позаботился, чтобы, в отличие от недоработанного прошлого раза, расставание вышло окончательным, с проклятиями и непрощаемой руганью. План чудесный, но я так не поступлю. Обнародование «барщины» останется запасным вариантом на худший случай, я буду действовать тоньше и аккуратней. Чувства Маши к Юре после очередного разрыва не выключатся как по мановению волшебной палочки, а виновник расставания станет врагом. Моя задача – стать Маше ближайшим другом и помощником, чтобы, как в прошлый раз, в нужное время оказаться в нужном месте. Рано или поздно ситуация толкнет Машу в мои объятия, а уж я постараюсь устроить так, чтобы нужные мне события произошли как можно раньше и чтобы я оказался единственным, кто поддержит и утешит при любом раскладе и кого Маша не воспримет выгодоприобретателем повторного расставания с Юрой. Наоборот, наметится тенденция, на которую я ненавязчиво обращу внимание Маши: только со мной ей хорошо и спокойно, и с каждым разом все лучше и спокойней. «Хорошо и спокойно» с моими новыми возможностями может быть только в превосходной степени, чего нельзя не заметить. Маша была женщиной и, следовательно, замечала все. Я видел, что она не хочет потерять в моем лице поклонника. Тем более, поклонника столь могущественного. Не сменять Юру на меня ей не давали только не вовремя появившиеся химические процессы в мозгу, вопреки логике ставившие нематериальные субстанции выше реальных ценностей. Сколько бы ни заверяла меня Маша, что отныне между нами ничего быть не может, ее «нет» – не просто «возможно» при определенных обстоятельствах, а, при правильном подходе, столь же категоричное «"да", если обстоятельства исключительны». Осталось такие обстоятельства создать. Первый шаг уже сделан, и сделан он успешно.
Маша вскрыла пластиковый контейнер с мороженым, наскребла пальцами немного сладкой массы и размазала по груди. На меня уставились два съежившихся красных наконечника в коронах из зубчиков-пупырышек. Мурашками от внезапного холода покрылась вся выпуклая белая грудь. Руки зачесались согреть ее всеми доступными способами. От фантомных ощущений проснулись пещерные инстинкты, захотелось хватать, мять и, невзирая на сопротивление, добиваться всего остального, чего вроде бы нельзя. Организм требовал использовать Голос, и он был готов даже, кажется, на применение Сонного луча, только бы получить то, чего хочется, здесь и сейчас…
– Приступай. – Голос Маши был отстранен и бесстрастен, он звучал чисто механически.
Наверное, так она чувствовала себя на работе. Тарелка для еды. Тарелке противопоказаны чувства. Мне же хотелось, чтобы тарелка потекла, как часы на известной картине Сальвадора Дали. Я склонился к размазанному мороженому и присосался губами. Ощущения языка стали вторичными, они дарили удовольствие не мне. Я старался. Во мне проснулся «мастер Нежные Руки» – в плане легкости и чувственности того, что я делал с нравившимися мне женскими местами. Добавить бы к эмоциональному буйству губ и языка страстность ладоней…
Посуду положено брать в руки, если другим способом есть неудобно. Где животное лакает и лижет, там человек пьет из удобно поднятой посуды или берет пищу рукой. По внутреннему состоянию я сейчас был ближе к животным, чем к человеку. Если ко всему прочему, что уже свершилось, разрешить мне взять посуду в руки…
Пришла запоздалая мысль, что следовало отказаться от нескромного десерта. Сообщением, что кроме Юры Маше теперь никто не нужен, она сразу определила границы дозволенного. Мои поползновения сдвинуть границы увенчались успехом, я считал себя в своем праве, и Маша пошла навстречу, как Англия и Франция в Мюнхене перед Второй Мировой, поэтому где-то в глубине души Маши сейчас должна звучать речь Чемберлена: «Я принес вам мир!» Малыми уступками сохранить нечто большое…
Обидно чувствовать себя Гитлером. И быть животным тоже не очень приятно, но что делать, если инстинкты отправили мозг в нокаут, а организм танцует под их обещающую удовольствия дудку? Маша сделает вывод, что я ничуть не изменился. Эльф-полубог в моем исполнении – тот же мужик-хомосапиенс в худшем из воплощений. Никакой разницы. В то время как истинный джентльмен, каким я себе казался, должен был объявить: «Твое обещание было дано давно, в других условиях, я не имею права требовать его исполнения». Жизнь изменилась.
Но мои желания не изменились. Не было ничего важнее мягких конусов со сладкими вершинами, которыми я упивался, как пьяница в конце месяца долгожданной бутылкой с зарплаты.
Пробудить у Маши какие-нибудь чувства не удалось, она продолжила тем же ровным голосом, будто сидела передо мной одетой, а я не облизывал ее нежные прелести, а вел с ней светскую беседу:
– Не думай, что я что-то забыла. Осталось еще одно невыполненное обещание – по поводу несостоявшегося подарка. Я всегда держу слово. Я найду тебе двух девушек – договорюсь в клубе, у нас многие любят интересные опыты. И когда ты придешь в следующий раз… Кстати, когда ты придешь в следующий раз?
И ведь не сомневалась, зараза такая, что приду. У меня на языке вертелась поправка, что не «когда», а «если», но Маша, возможно, специально сказала «когда», чтобы сделать мое возвращение обязательным. Боялась, что я навсегда исчезну из ее жизни? Но если боялась – значит…
Ничего не значит. Она снова с Юрой, а прежнего дружка, получившего всемогущество, терять не хотелось, такими друзьями не разбрасываются. Меня следовало держать на коротком поводке. На всякий случай. Возможно, дела с Юрой у Маши идут не лучшим образом, доверие еще не доказано поступками, а знакомый эльф – это из разряда небывалого и, главное, эксклюзивного. Ни у кого в мире нет друга-эльфа. У Маши теперь есть. Из всех девушек планеты я выбрал Машу – сам только что признался, что живу один, и следов пребывания других женщин в чертоге незаметно. Получив сверхвозможности, я пришел, чтобы бросить их к ногам Маши, а ей, к сожалению, из-за Юры предложить мне нечего. Но терять меня ей тоже не с руки, любовь не вечна, все может случиться. Как женщина, Маша не может не понимать столь очевидной вещи.
– Если не возражаешь, я приду завтра днем. А насчет несостоявшегося подарка… Ты обещала, что одной из девушек будешь ты.
– Не обманывай. В свое время я выбесила тебя зашедшими в гости близнецами, а близняшки, которыми я собиралась закрыть брешь в отношениях, тебе не достались. В то время ты ревновал меня к каждому столбу, мое прошлое было не столь тоскливым и серым, как твое, и своей непохожестью не давало тебе спать. В своей лени и нежелании сделать собственную жизнь веселее ты не видел своей вины, твои неудачи с девушками и их невнимание к тебе казались тебе мировой несправедливостью, это мешало нам с тобой наслаждаться настоящим. Проблему нужно было решать. Близняшки, как выяснилось, уехали, зато под боком была свободная и жадная до приключений подружка.
– Даша?
Других подруг Маши я не знал. Остальные девушки, с кем удалось познакомиться, были коллегами Маши.
Тьфу, сказалось же. «Коллеги». Ну, не ложилось на язык это солидное слово, когда речь шла о девицах легкого поведения. Пусть Маша не такая, но ее сослуживицы показали себя не лучшим образом, как ни пытались доказать, что их работа – просто дарить глазам красоту. Мастер Джава той красотой пользовался в хвост и в гриву.
– У Даши появился парень, у меня есть Юра, и теперь тот вариант, о котором я думала, невозможен. Даю слово, что я выполню обещание, и ты получишь запоздалый подарок, но, прости, без моего участия.
Для прежнего Алика провести ночь с двумя девушками – небывалое приключение, а для Альфалиэля – просто развлечение. Настало время выказать джентльменство.
– У меня два возражения. Во-первых, мне не нужен подарок, если в нем не будет тебя. Во-вторых, что гораздо важнее, твое обещание было дано давно, в других условиях, с тех пор жизнь изменилась. Будем считать, что ты мне ничего не должна.
– Отказываешься?
Я еще не видел Машу такой удивленной.
– Алик-человек настаивал бы, чтоб требование «справедливость любой ценой» было выполнено несмотря ни на что, а эльф Альфалиэль не может принять ненужную жертву. В последнее время я изменился. Ты теперь с Юрой и только с Юрой? Принято. Прими и ты, что у тебя есть друг с большими возможностями, который ценит в тебе прежде всего человека и который поддержит всегда, что с тобой ни случилось бы.
Хорошо сказал. Но «друг с большими возможностями, который ценил в Маше прежде всего человека» видел в ней прежде всего женщину, а о том, чем он, так называемый друг, занимался в эту минуту, лучше было не вспоминать.
Впрочем, мое сказочное занятие подошло к концу. Я грустно поглядел на блестевшую мякоть, очищенную до состояния многократно вылизанной тарелки.
– Где здесь можно помыться, если, вообще, можно? – спросила Маша.
– В чертоге есть душ, ванна, умывальник… Но я предлагаю другой вариант. Искупаемся в теплом море.
Уже в начале фразы полностью прозрачный чертог несся сквозь облака на запад, где солнце только подумывало о ночном отдыхе.
Место для купания я выбрал, конечно же, с умыслом. Все, что я делал и говорил в присутствии Маши, делалось и говорилось с определенной целью. Цель – отбить Машу у Юры. В свое время это у меня получилось, а ведь тогда я не превосходил конкурента возможностями. Сейчас, когда Маша решила блюсти верность, следовало действовать разнообразно и аккуратно. С Юрой я поработаю отдельно, чтобы в отношениях с Машей он проявил себя тем, кем он является на самом деле – подлецом и обманщиком. Нужно поймать его на изменах и на нежелании разводиться. Нужна ситуация, после которой третьего шанса быть не может, Маша должна порвать с Юрой бесповоротно. Но это потом, а сейчас надо максимально близко подвести Машу к идее о скорой смене объекта ее страсти и сделать так, чтобы в нужный момент о других вариантах, кроме меня, даже не думалось.
Первый пункт плана – вернуть доступ к телу, хотя бы визуальный. Пункт наполовину выполнен. На верхнюю половину. В ожидании обещанного купания Маша спокойно сидела передо мной с обнаженной грудью, позволяя любоваться и вспоминать былое. Джинсовые шортики скрывали другой повод напрячь память, но напрягали они вовсе не память. Машу никогда не смущало, что она находится без одежды в присутствии мужчины, с которым не собиралась спать, к тому же ей нравилось нравиться, а мое любование подробностями ее ладной фигуры Маша видела прекрасно. Возможно, показом себя она вносила собственный посильный вклад в путешествие-приключение, состоявшееся по моему приглашению.
Конкретное место, куда я собрался лететь, было мне неизвестно, о его расположении я знал приблизительно, с чужих слов. Чертог двинулся вдоль побережья. Мы снова оказались на Адриатическом море, но теперь не на юге, а в его северо-восточной части. Эля рассказывала, что Хорватия славилась пляжами натуристов, где позволялось больше, чем положено натуристам. Это идеально, чтобы выполнить вторую часть пункта моего плана по возвращению Маши в статус подружки, и намек на следующий пункт, ради которого, собственно, все затевалось.
