Петр Рингсон
Планета слизи
Он вызвал у себя в голове картинку глобуса и в уме нарисовал жирную точку в верхнем полушарии на полпути между экватором и северным полюсом, а потом другую точку в южном полушарии как бы зеркально отраженную.
«Для нас это два разных человека, но для них – один тигарденец… Интересно… Но что общего у этих двух точек? Непонятно…, – он почесал лоб. – Что я еще забыл? А, ведь планета крутиться! Алекс закрутил глобус вокруг собственной оси и добавил звезду строго сверху, освещающую северное полушарие. – Что же общего у этих двух точек? – еще раз спросил он сам себя и неожиданно сам ответил: – Скорость! Они ведь движутся по кругу с одинаковой скоростью! – Он еще некоторое время вглядывался в медленно вращающийся шарик под яркими лучами звезды, выбирая по две точки, на одном расстоянии от экватора и убеждая себя, что скорость у них одинаковая. – А что, если спрашивать, где находиться тигарденец неправильно, если вместо этого нужно задать вопрос, какова его скорость?»
Алекс встал, дрожащими руками приготовил себе кофе и начал пить, захлебываясь, большими глотками.
«Я стою на месте… Чтобы узнать, где я нахожусь, нужно задать мою координату, скажем, Алекс сидит на стуле в 50 метрах от кают-компании в направлении на север… Но тигарденца мы охарактеризуем по-другому: тигарденец Джон вращается вместе с Тигарденом-Б со скоростью 1000 километров в час… Для Джона координаты не важны, мы можем его воспринимать, как рой молекул, расположенных в разных полушариях… Но с точки зрения Джона он находится в точке с координатой 1000 километров в час в направлении на север от оси вращения! У нас – координаты, а у них – скорости, поэтому мы друг друга не видим!»
Он попытался успокоиться и продолжил думать.
«Почему атмосфера планеты похожа на луковицу? Давай попробуем разобраться, вооружившись нашей гипотезой».
– Показать Тигарден-Б, – приказал он консографу, и в тот же момент в его воображении появилось изображение, очень похожее на головку луковицы.
«Давай рассмотрим отдельную оболочку», – он повертел луковицу и расширил. – «Она зеленого цвета и, как чешуйка луковицы, словно бы сплетена из множества колец… Кстати, цвет каждого кольца – это какой-то оттенок синего… А что мне приходит в голову, когда я вспоминаю о кольце вокруг планеты? Орбита? Но здесь никто не движется по орбите… А вдруг все же движется? Я вижу, что эти кольца переливаются, как будто по ним течет вода».
– Выдать скорость движения вещества внутри кольца! – скомандовал он, и у него в голове возникло число. «Не ноль», – обрадовался Алекс. – А теперь показать скорость, которую развивал бы космический корабль, чтобы оставаться на этой орбите, – приказал он опять. Еще одно число возникло в голове.
«Эти два числа очень близки… Значит, вещество движется по кольцам внутри чешуек, как будто космический корабль по орбите… Вот только космических кораблей там нет… А что, если тигарденцы и есть наши кольца? Вот, скажем, темно-зеленый тигарденец Игорь, который для нас движется со скоростью 10 километров в секунду, с его точки зрения находится на расстоянии 10 километров в секунду от оси планеты, а синий Билл – на расстоянии 20 километров в секунду! Расстояние 10 километров в секунду, подумать только!» – И Алекс громко расхохотался.
Давид, находившийся рядом, обернулся в его сторону.
– Алекс, у тебя все в порядке? – с некоторой тревогой поинтересовался шеф.
– В порядке, в порядке. У меня есть идея! – И он, сбиваясь и глотая слова, выложил то, что только что придумал. – Только как бы это проверить? – закончил он.
– Ну, – Давид внимательно посмотрел на него. – Давай подумаем вместе. Он неторопливо подошел к столу, отложил бумаги и сел, приглашая Алекса сделать то же самое.
Не сказав ни слова, Алекс выбежал из комнаты и направился в астрофизическую лабораторию. Там проходило какое-то очередное совещание.
– Карина, – закричал он, не обращая внимания на других астрофизиков. – Можно тебя на минутку?
Карина в растерянности обернулась, извинилась и вышла, закрыв за собой дверь.
– Алекс, старайся вести себя поспокойней, а то ты наживешь врагов. Я хотела спросить, зачем тебя вызывал капитан?
– Что, – выпалил Алекс, – а, не важно, ерунда. Карина, есть идея. Может, ты была права. Но нам обязательно нужно все проверить.
И он рассказал ей о своей гипотезе.
– Ты говоришь, пространство скоростей? Можно ведь поглядеть на Тигарден глазами тигарденцев. Если ты прав, то… Но давай проверим. Что если мы поглядим на планету, но не так, как обычно, а так, чтобы по осям x, y, z были отложены скорости?
Они быстро направились в каюту и приказали консографу показать Тигарден в пространстве скоростей. Наверняка, этот рисунок уже хранился в памяти центрального процессора, но никто на него не смотрел, все были слишком заняты изучением свойств отдельных молекул. Когда картинки в их головах прорисовались, они некоторое время так и стояли, не произнося ни слова.
– Алекс, – тихо сказала Карина. – Тигарденцы похожи на змей, – и, помолчав, добавила: – Они ведь не видят пространственные координаты, а значит, каждый тигарденец может быть разбросан по пространству. Тигарденец – это много молекул в разных частях пространства, но все движутся с одной и той же скоростью и все скорости направлены в одну сторону. Молекулы могут быть разделены тысячами километров друг от друга, но это все будет молекулами одного тигарденца. Скажем, голова может быть – в северном полушарии, а хвост – в южном. Вот для чего им надо передавать и принимать! Частицы должны синхронизировать свои действия, если это частицы одного и того же существа. И еще, не только сами инопланетяне, но их дома, машины, самолеты: каждый объект, что они построили – это для нас просто рой одинаково быстрых молекул.
– Да, – сказал Алекс, выведя новую проекцию в их сознания. Вот это черная чешуйка, состоящая из многих маленьких колец – это, похоже, их самолет или, скорее, аналог космического корабля. Отдаляясь от планеты, они осваивают новые скорости. Для тигарденцев высокие скорости равносильны отдаленным краям нашего космоса. Мы исследуем космос, а они – скорости.
– Их мир, – добавила Карина, – должен быть ограничен, ведь невозможно двигаться выше скорости света. А это значит, что, исследуя то, что они называют пространством, тигарденцы когда-то заключат, что космос – конечен и упрутся в стену. Быть может, это уже даже случилось?
– Но что же тогда для них сам свет? – спросил Алекс. – Он ведь должен быть на границе пространства?
– Не знаю. Есть много вопросов, на которые я бы хотел получить ответ, но разгадка у нас в руках. Интересно, знают ли они о нас или тоже представляют себе роем насекомых?
– Подумай о тепловом движении, Карина. Наши молекулы, участвуют в тепловом движении, а, значит, постоянно меняют скорость, то есть, с точки зрения тигарденцев, меняют положение в пространстве. Мы для них – действительно рой молекул.
– Да и сама планета должна быть для них роем молекул, – подхватила Карина, – и теперь я понимаю, почему мы не можем определить температуру Тигардена-Б, ее просто нет, потому что нет теплого движения: все молекулы одной группы движутся с одинаковой скоростью. Они ведь могли изменить поверхность планеты. Это противоречит всем законам термодинамики, которые я знаю, но, похоже, это – факт.
И, Алекс, теперь я понимаю: если на таких планетах, как Тигарден-Б, существует жизнь, то она должна быть именно такая. Эволюция сотворила странных существ: каждое такое существо живет на обоих полушариях одновременно. Я даже подозреваю, что, если это правда, то для них любая планета – не шар, а диск.
Она помолчала, а потом произнесла:
– Послушай, есть большая разница между нашими мирами. Наши молекулы взаимодействуют друг с другом просто потому, что они рядом, а в мире скоростей это не работает. Для них близкими могут быть молекулы, разделенные сотнями километров, а значит, они просто обязаны общаться друг с другом через расстояние, иначе они действительно превратятся в простой газ с любой точки зрения и… Но ведь капитан сейчас работает над тем, чтобы прервать эту связь!
Они переглянулись и помчались в инженерный. Когда супруги открыли дверь, капитан колдовал над клавиатурой – управление звездолетом по старинке осуществлялось командами с клавиатуры, а не мысленными приказами.
Алекс с разгона налетел на капитана и сильно толкнул его. Он упал и, ударившись головой о пол, затих. Взглянув на Карину, Алекс пробормотал.
– Извини, не рассчитал. Но сейчас не это самое важное!
Карина подбежала к пульту управления и нагнулась над клавиатурой.
– Я не знаю, отдан ли приказ, и, если отдан, как остановить его. Да и есть ли у меня полномочия! Я никогда с этой системой не работала! Думай, прежде чем драться! Если все же приказ отдан, то… – она замолчала.
– Борис, помоги! – громко закричал Алекс. И в это мгновение ему показалось, что гигантская труба загудела прямо в ухо, разорвав тишину. Он упал. Упала и Карина, и все, кто находились на корабле.
Когда Алекс пришел в себя, он лежал на полу рядом с капитаном, голова раскалывалась и, кроме того, в ушах стоял постоянный громкий звон, а в сознание вспыхивали цветные кляксы.
– Очистить сознание! – приказал он, но ничего не произошло.
Он с трудом разомкнул веки и повернул голову. Капитан все еще был без сознания. Алекс с трудом встал на четвереньки, а потом, опираясь на панель управления, выпрямился. Сквозь вспыхивающие и гаснущие круги он увидел Карину, та упала лицом на панель управления и так до сих пор и не очнулась. К счастью, клавиатура вовремя заблокировалась.
«Что случилось?» – подумал он, но мысли ворочались медленно, громкий шум в голове не прерывался ни на минуту. Неожиданно дверь распахнулась и в комнату, шатаясь, вошел Борис с железной палкой в руках и направился прямо на Алекса.
– А, ты? – прохрипел он. – Чего тебе посулили слизняки за то, что ты скормил им наш звездолет? Я никогда не думал, что человек продастся… подумать только… слизи. Как поживают твои друзья? – Твердя это, Борис все приближался к Алексу.
Алекс был не в состоянии сопротивляться, его череп разрывался от слуховых и зрительных галлюцинаций, он словно был в центре боевых действий. Ощупывая стенки, он медленно прошел в угол комнаты и сел там. Борис двинулся в его сторону, замахнулся и уже был готов опустить свою палку на голову биолога, но в этот момент раздался удар, и Борис упал на пол. За Борисом высилась фигура капитана.
– Что здесь произошло, черт возьми! – громко крикнул он.
– Не знаю, – выдавил из себя Алекс.
Капитан подошел к пульту и перетащил Карину в кресло, стоящее неподалеку.
– Так, поглядим! – пробормотал он и мысленно включил консополе. – Почему консографы по всему кораблю не работают? Сломались все разом? Перерыв питания что ли?
Он подошел к пульту и мысленно приказал ему показать карту корабля. Прошло несколько секунд, но в голове ничего не проявлялось; выругавшись, капитан застучал по клавиатуре.
– Семь человек лежат кто где без сознания. Трое, те, что в комнатах возле нас, контужены и среди них единственный оставшийся доктор. Трое неуверенно бродят по кораблю, похоже, они не в своем уме. И четверо в инженерном.
Он выпрямился, потом, приняв решение, подошел к Алексу.
– Приходи в себя, – скомандовал он. – У тебя нет права лежать сейчас! Нам надо восстанавливать корабль.
Он протянул руку Алексу, и тот тяжело поднялся на ноги, цепляясь за стену. В это время они услышали стон – Карина открыла глаза и неуверенно глядела по сторонам, похоже, она испытывала те же ощущения, что и Алекс.
Капитан поспешил на помощь женщине и с трудом поднял ее на ноги.
– Пошли, – скомандовал капитан. – Возьмите себя в руки! Идем по направлению к доктору, он контужен так же, как и вы.
Схватив тяжелую статуэтку Эйнштейна, которой он оглушил Бориса, капитан вышел из инженерного, а Алекс и Карина двинулись за ним, держась за стенки: у них не было сил ни сопротивляться, ни даже просто думать. В коридорах они никого не встретили, но, завернув за угол, обнаружили доктора Майкла Фримана, стоящего в проходе медицинского отсека и держащегося обеими руками за дверь. Майкл, всегда веселый, уверенный в себе и подбадривающий своих пациентов, сейчас явно был не в ударе. Он неуверенно помахал и спросил, что случилось.
