Питер Джеймс
Умереть с первого взгляда
5
24 сентября, понедельник
Лена набрала сообщение:
Поспеши, милый! Сюрприз для тебя готов;-)
Ответ пришел мгновенно:
30 секунд!
Буквально в тот же момент, когда запищал телефон, раздался звонок по домофону. Лена занервничала.
Она допила бокал просекко и нажала кнопку:
– Ja?[3]
– Это Дитер!
Она впустила его в подъезд.
Через минуту в дверь квартиры постучали. Лена прошла по коридору и осторожно заглянула в глазок, но свет на площадке не горел, и в темноте трудно было что-либо разглядеть. Она сняла цепочку и чуть приоткрыла дверь.
И тут же передумала, увидев силуэт мужчины.
Закрыть дверь она не успела, сильная рука зажала ей рот, заглушая крик. Незнакомец втолкнул ее в коридор и ударом ноги захлопнул за собой дверь. После чего сделал Лене подсечку и повалил ее на голый деревянный пол.
– Где деньги? – рявкнул он, оглядывая квартиру.
– Нет никаких денег, – с вызовом ответила она. – Ты говорил, что тебя зовут Дитер Хаас и что ты авиадиспетчер, но я узнала, кто ты на самом деле. Твое настоящее имя Тунде Оганджими, правильно?
Мужчина замер. Лицо его вспыхнуло яростью.
– Полиция очень обрадуется, когда узнает, кто вы такой, господин Оганджими. Между прочим, мой друг служит в мюнхенской полиции.
– Да ну? Тебе же хуже, – ответил он.
6
24 сентября, понедельник
Проклятый кемпер наконец-то отъехал. «Ауди» остановился сразу за парадной дверью дома Лены Уэлч. Он ничего не пропустил? Нещадно потея и борясь с тошнотой, Андреас Фогель открыл дверцу «пассата» и выбрался из машины. Проезжающее мимо такси едва не задело его.
Он выпрямился и попытался собраться с силами, опираясь о крыло автомобиля. И в этот момент над его головой пролетел, падая вниз, какой-то темный силуэт.
Кто-то свалился с балкона шестого этажа. С балкона ее квартиры.
Послышался глухой стук, словно бы упал мешок с картошкой. С какой-то отстраненностью, как будто это была сцена из фильма, Фогель смотрел на безжизненное тело, насаженное на острие ограды прямо под балконом Лены Уэлч. Прежде чем он успел подбежать к ней, водительская дверь «ауди» распахнулась и поджарый черный мужчина выпрыгнул из машины, держа в руке какой-то блеснувший в свете фонаря предмет, похожий на большой нож. Он подбежал к женщине, полоснул ножом ей по лицу и помчался назад, зажав что-то в кулаке. Когда он добрался до автомобиля, из дома выскочил другой мужчина, в красных кроссовках, и тоже бросился к «ауди». Он был куда более мощного телосложения, чем первый, и прятал под курткой что-то объемистое.
Мгновение спустя машина унеслась прочь.
Фогель замешкался на долю секунды, потом забрался в свой «пассат» и ринулся в погоню. Они проскочили в последнюю секунду перед тем, как загорелся красный свет, и Фогелю пришлось ударить по тормозам, чтобы не врезаться в поток машин, движущийся по поперечной улице. Прошло целых две минуты, прежде чем сигнал светофора сменился и Фогель снова нажал на газ. Он промчался на головокружительной скорости какое-то расстояние, но нигде не заметил и следа «ауди», а потому через десять минут повернул назад, вглядываясь в переулки и чувствуя себя все так же дерьмово.
В конце концов Фогель сдался и, бормоча проклятия, поехал домой. Один вопрос не давал ему покоя: что же сделал тот преступник с большим ножом?
Фогель решил, что вскоре это выяснит.
Черт! Неужели он проиграл? Будучи вне себя, Фогель выкрикивал в ветровое стекло отборную брань. Прежде он никогда не проигрывал.
7
26 сентября, среда
«В судьбе полицейского радости мало» – вроде бы так поется в одной комической опере Гилберта и Салливана.
Обдумывая эту фразу, детектив-суперинтендант Рой Грейс пришел к выводу, что дело обстоит не совсем так. Хотя следует признать: даже когда он взял так редко выпадающий полицейским двухнедельный отпуск, ему все равно пришлось несколько раз за это время выйти на службу. А теперь отдых и вовсе закончился, сегодня был первый рабочий день, и он пытался разобраться с текущими делами.
Будучи в отпуске, Рой устроил пикник для друзей, пригласив туда сослуживцев из своего отдела, а также начальство, за одним, хотя и весьма заметным, исключением. Все прошло замечательно, особенно Грейса порадовало, что его старший сын Бруно, отличавшийся непростым характером, легко и охотно общался со взрослыми. Рой также с удовольствием отметил, как хорошо поладили молодой сержант Джек Александер и их няня Кейтлин. Кроме того, пикник дал возможность познакомить ребят с новой коллегой Вивьен, женой американского детектива Арни Крауна, командированного из ЦРУ. Вивьен недавно получила в их отделе должность аналитика.
В былые времена, когда Рой Грейс служил детективом-констеблем в беспокойном районе, полицейском участке на Джон-стрит в Брайтоне, занимаясь всем подряд: ограблениями, наркоторговлей, угоном автомобилей, уличным хулиганством и вооруженными нападениями, – ему очень нравился этот постоянный приток адреналина, как от работы, так и от самого здания. Потом Роя перевели в отдел по расследованию особо тяжких преступлений в промышленной зоне Холлингбери, на окраине города, и новая работа пришлась ему по душе еще больше… и до сих пор в основном нравилась, вот только само здание он терпеть не мог, как и многие из тех, кто там трудился. У этого места была куча недостатков: отсутствие парковки и столовой; отопление, работавшее, как казалось, только летом; кондиционер, включавшийся исключительно зимой. Но после семи месяцев, проведенных в ужасно тесном закутке бывшего студенческого общежития, переоборудованного в Центральное управление полиции Льюиса, Рой все бы отдал за то, чтобы вернуться в свой просторный кабинет в Холлингбери.
И за то, чтобы начальником его снова был помощник главного констебля Питер Ригг, а не нынешний Кассиан Пью.
А заодно хорошо бы еще избавиться от ощущения, которое сейчас испытывали все полицейские: как будто ходишь по яичной скорлупе, и не дай бог тебе сделать хоть один неправильный, неполиткорректный шаг. За прошедшие десять лет то, что прежде называли здравым смыслом, явно ушло из этого мира в самоволку. Вместе с чувством юмора.
Хотя, надо признать, для главы отдела по расследованию особо тяжких преступлений последние месяцы прошли на редкость спокойно: на весь Суррей и Суссекс всего лишь полдесятка убийств. Два из них случились на бытовой почве – семейные разборки, а остальные три оказались связаны с наркотиками. Каждое дело было раскрыто в считаные дни другими сотрудниками отдела.
Наконец-то у Роя появилось столь необходимое ему свободное время, и теперь он мог проводить вечера и выходные вместе с семьей. До недавних пор семья его ограничивалась супругой Клио, карапузом Ноем и псом Хамфри, которого они забрали из собачьего приюта. Однако в этом году к ним присоединился также десятилетний Бруно, старший сын Роя, о существовании которого он прежде даже не догадывался. Бруно родился и вырос в Германии, его матерью была пропавшая без вести, а ныне покойная первая жена Роя, Сэнди. Так что забот прибавилось. Кроме того, по вечерам Рой готовился к будущим судебным процессам над подозреваемыми в убийствах, где ему предстояло дать свидетельские показания.
Грейс знал, что многих полицейских необходимость присутствовать в суде нисколько не радует, однако ему самому нравилось там бывать. Во всяком случае, до тех пор, пока все шло по плану. Люди в большинстве своем не осознают, что расследование и успешный арест подозреваемого – это только начало. Понадобятся еще месяцы кропотливого труда, чтобы собрать неопровержимые улики и представить их в суде, и часто эта задача бывает труднее, чем непосредственно раскрытие самого преступления. Достаточно малейшего разрыва в цепи доказательств, чтобы толковый адвокат уцепился за него, и в итоге преступник, чья вина для полиции чертовски ясна, избежит наказания. Выйдет на свободу и возьмется за старое. В такие моменты Рой и его сослуживцы испытывали невероятное разочарование, мало что на свете действовало на них так угнетающе.
Сейчас Рой Грейс на пару со своим коллегой и приятелем, инспектором Гленном Брэнсоном, корпел над целой горой документов по делу брайтонского семейного врача, оказавшегося серийным убийцей. Негодяй заслуживал того, чтобы провести остаток лет за решеткой, и Грейс твердо вознамерился сделать для этого все возможное.
Кроме того, он вместе с Эмили Денайер, следователем из отдела по борьбе с экономическими преступлениями, готовился к другому процессу, над так называемой черной вдовой, убившей по меньшей мере двух своих мужей, а возможно, и больше.
Когда зазвонил рабочий телефон и на дисплее высветилось «Номер абонента не определен», Рой, который как раз собрался маленько передохнуть, даже и не подозревал, что работы у него, напротив, сейчас только прибавится.
– Суперинтендант Грейс, – проговорил он в трубку и сразу узнал голос своего друга и коллеги, детектива Марселя Куллена из мюнхенского Landeskriminalamt[4], или LKA.
– Привет, Марсель, как твои дела?
Они обменялись дружескими подначками и новостями о том, что случилось со времени последней их встречи в начале года в Мюнхене. А затем Куллен перешел к серьезным вопросам.
– Рой, у нас тут возникли сложности, и я думаю, что ты сможешь нам помочь. Ты ведь все еще начальник отдела по расследованию особо тяжких преступлений в Суссексе?
– Да.
– Gut[5]. Мы расследуем убийство, и твоя помощь очень бы нам пригодилась. Скажи: имя Лена Уэлч ничего тебе не говорит? Или, может, оно известно кому-нибудь еще в полиции Суссекса?
– Лена Уэлч?
– Ja.
– Вроде бы нет. По крайней мере, так сразу не отвечу.
Куллен снова, по буквам, продиктовал имя, и Рой Грейс записал его в блокнот. Потом отключил ненадолго звук в телефоне и обернулся к Брэнсону:
– Ты, часом, не слыхал про Лену Уэлч?
Инспектор, щеголявший в костюме-тройке, на мгновение задумался.
– Про Лену Уэльс? Не-а, я знаю только принцессу Уэльскую.
Грейс покачал головой:
– Я серьезно спрашиваю.
– Уэлч, Уэлч, – протянул Брэнсон. – Нет, впервые слышу.
Грейс снова включил звук в телефоне.
– А почему ты спрашиваешь, Марсель?
– Она умерла вчера вечером, а родом была из Англии, из твоего города. Ее девичья фамилия Уильямсон.
– Лена Уильямсон?
Рой сделал еще одну пометку в блокноте и опять посмотрел на Брэнсона. Коллега пожал плечами.
– Нет, Марсель, ничего в голову не приходит. Расскажешь подробнее?
– Ноутбук и телефон Лены украли, но мы нашли резервный жесткий диск. Судя по всему, она узнала, что ее фотографии использовали мошенники из агентства знакомств. Одна из ее аватарок носила имя Ингрид Остерман. И эта вымышленная личность якобы была влюблена в некоего мужчину из Суссекса – Джона, или Джонни, Фордуотера. Бывшего военного в чине майора. Мы установили, что он перевел значительные средства в мюнхенский банк на фиктивный счет этой несуществующей особы, Ингрид Остерман, – общая сумма превышает четыреста тысяч евро. А теперь мы имеем труп Лены Уэлч и пустой счет Ингрид Остерман, с которого давно уже сняты все деньги.
– И как умерла Лена Уэлч?
– Не самым приятным образом.
– Умирать всегда не слишком приятно, Марсель.
Куллен рассмеялся.
– Рад слышать, что твой черный юмор по-прежнему с тобой, дружище. Но это и впрямь была ужасная смерть.
– Ну так что с ней стряслось?
– Она упала с шестого этажа прямо на острую ограду.
– Самоубийство?
– Нет. После развода Лена Уэлч жила одна. Но у нас есть веские причины сомневаться в суициде.
– Какие?
– У нее отрезана часть языка.
– Языка?
– Ja. Свидетельница заявила, что после падения женщины на ограду из машины выбежал человек, державший в руке что-то вроде мачете. Он изрезал ей лицо и вернулся обратно в машину. А через пару секунд из дома выскочил другой мужчина, сел в тот же автомобиль, «Ауди А4», и они сразу уехали.
– Твоя свидетельница описала этих мужчин?
– Она была в шоке. Сказала лишь, что оба были чернокожими. И назвала пару цифр с номерного знака «ауди», но, сам понимаешь, таких машин в Германии тысячи. К тому же номер может быть фальшивым. Однако свидетельница вспомнила еще кое-что интересное. Тот, кто выбежал из дома, был в ярко-красных ботинках.
– Любопытно… Кто может носить ботинки ярко-красного цвета?
Рой оглянулся на Брэнсона, представляя его в такой обуви.
Но даже инспектор, отличавшийся весьма сомнительными вкусами, посмотрел на Грейса с неодобрением.
– Не уверен, что парню в красных ботинках можно доверять, босс.
Грейс опустил взгляд на ноги подчиненного и заметил:
– В любом случае они не подходят к этим носкам.
Носки у инспектора были зелеными, как лайм.
– Смотря как их носить, – усмехнулся Брэнсон. – Тут надо проконсультироваться с нашим штатным ортопедом, Гайдном Келли.
– А можно взглянуть на заключение судмедэксперта, Марсель? – спросил Грейс.
– Конечно. Я пришлю тебе результаты рost mortem[6], как только все будет готово. Фотографии не очень удачные, для семейного альбома потерпевшей, наверно, не подойдут.
Грейс мрачно ухмыльнулся.
– И какая у тебя версия, Марсель?
– Пока мы установили только одно: эта женщина узнала, что ее имя использует банда аферистов, орудующих на сайтах знакомств. Не так давно она призналась подруге, что не доверяет мужчине, с которым завязала виртуальный роман. Сказала, что собирается встретиться с ним и вывести на чистую воду. А потом ее нашли мертвой, с наполовину отрезанным языком.
Грейс поежился.
– А что это за агентство?
– Как я уже говорил, ее компьютер и телефон пропали – вероятно, украдены преступником, а мы в данный момент изучаем записи скрытой камеры видеонаблюдения. Но есть еще много информации с резервного диска: имена, фотографии, электронные адреса. Мы сейчас пытаемся во всем этом разобраться и понять, что и как именно связано с ее смертью.
– У нас в Суссексе существует специальный отдел, работающий с такого рода мошенничествами, которые приобретают все больший размах, – сказал Грейс. – Речь идет о весьма крупных суммах. Мы оцениваем общий ущерб за последние двенадцать месяцев в одном только графстве Суссекс в тридцать миллионов фунтов. Это официальная статистика, но на самом деле цифры еще больше, поскольку многие пострадавшие стыдятся того, что с ними произошло, не хотят выглядеть глупо, а потому отказываются давать показания.
– У нас похожая история. Мы знаем, что это международная преступная организация, один из филиалов которой находится в Германии. Мошенники используют сведения из онлайн-агентств знакомств и разводят доверчивых людей. Эта несчастная женщина, Лена Уэлч, узнала правду и, вероятно, пригрозила их разоблачить. Я предполагаю, что ее убили для устрашения других жертв обмана. Недаром ведь погибшей отрезали язык: чтобы прочим неповадно было. Мы ведем поиск по всему миру и стараемся установить, кого еще заманили в ловушку, используя аватарки Лены Уэлч. Но пока обнаружили только отставного майора Фордуотера из вашего графства.
– Можешь сообщить о нем какие-либо подробности?
– На данный момент, боюсь, очень мало. У нас есть его имя и дата рождения – получается, что ему пятьдесят восемь. И мы убеждены, что он твой земляк, живет в городской агломерации Брайтон-энд-Хов. Если ты сможешь что-нибудь разузнать о Джоне Фордуотере, это нам очень пригодится.
– Положись на меня, Марсель. Между прочим, помнишь, как я останавливался у тебя в апреле?
– Ja? И что?
– А то, что я до сих пор мучаюсь похмельем.
Немецкий детектив расхохотался.
– Бедняга. Тебе уже за сорок: совсем развалина. Может быть, пора выйти в отставку и поселиться в доме престарелых? Расхаживать в чудесных ярко-красных шлепанцах?
– Ха-ха! Я забронирую себе комнату рядом с твоей, Марсель!
Закончив разговор, Грейс ввел имя «Джон/Джонни Фордуотер» в Объединенную поисковую систему полиции Суссекса.
И, получив ответ спустя пару секунд, снял трубку телефона.
8
26 сентября, среда
Джонни Фордуотер, небритый и непричесанный, сидел в халате за столом, на котором лежали нетронутый завтрак и нераскрытый номер утренней «Таймс». Обычно Джонни первым делом взялся бы за кроссворд, но сегодня даже не взглянул на него.
Он угрюмо смотрел в окно своей просторной квартиры на четвертом этаже дома, выходящего на набережную Хова… точнее говоря, уже не своей, поскольку квартира, заложенная до последнего гвоздя, фактически принадлежала банку. И если полиция не ошиблась по поводу Ингрид, Джонни едва ли сможет наскрести денег даже на месячный платеж. Он постеснялся сказать, что на самом деле перевел Ингрид значительно больше двухсот тысяч фунтов стерлингов. Почти четыреста, если уж быть точным. Обналичил при этом пенсию и свои акции, заложил собственность, продал коллекционный автомобиль и отправился в банк с протянутой рукой.
Капли дождя сползали по стеклу, холодный ветер задувал даже сквозь двойной стеклопакет, напоминая, что лето закончилось и зима не за горами. Внизу, на набережной, женщину в куртке-аляске тянули в разные стороны раскрытый зонт и серая охотничья собака породы спиноне. Был прилив, и бурлящее море швыряло брызги и гальку через пастельно-зеленые ограждения.
В голове у Джонни бурлили мысли такого же серого цвета, как и волны. Было одиннадцать часов утра. Бо́льшую часть ночи он провел без сна, положив телефон рядом с кроватью. Ожидая сообщения от Ингрид. Или звонка. Но сердце все настойчивее подсказывало, что ни того ни другого он так и не дождется. А разложенные на столе фотографии, которые передал ему детектив Поттинг, лишь подтверждали это.
Но Джонни Фордуотер все равно не верил. Не желал верить.
Просто не мог себе этого позволить.
Перед ним лежал разлинованный блокнот с кое-как накарябанными цифрами. Суммы. Калькуляции. Проценты и выплаты по взятому кредиту. Включая остатки его военной пенсии.
Видит Бог, до знакомства с Ингрид майор Фордуотер был вполне обеспеченным человеком. Мог спокойно жить в этой квартире, выплатив ипотеку, и наслаждаться роскошью – хотя никогда не сорил деньгами. А теперь он на грани разорения. О том, чтобы обратиться за помощью в военную благотворительную организацию, стыдно было даже подумать.
Так до конца и не признав очевидное, Джонни допил кофе, рассеянно посмотрел на кружившую вдалеке чайку и встал из-за стола. Нужно было что-нибудь съесть, но он совсем потерял аппетит. Фордуотер уселся на барный стул и снова уставился на разложенные по столу фотографии Ингрид Остерман. Девять штук. Но именем «Ингрид Остерман» она названа лишь на одной.
На остальных восьми имена другие. Одна и та же женщина, в этом нет сомнений. Множество профилей в разных агентствах знакомств по всему миру. Джонни отослал ей еще одно отчаянное сообщение:
Прошу тебя, Ингрид, позвони мне. Умоляю, скажи, что полиция не права, что произошла какая-то ужасная ошибка. Я люблю тебя. Я так тебя люблю! И очень надеюсь, что мы проведем остаток жизни вместе! Позвони мне! Пожалуйста!
Через мгновение телефон запищал. Сердце его на миг воспрянуло, пока он не прочел сообщение: из «Амазона» уведомляли о том, что доставка заказанной книги по военной истории откладывается. Это было очень дорогое издание. Может быть, стоит вернуть его обратно?
Черт побери! Джонни посмотрел на наконец-то замолчавший телефон, потом снова на фотографии. Сердце металось между любовью, ненавистью и неверием.
Отрицанием.
Получается, что той женщины, которую он называл любовью всей своей жизни, не существовало.
Все деньги, что у него были, и много больше того, никогда не вернутся назад. Он потеряет свой дом.
Как можно в его возрасте компенсировать потерянные средства?
Заголовок с первой полосы газеты вопрошал: «СЛЕДУЕТ ЛИ ОГРАНИЧИТЬ ЗАРПЛАТУ БАНКОВСКИХ ТОП-МЕНЕДЖЕРОВ?»
«Топ-менеджеры, – неприязненно подумал Джонни. – Банкиры с премиями в миллионы фунтов. Ни один из этих жирных котов не упустит сотню-другую тысяч. – Для них подобная сумма мало что значила. А для него это было все. – Вот же мерзавцы».
Столько лет он копил и продуманно вкладывал деньги, чтобы обеспечить себе достойную жизнь после выхода в отставку. И вот теперь все пропало. В полиции сказали, что шансов вернуть хоть один пенни крайне мало.
Все накопления накрылись медным тазом. Поискать работу?
Но никто из нанимателей не предложит ему ничего лучшего, чем место чернорабочего. Жизнь кончена.
Джонни взглянул на серебряное ведро со льдом на кофейном столике перед синим диваном. На бутылку розового «Лоран-Перье» с мокрой, отклеившейся этикеткой. На вазу с розами, стоявшую рядом. Это только кажется или они тоже увяли, как и он сам?
Его развели мошенники. Одурачили. Облапошили.
Как можно быть таким глупым и легковерным?
На стене висела эмблема подразделения, в котором он служил, Специальной авиадесантной службы – САС. Крылатый кинжал, а под ним девиз: «Кто рискует – побеждает».
Постоянное напоминание о десяти лучших годах его жизни. Тогда Джонни находился в превосходной форме, а недавно пытался восстановить ее, каждый день занимаясь, и не без успеха, по два часа в тренажерном зале, потому что решил избавиться от живота и накачать пресс, насколько это возможно для мужчины в его возрасте, к тому времени, когда Ингрид окажется в его постели.
Пожалуй, теперь будет лучше аннулировать абонемент, дабы сэкономить хоть немного денег.
Других доходов, кроме военной пенсии, у Джонни Фордуотера не было. Он вспомнил, как много лет назад, в Ираке, его с горсткой солдат так прижали, что они не могли высунуть носа из окопа. Шансов было до невозможности мало, боеприпасы почти закончились. Если бы они остались на месте, их в конце концов накрыла бы артиллерия. А если бы попытались подняться в атаку, то скосили бы из пулемета.
Вспомнил Джонни и слова, которые сказал тогда подчиненным: «Ну что ж, ребята, от смерти нам все равно не уйти. Так давайте же заберем с собой столько врагов, сколько сможем».
И они выскочили из окопа.
Удивительно, но им удалось захватить огневую позицию противника, перебив пятерых иракских солдат и потеряв только одного своего.
Потом Джонни наградили за храбрость крестом, что висел сейчас в рамочке на стене. Его гордость и последняя вещь, которую он согласился бы продать.
И вот теперь невидимый противник уничтожил Джонни Фордуотера без всякого кровопролития.
«И ради этого я едва не погиб? – спрашивал он себя. – Чтобы через много лет другой враг отобрал у меня дом? А ведь я всегда считал себя умным и сообразительным. Как можно быть таким глупцом?»
Перед тем как пойти в бой, одни солдаты напивались, другие принимали наркотики, третьи просто накачивали себя яростным адреналином.
Джонни снова посмотрел на фотографии. Задумался. И неистовый, словно море за окном, гнев разлился по его венам.
«Как, как это могло случиться? Разве ради этого мы сражались?»
И тут зазвонил телефон.
