Питер Джеймс
Люби меня мертвым
5
Вторник, 10 февраля
Рой Грейс надеялся уйти домой пораньше, чтобы помочь Клио искупать Ноя, а потом уложить сынишку в постель и почитать ему перед сном любимую книгу с картинками. Но вместо этого Грейс весь день, не вставая, просидел за столом бок о бок с Тленном Брэнсоном, созваниваясь и переписываясь с сотрудником лионского офиса Интерпола, владеющим английским французом Бернаром Виго.
На столе перед Грейсом лежал распечатанный имейл, принесенный Гленном. Отправителем письма был офицер лионской жандармерии, а адресатом – Хейвейн, старший следователь по делу об исчезновении подозреваемого в серийных убийствах доктора Эдварда Криспа.
Офицер сообщал, что два дня назад в Лионе пропала молодая проститутка. В последний раз девушку видели, когда она поздно ночью садилась в машину в квартале красных фонарей. Тревогу подняла коллега пропавшей, которая поначалу не решалась обращаться в полицию. Эта женщина мельком видела лицо мужчины, сидевшего за рулем, и, когда ей показали разосланную через Интерпол фотографию Криспа, заявила, что тот подозрительный тип был очень на него похож. Свидетельница описала машину и назвала те цифры и буквы номера, которые сумела запомнить. Под описание подходил автомобиль, который взял напрокат в компании Hertz, а затем благополучно вернул в срок англичанин по имени Тони Сатер.
Это было одно из вымышленных имен, которыми Крисп пользовался долгие годы. Конечно, совпадение могло быть и случайностью, но Грейс сразу обратил внимание на описание внешности проститутки. На вид лет двадцать с небольшим, длинные каштановые волосы… Именно так выглядели все жертвы Криспа.
Машину уже успели отогнать в гараж, привести в порядок и сдать напрокат другому клиенту. На данный момент французская полиция разыскивала этого человека. Как только Рой Грейс подтвердил, что в деле может быть замешан Эдвард Крисп, французы потребовали у компании Hertz предоставить записи камер видеонаблюдения. Все силы были брошены на поиски пропавшей.
– Лион – город большой, – заметил Брэнсон.
– Знаю. Приходилось бывать, – ответил Грейс.
– Второй по величине город во Франции, – прибавил Брэнсон.
– Спасибо за урок географии.
– Всегда пожалуйста. Кстати, смотрел «Французского связного» с Джином Хэкменом?
– Допустим, и что?
– Действие частично происходит в Марселе, третьем по величине городе Франции.
– А это здесь при чем?
– Да в общем-то, ни при чем. Просто решил воспользоваться случаем и немного тебя просветить. Между прочим, у этого фильма классный финал.
– Мне кажется или ты на что-то намекаешь?
Брэнсон вдруг смутился.
– Ах да, – произнес он. – Совсем забыл. Да, тактичности во мне ни на грош.
– Что верно, то верно, – согласился Грейс. – Хотя… ты это точно без задней мысли ляпнул?
Брэнсон улыбнулся и вскинул руки, будто сдаваясь:
– Точно. Без единой.
– Это хорошо, потому что в фильме «Французский связной» злодею удалось сбежать.
6
Вторник, 17 февраля
Из-за бюрократических формальностей Джоди пришлось задержаться во Франции на неделю. Наконец после проведения вскрытия тело Уолта Кляйна было отдано невесте, и Джоди отправилась вместе с женихом в Нью-Йорк. Летела она в носу самолета, бизнес-классом, и с удовольствием потягивала винтажное шампанское, при этом стараясь производить на окружающих впечатление безутешной возлюбленной, заливающей горе алкоголем. Уолт же путешествовал отдельно от невесты и с гораздо меньшим комфортом – в багажном отсеке. Впрочем, размышляла Джоди, погружаясь в приятную дремоту, в гробу намного больше места, чем между сиденьями в эконом-классе. Уолту грех жаловаться – он устроился лучше, чем большинство пассажиров этого самолета.
Да и на гроб Джоди не поскупилась. Из ценной породы древесины – розового дерева, – украшен выполненной вручную резьбой, с оборкой из тафты и ручками из чистой меди. Владелец похоронного бюро в Мутье заверил, что его товар – самый качественный во всех Альпах. И самый дорогой, прибавила про себя Джоди, взглянув на цену.
Впрочем, имей покойный жених возможность высказать свое мнение о выборе невесты, возражать точно не стал бы. Уолт был не из тех, кто жмется. «Скупой платит дважды», – любил повторять он. Наоборот – Уолт гордился бы, что для него приобрели такую дорогостоящую и красивую вещь. Пусть старичок побалует себя напоследок, подумала Джоди. В Нью-Йорке она представит счет поверенному Уолта, и тот компенсирует все затраты.
Во время полета шампанское в бокал Джоди подливали снова и снова. Благодаря состоянию приятного опьянения длинная очередь на паспортный контроль в аэропорту совсем не раздражала. Оставалось надеяться, что от нее не слишком пахнет алкоголем. Когда подошла очередь Джоди и офицер спросил о цели визита, она постаралась ответить как можно более скорбным тоном:
– Похоронить жениха.
Получив багаж и выйдя в зал прилета, Джоди почувствовала, что выпила слишком мало – там ее с каменными лицами поджидали двое детей Уолта. Его высокий, серьезный сорокалетний сын Дон и более добродушная тридцатипятилетняя дочь Карла явно приехали исключительно ради отца. Ни малейшего желания утешить жадную охотницу за деньгами, которая едва не стала их мачехой, дети не испытывали.
– Ах, Карла! – Джоди кинулась дочери Уолта на шею. – Какое ужасное горе!
И она разразилась слезами.
– Папа был опытным горнолыжником, – сухо произнес невпечатленный Дон. – Катался много лет, в том числе и вне трасс. Он не мог так глупо ошибиться.
– Была сильная метель, – всхлипнула Джоди. – На расстоянии вытянутой руки ничего было не видно.
– И все-таки это уж как-то чересчур, – стоял на своем Дон.
– До похорон мы поживем в папиной квартире, – сказала Карла. – Ты ведь не против?
– На случай, если захочешь побыть одна или сбежать от журналистов, мы забронировали номер в отеле, – прибавил Дон. – Выбирай, как тебе удобнее.
Вдруг ее окликнул мужской голос:
– Джоди!
Она обернулась, и по глазам сразу ударила фотовспышка. Послышался звук работающей камеры. Справа еще кто-то позвал Джоди по имени. Стоило поглядеть в ту сторону, и там ее встретила еще одна вспышка. Потом еще и еще. В зале прилета собрались с десяток папарацци. Теперь все они выкрикивали ее имя.
– Джоди, вы знали о делах Уолта?
– Насколько хорошо вы были осведомлены о его финансовом положении?
Джоди познакомилась с Уолтом в Лас-Вегасе больше полугода назад. Он сидел один за столиком в отеле-казино «Белладжио», в баре, где разрешалось курить. В одной руке бокал «Мартини», в другой сигара. Джоди расположилась за несколько столиков от него с «Маргаритой» и сигаретой и высматривала перспективные варианты. Это был один из самых дорогих отелей в городе. Мужчины, которые здесь останавливались или хотя бы просто заходили выпить, в худшем случае были неплохо обеспечены, а в лучшем – до неприличия богаты.
Джоди накануне прилетела в Лас-Вегас из Брайтона, планируя немного отдохнуть. Поиграть в блэкджек за столами с высокими ставками, а заодно подыскать нового мужчину. Джоди знала, какой тип предпочитает – приятных, одиноких и пожилых. Тех, кто благодарен за малейшие знаки внимания. Но Джоди предъявляла к своим мужчинам еще одно важное требование – старик непременно должен быть богат. Очень богат.
Затраты на эту поездку были инвестицией – так же как и плата за регистрацию в элитном агентстве знакомств. Джоди предпочитала блэкджек, потому что во время игры участники общались между собой, и кроме того, когда одни игроки уходили, их место быстро занимали другие – можно было охватить сразу много народу. Джоди тщательно изучила правила, прочла несколько книг и выучила все хитрости. В блэкджеке отсутствовала стратегия, гарантировавшая непременную победу, зато был способ проводить за столом с высокими ставками по нескольку часов подряд, не проигрываясь в пух и прах. Маленькие деньги, которые теряла Джоди, были скромной платой за возможность сорвать желанный джекпот.
Еще одним плюсом Лас-Вегаса являлось то, что пожениться здесь можно быстро и без малейших хлопот – в любой день с восьми утра до полуночи.
Похоже, в этот раз капризная удача улыбнулась Джоди раньше, чем она предполагала. Неужели ей посчастливилось сорвать большой куш в первый же день?
Старик был толстый и обрюзгший. На вид ему можно было дать лет семьдесят пять. Седые волосы густые и немного вьющиеся. Одет в желтый пиджак от Гуччи поверх рубашки с золотыми пуговицами. На ногах – синие замшевые лоферы «Тодс». Старик выглядел одиноким и грустным. Обручальное кольцо на пальце отсутствовало. Сгорбившись над столом, что-то внимательно читал у себя в телефоне. Может быть, смотрел биржевые котировки? Через некоторое время старик отложил телефон, съел выловленную из бокала оливку, залпом выпил «Мартини» до дна и знаком велел официанту принести еще. Затем принялся попыхивать сигарой. По желтой и черной полоскам Джоди сразу узнала кубинскую марку «Коиба».
Она внимательно глядела на старика, зажав дымящуюся сигарету между пальцами. Заметил он ее не сразу, но наконец их взгляды встретились. Джоди улыбнулась. Старик коротко и чуть смущенно кивнул, заморгал тяжелыми веками, а потом демонстративно уставился в телефон и принялся деловито жать на кнопки, изображая очень занятого человека.
Решив, что самое время проявить инициативу, Джоди затушила сигарету, взяла в одну руку бокал, а в другую сумку и направилась к его столику. В тот вечер Джоди была одета в шелковое платье от Теда Бейкера и красные туфли от Джимми Чу. Опустившись на стул напротив старичка, Джоди произнесла, изображая самый аристократический английский выговор, на какой была способна:
– Уже некоторое время смотрю на вас, и мне кажется, что вам одиноко. А значит, мы с вами товарищи по несчастью.
– Да?..
Старик поднял глаза от телефона и уныло взглянул на нее.
Джоди подняла бокал:
– Ваше здоровье!
В этот момент официант как раз принес «Мартини». Старик и Джоди чокнулись.
– Ваше здоровье, – слегка нерешительно ответил он.
Кажется, опасался, что в компанию к нему набивается местная проститутка.
– Меня зовут Джоди Бентли, – представилась она. – Я из Брайтона. Как вы, наверное, уже догадались, англичанка.
– Уолт Кляйн.
Поставив бокал на стол, старик скрестил руки на груди. Джоди отзеркалила оба этих действия.
– Что привело вас в Вегас? – спросила она.
– Какую версию предпочитаете – либретто или трехчасовое представление с антрактом?
Джоди посмеялась над его шуткой.
– Я никуда не опаздываю. Если во время антракта в буфете будут предлагать мороженое, попкорн и алкоголь, с радостью посмотрю все представление!
Уолт Кляйн усмехнулся:
– Вообще-то сюда я приехал немножко развеяться.
Он оперся руками о колени. Ненавязчиво, чтобы не было похоже, будто она передразнивает собеседника, Джоди повторила и этот жест.
– Развеяться?
– Недавно пережил тяжелый развод. Мы были женаты сорок четыре года.
Уолт пожал плечами. Его тяжелые веки опустились, будто театральный занавес, потом так же медленно поднялись.
Джоди тоже неторопливо моргнула:
– Сорок четыре года в браке? Не может быть! Выглядите гораздо моложе! Наверное, женились совсем рано – лет в восемнадцать?
– Вы мне безбожно льстите! К сожалению, я чуть-чуть постарше, чем вы думаете. Как вам кажется, сколько мне лет?
– Мм… пятьдесят пять?
– Ах, мисс Бентли! Вы слишком добры. Мне нравится, как вы говорите. Обожаю британский акцент!
– Спасибо, – ответила Джоди, подбавляя еще больше чисто английских ноток. – Итак, вторая попытка. Пятьдесят семь?
– Семьдесят семь.
– Вы меня разыгрываете!
– Увы.
– Смотритесь на двадцать лет моложе! Должно быть, ведете здоровый образ жизни?
– Еще какой! Разве не видно? – Уолт кивнул на сигару и «Мартини». – Шучу, конечно. Вообще-то каждый день занимаюсь спортом. Играю в теннис, а зимой катаюсь на горных лыжах.
– Я тоже люблю спорт, – ответила Джоди. – Дома хожу в фитнес-клуб. И на лыжи встаю при первой возможности. Вы где катаетесь?
– В основном в Аспене, Джексон-Хоул, Вайоминге и Парк-Сити в Юте.
– Круто! Самой, к сожалению, бывать не приходилось, но всегда мечтала там покататься. Особенно в Аспене.
Джоди достала сигарету и зажала на весу между пальцами. Так же как Уолт сигару.
– А мне хотелось бы съездить в Куршевель, – подхватил тему Уолт.
– Да, там просто рай для горнолыжника!
– Вы там часто отдыхаете?
– Постоянно! Знаю Куршевель как свои пять пальцев.
– Тогда, может быть, съездим вместе?
– Прямо сейчас?
Уолт вскинул брови:
– Если хотите.
Потом взглянул на часы:
– Сейчас половина девятого. Если не ошибаюсь, разница во времени с Францией – девять часов. Значит, в Куршевеле полшестого утра. Если прямо сейчас арендовать частный самолет, к ужину будем на месте.
– Есть только одна маленькая проблема, – возразила Джоди.
– Какая?
– Где мы найдем снег в августе?
– Верно подмечено!
– Давайте лучше поужинаем здесь. Причем не завтра, а прямо сейчас, – предложила Джоди.
– Похоже, мои планы на вечер придется отменить, – произнес Уолт.
– А какие у вас были планы?
– В вашей стране в пятидесятых годах жил один известный гурман, мультимиллионер армянского происхождения Нубар Гюльбенкян. Вы его, конечно, не помните – вы тогда еще не родились. Так вот, как-то раз Гюльбенкян сказал: «Нет ничего лучше ужинов на двоих – только я и официант».
– Не сказала бы, что разделяю его точку зрения. – Джоди озорно улыбнулась. – Значит, собирались ужинать в одиночестве?
– Угадали!
– Кстати, в двадцать лет одно время подрабатывала официанткой.
– Да что вы!
– Впрочем, продержалась недолго. Как-то раз по ошибке налила очень дорогое вино в стакан с водой. Он был наполовину полон!
Уолт рассмеялся:
– Надеюсь, стоимость вина не вычли из вашей зарплаты?
– К счастью, нет. Меня просто уволили, – улыбнулась Джоди и, выдержав небольшую паузу, проговорила: – А вы ведь так и не рассказали про свой развод. Что случилось?
Уолт Кляйн засмущался.
– Разойдясь с первой супругой, женился снова. Моя вторая жена Карин была намного моложе. У нас были прекрасные отношения. Думал, что наконец встретил ту самую. Карин всем нравилась. И детям, и внукам – у меня их пятеро… А потом года два назад мы сидели в ресторане, и вдруг Карин ни с того ни с сего заявила: «С тобой чувствую себя старухой». – Уолт пожал плечами. – С тех пор дела шли все хуже и хуже. Карин заявила, что хочет развода. Спрашивал, есть ли у нее кто-нибудь, но она все отрицала.
– И что же, она говорила правду?
– Карин давно жаловалась, что ей скучно сидеть без дела. Она всегда любила искусство, поэтому купил для нее галерею в Вест-Виллидж. Слышал от общего знакомого, что у Карин роман со скульптором, работы которого она выставляла.
– Как неприятно, – посочувствовала Джоди.
– Ничего не поделаешь. Бывает.
– Что верно, то верно.
– А теперь расскажите свою историю.
– Либретто или трехчасовое представление с антрактом?
Уолт рассмеялся:
– Пока – либретто, а за ужином – представление.
– Хорошо. – Джоди грустно улыбнулась. – Я была замужем за мужчиной, который меня регулярно избивал.
– Какой ужас!
– И не говорите. Жизнь с этим человеком была кошмаром! Теперь не знаю, смогу ли когда-нибудь доверять мужчинам.
– Как же вас угораздило связаться с таким подонком?
– Долгая история, – ответила Джоди. – Вы уверены, что хотите все это выслушивать?
– У меня весь вечер свободен, – сказал Уолт. – Не желаете еще выпить?
– Спасибо, не откажусь, – кивнула Джоди.
Она сразу обратила внимание, как он на нее смотрит. Добыча попалась в ловушку. Через некоторое время Джоди сказала, что ей нужно в дамскую комнату. Закрывшись в кабинке, ввела в строку поиска Гугл имя Уолт Кляйн.
Итак, биржевой брокер, консультант по инвестициям, финансист. Владелец холдинговой компании на Уолл-стрит, которая носит его имя. Состояние нового знакомого Джоди оценивалось в восемь миллиардов долларов.
С довольной улыбкой она убрала телефон в сумку и вернулась за столик. Пожалуй, Уолт Кляйн ей подходит.
Идеально подходит.
7
За много лет до этого
Джоди Данфорт задали на дом кучу уроков. Но сосредоточиться никак не получалось. Вместо того чтобы заниматься, рыдающая Джоди сидела босиком на кровати, одетая в джинсы и футболку с группой Blur и, сложив ноги по-турецки, строчила что-то в своем личном дневнике. В безупречно аккуратном родительском доме комната Джоди была единственным местом, где царил беспорядок.
Семейство Данфорт проживало в квадратном коттедже с выкрашенными белой краской стенами и зелеными ставнями – дом был современный, но выстроен в стиле георгианской виллы. Ухоженный садик, в этот час залитый светом вечернего майского солнца, окружал коттедж. Вдоль засаженной деревьями улицы на окраине Берджесс-Хилл, городка в нескольких милях к северу от Брайтона, тянулись точно такие же домики, похожие друг на друга как близнецы.
Все вещи у Данфортов лежали строго на своих местах. Мама ревностно следила, чтобы в доме царил порядок, и была просто одержима уборкой. Папа так же рьяно заботился о том, чтобы два автомобиля, предмет его особой гордости, всегда сияли чистотой. Перед домом красовались папин новенький черный «ягуар» и мамин кабриолет «сааб». И конечно же у идеальных родителей должен быть идеальный ребенок – старшая сестра Джоди, Кэсси. Ну и какое же семейство без паршивой овцы? У Данфортов роль позора семьи досталась трудному второму ребенку – то есть Джоди.
Стены комнаты Джоди были завешаны плакатами с ее кумирами. Мадонна, Николь Кидман и Том Круз, Кайли Миноуг, группы Take That, Blur и Oasis. У этих знаменитостей недостатки и изъяны тоже отсутствовали. И у всех были красивые носы. В отличие от Джоди.
Заливаясь слезами, она писала в дневнике:
«В школе в меня все тычут пальцами и смеются, потому что я уродина. Меня обзывают из-за моего идиотского носа. Сегодня утром, пока ехала в автобусе, смотрела на свое отражение в стекле – какая гадость! У меня не нос, а огромный изогнутый клюв. Настоящий рубильник. Какая-то стерва подбросила мне на парту фотографию самолета «конкорд», а к ней прикрепила записку – мол, у него нос такой же кривой, как у тебя.
А еще у меня слишком большие глаза. Когда гляжу на себя в зеркало, такое чувство, будто они все время выпучены. А теперь еще и распухли от слез. Для моего лица они слишком крупные – это факт. И губы не лучше – до того толстые, будто мне кто-то дал по морде. А уши – настоящие лопухи! Мое лицо будто собрали наугад из частей, которые друг к другу не подходят. Наверное, ящики с деталями перепутали. Ну а грудь – это же курам на смех! У меня ее вообще нет. Я плоская, как мальчишка. Зато у Кэсси грудь просто роскошная.
По английскому задали выучить любой сонет Шекспира. Когда вызвали Труди Бирн, она встала и принялась читать, глядя прямо на меня:
Ее глаза не схожи с солнцем, нет;
Коралл краснее алых этих губ;
Темнее снега кожи смуглый цвет;
Как проволока, черный волос груб;
Узорных роз в садах не перечесть,
Но их не видно на щеках у ней;
И в мире много ароматов есть
Ее дыханья слаще и сильней…[4]
И так далее.
Самое обидное, что это все правда. Волосы у меня, как моток черной проволоки, и вечно торчат в разные стороны. Голова, как мочалка для посуды. Ну почему у меня не светлые прямые волосы, как у Кэсси? Почему все самое хорошее досталось ей? А мне – одно уродство?
Папа обожает Кэсси. Они часто вместе шутят, смеются. А когда папа смотрит на меня, чуть не морщится от разочарования. По-моему, он меня вообще дочерью не считает. Папа мечтал о мальчике, а родилась вторая девчонка, да еще и такое страшилище. Он надеялся, что я буду такой же хорошенькой, как Кэсси, но не тут-то было.
Папа с мамой снова ссорятся внизу. Даже телевизор перекрикивают. Папу сейчас лучше не злить – он боится потерять работу и поэтому стал очень нервным. В его компании сократили кучу народу, но мама говорит, что его-то они точно не уволят – папа очень ценный сотрудник.
Кажется, сегодня он опять пил. Папа теперь почти каждый день напивается. Все беспокоится из-за денег. Нам ведь еще надо платить по закладной за дом, и машины содержать тоже очень дорого. Папе уже пятьдесят, и, если его сократят, может так и остаться безработным – его никуда не возьмут».
Джоди услышала громкий хлопок и решила, что это входная дверь. Когда папа с мамой ссорились, он часто выбегал за порог и отправлялся в паб. Джоди прислушалась, не раздастся ли шум мотора его машины, но было тихо. Может, папа понял наконец, что ноги у него не отвалятся, если хоть иногда пройдется пешком.
Джоди открыла дверь спальни и прислушалась. Раз папа ушел, можно поговорить с мамой. Больше всего Джоди сейчас хотелось, чтобы мама обняла ее. Они будут сидеть на диване, прижавшись друг к другу, и вместе смотреть телевизор. Мама была единственным человеком, который говорил Джоди, что она красавица. Конечно, это была неправда, но Джоди все равно было приятно.
На первом этаже продолжал орать телевизор, по которому скандалила какая-то американская пара.
Джоди стала спускаться по лестнице, но на середине замерла, услышав еще один хлопок. Неужели папа вернулся?
– Проклятая кошка! – рявкнул он. – Своего сада ей мало, все норовит у нас нагадить!
Папа уставился на Джоди с таким сердитым видом, будто это была ее вина. Джоди стояла и молчала. Папа, громко топая, ворвался в гостиную. Мама что-то сказала, но из-за телевизора Джоди ее слов не расслышала. Кажется, мама пыталась успокоить папу.
– Не жизнь, а сказка! Соседская кошка весь сад загадила, жена – такая стерва, что, того и гляди, сопьюсь, да еще и дочка – сучье отродье…
Тут мама сделала телевизор потише, и Джоди стало все слышно.
– Пойми, у Джоди сейчас трудный возраст, – говорила мама. – Подростковый период – тяжелое время для девочки.
– Глупости! С Кэсси такого не было.
– Тише! Джоди услышит! Ты в Кэсси души не чаешь, потому что она хорошенькая. Джоди же не виновата, что не красавица! Ничего, через пару лет оформится.
– Внешность – еще полбеды. А характерец? Только и знает что таскается по дому мрачная, с унылой рожей! Хоть бы улыбнулась разок!
– Может, будь ты с ней поласковей, Джоди улыбалась бы чаще.
– Уж я ли не старался? Только обнимешь, сразу начинает выворачиваться, будто скользкая змея! Хотя почему «будто»?.. Змея и есть!
– Аластер! Разве можно так говорить про родную дочь?
– Если она мне, конечно, родная.
– Ты что несешь?
– На тебя не похожа, на меня – тем более. Это с кем же надо было трахаться, чтоб такое родилось? Не иначе как от бродячего циркача из шоу уродов нагуляла.
Джоди услышала звук пощечины. Папа охнул.
– Ах ты, сука! – заорал он.
– Не смей говорить гадости про нашу дочь, слышишь?
– А что, неправда? Уродка и есть. И нечего руки распускать! Еще раз тронешь – башку оторву!
– А ну живо извинись, иначе пожалеешь, козел! И как меня только угораздило замуж за тебя выйти?
– И не подумаю! Не дочка, а позорище. Жирная, страшная, характер мерзкий… Жаль, детей не в магазинах продают, а то сходил бы поменял!
– Аластер, я тебя предупреждаю! У бедной девочки и без того комплексы. Думаешь, легко жить в тени сестры? А главное, Джоди ведь ни в чем не виновата. Да, с внешностью бедняжке не повезло. Но через пару лет наша девочка обязательно похорошеет, вот увидишь.
– Похорошеет? Скорее свиньи полетят! Вот, смотри, как раз одна мимо нашего окна полетела! Эх, даже хрюшка красивее нашей дочки!
