Роберта Вустерова
Тазик замка Оливье
– Добро пожаловать в нашу свирепую компанию! – Закончив доклад бодрящим приветствием, Мафусаил подмигнул новичку, отчего тот сполз по стене на пол.
Граф поморщился. Что-то с новеньким было не так. Прозрачности что ли ему не хватает? Когда Мафусаила слушал, все свой пиджак теребил. Теперь, вон, в обмороке. Нервный. Ну, потом разберусь.
Сообщество к этому моменту устало галдеть, и призывать его к вниманию не пришлось.
– Переходим ко второму вопросу – отчету о проделанной работе, – сказал граф. – Мне хотелось бы услышать, почему наша поэтическая группа выступила на шоу так плохо. У нас целых два поэта: куплетист дядя Вася – граф поклонился в сторону истопника – и символист-модернист Лютиков. Я попросил их объединить усилия и сочинить нечто достойное. И что получилось? Господин Лютиков, повторите то, что вы прочитали перед гостями.
– О накрой свои бледные ноги, – завывая приступил Лютиков, – что безвольно свисают с березы. Привиденья уже на пороге, затерявшемся в кущах мимозы.
– Я говорил, говорил, – вскричал поэт-куплетист, – писать надо проще, понятнее. Разве этим, – он махнул кочергой на Лютикова, – кого испугаешь.
– Это у вас-то понятнее? – взвился символист. – Это – понятнее?! «Эй, дамочка! Куда котишься? Зомби в рот попадешь – не воротишься». И на чем, позвольте спросить, котится ваша дамочка?
– На самокате, – огрызнулся дядя Вася. – Электрическом.
Пока поэтическая группа спорила о допустимости плагиата, граф с тихой грустью рассматривал Лютикова, размышляя, может ли тот быть злостным рецидивистом. Три новогодние ночи назад именно он запустил эпидемию краж тазика с оливье. Эм потер виски. У него до сих пор ломило над ушами при воспоминаниях об испытанной тогда растерянности. Он решил, что лишился тазика навсегда. Что ему никогда больше не коснуться его медных бортиков, не отразиться в начищенном дне подобно тому, как луна отражается на влагах пустынных озер…
К счастью, быстро выяснилось, что посуда была поэту без надобности. Символист стибрил салат, чтобы накормить мышиное семейство. Мама, папа и двадцать их новорожденных деток умирали от голода за изразцовой печью в зале. Стараниями Лютикова мышата выросли в крепких длиннохвостых созданий, которые бегали за своим спасителем стайкой, как школьницы за рок-звездой. В новогодние ночи стайка добавляла перчинку в наводимую на любителей чтения жуть.
Решив, что Лютиков к новой краже непричастен, граф прервал спор, уже перешедший на личности.
– Со стихами все ясно. Вопрос к группе «VAMPIRE апокалипсис». Предупреждал же: женщин не кусать. В прошлом году гостьи букиниста нарушили соглашение о неразглашении и разболтали подружкам, что в новогоднюю ночь их, как героиню «Сумерек», покусали… э-э-э… да… красавцы-вампиры. – Граф фыркнул и обвел взглядом тройняшек Вобликовых. – После этого сотни неукушенных горожанок, требуя билет на шоу, разгромили лавку нашего партнера. Почему вы ослушались приказа больше не кусать женщин? А пропажа тазика опять ваших рук дело?
– Тыща морских ежей нам в глотку – не мы! – Тройняшки возмущенно замахали вампирским реквизитом. – С того раза – ни-ни.
