Полина Охалова
Нескончаемые поминки
Глава пятнадцатая
Ксения одернула свитер и поднялась верх по лестнице. Николай Иванович стоял посредине гостиной, обводя комнату взглядом. На столе остались стоять приборы, бутылки со спиртным, фрукты в вазах. За окном было уже сумрачно, но время от времени ветер швырял в стекло какую-нибудь сорванную ветку или что-нибудь из Катиных садовых украшений. Вдруг Ксения вздрогнула – с той стороны стекла кто-то смотрел. Черт лица в сумерках было не разглядеть, но это явно было человеческое лицо. Ксения уже хотела с криком кинуться к Николаю Ивановичу, ища у него защиты (а больше-то у кого?), но вдруг лицо сморщилось, уполовинилось, а потом исчезло и за эти секунды Ксения успела понять, что это разворот из газеты или журнала с чьей-то большой фотографией прижало ветром к стеклу. Наверное, буря выпустила на вольную волю старые газеты, засунутые между дровами поленницы для растопки.
Голос Николая Ивановича отвлек ее от созерцания безнадежной картины за стеклом.
«Ксения Петровна, где все? Где Светлана, она еще спит? Дверь в ее комнату закрыта, я стучал, но безответно.
–– Я сейчас попрошу Катерину всех позвать к столу. А мы давайте с вами вот тут, подождем, здесь удобнее – Она показала Николаю на кресло, стоящее спиной к лестнице, а сама села на диван, но тут же встала и закричала, задрав голову вверх, но так громко, чтоб было слышно в подвальном этаже.
«Катя! Катюша! Постучите с Василием в комнаты гостей, позовите всех сюда, в гостиную!
–– Да, мама, хорошо – Катин голос явно раздался снизу, а не сверху из ее комнаты. Ксения понадеялась, что Демченко этого не заметил. Ну и потом, почему Катя не может пойти, например, на кухню или в сушилку. Могло же ей там что-то понадобиться.
–– Как вы себя чувствуете? – громче, чем нужно, обратилась она к Николаю Ивановичу. – и увидела, как Катя, а вслед за ней Васька, выбравшись из подвального этажа стали подниматься вверх на галерею.
–– А вы как думаете, как должен себя чувствовать человек, у которого жена выпала из окна и разбила себе голову, – довольно агрессивно, даже грубо ответил Николай.
–– Да-да, я понимаю и очень Вам сочувствую, примите мои соболезнования. А вы думаете она выпала?
–– А что еще можно думать. Конечно, это несчастный случай, очень прискорбный, А тут еще эта буря. Лежит, бедная Наташа, как какой-то клошар, на грязном полу в подвале.
–– Ну пол то, положим чистый, – подумала Ксения и тут же себя пристыдила—давай еще похвали новоиспеченному вдовцу чистоту своей уборки.
–– Но ведь мы записку нашли.
–– Какую еще записку? – Николай даже привстал в кресле.
–– Ну записку, похоже предсмертную.
–– Какую записку, почему мне никто не сказал, это в конце концов моя жена! – в глазах Николая Ивановича сверкала стальная ярость.
–– Мы, мы не успели, – как двоечник на экзамене, – залопотала, оправдываясь, Ксения. – Вы сразу ушли к себе.
–– Конечно, к себе ушел, я не имею привычки рыдать прилюдно. Что за записка, дайте ее сюда!
Ксения поняла, что попала, как кур в ощип. Они ни о чем толком не договорились, сыщики хреновые, и с Райво не посоветовались. В конце концов еще совсем неясно –несчастный случай смерть Натальи Иосифовны, самоубийство или убийство. А если последнее, то почему исключать Николая из числа подозреваемых? Опять же кавалерийская походка – ну эти шаркающие шаги в ночи…
Но все же она нашла в себе силы сказать, что записку она убрала, чтобы показать полиции, с которой обязательно придется связаться, как только это станет возможным. «Но я могу показать Вам фото» – она протянула Демченко свой телефон.
«Я больше не могу, не могу, не могу! Сил нет так жить!» – вслух прочел Николай Иванович и замер в кресле, опустив руки. Ксения подняла выпавший из руки телефон и села молча на диван, боясь нарушить молчание и не зная, что делать, как правильно себя вести.
–– Бедная, бедная моя девочка», – наконец заговорил Николай, – я ведь говорил ей, что надо показаться врачу! Уговаривал вместо того, чтобы взять за руку и отвести. Наташенька уже давно хандрила и печалилась, все рыдала ни с того, ни с сего. Ее подруги говорили мне, что у нее депрессия, что надо показать ее врачу, а я, старый дурак, все тянул. Знаете, я сам-то не очень верю во все эти депрессии, во времена нашей молодости ни о каких депрессиях не слыхали. Захандрил – встряхнись, возьми себя в руки, загрузи работой или наоборот, отдохни, на море съезди – вернешься новеньким. Я и Наташе такие советы давал, а, видно, все это не шутки, надо было за руку и к врачу!
–– А почему у нее депрессия была? В чем причина?
–– Да бог ее знает в чем. Она барышня нежная, чувствительная, как мимоза, глаза всегда на мокром месте.
Ксении послышались, нотки раздражения в скорбных речах Николая, но тут он, вытащив из кармана платок, начал вытирать слезы, почти уже причитая «Бедная моя девочка, моя курочка, что я наделал старый болван!»
Ксения подошла к столу и, налив стакан воды, поднесла его Николаю. «А можно лучше водки» – попросил он, отняв платок от глаз. И глаза показались Ксени совсем сухими и жесткими, контрастирующими с тем жалким старческим голосом, которым был произнесена просьба. «Да, да, конечно.». Ксения еще раз подошла к столу, взяла в руки стопку, потом, подумав, сменила ее на бокал, в который щедро плеснула водки.
–– А что Вам дать закусить?» – спросила она.
–– Ничего не надо, вряд ли мне сейчас кусок в горло полезет, – ответил Николай. – Я, пожалуй, к себе пойду, все это как-то невыносимо. За что мне все это, господи? Девочка моя, бедная моя, курочка моя.
Так приговаривая и раскачиваясь, Николай пошел к лестнице, шаркая уже совсем не по-кавалерийски, а по-стариковски.
–– Надо же «курочка» – у Ксении Петровны почему-то это ласковое наименование вызывало ассоциации с коричневыми трупиками, меланхолично вращающимися в карусельном электрогриле. И еще тут же Федор Павлович Карамазов вспомнился с его записочкой на конверте с деньгами «Ангелу моему Грушеньке…. и цыпленочку».
Хотя что только люди не придумывают от избытка чувств – и «сусликами» друг друга зовут и «мышами». Вон в переписке Маяковского с Лилей Брик этих кутиков, пусиков и щеников целый зоопарк. Ксения тут же обругала себя за злые и неуместные мысли и, провожая глазами шаркающего Николая Ивановича, только сейчас заметила, что на лестнице стоит Виктория и смотрит на отца взглядом, лишенным всякого сочувствия. Она даже не подвинулась, чтоб его пропустить, так что бедному Николаю пришлось огибать ее, повернувшись боком к перилам. Виктория продолжала стоять на лестнице до тех пор, пока за отцом не закрылась дверь, потом спустилась в гостиную и подошла к Ксении.
–– Ни на минуту не верю всем этим сентиментальным розовым соплям!
–– Побойтесь бога, Вика, ведь у него жена погибла несколько часов назад, молодая, полная сил женщина! Руки на себя наложила! – тут и самый железный человек запричитает.
–– Только не наш папочка! Не удивлюсь, если это он ее на тот свет и спровадил – как и мою мать.
–– То есть как «спровадил Вашу мать на тот свет»? Буквально что ли?
–– Ну бросил ее, одну с ребенком. Она, может, из-за него и на наркоту подсела, а он ее сразу, как дурную траву, из своей жизни выполол и дальше блистать на своих лекционных подиумах. Мамочка вот также, наверное, рыдала «не могу, не могу, не могу», а ему хоть бы хны. Если б не баба Маня и Леонид, я бы, наверное, тоже по ее дорожке побежала прямехонько в героиновую нирвану. А папочка, петушок херовый, полетел новых курочек крыть. Не-на-ви-жу! И курочку эту его, молодую стерву Наташку тоже ненавижу. Хорошо устроилась при нашем папике: и денежки ей, и поездки по всему свету, и фирма, и Валерка у нее на посылках.
Валерия подошла к столу, налила себе полбокала водки, выпила залпом и буркнув что-то нечленораздельное (Ксения предпочла расслышать «извините») снова поднялась по лестнице и зашла в свою комнату, хлопнув дверью.
Ксения в растерянности осталась сидеть у стола. Кто-то неожиданно положил ей руку на плечо. Ксения вздрогнула и едва не закричала. Но оказалось, что эта всего лишь ее дочь бесшумно подкралась и зашептала на ухо: «Мам, я подслушивала с галереи сверху все ваши разговоры. Не фига себе семейка – да они все друг друга ненавидят. Эта Виктория, например, вполне могла затащить Наталью в фонарик и сбросить оттуда. Она дама спортивная».
–– Бог с тобой, Катерина, зачем ей убивать Наталью?
–– А по причине сильной личной неприязни – вон она как тут шипела и глазами сверкала, видно было, что она с удовольствием бы этой папиной курочке шейку свернула.
–– Ну а записка? А депрессия Натальи?
–– Так это ж Николай тебе наплел про депрессию, а кто знает…
–– Валерий, наверное, знает, он ведь единственный, кроме мужа, кто здесь что-то должен про Наталью Иосифовну знать – он ведь работал вместе с ней. А где он кстати? Не поднимался снизу?
–– Я не видела. А, вот и он. Мы как раз Вас искали, – обратилась Катя к Валерию, который поднимался по лестнице, ведущей с цокольного этажа. – А вы где были, что там внизу делали?
–– Я, – немного замялся Валерий, – я заходил в сауну посмотреть, нельзя ли помыться там, я ведь вчера от бани отказался…
–– Конечно, можно, – сказала Ксения Петровна, – надо только включить ее, там ведь сауна не дровяная, а электрическая. Включить?
–-Нет- нет, я еще подумаю. Или просто под душем помоюсь, там ведь можно под душем?
–– Да, конечно, можно Вы только скажите. Валерий, мы с Вами хотели поговорить о Наталье Иосифовне.
–– Да-да, разумеется, – я готов.
Валерий, очевидно так рад был перемене темы, что даже не спросил, с какой целью хозяева дачи собираются его расспрашивать о покойной Наталье.
–– Трудно, наверное, работать с человеком, у которого сильная депрессия?
–– Наверное, трудно. А Вы о чем? У кого депрессия?
–– Ну у Натальи Иосифовны была в последние месяцы депрессия, говорят, а Вы ведь вместе работали?
–– Работали вместе, но я депрессии не замечал. Так перемены настроения, конечно, ПМС и все такое.
–– А Ваш отец сказал, что у нее уже много недель была депрессия.
–– Отец так сказал? Ну, может, и была, ему виднее.
–– А в чем заключалась работа Вашей фирмы?
–– Ой, да это долго объяснять и зачем? Купить, продать, издать… Поверьте, ничего интересного.
–– А Наталья была Вашим начальником?
–– Ну можно и так сказать.
–– Хорошим она была начальником?
–– Обычным. Нормальным.
–– Вам ее жаль?
–– Что, простите?
–– Ну Вам жаль, что она умерла, погибла?
–– А, ну, конечно, жаль, любого человека жаль, если он погибает и так еще внезапно и нелепо.
–– А Вы думаете у нее были причины покончить с собой?
–– Да откуда я-то знаю, –Валерий начал раздражаться и опять принялся постукивать ритмично по ручке кресла, в котором сидел. – Я ей не сват, не брат.
–– Ну в некотором смысле вы родственники, члены одной семьи.
–– Бога ради, какой еще семьи… Вы еще мне ее в матери или там мачехи сосватайте. Что я всех отцовских баб и девиц должен своей семьей считать, что ли?! Я вообще не понимаю, к чему этот разговор. Вы же не из полиции, чтоб устраивать мне допрос. И знаете, уже почти ночь на дворе, а мы еще ни разу толком-то не ели, нельзя ли Вам лучше озаботиться ужином?
«Ничего себе, – подумала Ксения Петровна. – прямо как в сказке про лисичку, зайчика и лубяную избушку. Пустили из сострадания людей на свою дачу, а теперь они тебя за прислугу держат!» Она хотела было промолчать, но потом все же сказала: «Мне кажется, это вы пригласили нас всех на поминки и заказали обед и ужин, вот вы и распоряжайтесь!» Сказав так, Ксения тут же пожалела о своей резкости, но Валерий, кажется, и сам устыдился и сказал, что он попросит Райво и Лемпи принести ужин. «А вы зовите тогда всех к столу, – обратился он к Ксении и сидевшей молча на диване Кате.
Ксения хотела послать с Валерием Катерину в качестве переводчицы, но вспомнила, что Райво понимает по-русски. Но откуда Валерию-то об этом знать?
Катя решила не усугублять ситуации, которая и так уже запуталась донельзя и, догнав Валерия, сказала, что она сама распорядится ведь только она здесь говорит по-фински. «Ах да, точно, – как-то смутился Валерий.
Ксения который раз пошла стучаться в двери и звать всех на ужин.
Митя вышел сразу, Виктория тоже спустилась через несколько минут, вприпрыжку по лестнице проскакал оголодавший, как видно, Васька. Спустя еще минут десять, к столу подошел и занял свое место Николай Иванович.
Глава шестнадцатая
Лемпи и Райво, оба опять в масках, начали добавлять на стол тарелки с закусками и ставить тарелки для горячего.
–-А где же Светлана? – поинтересовался Митя
–-Да, где Светлана? Ее комната заперта, – сказал Николай Иванович.
Интересно, – подумала Ксения, – он уже второй, кажется, раз говорит, что комната Светланы заперта. Ходит проверять что ли? Зачем? Кто ему Светлана? Он, кажется, и познакомился с ней только в день похорон, то есть вчера.
Ксения Петровна замешкалась, и вопросительно посмотрела на Райво. Тот незаметно кивнул ей, и она интерпретировала кивок как разрешение рассказать о смерти Светланы. Да, честно говоря, дальше тянуть было как-то странно. Не может же женщина, приехав на поминки, улечься спать на полдня, запершись от других гостей и хозяев.
Собравшись с силами, Ксения Петровна встала и сообщила всем, что, вероятно, число трагедий и неприятностей, случившихся за последние сутки в этом злосчастном месте, умножилось – они не могут разбудить Светлану и – в общем, – перестала искать и подбирать слова Ксения – Светлана тоже мертва.
–– Ну это полный пиздец! – ошарашенно произнес Митя, – извините, но нет других слов.
–– Нет, надо сходить и еще раз проверить – наверное, она с расстройства наглоталась снотворного и заснула так надолго, наверняка так: она тут громче всех вчера по покойному рыдала, – энергично возразила Виктория.
–– Валерий сидел молча и опять стучал ложкой по краю стола.
«Он меня своим стуком с ума сведет», – подумала Ксения. Она чувствовала себя как будто виноватой – этакой хозяйкой «нехорошей квартиры» или как там у Кристи – ”скрюченного домишки”: заманила людей на остров, организовала бурю, отрезавшую их от цивилизованного мира с полицией и реанимационной службой, – и теперь мочит гостей одного за другим. Ну даже если и не мочит, а только беспрерывно сообщает дурные вести – и таких гонцов, как известно, лишали головы сразу, как только рот закроют.
–– Это совершенно невероятно, то, что Вы говорите! Я хотел бы пойти в комнату к Светлане и сам во всем убедиться, – начал вставать изо стола Демченко старший.
–– Нет, Николай Иванович, – твердо сказала Катя, – мы не будем все ходить туда и топтаться. Приедет полиция, врачи приедут и во всем разберутся. Скорей всего это естественная смерть, хотя и безвременная, конечно, для такой молодой еще женщины.
–– Может, она тоже с собой покончила, как Наталья: наглоталась таблеток и уснула вечным сном, – подал голос Валерий.
«Ну, да, прямо клуб самоубийц у нас тут, – подумала Ксения, –Надеюсь, хоть остальные присутствующие не вступали в его члены».
Все сидели молча, не притрагиваясь к принесенному официантами мясу. Но в конце концов Василий, молодой и растущий организм которого не выдерживал столь долгого воздержания даже в таких экстремальных обстоятельствах, потянулся к тарелке с салатом и стал энергично работать челюстями.
–-Да, поесть все же надо, – присоединился к нему Валерий.
–– Но сначала надо выпить, – подал голос Митя.
Запасы спиртного, привезенные для поминок, уже практически кончились, но Катя подошла к барному шкафу извлекла из его зеркального чрева бутылку виски. Ксения достала из серванта шесть толстостенных тумблеров и Райво разлил напиток, а Василию, получив одобрительный кивок Катерины, плеснул в бокал немного белого вина.
–– Ну что ж, – опять взяла на себя инициативу Ксения Петровна, – у нас, увы, такие странные, нескончаемые поминки. Число тех, кого нужно помянуть, все возрастает. Это очень печально. Давайте помянем Леонида, Наталью и Светлану. Царствие им небесное!
Все молча выпили и принялись за еду. Ксения поковырялась немного в салате, но быстро отложила вилку: кусок в горло не лез. Мужчины же ели даже с аппетитом. Катя с Викторией тоже начали орудовать вилкой и ножом. «Мама, поешь, – нам всем нужны силы», – шепнула Катерина. Ксения отрезала кусок мяса и принялась жевать, глядя в окно. На улице было уже почти темно, фонари на террасе, раскачиваясь, выхватывали из темноты то шевелящиеся, как неведомые живые существа, кусты, то растрепанные косы берез. «Вроде поменьше ветер, может утихнет за ночь», – обнадежила себя Ксения Петровна.
–– Вася, какой там прогноз на завтра? – спросила она внука.
–– Так откуда же я знаю, ба, Интернет же по-прежнему в ауте.
–– Ну будем надеяться, что к утру шторм закончится, связь наладится, приедут специально обученные люди и во всем разберутся. Нам бы только ночь простоять да день продержаться, как Мальчишу-Кибальчишу.
–-Мы так мало знаем о тех, кого поминаем, – сказала Катя. – Вот Светлана, какая она была? Почему она вчера так горевала?
–-Так она была очень с Леонидом Ивановичем дружна, они были в очень близких отношениях. (Ксении показалось, что Митя специально сказал последние слова с какой-то намекающей двусмысленной интонацией). Она вообще была хороший человек, добрый, «помогательная», – как один наш финский коллега сказал. И не терпела несправедливости, иногда даже из-за пустяков в драку лезла. Не буквально, конечно. Иногда даже до смешного доходила в своем правдолюбстве и правдорубстве, – тут как показалось Ксении в Митиной интонации послышался оттенок обиды, но он быстро вернулся к жанру панегирика, – Она очень толковым специалистом была. Вообще не знаю, как мы теперь проект дотянем – после смерти Леонида и Светланы. Придется кого-то искать. А тут еще ковид этот проклятый, все контакты теперь онлайн, а в нашем деле важен эксперимент, его в зуме не проведешь.
–– Это все ж, наверное, не главное горе в такой ситуации. Люди умерли, молодые женщины – а Вы о делах, о проекте, это как-то бесчеловечно, – укорил оратора Демченко.
–– Бес-че-ло-веч-но, да-да, – медленно по слогам произнесла Виктория, в упор глядя на отца.
Николай вытер салфеткой рот, резко встал и всем своим видом демонстрируя укор и неодобрение, произнес: «Простите, но я пойду, мне надо побыть одному».
Валерий и Виктория выпили еще виски и тоже откланялись. Митя замешкался. Ксения поняла, что он хотел бы выпить еще, но боится показаться бестактным.
–– Давайте, Митя, выпьем еще раз в память Ваших коллег. Пусть им земля будет пухом.
Митя с не совсем приличной поспешностью налил себе изрядную порцию виски, подумав, долил еще – почти до краев тумблера – и выпил залпом, как водку.
–-Я тоже пойду, почитаю, может быть, еще перед сном,– сказал он и уже не совсем твердо ступая направился в свою комнату.
За столом остались сидеть Ксения, Катерина и Василий.
Глава семнадцатая
Васька потянулся за бутылкой вина, но мать стукнула его по руке: «Хватит! Тебе еще только пятнадцать, дружок». Огорченный Василий показал спине отвернувшейся матери средний палец.
Лемпи с Райво убрали со стола, потом о чем-то переговорили по-фински, и Лемпи, сказав «Hyvää yötä» —спокойной ночи, значит, ушла к себе.
«Идите в комнату Ксении. Я сейчас поставлю все в посудную машину, уберу на кухне и приду к вам, – сказал Райво. – Обсудим ситуацию».
Зайдя в свою комнату, Ксения плюхнулась на диван. Ей казалось, что на уже не способна ни к каким физическим или интеллектуальным усилиям. Рядом примостился Васька. Он осоловел от еды и вина и привалившись к диванным подушкам, сразу задремал.
Но Катерина («свежа как роза, бодра как вода в унитазе» – вспомнилась Ксении цитата из книжки про Луизу Ложкину, русскую Бриджит Джонс) достала с полки блокнот, ручку и уселась за стол. «Так, – сказала она не терпящим возражений учительским тоном, – нам необходимо все систематизировать и классифицировать. Что-то же надо делать, вдруг эта буря еще неделю продлится, мы что так и будем сидеть и ждать новых покойников?!
–-Неделю! Типун тебе на язык, дочка! Но систематизировать надо, конечно, это хорошая идея.
Катерина открыла блокнот и записала
«Наталья». Она подчеркнула имя двумя чертами. Строчкой ниже вывела цифру 1 и написала «Несчастный случай». Эти слова она подчеркнула одной чертой.
–– Что нам говорит за эту версию? Мог это быть несчастный случай? – начала рассуждать вслух Катя.
–– Почему нет? – откликнулась Ксения. – Загрустила девушка, пошла посмотреть на морские дали, высунулась далеко, потеряла равновесие и упала.
–-Так, запишем, что это в принципе возможно. А что у нас есть против?
–– Очень уж далеко надо высунуться в окно Фонарика, чтоб упасть – больше, чем по пояс. С чего бы она в здравом уме и трезвой памяти стала так высовываться – чтоб непременно вывалиться, как любопытные хармсовские старухи!
–– Так вот же – любопытные! Может, она что-то интересное и важное увидела и высунулась!
–– Хорошо, оставим эту версию как вероятную. Постой, но зачем тогда записка?
–– Записка ведет нас ко второй версии. «Самоубийство» написала Катя и подчеркнула это слов жирной чертой.
–– За – Записка!!! Что еще?
–– Наталья была очень опечалена чем-то накануне. Хотя это, в общем, естественно на поминках. И еще Николай говорил, что у нее уже несколько месяцев тяжелая депрессия.
–– Она в депрессии, смерть Леонида сработала как триггер – и вот она пишет записку и бросается из окна.
–– Но, с другой стороны, Валерий утверждает, что никакой депрессии у Иосифовны не было. И на записке, как ты, мама, заметила, вверху следы других букв – то есть, это может быть вырванный подходящий по смыслу фрагмент из другого написанного Натальей текста, например, дневника. И потом – все же более-менее нормальный человек не будет выбирать местом самоубийства чужой дом, куда добросердечно пустили, выручив в сложной ситуации. Как-то это совсем не комильфо, а Наталья все же производит, то есть производила, впечатление интеллигентного человека. Значит, у нас есть и третья версия. «Убийство»– написала Катя и подчеркнула осторожной аккуратной чертой.
–-Ма, – вдруг подал голос дремавший на диване Васька. – А там еще эта фиговина была, которую я нашел. Ну, с надписью «Валера», помнишь?
–– Точно, – спохватилась Катя, – мы о ней совсем забыли. – Где же она? Нет нигде – Катя стала выворачивать карманы. – Украли улику что ли?
–-Мама, ты утром в другой кофте была, с большими карманами, – вспомнил Васька.
–-Точно, – спохватилась Катя, я была в черном жакете. Сейчас я принесу, он в моей комнате висит. Если, конечно, никто эту улику не украл.
Катя вышла, а Ксения продолжила их детективные экзерсисы, записав:
«черный, немного похожий по форме на тюбик губной помады, но подлиннее, сантиметров двенадцати предмет с серебристым зубчатым носиком и с серебристой же полоской на боку, на которой было написано «Valera +»
–– А если это убийство – то кто убил? Ведь это значит, что убийца кто-то из нас?
–– Ну, бабушка, меня-то ты хоть исключаешь – встрепенулся сонный Васька.
–– И меня – добавила вошедшая с черной штуковиной в руке Катя.
–– Вас исключаю, но больше никого.
–– Так там на этой штуке было же написано – «Валера». Типа убийца оставил свою подпись, – высказал гениальное по своей простоте предположение Василий
–– Вася, не мели ерунды, такого даже в самых отстойных детективах не бывает. Давай еще поищем записку «Я, имярек, настоящим сообщаю, что убил гражданку такую-то, так как очень хотел на подольше сесть в тюрьму». Но, между тем, у Валерия мог быть мотив и свои счеты с Натальей. Он вполне мог ее ненавидеть за то, что она – новоиспеченная молодая жена отца, – его начальница, которая, судя по всему, контролирует все финансовые потоки, а он у нее, как сказала Виктория, на посылках. К тому же Валерий человек нервный, сумрачный.
–– Вообще душный он, на маньяка похож, – опять вставил свое веское слово Васька.
–– Виктория тоже Наталью явно не жалует, можно сказать ненавидит, – проигнорировав внука, продолжала Ксения, – почему-то назначила ее виновницей смерти своей матери. Виноват, конечно, отец, но у Валерии будто произошел перенос и она, кажется, говорит о Наталье с большей неприязнью, чем об отце. Даже с яростью какой-то.
–– Митя, – продолжала перечислять кандидатов в убийцы Ксения, – На первый взгляд, их с Натальей ничего не связывает. Но что мы вообще о них, их жизни и отношениях знаем. Ровным счетом ничего. Только то, что они успели рассказать.
–– И то, что захотели нам рассказать: а правду они говорили или нет, мы вообще знать не можем, – добавила Катя. – И еще Николай Иванович остался. Ну у него вроде нет особого мотива – молодая жена, любимая, кажется.
–– Но при этом, – возразила Ксения, – мне кажется, что он горе свое скорее изображает да и то не все время. А глаза у него сухие и холодные!
–– А еще баба с горшком! – раздался голос совсем проснувшегося Васи.
–– Какая баба, ты спятил, Васек! – изумилась Катерина
–– Ну че вы забыли что ли, ночью-то кто-то бабу с горшком на нас с Натальей сбросил. То есть, на Наталью, наверное, а я так, рядом рандомно оказался. Хотели бабой мочкануть – мол, случайно Иосифовне на башку свалилась – а когда не получилось –то в Фонарь заманили.
–– Да еще же я шаги слышала – шаркающие вроде, – вспомнила Ксения Петровна. – Как у Николая и Валерия!
–– Или, может, это атлетическая Виктория, зажав Наталье рот, ее за собой тащила, а бедная Наталья влачилась, шаркая ногами, – предположила Катерина.
В дверь постучали и вошел Райво. Сыщики-любители показали ему свои записи и с удовольствием услышали одобрение профессионала.
–– Да, все версии возможны, но вторая и особенно третья, кажутся более вероятными. Конечно, надо бы провести экспертизу, место падения осмотреть толком и комнату обследовать. Но мы сейчас не имеем такой возможности, да и в Фонарике все были, кто только мог, – задумчиво произнес Райво с сильным акцентом.
–– Николай не был! – возразила Ксения.
–– Нет, был, – он днем ходил туда – погоревать о Наташе, – так он сказал мне, мимо проходя, хотя зачем, не ясно, он же не знал, что я понимаю по-русски.
–– Кстати! – почти закричала Катя – А есть ведь еще Лемпи, тихоня Лемпи. Знаете, как во всех детективах – кто самый незаметный? Это типа уборщица или официант. Да к тому же она маски не снимает. И с Валерием у них какие-то терки.
–-Я уверен, что Лемпи понимает по-русски, – вставил свое слово Райво.
–-Да, Райво, вы говорили, что надо Фонарик хорошо обыскать. А мы утром там вот что нашли. – Катерина протянула черную штуковину. – Отпечатков тут уже, конечно, не найти, мы его знатно своими руками заляпали, увы. А вообще, что это?
–– Черт, с Инетом трабл, а то я б на два счета чеканул, – огорченно пробормотал Вася.
Райво повертел предмет в руках.
–– Видите, ту написано: ”Valera” – не преминул указать Василий.
–– Ну это имя фирмы. Я думаю, это триммер.
–– Что это значит? – почти в один голос спросили Ксения и Катя.
–– Ну им волосы убирают из носа или ушей.
–– Надо же, чего только не придумают! – изумилась Ксения. – Специальная машинка для пострижки ушей!
–– А этим ведь только мужчины пользуются? – спросила Катя.
Васька бурно заржал.
–-Ты чего веселишься, милок? – поинтересовалась бабушка.
–-Да, баб, представил наших девиц с волосами, которые торчат из ушей и из носа!
–– Но это значит, – сказала Ксения, – что в комнате кроме Натальи был какой-то мужчина! И значит, это не самоубийство или несчастный случай, а убийство.
–– И значит, женщин мы можем исключить и останутся Николай, Митя и…
–– Да Валера же это, – он по ходу специально машинки такой фирмы покупает, ведь прикольно же – типа фирма его имени! – опять вмешался Васька.
–– Василий, хватит, мы это твое гениальное предположение уже комментировали, – урезонила внука Ксения. – Значит, Николай, Митя и Валерий.
–– Слушайте, а, если Светлана тоже убита, то эти два убийства должны быть связаны, – сказала Катерина. – Невозможно же предположить, что в течение одного дня двух женщин убили совсем разные люди и по разным причинам. Тем более, что кандидатов в убийцы у нас всего-то пятеро, а, если женщин исключить, то и вовсе трое.
–– Женщин пока исключать не будем. Может, этот триммер совсем не убийца потерял, – заметил Райво. – Но да, думаю, эти убийства связаны.
–-А как? – начала строить предположения Ксения. – Например, Светлана что-то видела или слышала и начала шантажировать убийцу!
–-Ну если она была свидетелем, то и шантажировать не надо – она уже опасна. – заметил Райво.
–– Но тогда она должна была бы сказать нам всем – изобличить убийцу, – предположила Катерина и тут же возразила сама себе – Но, наверное, она боялась, Мы здесь без связи, без оружия, без помощи. А у убийцы, может, и оружие есть.
–– Ну это ты, Катя, уж накручиваешь. Если кто-то имел изощренный план устранения Натальи, зачем он выбрал для его реализации наш злосчастный остров? Откуда он мог знать, что буря будет? А так бы мы сразу полицию вызвали, и они бы всех повязали. Нет, мне кажется, это было спонтанное решение, что-то неожиданно произошло, что-то послужило триггером.
Вот накануне вечером где все были?
–– Виктория, я, Светлана и ты, Катерина, – в сауне.
–– Мы с Митей вас на пляже ждали.
–– Значит в доме оставались, кроме Натальи, Николай и Валерий.
–-Не, я вспомнил, – вмешался в разговор Васька. – Митя уходил с пляжа, на полчаса наверное, я точно не помню, я в наушниках музыку слушал, но точняк он уходил.
–– Значит, опять у нас трое подозреваемых.
–– И про Светлану ничего неясно. Видела она что-то или знала или как-то была связана с Натальей или убийцей? Ничегошеньки-то мы не знаем, вилами по воде водим, вот и все.
–– Надо нам систематизировать хоть те скудные сведения, которые у нас имеются о наших гостях, – Катерина опять открыла блокнот и начала писать:
Николай Иванович – известный ученый, разъезжает с лекциями по всему миру, автор нескольких книг. Был женат три раза. Первая жена, мать Валерия погибла (кстати, как она погибла?), со второй – матерью Валерии – он развелся, и она умерла от передозировки наркотиков. Наталья была его аспиранткой, он женился на ней три года назад. Николаю принадлежит фирма, которая что-то то ли продает, то ли издает. Руководит ею Наталья, а Валерий – ее подчиненный. Что еще мы о нем знаем? Он харизматик, хорошо говорит, обладает даром убеждения, доброжелателен.
Доброжелателен? Разве? По-моему, довольно суровый человек, жесткий, глаза у него все время холодные, – возразила Ксения.
–– Он такой, ylimieilinen, arrogant person, – как это будет по-русски? – включился в разговор Райво