Полина Измайлова
Мистические миры Жастин. Том 1
– Мне так жаль, что ты забыл моё предостережение. Твой язык тебя возвеличил, он же тебя и погубил. Я так часто наблюдаю за тем, как люди губят свои же достижения, забыв об осторожности. Чем больше человек достигает, тем меньше ему потом остаётся, а всё ваша гордыня и безумное стремление к большему величию. Радует лишь то, что плоды своих умозаключений ты оставил на бумаге, и я позабочусь о том, чтобы крупицы твоего разума преодолели века. Пусть они странствуют по миру в назидание потомкам. Чтобы грядущие поколения смогли черпать в них твою мудрость.
Эзоп слушал её с замиранием сердца, и слёзы радости текли по его щекам. Он ни о чём не сожалел, он сделал гораздо больше, чем мечтал. Он умирает свободным, и в его последний вечер его посетила Богиня! Многие ли смертные могут быть удостоены этой чести?..
Жастин дочитала жизнеописание Эзопа, её сердце сжималось от невыносимой боли, а по щекам текли слёзы. Было беспредельно жаль, что судьба Эзопа так трагична, что его свобода была не такой уж долгой, а смерти его предали скверные люди. Положив книгу в шкатулку, она взяла лист плотной бумаги и стала зарисовывать своё видение, которое сформировалось во время чтения последних строк. Минут через тридцать графический набросок был готов. На картине Эзоп был изображён сидящим за столом, опустившим голову на руку, которая опиралась о край стола. Его взгляд был устремлён на храмовую чашу. Слева на столе лежали его рукописи, ночной сумрак едва отступал от пламени догоравшей свечи. На заднем плане, на фоне ночного неба, ярко светила луна, отбрасывая лунную дорожку на водную гладь. Слева от лунной дорожки высился над водой высокий утёс. Справа возвышался храм. Картину Жастин назвала «Последняя ночь Эзопа». Она смотрела на неё и думала, что её непременно нужно перенести на холст и выполнить всё в тонах заката…
Всё ещё пребывая под впечатлением грустной истории, Жастин и не заметила, когда в комнату вошла её горничная, сказав, что пора заняться туалетом, поскольку гости скоро начнут съезжаться. Не очень любившая большие застолья, Жастин думала лишь о том, чтобы скорее наступило следующее утро и она смогла бы приступить к прочтению басен великого мыслителя. Но действительность призывала к тому, чтобы весь вечер вести всевозможные пустые беседы и мило улыбаться высокородным гостям. Немного успокаивало лишь то, что прибудет маркиза Селестина де Кавелье. Все её предки по женской линии на протяжении нескольких столетий состояли в свите королей, и она могла поведать много интересного о придворной жизни. Будучи умелой рассказчицей, она легко увлекала забавными историями, и поэтому Жастин очень любила её слушать.
Когда она, облачённая в свой вечерний наряд, спустилась в гостиную, матушка не удержалась от возгласа:
– Камиль, дорогой, ты только посмотри, как хороша наша девочка! В этом сезоне она непременно будет удостоена внимания многих кавалеров!
– Большая часть из них, смею заметить, будет гоняться в основном за её приданым.
– Да, дорогой, ты всегда умеешь парировать в нужный момент! Разве сложно было поддержать дочь и выразить ей своё восхищение?
– А разве я не выразил? Колье, которое красуется на её прелестной шейке, равно годовому жалованию моего клерка!
– Камиль, ты просто невыносим! Ты постоянно говоришь о деньгах!
– Прошу заметить, дорогая, что при этом я безоговорочно подписываю все ваши счета.
– Да, но если бы ты при этом молчал…
– То моя жизнь была бы совершенно бесцветной!
Прерывая милую перепалку разгорячившихся супругов, в гостиную вошёл дворецкий и доложил, что прибыли маркиза де Кавелье со своим кузеном маркизом де Шантрель, а также её племянница маркиза Беатрис де Мюррей с мужем и сыном. Члены семьи поочерёдно входили в гостиную и обменивались приветствиями и поцелуями. Эту часть церемонии Жастин переносила с большим трудом. Она была категорически не согласна с таким протоколом, как с эстетической, так и с гигиенической точек зрения, поскольку целовались не только близкие люди, но и малознакомые. Считалось, что этим они выражают радушие и доверие. Жастин же была твёрдо уверена, что, кроме распространения различных заболеваний, эта часть этикета ничего в себе более не несёт. Всё своё радушие вполне можно выразить словами или, в крайнем случае, рукопожатием. Поэтому с самого детства она находила любые предлоги и ухищрения, чтобы избежать лобызаний. Вот и сегодня она поставила около входа столик с бокалами лимонада и после приветствий с очаровательной улыбкой протягивала бокал прохладного напитка.
В просторной гостиной находилось шесть больших канапе и шесть удобных кресел. Дамы, как правило, занимали места на канапе, дабы не помять юбки, а мужчины удобно располагались в креслах. Посадочных мест было не слишком много, поскольку удобно расположиться на канапе могла лишь одна дама, в крайнем случае с одним кавалером, так как расправленная юбка занимала всё свободное пространство. Подождав, пока гости займут понравившиеся им места, члены семьи разместились так, чтобы уделять равное внимание всем присутствующим. Жастин сразу решила быть поближе к маркизе, поэтому придвинула кресло к её канапе и присела на его широкий подлокотник, чтобы не нанести урон своему кринолину. Маркиза тут же обратила на Жастин свой взгляд, и её оценка незамедлительно прозвучала из её уст:
– Как мила, нет, вы только посмотрите, как расцвела наша Жастин! Милая, я давно хотела вам сказать, что вы явно отмечены свыше! Нет, вы только обратите внимание, ведь вся её левая сторона имеет особые отметины. Эта скромная родинка над левой грудью, а затем над губой и на щеке – это ли не чудо? Эти знаки, несомненно, говорят о том, что вы чем-то отличаетесь от других. В вас есть некая тайна.
Жастин подумала, что маркиза даже и не догадывается, насколько она права.
Все присутствующие не сводили с Жастин глаз, а маркиза увлечённо продолжала:
– Ах, если б вы только были при дворе в эпоху маркизы де Помпадур! Она бы, несомненно, вас заметила и приняла в свою свиту. Она верила в знаки. Она смогла распознать их природу. Ах, какое дивное было время! Так вот, эта очаровательная во всех отношениях дама придумала искусственные родинки, которые изготавливала из бархата, так называемые мушки. Поначалу это было чисто эстетическим изобретением, чтобы скрывать появлявшиеся не ко времени прыщики, но это было так мило, что все дамы стали следовать её примеру и использовать их как соблазнительное украшение. Так вот, моя дорогая, я дохожу до самой сути того, что так сильно меня поражает. Когда мода с мушками стойко укоренилась, излюбленными местами были именно те, что ныне отмечены природой на вас. Я бы подумала, что это некая связь времён…
Маркиза не успела договорить, как дворецкий, вошедший в гостиную, объявил, что пришли граф и графиня де Лефевр. Граф, невзирая на почтенный возраст, а он уже разменял седьмой десяток, был строен, одет изысканно, но без излишеств. Все его движения были не лишены утончённости, безукоризненные черты лица и изящные руки с длинными пальцами говорили о его высоком происхождении. Он был весьма приятным собеседником и, кроме того, страстно увлекался живописью и сам очень хорошо писал. Граф с лёгкостью копировал таких живописцев, как Буше, Фрагонар и Делакруа. Жастин очень любила наблюдать за его работой, когда он приглашал её в мастерскую.
Полной его противоположностью была его супруга, мадам Соланж. Она была почти на десять лет моложе, но этой разницы практически не наблюдалось. Она явно не обладала хорошим вкусом и умеренностью во всём. Её слишком пышная фигура ничуть не смущала мадам, и вместо того, чтобы хоть как-то скрыть объёмы при помощи тканей более тёмных тонов и быть умеренной в драпировках, она поступала с точностью наоборот. Широкое декольте её небесно-голубого платья обнажало мощные плечи, а огромные рукава в виде сплющенного шара делали её плечевой пояс чуть ли не метровой ширины. Явные проблемы были и с глубиной выреза, она была превышена минимум на три пальца, поэтому глубокая ложбинка, уходящая вглубь корсета, не оставляла и намёка на тайну. Голова мадам Соланж напоминала цветочную клумбу. Её белокурые волосы, собранные в три пучка и завитые в букли, были усыпаны мелкими розами, и всё это великолепие венчало перо из страуса. Жастин сразу пришла на память картина итальянского художника Бернардо Строцци под названием «Старая кокетка». Она также заметила, что маркиза де Кавелье прикрыла лицо веером и опустила глаза, явно скрывая от присутствующих свою улыбку. Да, мадам Соланж очень напоминала персонаж из карикатурного журнала, где высмеивали неумеренность в модных тенденциях. Но гостья, не ведая смущения, была весела и весьма общительна. Её не волновали установленные каноны, она была вполне довольна собой, искренне полагая, что просто неотразима.
Как только ритуал приветствий был завершён, прозвучал гонг, оповещая, что пора ужина настала. Все, оживлённо переговариваясь, направились в столовую и стали занимать места согласно расставленным карточкам. Жастин села по левую руку от отца, напротив неё было место маркиза Гюстава де Мюррея, потом его супруги и сына. Маркизе было отведено место возле хозяйки дома. Но у маркизы были свои определённые намерения, и пришлось внести некоторые коррективы. Дело в том, что мадам пожелала занять место напротив Жастин, а остальным ничего не оставалось, как подчиниться её воле. По правую руку от Жастин разместился граф де Лефевр с супругой, и за ними около матушки сидел кузен маркизы, Алекс Шантрель.
Когда все гости заняли свои места, вошли официанты и стали разносить закуски. Перед каждым гостем выставили тарелочку с фуа-гра, маленькую маслёнку, розетки с вареньем из инжира и сливы. В центре стола расставили блюда с копчёными колбасками, обжаренными сосисками, рулетами из окорока, а также розетки с оливками, лимоном и подносы с хлебом. К закускам подали белые вина шардоне, совиньон, мускат. На какое-то время все разговоры стихли. Никто не мог отказаться от такого лакомства, как фуа-гра. Сначала на кусочек свежего хлеба намазывалось сливочное масло, затем сверху накладывался небольшой кусочек фуа-гра, а венчала всё это маленькая ложечка варенья, и затем, собственно, начиналось непередаваемое наслаждение гаммой вкусового совершенства. Конечно же, дабы хоть немного утолить желание полакомиться деликатесом, понадобится изготовить и вкусить не один бутерброд, поэтому тишину нарушал только звон бокалов и столовых приборов.
В то время как все с наслаждением предавались чревоугодию, маркиза решила продолжить общение с юной хозяйкой. Ещё раз окинув её изучающим взглядом, она заговорила:
– Я полагаю, что основное обучение вы уже закончили, и мне интересно знать, чем вы теперь намереваетесь занимать своё свободное время?
– Я буду заниматься самообразованием, расширяя свой кругозор во всех направлениях. Осенью я планирую посещать курс медицины в Коллеж де Франс. Ещё меня очень увлекает живопись, и я беру уроки рисования у месье Лефевра. По выходным дням я занимаюсь верховой ездой, и, кроме того, отец даёт мне уроки фехтования и стрельбы из пистолета.
– Ваш папенька явно хотел воспитать сына, но он сотворит из вас амазонку.
– Я постараюсь быть менее воинственной.
– А кроме физических упражнений и медицины, что вас увлекает?
– Меня увлекает всё, что касается искусства. Я восторгаюсь тем, что может творить увлечённый своей идеей человек.
– Это весьма похвально, так вы вскоре станете интересным собеседником и вас будут рады видеть в любом салоне. Поведайте, что интересного вы прочли в последнее время?
– Совсем недавно я прочла «Божественную комедию» Данте и до сих пор нахожусь под впечатлением.
– Вы меня просто сразили! Кто в вашем нежном возрасте читает такую литературу? После этого и жить-то не хочется, зная, какие страсти нам уготованы. Я сама прочла это произведение лишь затем, чтобы не попасть в неловкое положение, если возникнет дискуссия на эту тему. Всё так мрачно, такие ужасные образы, нет, это не стоит читать, чтобы не погрузиться в беспробудную меланхолию.
Закончив речь, маркиза посмотрела на юного Юбера де Мюррея и попыталась вовлечь его в разговор, задав невинный вопрос:
– А что вы думаете по этому поводу, если прочли это произведение или хотя бы просто любовные сонеты Данте?
Молодой маркиз перевёл взгляд на свою родственницу, затем на её собеседницу и бесцветным голосом произнёс:
– Всё его творчество пронизано всепоглощающей любовью к Беатриче. Когда она умерла, он нашёл способ оживить её для себя. Своими мрачными фантазиями он многих увлёк. Всей его сущностью овладела страсть, и эта страсть была совершенно не удовлетворена, поэтому он постоянно подпитывал свои чувства в надежде на облегчение любовных мук и мук потери. На эту тему хорошо выразился Байрон, по поводу ещё одной легендарной пары с неразделённой любовью. Он сказал буквально следующее: «Если бы Лаура была женой Петрарки, разве бы он писал ей сонеты всю жизнь?» Кстати будет сказано, но Данте не посвятил своей жене ни одной строчки.
Всё это маркиз де Мюррей говорил, глядя прямо в глаза Жастин. Она смотрела на густые локоны его белокурых волос, большие голубые глаза, слегка искривлённый от неудовольствия рот, уголки которого были немного опущены, и перед ней сразу возник портрет Байрона, которого он только что цитировал. Весь его облик был таковым, что казалось – ещё одно мгновенье, и он встанет, чтобы выразить свои чувства словами: «Конец! Всё было только сном, нет света в будущем моём». Именно так восклицал двадцатилетний Байрон. Анализируя весь облик Юбера, Жастин думала, что в нём не было какой-то внутренней силы, не было огня, олицетворяющего юношеские порывы. От него веяло беспросветной меланхолией…
Её мысли прервал звон колокольчика, который оповещал о смене блюд. Официанты быстро заменили столовые приборы и стали разносить горячие блюда. Первым внесли кассуле – это было чем-то вроде патриарха французской кухни, и многие из гостей заметно оживились. Жастин, напротив, еле подавила в себе желание сделать ироничное замечание по поводу того, что данное блюдо категорически противопоказано дамам, да и для мужчин принесёт мало пользы. Он него можно ожидать лишь непомерного вздутия живота и отсюда прочих вытекающих неприятностей. Дело в том, что это высокочтимое блюдо готовилось из продуктов, которые содержали в себе большое количество разнообразных жиров. Основой кассуле была белая фасоль, которую предварительно замачивали и отваривали до полуготовности. Затем в неё добавляли свиные колбаски, бекон, утиные бёдра. Всё это помещали в большое глиняное блюдо, заливали мясным бульоном и три часа томили в печи. В их семье это блюдо не жаловали, его готовили только к званому ужину, желая сделать приятное для почитателей сего гастрономического ассорти.
Вторым блюдом были куропатки, тушённые в луковом соусе со сливками. Это лакомство было излюбленным блюдом всех членов семьи де Бриссак.
И, наконец, венчало список горячих блюд мясо по-бургундски. Оно готовилось из небольших кусков говядины, которые предварительно обжаривали до румяной корочки на сильном огне. Лук-шалот, чеснок и морковь тоже подвергались обжариванию, но в отдельной посуде. В большом блюде, в котором предполагалось доводить мясо до готовности, предварительно вытапливали кусочки бекона, наливали немного постного масла, а затем туда выкладывали все подготовленные продукты и тушили на малом огне в течение часа, потом добавляли обжаренные грибы с луком и вино. После этого оставляли тушиться ещё полтора часа, до полной готовности. Приготовленное таким способом мясо буквально таяло во рту, оставляя непередаваемое послевкусие, которое придавало ему красное вино.
На гарнир для горячих блюд подали запечённый картофель под сырной корочкой и рататуй. Графины наполнили красными винами, такими как бордо, бургундское и мерло.
Жастин окинула взглядом гостей и заметила, что все обладают отменным аппетитом. Официанты еле успевали обновлять тарелки. Такое усердие радовало хозяев, поскольку можно было смело сказать, что обед удался. Пальму первенства по пристрастию к дегустации можно было смело отдать супруге художника. Мадам Соланж ничуть не заботил объём её талии, и она с непередаваемым азартом предавалась гастрономическому наслаждению. Делала она это так заразительно, что Жастин захотелось отведать кусочек говядины, но она вовремя перехватила взгляд маркизы, которая с нескрываемым укором смотрела в сторону мадам Соланж.
Все ещё были увлечены ужином, но маркиза, которая явно была против излишеств, заметив, что Жастин сложила столовые приборы, с радостью заговорила с ней:
– Наша беседа была прервана на таком интересном месте. Я заметила, что вы с моим внучатым племянником имеете одинаковые литературные интересы. Он часто гостит у меня в загородном замке, который находится всего в пяти милях от Версаля. Может, вы в ближайшее время пожалуете к нам в гости? Мне кажется, вам удастся интересно провести время за увлекательными беседами с Юбером. У меня в конюшнях есть отличные лошади и большой парк, где можно спокойно совершать конные прогулки, и, кроме того, я могла бы предоставить вам в свободное пользование свою библиотеку. Её начинала собирать ещё моя прабабушка, и к нашему времени на её полках покоится около пяти тысяч книг на разных языках. Я думаю, что вам ещё не довелось читать роман Мари Мадлен де Лафайет «Принцесса Клевская». Вы сможете почерпнуть много интересного о тех временах, когда плела свои интриги Екатерина Медичи, которая, собственно, и спровоцировала столь ужасную Варфоломеевскую ночь. Я вам это предлагаю лишь потому, что после «Божественной комедии» Данте сюжет романа не будет для вас таким уж жутким испытанием. С той разницей, что произведение Данте – это вымысел, а вот произведение мадам Лафайет – исторический факт.
Едва маркиза договорила, как глава дома оповестил гостей, что столики с десертом ждут их в гостиной. Все сразу шумно задвигались и направились туда. Там к их второму приходу произошли большие перемены. Канапе были попарно повёрнуты друг к другу, а между ними стояли прямоугольные столики со всевозможными сладостями и напитками. Вокруг трёх круглых столов поставили кресла. Это было рассчитано на мужчин, потому на столиках стояли крепкие напитки – ром, арманьяк, абсент – и фрукты. Карточки для размещения отсутствовали, и потому места занимали произвольно.
Маркиза, не любившая полагаться на случай, взяла под руку своего кузена и Жастин, настойчиво увлекая их в глубину гостиной, ближе к окну. Эти два канапе занимали самое удобное положение: сидящие на них, при желании, могли видеть всех, а их было едва заметно. Поскольку было уже темно, канделябры разместили рядом с посадочными местами, а люстрами решили не пользоваться. Таким образом, создались маленькие компании, что весьма располагало к приятному общению вместе с возможностью насладиться профитролями, белоснежными меренгами, шарлоткой с яблоками и грушей. Чашечки с напитками издавали приятные запахи. Предлагался чай с мятой, жасмином, лимоном, а также ароматный кофе. Чтобы юбки маркизы не пострадали, она попросила к торцу столика поставить кресло для маркиза де Шантреля. После того как её просьба была выполнена, она принялась за шарлотку, давая всем сидящим рядом с ней понять, что можно приступить к десерту. Маркиз любезно положил на тарелочку Жастин кусочек шарлотки и придвинул к ней чашку чая. После чего себе он взял меренгу и стал осторожно разламывать её на маленькие кусочки, чтобы можно было поддевать их ложечкой.
Жастин следила за его манипуляциями и сразу почувствовала, как от маркиза веет холодом. Она еле заставила себя посмотреть на его лицо, она подняла голову и увидела такую уже знакомую для неё неумолимую печать смерти. Не успела она ещё всё осознать, как перед ней возник мираж. Она видела небольшую комнату с открытым окном. Солнце едва осветило горизонт. На постели лежал маркиз, его голова приникла к подушке, а из уголка рта струилась кровь… Он умирал… Через мгновение видение исчезло, а напротив сидел ничего не подозревавший маркиз и наслаждался десертом, в то время как до его кончины уже оставались считанные часы.
Мысли, опережая друг друга, создавали в её голове невообразимый шум, и ей казалось, что проницательная маркиза вот-вот задаст ей какой-либо вопрос. Чтобы избежать разговора, Жастин принялась с показным аппетитом поглощать шарлотку, одновременно пытаясь придумать, что можно сделать в этой ситуации. Ей дано великое знание, но как им распорядиться, когда времени на спасение, скорее всего, нет? Чтобы хоть раз подтвердить предсказывающую силу своих видений, она решила обратиться к отцу и посвятить его в суть своих невероятных способностей. Ведь надо же это когда-то сделать, возможно, что её дар предвидения однажды сможет помочь, но для этого нужно добиться того, чтобы ей верили.
Полная решимости, она попросила прощения и покинула своих гостей. Отец был увлечён беседой с месье Лефевром и месье Мюрреем. Просьба дочери тотчас покинуть гостей казалась ему странной, но он всё же последовал за ней в свой кабинет. Когда они вошли, отец занял своё кресло за бюро, готовясь выслушать дочь, Жастин разместилась на диване и перевела взгляд на окно, за которым зияла бархатная чернота всепоглощающей ночи, в её сознании тут же возникла мысль: «Как символично – полный мрак, который рано или поздно поглощает всё…»
С трудом подавив волнение, она обратилась к отцу:
– Я буду сейчас говорить о самых невероятных вещах, которые только можно вообразить. Мне очень тяжело, за сегодняшний день это будет уже вторая исповедь. Поэтому у меня к тебе просьба не перебивать меня, пока я не закончу свой рассказ. Могу сразу успокоить тебя, что отец Кристоф уверил меня, что этот дар дан мне Всевышним, хотя он и слишком тяжкий, но мне приходится с ним жить уже очень давно. Так вот, дело в том, что я являюсь посредником между нашим миром и миром мёртвых. Всё началось ещё в семь лет. Умершие приходят ко мне делиться своими печалями и растерянностью, порой не понимая, что они уже в другом мире. Передают мне свои пожелания для живых. Есть ещё одна странность: я каким-то образом предчувствую приближение смерти. Признаки её я могу распознать ещё за год. Да всего сразу и не пересказать из того, что ещё я могу. Возможно, я ещё долго не решалась бы тебе об этом поведать, но вот сегодня мне нужен свидетель, чтобы в дальнейшем мне верили. Я бы могла при помощи своих знаний принести людям пользу, предупреждая их о надвигающейся беде, чтобы дать время для подготовки. Мне очень жаль, но сегодня такого шанса нет, маркиз де Шантрель умрёт уже на рассвете. У него, скорее всего, проблема с лёгкими, потому что у меня было видение, в котором было видно, как струится кровь из его рта. Прошу тебя, ничего не говори, все расспросы потом. Скажи лишь одно, стоит ли предупредить на этот счёт маркизу? Она ведь уже в почтенном возрасте, любая неожиданность может навредить её здоровью. Я полагаю, что надо с ней поговорить, очень не хотелось бы, чтобы вслед за маркизом нам пришлось хоронить и его сестру.
Закончив рассказ, она перевела взгляд на отца. Ей показалось, что он в один момент постарел лет на десять. На его лице застыла маска недоумения. Он продолжал молчать, глядя в пустоту перед собой. Было понятно, что он попал в самое затруднительное положение в своей жизни и никак не мог найти логичного объяснения происходящему. Время словно замедлило свой бег, давая ему возможность осознать смысл происходящего.
Прошло ещё минут десять, прежде чем граф де Бриссак обрёл дар речи. Его голос очень изменился, в нём были отражены его душевные переживания. Он со слезами на глазах обратился к дочери:
– Дорогая моя девочка! Как же ты была несчастна всё это время! Я даже представить не могу, какие ужасы окружали тебя, но ты была такой мужественной, что мы совсем не догадывались о твоих страхах и печалях. Бедное дитя, ты была лишена детства, и юность твоя совсем не лучше, а что тебя ждёт в будущем? Нет, я никак не могу этого принять! За что, почему это с тобой происходит?
– Отец, прошу вас, успокойтесь. Я с этим уже немного примирилась, а после разъяснений отца Кристофа я обрела душевный покой. Одному Господу известно, для чего, и я, наверное, когда-то это осознаю. Я думаю, что быть посредником между мирами – значит помогать тем, кто покинул нас, и они через меня могут послать живым их волю или важные сообщения, предупреждения. Вот, например, как сегодня. Возможно, мне намеренно сообщили о близкой кончине маркиза, чтобы я смогла предпринять какие-то нужные действия. Прошу тебя, давай сосредоточимся на этом вопросе. Времени остаётся совсем немного. Скоро гости начнут разъезжаться, а я думаю, что нам нужно пригласить к нам маркизу и попытаться объяснить ей, как обстоят дела с её кузеном.
– В данный момент ты, моя дорогая, обладаешь большим присутствием духа, чем я. Полагаю, что говорить с маркизой будешь ты, а я предпочитаю быть лишь свидетелем, поскольку всё происходящее для меня всё ещё как дурной сон.
Жастин вызвала дворецкого и попросила его пригласить маркизу де Кавелье в кабинет отца. Прошло не менее десяти минут, когда в кабинет вошла маркиза, и на её лице можно было прочесть нескрываемый интерес по поводу такой уединённой встречи.
Она расположилась рядом с Жастин и обратилась к хозяину дома:
– Граф, вы меня заинтриговали, к чему такая секретность?
– Приглашение поступило не от меня, а от моей дочери, она собирается вам сообщить нечто невероятное. Вам нужно морально подготовиться принять это странное сообщение. Прошу тебя, Жастин, оповести маркизу о предстоящих событиях.
Жастин начала с исповеди отцу Кристофу, обрисовав маркизе в подробностях свои необычайные способности, а затем подошла непосредственно к теме, которая напрямую касалась её. Маркиза слушала очень внимательно, не перебивая, и только мимика её передавала ту гамму чувств, которые она испытывала.
После того, как Жастин закончила, она трагичным тоном произнесла:
– Я ведь недаром говорила, что на вас стоят знаки и они о чём-то свидетельствуют. Я была права, у вас дар, но такой тяжкий. Я вполне верю вашему предсказанию. Я многое видела и слышала на своём веку, и меня уже сложно удивить. Но я очень благодарна вам за то, что у вас хватило смелости об этом сказать. Так удачно совпало, что мы с кузеном утром были на исповеди и причастии, так что он чист и вполне готов принять ниспосланную ему участь. Мне теперь совершенно необходимо сделать некоторые распоряжения, поскольку времени совсем мало. Я вас ещё раз благодарю за то, что его последний вечер он провёл в прекрасной компании. Он сейчас беседует с месье Лефевром, и они планируют вместе пойти в ближайший погожий день писать эскизы весеннего сада. Он ещё полон жизненных планов…
Голос маркизы неожиданно сорвался, и она смахнула набежавшую слезу. Жастин взяла маркизу за руку и неожиданно для себя предложила им остаться у них ночевать. Её предложение поддержал и отец, но маркиза наотрез отказалась, сославшись на то, что умирать нужно не в гостях, а только дома и в своей постели, а поэтому они немедленно уезжают. Она сокрушалась, что им ещё предстоит долгая дорога, а ей надо многое успеть, а кузену просто необходимо отдохнуть… Маркиза снова запнулась и, опустив голову, тихонько заплакала. Она позволила себе эту маленькую слабость, чтобы, спустившись к кузену, быть, как всегда, собранной и благодушной.
Жастин предложила маркизе воспользоваться их дорожными каретами, в которых сиденья раскладываются, превращаясь в удобное ложе, благодаря этому они оба смогут в дороге спокойно подремать. Это предложение маркиза приняла с удовольствием, она чувствовала, что нуждалась в небольшой передышке перед целой вереницей скорбных забот.
После того как необходимые решения были приняты, все возвратились в гостиную. Чета Лефевров уже прощалась с хозяйкой дома, и они ждали, когда подадут карету. Все родственники маркизы ждали её указаний, и она объявила, что им уже тоже пора, поскольку им с маркизом предстоит дальняя дорога. Её племянница Соланж жила с супругом и сыном в Париже, и они решили немного задержаться, чтобы не создавать затора из карет перед домом.
Вскоре подали кареты, приспособленные для длительного путешествия. Когда перед маркизом открыли дверцу, он был в полном восторге. Внутреннее убранство кареты полностью соответствовало представлениям о шикарной постели. Он искренне благодарил хозяев за такое внимание, прибавив при этом, что ему ещё не доводилось путешествовать с таким комфортом. При этих словах Жастин еле сдержала слёзы. Чтобы они предательски не покатились по щекам, она подняла лицо к небу, делая вид, что любуется звёздами.
После того, как кареты с гостями отбыли, граф де Бриссак стал настаивать на том, чтобы родственники маркизы остались у них. Жастин поняла, что отец делает это из тех соображений, что если всё-таки придёт печальное известие, то пострадавшей стороне лучше быть рядом с друзьями, которые смогут сразу оказать помощь. Предложение было принято с радостью, и все вскоре разошлись по своим комнатам.
Жастин попросила свою горничную Розет помочь ей раздеться и велела её не будить до тех пор, пока это не будет крайне необходимым. Едва коснувшись подушки, она провалилась то ли в сон, то ли в параллельный мир. Она стояла на берегу мрачной реки, было темно и холодно. Издалека на лодке к ней приближался человек, и немного погодя она поняла, что это Харон, а это значит, что она находится на берегу реки Стикс, но почему, неужели… И в это время она услышала хриплый голос. С ней заговорил Харон. Он сказал, чтобы она не забыла положить плату за переправу. Пока она соображала, в чём дело, лодка уже удалялась, окутанная туманом, который стелился над водой, и в нём она рассмотрела бредущие за Хароном души, которые цеплялись за его лодку, но он отталкивал их веслом и всё время повторял, что нужно внести плату. Жастин наконец вспомнила, что древнее предание гласит, что Харон перевозит только тех, кто платит ему дань. Те же, кто дань не платит, вечно скитаются как неприкаянные, и она бросилась бежать прочь от реки, не разбирая дороги, пока впереди не показалось светлое пространство. Она знала, что ей нужно успеть положить в руку усопшего деньги. Она мучительно думала, сколько нужно положить, чтобы Харон не оттолкнул маркиза… И вдруг откуда-то издалека чётко услышала голос, который называл число двенадцать.
После этого кто-то тронул её за плечо, и она с криком подскочила в постели. Рядом у постели стояла Розет и, прижимая руки к груди, громко взывала к Господу.