Полина Измайлова
Чары Делиноры
…Вот тебе и вся предыстория, которую передавали из уст в уста, а записано всё это было в дневнике её отца, а он, в свою очередь, всё узнавал, прибегая к водяной магии. Он знал о всех событиях, но ничего изменить не мог, так и умер, не получив прощения своей любимой дочери. И с тех пор прошло уже почти сто лет. За это время сменилось три поколения правителей в нашем родовом замке, но Делинора так и не посетила свой дом. Сначала все боялись её прихода, потом, наоборот, ждали, а теперь о ней почти и не говорят. Так что, дорогая, перед тобой стоит родственник могущественной и прекрасной Делиноры. Я её внучатый племянник…
Неофиния была просто поражена и самой историей, и тем, что ей так невероятно повезло всё узнать. Вероятней всего, её матушка и половины не знает от того, что она сегодня услышала. Этот поворот событий она восприняла как хороший знак. Ей оставалось только удачно подобрать время, чтобы её долгое отсутствие никто в замке не заметил и она смогла бы пообщаться с Делинорой. Через две недели намечалась большая охота, в ней предстояло участвовать всей знати, включая дам, и это будет самым удачным поводом для длительной отлучки.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
ЗОЛОТАЯ ИГЛА
Неофиния теперь совсем по-другому смотрела на мужа, если раньше она просто была им увлечена и выполняла долг супруги, то теперь она находила его более мужественным, обаятельным и загадочным. Она всё время ловила себя на мысли: а что, если Ацерис не всё ей сказал, что, если и он владеет магией, но хранит это в тайне… И она решила быть с ним крайне осторожной и осмотрительной, и уж конечно не посвящать его в свои планы.
Никогда женщины королевства Гортенелии не посвящали своих мужей в их тайные замыслы. Накануне охоты Неофиния специально во время прогулки верхом упала с лошади. Расстроенного супруга она уверила, что всё вполне безобидно, просто сильный ушиб, и через пару дней она опять будет в форме, но вот к её большому сожалению от охоты придётся отказаться.
И когда на следующее утро весь королевский двор отправился на охоту, Неофиния спустя час оседлала лошадь и направилась к ущелью. Подъехав к самому краю, она сошла с лошади и, закрыв глаза, представила себе Делинору. Прошло буквально несколько мгновений, как она услышала её голос:
– Давно тебя жду, с того самого мгновенья, как Нарцессия первый раз задела твоё самолюбие. Долго же ты собиралась, что так?
– Я думала, что она насладится первыми неделями материнства и желание язвить пройдёт. Но откуда тебе известно о моих мыслях, Делинора?
– А ты что думаешь, что я сижу в ущелье и ем белых мышей?
– Ну не совсем так, но ведь тебя нельзя назвать придворной львицей.
– Это так! Но я знаю о вас всё и заранее знаю, кто, когда и зачем ко мне придёт. Ты вот решила отлучить от матери маленького Элинга. Раз у нас с тобой серьёзные дела, а не светская беседа, то тебе придётся спуститься в мои пенаты.
Делинора взяла Неофинию за руку, и они начали плавно перемещаться по воздуху. Принцессу завораживало буквально всё: необычайно красивая природа, роскошь замка и его хозяйка. В её красивом лице не было и намёка на коварство и зло. Оно было преисполнено покоя и радушия. После того, как принцесса осмотрелась, хозяйка замка предложила ей угощения, полностью поразив гостью волшебным столом.
Когда Неофиния присела на кушетку с тарелочкой, на которой лежал кусочек торта, к ней присоединился большой белый кот и представился:
– Меня зовут Фей, как тебя зовут, я знаю. Я собственно пришёл угоститься, если позволите.
Принцесса поставила тарелочку с угощением перед котом, он тут же ответил:
– А вы очень даже миленькая, даже и не верится, что к нам по скверному делу пожаловали. Но это неважно, я доброту помню, если что, помните, что я Фей, обращайтесь…
И исчез, но его место сразу занял белый ворон, который тоже представился:
– А меня, ваше величество, зовут Амус. Я стар, ворчлив, но умён и весьма полезен по части советов. Так что, нужда будет, милости просим по любому делу, запомните: Амус, и я к вашим услугам. У нас, знаете ли, помимо основной услуги от нашей несравненной хозяйки, ещё и помощь мелкая предусмотрена…
Неофиния только собралась спросить, а когда же к ним ей можно обращаться, как ворон ответил:
– Когда очень надо, а ни к кому обратиться нельзя… Да вы и сами поймёте, когда нужда настанет.
После этих слов он покинул гостью, и к ней подсела Делинора. В руках она держала золотую иглу.
– Видишь ли, поскольку все твои мысли давно прочитаны, то ты избавлена от объяснений и оправданий. Ведь, творя зло, все и всегда ищут себе веские оправдания, и, как ни странно, они их находят. Моя история, которую тебе поведал мой племянник, тому примером. Лишь любовь моего отца ко мне, как он утверждал, уничтожила сразу три жизни. Жизнь моего любимого Эрминия, мою, да и его. После того, как я его покинула, он полностью ушёл в себя и постоянно занимался магией, пытаясь следить за мной. Я всё время слышала его мольбы о прощении, и я, возможно бы, и простила, но он всегда добавлял к мольбам о прощении глупые оправдания, что это всё произошло исключительно из-за любви ко мне. Он всё время пытался себя оправдать, и в этом его главная ошибка. На самом же деле он не отпускал меня только ради себя, чтобы ему не было тоскливо, чтобы он мог видеть образ своей жены во мне и тешить свои иллюзии. Где же во всём этом любовь ко мне? Если бы он истинно любил меня, то смиренно бы перенёс разлуку, ради того, чтобы видеть меня счастливой! Люди, если разобраться в каждом отдельном случае, всё вершат только из любви к себе и только к себе. Мало кто готов принести свои интересы в жертву ради другого человека, кем бы он ему ни приходился.
Поэтому не будем тратить время на объяснения. Приступим сразу к сути. Я тебе вручу золотую иглу, которую тебе нужно будет вонзить спящему ребёнку около седьмого шейного позвонка. Действуй очень осторожно, ибо если уколешься, то и сама пострадаешь. После этого оставишь малыша там, где пожелаешь, а сама уезжай. Мальчик превратится в медведя, чары спадут только после того, как будет удалена игла, но даже знающие не могут приблизиться к медведю просто так, да ещё порыться в его шерсти. Передумать ты уже не можешь, время пошло. Правила ты знаешь, я забираю время. У тебя я заберу за эту услугу десять лет, но они уйдут у тебя не сразу, мне это не срочно… Но должна предупредить тебя, что время, как правило, уходит в самый неподходящий момент, это ещё предстоит тебе узнать. Но ты сделала свой выбор. Мои друзья тебе уже предложили свои услуги. Зови их только в сложной ситуации, их услуги тоже стоят времени. Сколько с ними общаешься, столько времени и уходит. Всё не так просто, правда? А теперь ступай, тебе пора, охотники уже возвращаются домой, ты едва успеешь добраться…
Делинора проводила принцессу к реке, а там взмахнула рукой – и Неофиния стала плавно подниматься вверх, а рядом с ней, сопровождая её полёт, кружились необыкновенно красивые большие бабочки. Когда принцесса присмотрелась, она увидела, что это маленькие крылатые феи, которые ей улыбались и осыпали её лепестками цветов.
Как и говорила волшебница, едва она успела пройти в свои покои, как слуга сообщил, что все уже вернулись с охоты, поэтому через час будут подавать ужин, и что принц просит её спуститься в столовую, если ей это по силам. Неофиния решила не огорчать мужа и поэтому, переодевшись, спустилась в столовую замка. Вся семья была в сборе.
Этот ужин был последним для королевы Инелии в кругу семьи. Ей предстояло утром отправиться в свои владения с мужем и сыном. Теперь она будет правительницей своего королевства, которое будет носить её имя – Инелия. Предстоящие события портили Неофинии всё впечатление от прекрасного ужина.
Когда трапеза была закончена, Ацерис пригласил Неофинию прогуляться по парку, который окружал замок со всех сторон. Неофиния увлекла супруга в беседку, которая стояла на возвышении, чтобы подняться к ней, нужно было преодолеть двадцать ступеней. Это возвышение было сделано архитектором специально, чтобы с него можно было наблюдать за цветниками, фонтанами и гротами, расположенными в разных частях парка. Вечером слуги зажигали великое множество разноцветных круглых светильников. Все они были размещены на разной высоте, чтобы освещать именно ту часть, которая должна быть видна из беседки. Совсем маленькие цветные фонарики, стоявшие посреди клумб, сами казались сияющими цветами. Фонари, расположенные около деревьев, делали их кроны светящимися. В фонтанах и гротах тоже были цветные фонарики, и, когда всё это множество огней переливалось разными цветами, просто невозможно было оставаться равнодушным к этому сияющему ночному царству. Настроение сразу становилось праздничным, а грусть рассеивалась.
Принцесса смотрела на всё это великолепие, которое всегда приносило ей радость, но теперь она не ощущала этого. Она перевела взгляд на дворец, который очень любила с самого детства. Он всегда поражал её своим величием. Дворец был построен прадедом её отца, который хотел построить нечто необычное, и это ему удалось. По сути, было выстроено три дворца в виде огромных башен, стоявших на одном огромном мраморном пьедестале, от которого во все стороны сходили ступени, ведущие к парку и дворцовой площади. Причём башни располагались в виде треугольника, центральная часть уходила назад, тогда как боковые башни намного выступали вперёд. Основание пьедестала с лицевой стороны было выстроено полукругом, образуя перед дворцом двор. Сами башни стояли в десяти метрах друг от друга. Этажи строились вверх на уменьшение в виде конуса. Каждый этаж имел просторный круговой балкон. Вторые и третьи этажи башен были соединены открытыми мостиками для удобства перемещения между башнями. В центральной башне было четыре этажа, а в боковых башнях по три, кроме этого, каждая башня заканчивалась высоким позолоченным конусом, который, в свою очередь, венчала позолоченная корона. Строили дворец из разных оттенков розового гранита, с применением в отделке разноцветной мозаики из натуральных камней, таких как розовый кварц, аметист, турмалин, горный хрусталь. Каждый балкон замка и мостики украшали высаженные в красивые жардиньерки белые и розовые глицинии. Они роскошными гроздями свешивались с балконов и мостиков, скрывая под собой камень, и в ночном свете казалось, что замок плывёт в облаках.
Их прадед любил уединение и, кроме того, всегда считался с личным пространством каждого члена семьи и по этой причине выстроил каждому свою личную резиденцию. Король занимал центральную часть замка, королева – правый придел, а наследники – левый, более мудрое решение трудно было и представить.
В который раз любовалась Неофиния дворцом и мечтала, когда же она сможет занять покои королевы…
Ацерис предполагал, отчего так грустна и раздражена его супруга, но не знал, как ей помочь. Слова она не воспринимала, ей нужны были реальные решения, но ему нечего было ей предложить.
Утром, как и намечалось, Инелия уехала в свои владения, и казалось, что весь дворец погрузился в печаль. Но время – великий лекарь, оно даёт возможность оглянуться назад и, осмыслив прошлое, идти вперёд.
Спустя несколько месяцев пришло известие из Платании, вернее даже приглашение на крестины новорождённой принцессы Элиноры. Эта новость повергла Неофинию в ещё большее уныние. У Нарцессии родился уже второй ребёнок, тогда как она так и не смогла пока подарить мужу наследника. Немного придя в себя после неприятной новости, она поняла, что для неё это благоприятный случай, чтобы осуществить свой план отмщения, и её настроение тут же улучшилось, она даже стала принимать самое оживлённое участие в подборе подарков для новорождённой. Понимая, что нанесёт Нарцессии смертельный удар, похитив принца, она пыталась сделать хоть что-то хорошее для маленькой принцессы. Неофиния выбирала самые изысканные украшения из золота и драгоценных камней. Для подарков она выбрала большую шкатулку из оникса. Придворный ювелир искусно украсил её крышку золотым орнаментом и россыпью бриллиантов. Неофиния осталась вполне довольной работой ювелира, который был щедро вознаграждён. На алый бархат, которым была отделана внутренняя часть шкатулки, она положила маленькую диадему, браслет, колье, серьги, заколку для волос, брошь и три колечка. Весь гарнитур был изготовлен из белого золота и украшен бриллиантами. Это был поистине королевский подарок.
В назначенный день в замке Платании праздновали день рождения маленькой принцессы. Когда пришла очередь дарить подарки, Неофиния с супругом подошла к новорождённой и открыла шкатулку для обзора.
Нарцессия, едва взглянув, поблагодарила и тут же сказала с интонацией, полной назидания:
– Самые мои дорогие украшения – это мои дети, и никакие бриллианты не могут затмить блеск их глаз!
Все придворные начали шептаться и с недоумением смотреть на хозяйку приёма, ибо она явно проявляла жуткую бестактность и неуважение по отношению к Неофинии и её супругу.
Принц Ацерис, который всегда был хладнокровен к дамским выпадам, в этот раз проявил характер. Он устремил на Нарцессию взгляд, полный негодования, и сказал:
– Ваше величество, вы были весьма неучтивы с моей женой, и, как я помню, это случается уже не в первый раз! Будь вы мужчиной, я бы непременно вызвал вас на поединок, но поскольку вы леди, то я прошу вас впредь не досаждать нам вашими приглашениями! С нас вполне довольно вашей отвратительной язвительности и едкого сарказма!
После этих слов он взял свою супругу под руку и повёл к выходу. Они шли в полной тишине, сопровождаемые десятками взоров. Всем было понятно, что это серьёзная размолвка, вернее, даже скандал, какого никогда не было в Платании. Нарцессия и её супруг были так ошеломлены речью Ацериса, что оставили её без ответа и шанс к быстрому примирению был упущен.
Неофинию переполняла гордость, она даже раскраснелась от удовольствия и шла с высоко поднятой головой. Только когда они подошли к карете, она оценила ситуацию и поняла, что она теряет шанс отомстить заносчивой Нарцессии. Она знала, что нужно придумать какой-то повод, чтобы задержаться в замке и, кроме того, иметь возможность одной возвращаться домой. Она вспомнила, что оставила в одной из комнат свою горностаевую пелерину, и тут же решила вернуться за ней, но супруг запротестовал:
– Стоит ли эта мелочь твоих забот, дорогая?
– Да, мой дорогой, стоит, поскольку это первый подарок от моей сестры и он мне очень дорог.
– Тогда я тебя подожду, будь добра, возвращайся поскорей.
– Нет, дорогой, ты, пожалуй, поезжай, я заодно разыщу Инелию. Нам так и не удалось поговорить, а ведь ещё неизвестно, когда мы снова встретимся. Мы с ней расположимся в какой-нибудь кондитерской и поговорим. Потом я найму экипаж и приеду домой, так что ужинай сам, не жди мня.
– Как пожелаешь, дорогая, я думал, что после такого фиаско тебе сразу захочется уединения, а тебя, оказывается, не так-то легко сломить. Я горжусь тобой, дорогая!
И опять муж дал ей повод покраснеть от удовольствия, доставленного комплиментом, которого она не ожидала. И тут же мелькнула мысль: «Будет ли он мной гордиться, когда узнает, на что я решилась…» Но она отогнала эту мысль, вспомнив, сколько боли и унижения она перенесла совсем недавно благодаря стараниям надменной Нарцессии.
Как только карета супруга скрылась из виду, Неофиния направилась в парк, поскольку совсем недавно она видела из окон замка, как юный принц Элинг играет там с маленькими собачками. Она очень быстро нашла малыша, который к тому времени катался на качелях, а его воспитатели мирно дремали в беседке. Принцесса предложила ему прокатиться в карете до моста и побросать камушки в реку. Мальчик тут же согласился и с удовольствием последовал за Неофинией. Они направились в противоположную сторону от центрального входа во дворец и вскоре оказались на небольшой площади перед гостиницей, где Неофиния наняла карету для поездки в свой замок. Дорога была неблизкой, и мальчик уснул, принцесса достала из сумочки иглу, и едва поднесла её к шее принца Элинга, как та сама вошла в нужное место… Неофиния как раз думала о том, сможет ли она вогнать иглу в это невинное дитя… но всё уже свершилось, и пути к отступлению не было.
Её тут же сковал страх от содеянного, но времени на угрызения совести не оставалось, нужно было как можно быстрее избавиться от мальчика, ибо скоро начнётся обращение. Неофиния решила оставить малыша под мостом, где его не заметят до утра. Принцесса посмотрела в окно и увидела, что мост был уже рядом, она постучала в стену кареты, давая кучеру знак остановиться.
Уже смеркалось, когда Неофиния сошла с моста с мальчиком на руках. Зайдя под мост, она нашла место с густой и мягкой травой, рядом с большим кустом шиповника, и, положив туда спящего малыша, сразу вернулась в карету. Всю дорогу в её душе шла борьба между добром и злом, но дело было сделано, и, как сказала Делинора, возврата нет… Но тут она вспомнила, что булавку можно вытащить, ведь медвежонок совсем маленький и его можно поймать и избавить от иглы… и она решила, что завтра же утром приедет сюда и всё исправит.
Ранним утром, когда во дворце спали даже слуги, Неофиния взяла свою лошадь и верхом отправилась к мосту. Когда она подъезжала к противоположной стороне моста, её лошадь вдруг остановилась, не желая следовать дальше. Не тратя времени на выяснение причины, принцесса спешилась и направилась к месту, где оставила малыша, но едва она ступила с моста на берег, как услышала оглушительный рёв. Она быстро взбежала на мост и тут же оглянулась, её взору представился огромный бурый медведь, который выходил из-под моста. Она совсем не учла, что три года у ребёнка и три года у медведя – это большая разница.
Не тратя больше времени на раздумья, она отвязала бесновавшуюся лошадь и, вскочив на неё, поспешила домой. Всю дорогу у неё в ушах стоял этот рёв отчаяния, так ей, по крайней мере, показалось. Только теперь она осознала, что сотворила. Гневаясь на Нарцессию, она большее зло причинила ни в чём не повинному малышу. Именно он расплачивается за язвительность и гордыню матери. И в то же время она понимала, что суть её гордыни именно в наследнике, а теперь… и она попыталась представить, как чувствует себя мать, которая утратила своё дитя и даже не знает, что с ним случилось.
…А тем временем в Платании буквально все были заняты поисками наследника. Во все стороны королевства были разосланы гонцы, чтобы проверяли путников с маленькими детьми. Но утешительных новостей во дворец не поступало, зато пришло сообщение о том, что под мостом поселился большой бурый медведь, который затрудняет движение по мосту, так как останавливает все кареты и пытается в них заглянуть, а пеших путников не трогает. Озадаченный король пригласил к себе придворного мага Аргеруса, чтобы выяснить причины появления медведя среди людей.
Когда маг прибыл, Платаний сразу обратился к нему с просьбой:
– Уважаемый Аргерус, вы, конечно, знаете об ужасной трагедии, которая нас постигла, но наряду с этим в королевстве произошло ещё одно необъяснимое событие. Под мостом, со стороны Интары, поселился медведь, который пугает жителей и затрудняет передвижение экипажей. Прежде чем принимать какие-либо меры, мне бы хотелось знать, как и почему он вдруг там появился.
Аргерус ответил королю:
– Ваше величество, как только в королевстве что-то происходит, я тут же просматриваю ситуацию, я и сам уже хотел просить у вас аудиенции, чтобы поговорить с вами. Дело в том, что я внимательно слежу за судьбами вашей семьи. Я мог наблюдать, причём неоднократно, как над принцем Элингом сгущаются злые силы, а навлекает их ваша невестка Нарцессия, зло направлено на неё, а её сын всего лишь орудие мести. Чары настолько сильные, что мне тут не справиться. Сбываются предсказания Делиноры, видимо, она всё это предвидела. Она пророчила новобрачным слёзы… вот оно и пришло, время слёз. Я полагаю, что медведь – это ваш зачарованный Элинг. Теперь очень важно, чтобы вы, ваше величество, издали указ, чтобы медведя ни в коем случае не трогали, эти же указания надо разослать и в ближайшие королевства. Кто знает, может, однажды заклятие падёт и вы снова обретёте внука…
– Как ты думаешь, Аргерус, когда это может произойти?
– Это может и не произойти вовсе, если только не найдётся человек, который совершенно случайно не снимет заклятие. Надежда очень слаба, ведь совсем непросто подойти к медведю.
– У меня к тебе просьба, Аргерус. Я хочу попросить тебя не говорить больше никому из моей семьи о предположении, что медведь – это Элинг. Пусть лучше домашние смирятся с утратой, чем живут с этой мукой, наблюдая за Элингом в виде зверя.
– Будь по-вашему, сир! Но дело в том, что через некоторое время жители вашего королевства смогут сложить эти два события воедино и пойдут слухи…
– Слухи можно отвергнуть, и я уверен, что мой сын и невестка так и сделают, они ни за что не примут эту версию.
– Вероятно, что так и будет, сир.
Время шло, и у Нарцессии всё меньше оставалось надежд на возвращение сына. Всё своё время она теперь проводила с малышкой Элинорой, она так была похожа на принца Элинга, что ей порой казалось, что всё это дурной сон. Вот она проснётся, и перед ней в кроватке лежит малыш Элинг… Но «малыш» утопал в розовых одеждах, и всё вокруг в этой комнате было розовым…
А в народе между тем, как и предсказывал Аргерус, пошли слухи о том, что принц Элинг зачарован и теперь он в образе медведя, ищет свою мать в проезжающих каретах…
В это же время в королевстве Гортенелия все были озабочены плохим самочувствием Неофинии. Все думали, что это известие об исчезновении Элинга так ужасно повлияло на психику принцессы и от этого она заболела. У неё постоянно кружилась голова, она плохо спала и чувствовала непроходящую слабость. Неофиния и сама уже думала, что это последствия угрызений совести, которые совершенно опустошили её и лишили жизненной силы. Придворный лекарь прописал ей постельный режим и вёл наблюдение за больной, но через несколько дней вдруг сообщил, что принцесса вскоре станет матерью.
Новость была настолько невероятна, что вызвала целый переполох во дворце. Все стремились в покои больной, чтобы выразить свою радость. Принцесса и сама так переволновалась, что не могла совладать с переполнявшими её чувствами. Она то смеялась, то плакала, то просила врача гарантировать ей, что он не ошибся. Но уже через пару дней все свыклись с мыслью, что у Неофинии родится наследник. Если бы не горестное событие в Платании, они бы устроили праздничный приём, но поскольку это было невозможно, то Неофиния решила съездить с мужем к сестре, чтобы самой сообщить ей эту замечательную новость.
Через два дня три кареты, нагруженные всем необходимым, что может потребоваться в длительном путешествии, отправились в дорогу. Всё было просто замечательно, пока они не достигли моста. На мосту лошади повели себя неспокойно, кучерам пришлось слезать с козел и вести лошадей под уздцы. Принц Ацерис вышел из кареты и шёл со шпагой впереди обоза. Когда кареты уже съезжали с моста, из-под него вышел медведь и, став на задние лапы, зарычал. Лошади рванули с места в карьер и понеслись во весь опор, кучера едва успели заскочить на козлы. Принц не стал прыгать в карету, он остался с медведем наедине. Видя, что кареты уехали, медведь сел и, продолжая рычать, стал махать лапами, будто прося принца удалиться. Принц, не желая причинить ни малейшего вреда медведю, стал медленно отступать. Медведь в свою очередь встал и ушёл под мост.
Ацерис, догнавший ожидавший его на отдалённом расстоянии обоз, заверил испуганную супругу, что медведь совсем не агрессивный и что у него создалось такое впечатление, что он кого-то ждёт. Неофиния знала, кого ждёт этот несчастный медведь, но она не могла об этом говорить с Ацерисом. Она сказала супругу, что она так переволновалась, что её буквально покинули силы, и что ей совершенно необходимо поспать, чтоб прийти в себя. Принц не стал возражать, а Неофиния, прикрыв глаза, стала думать о том, что это Нарцессию надо было превратить в любое из чудовищ, а не Элинга, и горькие слёзы раскаяния заструились по её щекам. Вскоре она действительно заснула, и ей снился маленький Элинг, который ходил за ней по пятам и просил кушать.
Проснулась она от громких голосов, оказалось, что уже вечер и они приехали на постоялый двор, на котором им предстояло провести ночь. На постоялом дворе, который находился уже в предгорье, им предложили пересесть на кареты с полозьями, которые легко скользят по снегу. С ними также отправлялась охрана с ружьями, на случай нападения волков, которые при наступлении сумерек начинали свою охоту. Кареты были очень тяжёлыми, поэтому двигаться они будут медленно и, вероятнее всего, прибудут к месту назначения как раз с наступлением ночи, в данном случае меры предосторожности были не лишними.
Ранним утром, как только взошла заря, все двинулись в путь. Впереди королевского обоза ехала открытая повозка, на которой находились два стража, такая же повозка замыкала обоз. Кроме того, и у принца и у слуг ружья были наготове. Через четыре часа пути решили устроить привал, чтобы перекусить. Пока мужчины проверяли упряжь и поклажу, служанки занялись приготовлением бутербродов и кипячением воды на костре. Неофиния нанизала на прутик кусок колбасы и увлеклась его обжариванием на костре, вскоре её примеру последовали её гувернантки, и по воздуху поплыл аромат жареного мяса.
Когда все приступили к трапезе, рассевшись вокруг костра, раздался рык какого-то зверя. Мужчины приготовили ружья и заняли круговую оборону. Рычание приближалось, и наконец из-за кустов на поляну вышли два медвежонка. Неофиния тут же приказала опустить ружья. Медвежата тем временем приблизились совсем близко, и теперь они уже не рычали, а шумно втягивали воздух и махали лапами. Было понятно, что их привлёк запах еды и поэтому они убежали от матери. Неофиния велела отрезать по хорошему куску мёда, который они везли в сотах. Положив мёд в миски, она пошла к медвежатам, принц направился следом. Когда медвежата схватили угощение и принялись лакомиться им, из лесу вышла огромная медведица, она стала на задние лапы и стала внимательно смотреть на людей. Убедившись, что они вполне безопасны для её потомства, она совсем не грозно заворчала, видимо подзывая детей. Малыши, услышав её зов, бережно держа угощение в передних лапах, вперевалку и очень нехотя пошли к ней. Ещё через минуту всё семейство скрылось в лесу.
Ацерис был встревожен поведением жены и сказал ей об этом:
– Дорогая, ты поступила безрассудно! Ты рисковала собой и своими людьми, это же звери, нельзя полагаться на их разумное поведение. Тем более на миролюбие со стороны матери-медведицы.
– Ну всё же в порядке, дорогой, и что теперь об этом говорить? Если бы мы были грубы с малышами, то тогда стоило бы опасаться их матери, но, как видишь, всё уже обошлось, поскольку я проявила заботу. Мы вторглись на их территорию, нам надо быть дружелюбными.
– Неофиния, это твоё особое положение делает тебя такой восприимчивой, перед тобой были дети, и тебе было уже неважно, чьи они. У тебя большое и доброе сердце, ты будешь чудной матерью. Я обожаю тебя, моя дорогая, и поэтому очень за тебя беспокоюсь.
После этих слов у Неофинии навернулись слёзы, и, чтобы избежать вопросов, она положила свою голову на грудь мужа, чтобы он не заметил слёз. Мысли теснились в голове, но одна просто врезалась в мозг: «Что будет, если он узнает, как я поступила с Элингом, что будет?!» Но она отогнала эти неприятные мысли и погрузилась в мечты о своём материнстве, её мучил вопрос, кого ей суждено произвести на свет. А потом она пыталась представить все последующие торжества в честь новорождённого… Так, предаваясь сладким мечтам, она уснула.
Проснулась она от громкого ржания лошади. Ацерис сообщил ей, что уже смеркается и лошади почуяли присутствие волков, они также чувствовали близость жилья и потому прибавили шаг, напрягая последние усилия. Но буквально минут через двадцать из лесу, который находился в некотором отдалении от дороги, наперерез первой паре лошадей понеслась стая из семи волков. Каким умным был их расчёт: остановив первую лошадь, они остановят весь обоз, и тогда, распределившись, можно попытать счастья что-то добыть. Волки в этих местах были почти белые и полностью сливались со снегом, сверкали только их красные глаза. Поэтому пришлось подпустить их поближе, чтобы вести прицельный огонь. Лошади неслись во весь опор, охрана и слуги начали стрельбу. После первого залпа два зверя остались лежать на снегу, окрашивая его в алый цвет. Но остальные только прибавили скорости и рассредоточились. Солнце совсем опустилось, светились только фонари на каретах, но этого было мало для прицельной стрельбы.
Один из волков, сделав невероятный прыжок, заскочил на спину одной из лошадей, которые везли карету принца и принцессы. Лошади встали на дыбы, карета остановилась, стрелять было невозможно, чтобы не попасть в лошадь. Возница стегал волка кнутом, но тот этого будто не замечал, он впился зубами в холку лошади и не желал выпускать свою добычу. Тогда принц покинул карету и, подбежав к волку сбоку, выстрелил почти в упор. Зверь взвыл и прыгнул с лошади, прямо на принца. Ацерис, не ожидавший такого поворота, не успел уклониться и оказался под волком, который совсем не ослабел от ранения и явно собирался отомстить своему обидчику. Неофиния, которая всё это время наблюдала за происходящим из окна кареты, поняла, что этого происшествия никто не видит, так как все отбиваются от остальных волков. Понимая, что помощи ждать неоткуда, она, не раздумывая более, схватила шпагу принца и затем, добежав до волка, вонзила лезвие ему между лопаток. Зверь издал предсмертный вопль и, отпрыгнув в сторону, повалился набок. Он лежал, а лапы его судорожно двигались по снегу, создавая иллюзию бега, зубы были оскалены, его глаза смотрели вдаль… Он бежал в иной мир и улыбался предстоящей свободе… Он принял смерть достойно, в бою, через минуту его глаза потухли, и он замер.
Неофиния как зачарованная смотрела на этого огромного и красивого волка, она протянула к нему руку и погладила по голове, и ей вдруг показалось, что она услышала его последний вздох. И опять мысли переключились на Элинга: «А вдруг и его вот так когда-то убьют…»
Из задумчивости её вывел голос мужа:
– Дорогая, тебе не кажется, что ты сейчас не за того переживаешь? Я весь искусанный, истекаю кровью, а ты провожаешь в последний путь того, кто чуть меня туда не отправил.