Питер Джеймс
Пусть ты умрешь
Моему чудесному агенту и другу Кэрол Блейк
Copyright © Really Scary Books / Peter James 2014
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
1
Среда, 23 октября
Карл Мерфи был достойным, добросердечным человеком, семейным доктором и отцом двух детишек, растить которых ему пришлось в одиночку. Он много работал, делая все возможное для своих пациентов, список которых становился все длиннее и длиннее. Последние два года – после смерти любимой жены Ингрид – были нелегкими, да и некоторые аспекты самой работы давались тяжело, особенно когда приходилось извещать пациента о неизлечимой болезни. Но доктору и в голову не приходило, что он может нажить врагов и, уж конечно, что есть кто-то, ненавидящий его настолько, чтобы желать ему смерти.
Кто-то, планирующий убить его сегодня вечером.
Конечно, как ни старайся, каждому не угодишь, да и у него тоже всякое случалось. Большинство пациентов были людьми приятными и вели себя достойно, но попадались и такие, с кем нужны стальные нервы. И все равно он старался обращаться со всеми одинаково.
Доктор уже принял душ, переоделся после гольфа и теперь, задержавшись в этот октябрьский вечер у стойки клубного бара, потягивал в компании партнеров по турниру вторую пинту лимонада с лаймом, поглядывая незаметно на часы и ловя себя на том, что впервые за долгое, очень долгое время чувствует себя счастливым. В его жизни появилась новая женщина. Встречались они недолго, но доктор уже успел проникнуться к ней самыми теплыми чувствами. Он даже допускал мысль, что влюбился, но, будучи человеком закрытым, ничего не говорил об этом своим знакомым.
В начале седьмого – время поджимало – Карл Мерфи допил свой лимонад, совершенно не догадываясь, что на улице, в непогожей темноте, его уже поджидают.
Сестра Стефани забрала детей из школы и пообещала побыть с ними дома, пока он не привезет няню. Но задержаться она могла не позднее чем до без четверти семь – потом они с мужем собирались на деловой обед, и Карл не мог допустить, чтобы она опоздала из-за него. Он поблагодарил хозяина за любезность, выслушал ответные поздравления за хорошую игру и торопливо покинул заседание у девятнадцатой лунки[1], грозившее затянуться до позднего вечера. У него была другая программа, куда более интересная, чем заурядная попойка в компании, пусть даже и приятной, старых знакомых. Он спешил к женщине, соблазнительной и страстной, и от одной лишь мысли увидеть ее снова – после последней встречи прошло три дня – его, как когда-то в юности, бросало в жар.
Отворачиваясь от ветра и дождя, доктор прошел к парковочной площадке, в самый конец, где оставил машину, открыл багажник и загрузил сумку с клюшками и прочими принадлежностями. Потом сунул в боковой кармашек завоеванный приз, маленький серебряный кубок, и застегнул молнию. Не замечая ничего вокруг, он думал только о свидании. Господи, как же изменилось все с ее появлением! Она стала лучом света в его хмурой жизни. Последние два года, после смерти Ингрид, были настоящим адом, и вот теперь, наконец, ему открылся выход из затянувшихся, казавшихся бесконечными сумерек.
Предаваясь приятным мыслям, Карл Мерфи не заметил неподвижной, во всем черном фигуры, притаившейся под тартановым ковриком на заднем сиденье. Ему даже не показалось странным, что свет внутри не включился, когда он открыл правую дверцу. Со старенькой «ауди» в последнее время постоянно что-то случалось, что-то отказывало или, как бензиномер, работало по настроению. Он уже заказал новую А6 и ожидал поступления в ближайшие недели.
Сев за руль, доктор накинул ремень, повернул ключ зажигания и включил фары. Потом перенастроил приемник с «Классик FM» на «Радио-4» – послушать вторую часть вечерних новостей, – выехал со стоянки и покатил по узкой дороге около фэйрвея гольф-клуба «Хейуордс-Хит». Впереди показались огни идущей навстречу машины, и он подал к обочине, а когда уже собрался прибавить газу, услышал за спиной какое-то движение. В следующее мгновение что-то мокрое и едкое залепило его нос и рот.
Хлороформ, успел подумать Карл Мерфи, узнав характерный запах. Он еще попытался сопротивляться, но сознание уже путалось, ноги съехали с педалей, а руки соскользнули с руля.
2
Среда, вечер, 23 октября
Он поднес к глазам бинокль и, вглядываясь в темноту, навел на женщину, которую так сильно любил. Ночной прицел для арбалета, которым он пользовался для наблюдения, когда она выключала свет, лежал рядом, на столике.
Она пила какое-то белое вино – уже четвертый за вечер бокал – и снова набирала номер на телефоне. Вот, резко мотнув головой, отбросила прядь огненно-рыжих волос, упавших на милое личико. Знакомый жест. Она всегда делала так, когда нервничала или была на взводе.
Он не ответит, любовь моя. Не ответит.
3
Среда, вечер, 23 октября
Мужчины, боже мой! Что не так? В чем причина? В ней? Или в них?
Каждый делает в жизни глупости, думала Рэд. Большие глупости. Ты делаешь их, считая, что поступаешь правильно, и только потом начинаешь понимать, что ошибся. Ей, чтобы понять, понадобилось два года. Два года она никого не слушала, не принимала ничьих советов – ни семьи, ни друзей, ни даже полиции. И только через два года осознала, насколько опасен Брайс Лорен, мужчина, с которым она познакомилась и в которого влюбилась через объявление на страничке для одиноких сердец.
Если бы только можно было отмотать время назад, вернуться в прошлое с тем знанием и опытом, что были у нее теперь.
Пожалуйста, Господи.
Она ни за что не обратилась бы в то онлайновое бюро знакомств и не поместила бы там свое глупое объявление.
Одинокая девушка с огнем в волосах, 29 лет, чахнет на любовном пепелище. Ищет новое вдохновение, новое пламя для тлеющего костра. Приятного общения, дружбы и – кто знает – может быть, чего-то большего?
Большинство ответов – полный отстой. Но, с другой стороны, подружки предупреждали, что едва ли не все откликающиеся на такое объявление мужчины – женатики, которым и не надо ничего другого, как только перепихнуться по-быстрому.
Она отвечала подружкам, что по-быстрому неинтересно, но вот долгий и жаркий секс ее бы вполне устроил! Именно этого ей и недоставало те несколько лет, что были впустую потрачены на кретина Доминика, имевшего обыкновение проверять свою электронную почту уже через тридцать секунд после полуминутного секса.
К тому же Рэд считала себя достаточно умной, чтобы отличить проходимца от приличного парня.
Оказалось, что нет.
Она ошиблась, и, как выяснилось теперь, даже еще сильнее, чем представлялось тогда.
Прикладываясь в очередной раз к бокалу «совиньон блан» и считая в очередной раз доносящиеся из трубки гудки, Рэд и не думала, что за ней следят. Три. Четыре. Пять. Шесть. На часах – половина девятого. Карл опаздывал на свидание уже на полтора часа. И где его только черти носят?
На этот раз она дала отбой, не оставив сообщения, злая и оскорбленная до глубины души.
4
Среда, вечер, 23 октября
Вэн – супер! О да! Да! Из большой черной колонки «джобоун» рвалась Queen of the Slipstream Вэна Моррисона. Прекрасные слова, передававшие все то, что он чувствовал когда-то к Рэд, заполняли крохотную квартирку.
Живший этажом выше ворчливый старикан стукнул палкой по полу, как делал всегда, когда музыку внизу включали ближе к ночи. Ну и пусть себе.
Да, она была его «Королевой ветра». Его королевой.
Червонной дамой. Дамой сердца.
Рэд.
Красный цвет – цвет червонной дамы.
И она его отвергла.
Унизила.
Больно? О да, больно. Еще как. Эта боль не затихала ни днем, ни ночью. Ни на секунду.
Повезло, что удалось снять эту вот квартиру. Вид – то, что надо. Некоторые вещи предопределены судьбой. Например, они, он и Рэд, должны быть вместе. Он опустил бинокль и замотал головой, чувствуя в себе бурлящую ярость. Да, так случилось, что в их отношения вошло кое-что не очень хорошее, пусть даже плохое, но теперь это все в далеком прошлом.
Он навел бинокль на ее пикантные губки. Она в очередной раз подняла бокал. Эти губы… Он целовал их так страстно, так нежно. Он рисовал их на бесчисленных эскизах, один из которых – с недовольной гримаской и подписью Я – режимная девчонка! – висел в рамочке на стене.
Эти губы целовали его всего, с головы до пят. Думать о том, что они целуют другого мужчину, было невыносимо. Они – его. Они принадлежали ему. Он не мог представить, что кто-то другой касается ее нежной кожи, обнимает ее, нагую, входит в нее. Этот образ не давал ему покоя снова и снова, без конца, отзываясь внутри леденящим холодом. Он не мог представить, что она в миг оргазма смотрит в глаза другому, – его трясло в бессильной ярости.
Нет, теперь уже не в бессильной. Теперь у него был план.
Не будешь моей – не будешь ничьей.
Он задернул шторы и включил свет. Потом еще понаблюдал за ней немного на одном из висящих на стене мониторов. Она набирала номер на телефоне. Подключиться к телефону оказалось совсем нетрудно, достаточно было купить по Интернету шпионскую программу, «спайбабл», и тайком установить на мобильный Рэд. Программа позволяла слушать все разговоры, независимо от местонахождения, получать автоматически все входящие и исходящие текстовые сообщения, видеть номера, по которым звонила она и с которых звонили ей, открывать все веб-сайты, которые она посещала, просматривать ее фотографии и, что важно, определять через джи-пи-эс ее точное местоположение.
Он обвел взглядом развешанные на стенах фотографии. Вот он сам – в розовом «леандровском» пиджаке и соломенном канотье на регате в Хенли, ни дать ни взять молодой Джордж Клуни, – и рядом Рэд – в легком, свободном платье. Вот другая, и на ней тоже он – в кожаном летном шлеме, в кокпите биплана «Тайгер мот». Там снова он – прилежный ученик в Центре управления воздушным движением аэропорта Гатуик. И там он – в квадратной академической шапочке и мантии на выпускной церемонии в парижской Сорбонне. И там – в таком же академическом наряде получает докторский диплом Сиднейской летной школы. А вон и его любимая – в форме пожарного. Рядом та, на которой он пожимает руку принцу Чарльзу, чуть дальше – Полу Маккартни. Внушительная экспозиция, да? Даже для королевы.
А она его отвергла.
Это родители вливали ей в уши яд. Это подруги загружали ее ложью. Как она могла, как посмела слушать их и верить им? Все разрушила, все сломала собственной глупостью.
Он добавил звук, смывая волной музыки вскипающие в голове мысли и не обращая внимания на настойчивый стук сверху мистера Брюзги.
Потом снова взял бинокль, выключил свет, подошел к окну и чуточку развел шторы. Видеть ее вот так, вживую, было куда приятнее, чем на мониторах, получавших и картинку, и звук из каждой комнаты ее квартиры. Так он лучше чувствовал ее боль.
Он посмотрел на окно третьего этажа дома напротив. В гостиной горел свет, и видимость была отличная. Она стояла, держа возле уха телефон, и выглядела очень обеспокоенной.
Да уж, есть отчего беспокоиться.
5
Среда, вечер, 23 октября
– Пожалуйста, не поступай так со мной, – сказала Рэд, когда мобильный снова переключился на голосовую почту после шестого звонка.
Привет, это Карл. Я не могу ответить сейчас, поэтому оставьте сообщение, и я перезвоню вам позже.
Она оставила три сообщения, но он так и не перезвонил. Первое ушло в 7.30 вечера, через полчаса после того, как Карл не заехал за ней в назначенное время. Они планировали пообедать в Чайна-Гарден. Второе сообщение отправилось в 20.00, а третье – она постаралась убрать сердитые нотки, что далось нелегко, – сразу после 21.00. Сейчас часы показывали половину одиннадцатого. Она даже проверила свои странички в Твиттере и Фейсбуке, хотя Карл никогда еще не пользовался ими для связи с ней.
Отлично! Какая подстава! Ну разве не замечательно?
Разрыв с Брайсом обернулся кошмаром, память о котором жила до сих пор. В первые недели после того, как его удалось выставить, с помощью полиции, она частенько замечала знакомый «астон-мартин» у своей старой квартиры. Самого Брайса видно не было, но и одного лишь присутствия машины хватало, чтобы по спине бежал холодок. Он перестал делать это только после того, как она, рассердившись по-настоящему, спустила ему все четыре колеса. Но и это был еще не конец. Иногда, во время одиночных тренировочных пробежек – она готовилась к участию в Брайтонском благотворительном марафоне, – Брайс попадался ей на глаза. Он следил издалека – с тротуара или из машины. Такая слежка действовала на нервы, особенно когда она бежала по Даунсу вечером, в наступающих сумерках.
По совету людей из «Проекта «Убежище», она переехала из квартиры вот в это временное жилье, снятое ими на вымышленное имя.
Квартира располагалась на третьем этаже и была выбрана из-за своего расположения – ее окна не просматривались с главной улицы – и наличия укрепленной входной двери. Мрачный, изрядно обветшавший викторианский особняк, переоборудованный когда-то в частную резиденцию, находился неподалеку от набережной Хоува. Из окон открывался вид на пожарную лестницу безобразного, 1950-х годов постройки, многоквартирного дома и переулок, который вел к автомобильной стоянке и гаражам за ее кварталом.
Предполагалось, что здесь она будет чувствовать себя в безопасности, но новое жилище действовало угнетающе. Узкий, слабо освещенный коридорчик вел в небольшую, открытой планировки зону, совмещавшую гостиную со столовой и старомодной кухонькой размером чуть больше камбуза и поделенной барной стойкой для завтрака. Еще здесь было две спальни: поменьше – ее она превратила в свою уютную норку – и побольше, с видом на гаражи и стоянку для велосипедов.
Она покрасила стены белой краской, что немного освежило квартиру, и повесила несколько картин и семейных фотографий, но все равно не чувствовала себя здесь дома и знала, что никогда не почувствует. Правда, теперь у нее появилась надежда – перебраться в скором времени в новую квартиру, квартиру-мечту. Она уже занялась продажей старой и рассчитывала на финансовую помощь родителей. Новая, просторная и светлая, находилась на верхнем этаже Ройял-Риджент – перестроенного дома времен Регентства на Марина-Пэрейд, в Кемптауне. С огромного солнечного балкона открывался восхитительный вид на пролив – марина к востоку и Брайтонский пирс к западу. Консультант по семейным отношениям посоветовала не ездить на ее любимом кабриолете «фольксваген-битл» 1973 года, поскольку он слишком заметный, так что теперь машина стояла в арендованном для этой цели гараже и выезжала лишь изредка для зарядки аккумуляторов и ремонта.
Она вылила в бокал последнее, что оставалось в бутылке «совиньон блан», которую открыла, когда окончательно поняла, что никуда с Карлом сегодня уже не пойдет. Мужчины. Черт бы их побрал, мерзавцев.
Но это так на него не похоже.
После кошмаров последних лет, после всего, через что ей пришлось пройти, Карл стал глотком свежего воздуха. Познакомила ее с ним лучшая подруга, Рэкел Ивенс, дантист. Карл работал в том же медицинском центре и относительно недавно овдовел. Жена умерла два года назад от рака груди, оставив его с двумя детьми. По словам Рэкел, теперь он готов был двигаться дальше и начать новые отношения. Еще она сказала, что, по ее ощущениям, у них может получиться.
И оказалась права.
Они пообедали вместе несколько раз, а потом, в прошлую субботу, когда его сыновья остались ночевать у родителей покойной жены, провели вместе целую ночь и едва ли не все воскресенье. В какой-то момент Карл широко улыбнулся и сказал, что, должно быть, здорово запал на нее, если даже принес в жертву свой традиционный утренний гольф.
Ей бы не хотелось, едва начав, стать вдовой гольфиста, ответила Рэд с такой же широкой – но многозначительной – улыбкой. Воскресное утро они провели в постели, потом сходили в «Шеллфиш энд ойстер бар» под Кингс-роуд-аркс, где позавтракали морепродуктами, устрицами и копченым лососем, и с удовольствием прогулялись по эспланаде. Ближе к вечеру Карл отправился за детьми, и они договорились встретиться вечером в среду. Он даже запланировал взять на этот день выходной, чтобы сыграть на турнире по гольфу, а потом заехать за ней в семь вечера.
Так где же он? Может, с ним что-то случилось? Может, попал в больницу? Карл не сказал, на каком именно поле будет играть в гольф, и теперь она не знала, куда звонить. Рэд вдруг подумала, что вообще-то знает о своем новом знакомом совсем мало, хотя и наводила о нем справки. И возможно, Карл мало кому о ней рассказал.
Позвонить в полицию? Спросить, не зарегистрировано ли в городе несчастных случаев? Нет, не стоит. За последние годы они приняли от нее слишком много звонков; каждый раз, после очередной ссоры, когда Брайс пускал в ход кулаки, Рэд набирала 999. Больницы? Извините, я бы хотела узнать, к вам, случайно, не поступал доктор Карл Мерфи?
Опыт прежнего общения с мужчинами подсказывал, что она, возможно, слишком снисходительна. Скорее всего, он просто напился в этом своем гольф-клубе, в девятнадцатой лунке, и напрочь о ней забыл.
Мужчины, чтоб их…
Она осушила бокал.
Пятый, отметил тот, кто наблюдал за ней.
6
Среда, вечер, 23 октября
Давно стемнело, но он все видел, не опуская бинокля. Она до сих пор носила дешевые наручные часики, выглядевшие так, словно достались из рождественской «хлопушки». Какой же крохобор этот ее новый любовничек, Карл, не мог, что ли, купить что-нибудь поприличнее? Подаренные им «Картье танк» она вернула вместе с остальными украшениями, когда выставила на улицу его чемоданы и сменила замки на дверях.
Вернула все, кроме тонкого серебряного браслета на правом запястье.
Он задернул плотно шторы, включил снова свет, сел за круглый столик и взял колоду карт. Развернул веером, сложил, снова развернул. Практика. Практиковаться приходилось по нескольку часов каждый день, отрабатывая репертуар трюков. На завтра у него было запланировано важное представление с демонстрацией фокусов для узкого круга на обеде брайтонских риелторов.
Может, и Рэд там будет. Ее ждал бы милый сюрпризец.
Есть дама и нет дамы!
Та, что была моей королевой, ею и останется.
Все еще носишь мой браслет!
Он знал, что это значит. Все по Фрейду. Она должна цепляться за что-то, что получила от него. Потому что, пусть даже и не хочет этого признавать, до сих пор его любит.
Держу пари, ты хочешь, чтобы я вернулся, ведь так? Еще немного – и умолять будешь, ведь будешь, да? Ты же находишь меня неотразимым, но просто не понимаешь этого. Все женщины считают меня неотразимым! Ты только не тяни слишком долго – я ведь вечно ждать не стану.
Шутка!
Я не приму тебя, даже если приползешь и будешь умолять. Ты и твоя мерзкая семейка. Ты и твои гнусные подружки. Ненавижу весь твой паршивый мирок. Я мог бы спасти тебя от всего этого.
И ты делаешь большую ошибку, не признавая очевидного.
Он посмотрел на часы – 23.10. Пора развлечься. Он вернул мобильный на столик в гостиной и положил в карман ключи от взятой напрокат «воксхолл-астра». Сейчас машина стояла в гараже через пару улиц отсюда, с фальшивыми номерами, скопированными с похожего автомобиля на долговременной стоянке аэропорта Гатуик. Потом надел черную куртку с капюшоном, проверил карманы – не забыл ли чего, – натянул черные кожаные перчатки, надвинул поглубже черную бейсболку и выскользнул в ночь.
7
Среда, вечер, 23 октября
Карл ворочался на коврике в темном багажнике собственной машины. Его трясло от страха и злости. Голова раскалывалась от боли. Не паниковать, говорил он себе, старательно дыша через нос и изо всех сил пытаясь успокоиться, направить мысли в нужное русло и найти выход из ситуации.
Где он? Как долго здесь находится? И почему, почему, черт возьми, это случилось с ним? Приняли за другого? Или неизвестный забрал ключи и сейчас грабит дом? А может, что еще хуже, его цель – дети, Дейн и Бен?
Господи, Рэд, должно быть, сходит с ума от беспокойства. Она дома, ждет, когда он заедет за ней. Если бы как-то позвонить… Но телефон в кармане брюк, а руки связаны, и до него не добраться.
Время от времени доктор слышал шум проезжающей машины. Следовательно, где-то поблизости проходит загородная дорога. Но машины проходили все реже и реже, а это означало, что время позднее. Человек, связавший его, знал толк в узлах – доктор не мог пошевелить ни руками, ни ногами, не мог избавиться от кляпа. Да еще эти болезненные спазмы. Поступает ли в багажник воздух? Это пугало его больше всего. Он вдруг понял, что чем быстрее дышит, тем больше потребляет кислорода. Нужно успокоиться. Рано или поздно кто-нибудь найдет его и спасет. Главное, чтобы воздуха хватило.
Во рту пересохло. Он уже давно отказался от попыток звать на помощь – крик уходил в кляп, который держала на месте какая-то лента, обмотанная, похоже, вокруг головы.
Ну должно же здесь быть что-то острое! Что-то такое, чем можно перетереть веревку. Он придвинулся к сумке с клюшками, услышал, как они глухо стукнули одна о другую, и подсунул руки к острому краю одной из них. Но при первой же попытке клюшка просто повернулась.
Помогите, пожалуйста, кто-нибудь.
Он снова услышал рокот приближающейся машины, шуршание шин по мокрой дороге… Надежда всплеснулась и опала – звук уже уходил вдаль.
Пожалуйста, кто-нибудь, остановитесь!
И еще одна… Те же знакомые звуки… скрип тормозов. Да! Да! Господи, спасибо!
Еще несколько секунд… Кто-то поднял крышку, и на него дохнуло холодом. В глаза ударил слепящий свет. Но радость была недолгой.
– Приятно видеть вас, мой друг, – мягким, вежливым голосом произнес стоящий за светом человек. – Извините, что заставил ждать – был немножко занят. Но вы ведь тоже не скучали, а?
Что-то металлическое царапнуло землю… плеснулась жидкость… В воздухе вдруг запахло бензином, и мысли закружились в водовороте ужаса.
– Вы ведь врач, да? – спросил незнакомец тем же вежливым тоном.
Карл замычал в ответ.
– У вас есть при себе какие-нибудь болеутоляющие?
Он покачал головой.
– Уверены? Никаких? Вы же врач, у вас наверняка должно что-то быть?
Карл промолчал, его трясло. Что, черт возьми, это все значит?
– Видите ли, обезболивающие понадобятся вам, а не мне. Если что-то есть, вам стоит принять. Учитывая, что будет дальше. И пожалуйста, поймите, дело вовсе не в вас. Вы ни в чем не виноваты. Я не какой-то садист – не хочу видеть, как вы мучаетесь. Поэтому и спрашиваю про обезболивающее.
Карла подняли, неловко вытащили из багажника, отволокли в сторону и бросили на мокрую траву. Хлопнула крышка.
– Мне нужно, чтобы вы написали записку, – сказал незнакомец. – Вы не против?
Карл промолчал и только щурился от бьющего в глаза света.
– Вы напишете прощальную записку. Я освобожу вам правую руку. Вы ведь правша?
Доктор только моргнул. Он чувствовал, что его вот-вот вырвет. Резкая боль обожгла лицо – незнакомец сорвал ленту. Вытащил изо рта кляп.
– Так лучше?
– Кто вы такой? Здесь какая-то ошибка, вам наверняка нужен другой. Я – доктор Карл Мерфи, – попытался объяснить он.
– Я знаю, кто вы. Если пообещаете не делать глупостей, освобожу руку. Левую или правую?
– Правую.
– Ну вот, давно бы так.
В свете фонарика блеснуло стальное лезвие, и в следующий момент доктор почувствовал, что правая рука свободна. Незнакомец сунул ему ручку и поднес вырванную из блокнота страничку. Такой блокнот лежал в медицинской сумке вместе с папкой-планшетом. В этот момент доктор успел увидеть незнакомца – весь в черном, бейсболка надвинута на глаза.
Его снова протащили по мокрой траве и прислонили к чему-то твердому и крепкому. К дереву. Перед ним снова появился планшет с чистой страницей.
– Пишите, Карл. Прощальную записку.
– Прощальную? Кому?
– Кому? Ну же, доктор! Чему вас учили в школе? Кому!
– Никакую записку я писать не стану! – с вызовом ответил доктор.
Незнакомец отошел. Карл напрягся, отчаянно пытаясь высвободиться и помогая себе свободной правой рукой. Но незнакомец быстро вернулся, неся что-то большое и темное. Снова плеснулась жидкость, и уже в следующее мгновение эта жидкость вылилась на него и потекла по плечам, спине, груди. В нос опять ударил характерный запах бензина. Доктор задергался. Бензин лился на голову, на лицо, щипал глаза. В свете фонарика появилась рука в перчатке с дешевой пластмассовой зажигалкой.
– Будьте паинькой, или хотите, чтобы я воспользовался этой штукой?
Его захлестнула волна ужаса.
– Послушайте… пожалуйста… Я не знаю, кто вы и чего хотите. Но мы ведь можем все обсудить? Только скажите, что вам нужно.
– Мне нужно, чтобы вы написали прощальную записку. Напишете – и я уйду. Не напишете – щелкну этой штукой, и посмотрим, что будет дальше.
– Не надо! Пожалуйста, не надо! Послушайте, это какая-то ужасная ошибка. Меня зовут Карл Мерфи, я врач общей практики, работаю в Брайтоне. Моя жена умерла от рака. У меня двое маленьких детей, они полностью зависят от меня. Пожалуйста, не делайте этого.
– Я прекрасно знаю, кто вы. И ничего не сделаю, если вы напишете записку. Даю вам ровно десять секунд. Пишите, и покончим с этим – вы никогда больше меня не увидите. Начинаю обратный отсчет. Десять… девять… восемь… семь…
– Хорошо! – крикнул Карл Мерфи. – Хорошо, я напишу! Незнакомец улыбнулся.
– Я знал, что вы согласитесь. Вы же умный человек.
Он поправил планшет и шагнул ближе. На дороге появилась машина. Карл замер – а вдруг остановится? В свете пробивших заросли кустарника фар мелькнуло приятное лицо незнакомца. Но уже в следующее мгновение доктор понял, что машина прошла мимо, – звук таял в темноте.
Карл Мерфи собрался с духом и начал писать.
Едва он закончил, как незнакомец убрал планшет и ушел. Луч фонарика запрыгал, вытанцовывая, между деревьями. Оставшись один, доктор снова попытался освободиться. Ему даже удалось подцепить уголок ленты, но тот оторвался. Он снова впился в нее ногтями, но огонек уже приближался.
Незнакомец поднял его, ловко, как профессиональный пожарный, вскинул на плечо и понес куда-то, осторожно ступая в темноте.
– Отпустите меня! – сказал доктор. – Я же сделал, как вы хотели.
Незнакомец не ответил.
– Послушайте, пожалуйста. Мне нужно позвонить одному человеку, она ужасно беспокоится.
Молчание.
Время растянулось в вечность, и доктору казалось, что этому не будет конца. Иногда незнакомец включал фонарик, и луч убегал к темнеющим впереди кустам.
– Пожалуйста, кем бы вы ни были… я написал записку. Сделал все, как вы сказали.
Молчание.
– Черт, вас нести – все равно что бревно тащить, – пробормотал наконец незнакомец.
– Пожалуйста, отпустите меня.
– Всему свое время.
Немного погодя Карла вдруг бросили на какие-то мокрые и колючие кусты.
– Arrivé![2]
Незнакомец начал снимать ленту, и доктор воспрянул духом.
– Спасибо, – прохрипел он.
– Не за что.
Почувствовав, что ноги свободны, Карл Мерфи облегченно выдохнул. Незнакомец стащил с себя комбинезон и швырнул на землю, а секундой позже доктор почувствовал, как его с силой толкают в бок… еще… и еще… Не успел он опомниться, как уже катился по крутому склону. Секунда… другая… и он плюхнулся спиной в грязь.
И тут же сверху обрушился водопад. Снова бензин, понял он с ужасом и попытался сесть, подняться, но сверху все лилось и лилось. А потом в темноте над ним мигнул крохотный огонек зажигалки.
– Пожалуйста! – крикнул Карл визгливым от страха голосом. – Пожалуйста, не надо! Вы ведь обещали!
– Я солгал.
Он увидел вспыхнувший лист бумаги. На мгновение лист повис в воздухе, как китайский фонарик, а потом, колыхаясь из стороны в сторону и разгораясь, поплыл вниз.
Брайс Лорен отступил на пару шагов. Секундой позже в темноте взметнулся огненный шар. Зрелище сопровождал жуткий вой, сменившийся криком о помощи, за которым последовали стоны и хрипы.
А потом наступила тишина.
Как быстро все кончилось.
Брайс даже расстроился немного. Почувствовал себя обманутым. Пусть бы Карл Мерфи помучился подольше.
Но ничего не поделаешь – в жизни всякое случается.
Он наклонился, поднял пропахший бензином комбинезон, повернулся и зашагал к машине.
