bannerbannerbanner
Слова. Том II. Духовное пробуждение

преподобный Паисий Святогорец
Слова. Том II. Духовное пробуждение

Полная версия

© Ἱερὸν Ἡσυχαστήριον Μοναζουσῶν “Εὐαγγελιστὴς Ἰωάννης ὁ Θεολόγος”, 1999

© Издательство «Орфограф», издание на русском языке, 2015

* * *

Тропа́рь преподо́бному Паи́сию Святого́рцу

Глас 5. Подо́бен: Собезнача́льное Сло́во:

Боже́ственныя любве́ о́гнь прие́мый, / превосходя́щим по́двигом вда́лся еси́ весь Бо́гови, / и утеше́ние мно́гим лю́дем был еси́, / словесы́ Боже́ственными наказу́яй, / моли́твами чудотворя́й, / Паи́сие Богоно́се, / и ны́не мо́лишися непреста́нно // о всем ми́ре, преподо́бне.

Конда́к

Глас 8. Подо́бен: Взбра́нной:

А́нгельски на земли́ пожи́вый, / любо́вию просия́л еси́, преподо́бне Паи́сие, / мона́хов вели́кое утвержде́ние, / ве́рных к житию́ свято́му вождь, / вселе́нныя же утеше́ние сладча́йшее показа́лся еси́, / сего́ ра́ди зове́м ти: // ра́дуйся, о́тче всеми́рный.


Предисловие

Начиная с 1980 года старец Паисий говорил нам о наступающих тяжёлых временах. Он часто повторял, что, возможно, и нам доведётся пережить многое из того, что описано в Апокалипсисе. Своими наставлениями он стремился пробудить в нас добрую обеспокоенность, чтобы мы усилили духовную борьбу и противостали духу равнодушия, который, как было видно старцу, исподволь проникает и в недра монашества. Своими беседами старец старался помочь нам избавиться от себялюбия и победить немощи, чтобы возымела силу наша молитва. «От немощей, – говорил он, – становится немощною молитва, и потом мы не можем помочь ни себе, ни людям. Связисты приходят в негодность. А если не работают связисты, то остальных бойцов захватывает враг».

В предисловии к I тому «Слов» блаженнопочившего старца, озаглавленному «С болью и любовью о современном человеке», пояснено, каким образом появился, был собран и систематизирован материал, из которого начало складываться собрание «Слов» старца Паисия Святогорца. Настоящий II том «Слов», озаглавленный «Духовное пробуждение», включает в себя слова старца на темы, имеющие отношение к сегодняшней действительности. Эти слова призывают нас к постоянному бодрствованию и подготавливают к тем непростым ситуациям, в которых нам, возможно, придётся оказаться. Ведь нам уже пришлось увидеть то, о чём часто говорил старец: «Мы пройдём через грозы – одну за другой. Теперь несколько лет так и будем идти: общее брожение повсюду».

Настоящий II том разделён на пять частей. В первой части речь идёт об общем равнодушии и безответственности, распространившихся в нашу эпоху, и о том, что в сложившемся положении долгом сознательного христианина является помощь другим через исправление самого себя, благоразумное поведение, исповедание веры и молитву. «Я не призываю брать плакаты, – говорит старец, – но воздеть руки к Богу». Во второй части книги отец Паисий, не ограничивая читателя призывом только к одному подвигу, возжигает ревность к духовному деланию, после чего каждому остаётся соответствующая его силам и любочестию борьба, направленная к тому, чтобы жить в земном раю, то есть жизнью во Христе. В третьей части говорится о непродолжительной по времени диктатуре антихриста, которая даст христианам благоприятную возможность ещё раз, после Святого Крещения, сознательно исповедать Христа, пойти на подвиг и ещё заранее возрадоваться Христовой победе над сатаной. Как говорил старец, такой возможности позавидовали бы и святые: «Многие из святых просили бы о том, чтобы жить в нашу эпоху, чтобы совершить подвиг. Но это выпало нам… Мы недостойны – по крайней мере, призна́ем это». Для того чтобы такое нелёгкое время было прожито нами как должно, требуется особо развить в себе храбрость и дух жертвенности. О том, из какого источника следует черпать силы для преодоления любых трудностей, идёт речь в четвёртой части настоящего тома, посвящённой Божественному Промыслу, вере, доверию Богу и подаваемой от Него помощи. И, наконец, в пятой части книги подчёркнута необходимость и сила сердечной молитвы, «еже есть оружие крепкое» на попрание всё более и более расползающегося зла. Старец призывает монахов к состоянию полной боевой готовности, подобному готовности солдат в военное время. Он побуждает иноков непрестанно помогать миру молитвой и стараться уберечь от изменения подлинный дух монашества, сохранить закваску для грядущих поколений. В заключительной главе дано определение глубочайшего смысла жизни и подчёркнута необходимость покаяния.

Мерилом слов и поступков старца является, как и всегда, рассуждение. В нижеследующих главах мы увидим, что в одном случае отец Паисий не прерывает молитвы, сколь ни стучат нетерпеливые паломники клепальцем у калитки его кельи, крича: «Кончай молиться, геронда, Бог не обидится!» – а в другом – выезжает в мир, потому что его отсутствие на народной демонстрации протеста может быть неверно понято и принести вред Церкви. В какой-то ситуации старец, воспламенённый по Богу негодованием, противостаёт богохульствам, в другой же – он лишь молча молится за хулителя. Поэтому читателю не следует торопиться с выводами до тех пор, пока он со вниманием не прочитает книгу до конца. Нам следует быть особенно осторожными в использовании цитат из поучений старца, ибо вырванные из контекста они могут привести наших собеседников к ошибочным заключениям. Следует иметь в виду: поводом к тому, что говорил отец Паисий, всегда был какой-то конкретный случай или вопрос, и речь старца была обращена к конкретному человеку, спасение души которого являлось конечной целью говорившего.

Знавшие старца Паисия помнят ту нежность, которая появлялась в сердце от его слов, какими бы строгими они подчас ни были. Это происходило потому, что задачей старца всегда было уврачевать зло, а не заклеймить его стыдом. Он не ставил к позорному столбу страсть своего собеседника, но помогал ему освободить от неё душу. Поэтому одни и те же слова старца могут иметь иное и, возможно, не исцеляющее действие, если их лишить изначальной взаимосвязи с сердечной болью и любовью к собеседнику. Вместо Божественного утешения и чувства надёжности они могут всеять в сердца сомнения и страх, или же привести к крайностям. Но наш старец не был человеком односторонности или крайностей, его заботило то, чтобы добро делилось по-доброму – так, чтобы оно приносило пользу. Он, разумеется, никогда не колебался говорить истину, но говорил её с рассуждением; видя осквернение святыни, он мог быть захвачен пламенем божественного негодования; он предвозвещал те грозные события, которым предстоит произойти, но образ его поведения не вызывал страха или тревоги. Наоборот, его речь передавала тебе пасхальную надежду и радость, однако это была радость, следующая за жертвой, радость, сродняющая человека со Христом. Если же ты сроднён со Христом, если ты соучаствуешь в таинственной жизни Церкви и соблюдаешь Его заповеди, то тебе уже ничего не страшно: «ни диаволы, ни мучения». Как в своём обычном светлом и жизнерадостном тоне говорит сам старец: «Когда ты выбрасываешь из себя своё „я“, в тебя бросается Христос». Задача всей духовной жизни состоит именно в этом, поэтому особое внимание отец Паисий обращает на одну из подстерегающих христианина опасностей: не развив в себе духа жертвенности, общником жизни Христовой стать невозможно. Без жертвы можно стать лишь формальным христианином, человеком, не имеющим внутренней жизни. Кого-то из читателей, возможно, смутит то, что в своих повествованиях старец часто ссылается на собственную жизнь, что он, как кажется, легко и непринуждённо рассказывает о чудесных событиях, которые ему довелось пережить. Но следует иметь в виду, что воспроизводя устную речь старца на бумаге, невозможно передать то, с каким трудом он говорил о самом себе, а также то давление, которому он ради этого подвергался. Иногда бывало и так, что старец урывками и с разными подробностями говорил об одном событии разным сёстрам, и впоследствии при возможности мы очень робко старались «выудить» из него сведения, дополняющие недостающее в его повествовании. Таким образом, старец Паисий в течение тех двадцати восьми лет, когда он духовно окормлял монастырь, открывал нам (для того чтобы нам помочь) некоторые из чудесных событий своей жизни. Это было для нас «духовным донорством». Поэтому, не видя ожидаемого духовного преуспеяния, он весьма огорчался, так что даже иногда говорил: «Я удобряю песок».

Мы благодарим всех, кто с уважением к слову старца прочитал нижеследующие поучения перед их изданием и выразил в связи с этим свои замечания, а также тех, кто своими словами о том, что учение старца обращено ко всей полноте Церкви, воодушевлял нас продолжать начатое дело.

Мы желаем, чтобы молитвами блаженнопочившего старца Паисия, который, по свидетельству многих, день и ночь следит за нами и помогает нам своей божественной любовью, его слова, собранные в настоящем томе, вселяли в нас добрую обеспокоенность, дабы мы с любочестием подвизались, а зло отступило, и на земле воцарился мир Божий. Аминь.

Успение Пресвятой Богородицы, 1999

Игумения обители святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова монахиня Филофея с сестрами во Христе

– Геронда, а почему Вы уходите из каливы и идёте в лес?

– Где там найдёшь безмолвие, в каливе! Один оттуда стучит, другой отсюда. На одном склоне я нашёл хорошее место. Если буду здоров, то устрою там молитвенный дзот, радар. Место очень хорошее, для лета – то что нужно, с деревьями… Смогу и на ногах стоять. Если я могу исполнять свои монашеские обязанности, то это моя радость, моя пища! Приезжайте как-нибудь!..

Введение (из слов старца)

«Для того чтобы пройти в Совет Божий, надо стать „депутатом“ от Бога, а не устроителем тёплых местечек для себя самого»

 

Геронда[1], как Вы смотрите на то, что происходит?

– А вы как смотрите?

– Нам что сказать, геронда?.. Это Вы нам говорите.

– Меня беспокоит царящая безмятежность. Что-то готовится. Мы ещё не поняли как следует ни того, в какие годы живём, ни того, что умрём. Что из всего этого выйдет, не знаю, положение очень сложное. Судьба мира зависит от нескольких человек, но Бог ещё удерживает тормоз. Нам нужно много и с болью молиться, чтобы Бог вмешался в происходящее. Возьмёмся за это с жаром и станем жить духовно. Время очень сложное. Скопилось много пепла, мусора, равнодушия – и для того чтобы всё это улетело, нужно, чтобы сильно подуло. Старики говорили, что придёт время, когда люди станут брыкаться. И вот – сносят ограды, ничего не берут в расчёт. Страшно! Наступило Вавилонское столпотворение! Прочтите молитву трёх отроков[2] и увидите, с каким смирением они молились.

И в 82-м псалме: Бо́же, кто уподо́бится Тебе́, не премолчи́… Вот это нужно, иначе хорошего не ждите. Требуется Божественное вмешательство.

Появляются некоторые европейские болезни и принимают всё более запущенную форму. Один глава семейства – киприот, живущий в Англии, – сказал мне: «Мы подвергаемся духовной опасности. Надо бежать из Англии со всей семьёй». Смотришь – там отец женится на дочери, там – мать на сыне… Такие вещи, что сказать стыдно. А мы спим, как суслики. Я не призываю брать плакаты, но обратить наше внимание на великую грядущую опасность и воздеть руки к Богу. Подумаем, как нам оборониться от зла. Нужно придерживать тормоз, потому что есть стремление всё сгладить, нивелировать. Сейчас время молиться словами пророка: Положи́ кня́зи их я́ко Ори́ва и Зи́ва, и Зеве́ а и Салма́на… и́же ре́ша: да насле́дим себе́ святи́лище Бо́жие[3].

Происходит великое волнение. Такая каша, голова у народа заморочена. Народ – как пчёлы. Если ударишь по улью, то пчёлы вылетают наружу, начинают гудеть «ву-у-у…» и, взбудораженные, кружат вокруг улья. Потом они возьмут направление в зависимости от того, какой ветер подует. Если северный – возвратятся в улей, если южный – улетят. Так и народ, которому дует то «национальный северный», то «национальный южный», и у него, у бедного, заморочена голова. Однако, несмотря на это брожение, я чувствую в себе некое утешение, некую уверенность. Масличное дерево, может быть, и засохло, но оно даст новые побеги. Есть часть христиан, в которых почивает Бог. Есть ещё люди Божии, люди молитвы, и Добрый Бог терпит нас и снова приведёт всё в порядок. Эти люди молитвы оставляют нам надежду. Не бойтесь. Мы как этнос пережили столько гроз и не погибли. Так что же, испугаемся бури, которая должна разразиться? Не погибнем и сейчас! Бог любит нас. В человеке есть скрытая на случай необходимости сила. Тяжёлых лет будет немного. Лишь одна гроза.

Я говорю вам это не для того, чтобы вы испугались, а для того, чтобы вы знали, где мы находимся. Для нас это очень благоприятная возможность, торжество – трудности, мученичество. Будьте со Христом, живите согласно с Его заповедями и молитесь, чтобы вы смогли дать трудностям отпор. Оставьте страсти, чтобы пришла Божественная благодать. И если войдёт в нас добрая обеспокоенность (о том, где мы находимся и что нам предстоит встретить), то это нам очень поможет принять необходимые меры и приготовиться. Жизнь наша пусть будет более умеренной. Давайте жить более духовно, быть более дружными, помогать тем, у кого есть боль, помогать бедным с любовью, с болью, с добротой. Давайте молиться, чтобы появились добрые люди.

Бог укажет выход

Наилучшим образом устроит всё Добрый Бог, но необходимо многое терпение и внимание, поскольку часто, торопясь распутать клубки, люди запутывают их ещё больше. Бог распутывает с терпением. То, что происходит сейчас, продлится недолго. Возьмёт Бог метлу! В 1830 году на Святой Горе было много турецких войск, и поэтому на какое-то время в монастыре Ивирон не осталось ни одного монаха. Отцы ушли – кто со святыми мощами, кто для того чтобы помочь восстанию. Только один монах приходил издалека возжигать лампады и подметать. И внутри монастыря и снаружи было полным-полно вооружённых турок, и этот бедняжка, подметая, говорил: «Матерь Божия! Что же это такое будет?» Однажды, с болью молясь Божией Матери, он видит приближающуюся к нему Жену, светящуюся и сияющую лицом. Это была Матерь Божия. Берёт Она из его руки метлу и говорит: «Не умеешь ты хорошо подметать, Я Сама подмету». И начала подметать, а потом исчезла внутри алтаря. Через три дня ушли все турки! Матерь Божия их выгнала. То, что не по правде, Бог выбросит вон, как из глаза слезой выбрасывает соринку. Работает диавол, но и Бог работает и зло обращает на пользу, так чтобы из него получилось добро. Разобьют, например, кафель, а Бог делает из обломков прекрасную мозаику. Поэтому не расстраивайтесь нисколько, ибо над всем и над всеми Бог, Который управляет всем и посадит каждого на скамью подсудимых дать ответ за содеянное, в соответствии с чем каждый и воздаяние от Него получит. Будут вознаграждены те, кто в чём-то поможет добру, и будет наказан тот, кто делает зло. Бог в конце концов расставит всё по своим местам, но каждый из нас даст ответ за то, что он сделал в эти трудные годы своей молитвой, добротой.

Сегодня стараются разрушить веру и, для того чтобы здание веры рухнуло, потихоньку вынимают по камешку. Однако ответственны за это разрушение мы все: не только те, кто вынимает камни и разрушает, но и мы, видящие, как разрушается вера, и не прилагающие усилий к тому, чтобы её укрепить. Толкающий ближнего на зло даст за это ответ Богу. Но даст ответ и тот, кто в это время находился рядом: ведь и он видел, как кто-то делал зло своему ближнему, и не противодействовал этому. Народ легко верит человеку, умеющему убеждать.

– Люди, геронда, как звери…

– Я на зверей не жалуюсь. Видишь ли, животные не могут сделать большого зла, потому что у них нет разума, тогда как человек, далеко ушедший от Бога, становится хуже величайшего зверя! Большое зло делает. Сильный уксус делается из прокисшего вина. Другие, искусственные виды уксуса не так сильны… Страшнее, когда диавол вступит в союз с развращённым человеком, тогда он делает другим двойное зло, как и плотской помысел, когда вступит в союз с плотью, делает плоти большее зло. Для того чтобы диавол сотрудничал с таким человеком, он должен рассчитывать на него, этот человек должен сам предпочитать зло, иметь его в себе.

Впоследствии, сохрани нас Боже, эти развратители умышленно создадут нам трудности, стеснят остальных людей, монастыри. Они озлобятся на Церковь, монашество за то, что те помешают их планам. Нынешней ситуации можно противостать только духовно, а не по-мирски. Шторм усилится ещё немного, выбросит на берег консервные банки, мусор, всё ненужное, а затем положение прояснится. И вы увидите, как в этой ситуации одни получат чистую мзду, а другие оплатят долги. Выйдет так, что переживаемые страдания не окажутся для людей непосильными, хотя, конечно, и «слава Тебе, Боже» говорить тоже не будут.

Как же любит нас Бог! Если бы то, что происходит сегодня[4], и то, что сейчас задумывают сделать, происходило двадцать лет назад, когда люди имели большее духовное неведение, то было бы очень тяжело. Сейчас люди знают: Церковь стала крепче. Бог любит человека – Своё творение – и позаботится о том, что ему нужно, только бы сам человек веровал и соблюдал Его заповеди.

«Про́клят творя́й де́ло Госпо́дне с небреже́нием…»

В старину, если кто-то из благоговейных монахов тратил время, заботясь о положении дел в мире, то его надо было запереть в башню[5]. Сейчас наоборот: благоговейного монаха надо запереть в башню, если он не интересуется и не болеет за то состояние, которое возобладало в мире. Потому что ранее те, кто управлял, имели в себе Бога, тогда как сейчас многие из тех, кто управляет, в Него не веруют. Сейчас много таких, кто стремится разложить всё: семью, молодёжь, Церковь. В наши дни интересоваться и беспокоиться за состояние, в котором находится наш народ – это исповедание, ибо государство воюет против Божественного закона. Законы, которые оно принимает, направлены против закона Бога.

Есть и настолько равнодушные люди, что и Церковь не признают Божественным установлением, и к собственному народу относятся высокомерно, но ради того чтобы самим лодырничать, говорят: «Апостол Павел говорит, что не надо интересоваться мирскими вещами» – и пребывают равнодушными. Но апостол Павел имел в виду другое. Тогда власть была у идолопоклоннических народов. Некоторые порывали с государством и веровали во Христа. Вот таким-то людям апостол Павел и говорил: «Не заботьтесь о делах мира сего»[6] – для того чтобы они отделились от мира, потому что весь мир был идолопоклонническим. Однако с того времени, как восприял власть Константин Великий и победило христианство, сформировалось потихоньку великое христианское Предание с церквями, монастырями, искусством, богослужебным уставом и т. п. И значит, мы ответственны за то, чтобы сохранить всё это и не дать врагам Церкви этого разложить. Мне приходилось слышать даже духовников, говорящих: «Вы этим не занимайтесь!» Если бы они имели великую святость и молитвой доходили бы до такого состояния, что их ничего не интересовало, то я бы и ноги им целовал. Но сейчас они безразличны, потому что хотят быть для всех хорошими и жить припеваючи.

Безразличие непозволительно даже мирским, а уж тем более людям духовным. Человек честный, духовный не должен делать ничего с безразличием. Про́клят творя́й де́ло Госпо́дне с небреже́нием…[7] – говорит пророк Иеремия.

Будем помогать людям духовно

В старину шесть человек из десяти были богобоязненны, двое умеренны и двое безразличны, но и последние имели внутри себя веру. Сегодня не так. Не знаю, до чего это дойдёт. Постараемся сейчас, насколько можем, помочь людям духовно. Чтобы – как тогда, при потопе, в Ноевом ковчеге, так и сейчас, – спаслись бы некоторые, не покалечились духовно. Нужно много внимания и рассуждения: рассмотреть происходящее с разных сторон и помочь людям. Думаете, мне что ли нравится, что собираются люди, или я хотел видеть столько народу? Нет, но в том положении, в котором мы находимся, несчастным людям нужно немного помочь. Я не стал священником именно для того, чтобы не иметь дел с народом, и в конце концов я вожусь с ним ещё больше. Но Бог знает моё расположение и даёт мне больше того, что Он давал бы мне, если бы я делал то, что мне нравилось. Сколько раз я просил Матерь Божию найти мне место тихое, удалённое, чтобы мне ничего не видеть, не слышать и молиться за весь мир, но Она не слышит меня; а другие, пустяшные просьбы мои – слышит. Но вот, глядишь, и перед тем, как прийти народу, Бог привязывает меня к кровати какой-нибудь болезнью, чтобы я отдохнул. Он не даёт мне той сладости, которую я ощущал раньше в молитве, потому что я не смог бы тогда разлучиться с ней. В то время, если кто-то приходил в каливу[8], я принуждал себя выйти из этого духовного состояния[9].

 

Там, в каливе, я живу по распорядку других. Читаю внутри Псалтирь, снаружи стучат. «Подождите, – говорю, – четверть часа», а они кричат: «Эй, отец, кончай молиться, Бог не обидится!» Понятно, до чего доходят? И ладно, если бы приходилось отрываться ненадолго, но ведь, как выйду наружу – всё. Что успел до того времени, то и успел. В половине седьмого или в семь утра, чтобы быть спокойным, я должен уже и вечерню закончить. «Свете утренний святыя славы!» Когда вы заканчиваете утреню, я уже заканчиваю чётки за вечерню. Хорошо, если успею съесть утром антидор, потом никаких чаёв – падаю как труп. Бывало, что и на Пасху, и на Светлую седмицу держал девятый час, трёхдневки[10]. Можешь – не можешь, а надо смочь. Однажды, уж не знаю, что народу помешало приехать – возможно, шторм был на море и не пошёл корабль, – но в каливу не пришёл никто. Ах, я прожил синайский день, как тогда в пещере святой Епистимии![11] Когда на море шторм, то у меня штиль. Когда на море штиль – у меня шторм.

Конечно, у меня есть возможность удалиться куда-нибудь на безмолвие. Знаете, сколько людей предлагали мне оплатить дорогу, чтобы я поехал в Калифорнию, в Канаду? «Приезжай, – говорят, – у нас есть исихастирий[12]». Если я окажусь в незнакомом месте, то буду чувствовать себя как в раю. Никто меня не будет знать, будет свой распорядок, монашеская, как я хочу, жизнь. Но, видишь ли, демобилизация бывает только после войны. А сейчас война, духовная война. Я должен быть на передовой. Столько марксистов, столько масонов, столько сатанистов и всяких других! Сколько бесноватых, анархистов, прельщённых приходит, чтобы я благословил им их прелесть. А скольких присылают ко мне, не заставляя их задуматься; одни для того чтобы избавиться от них, другие – чтобы самим не вытаскивать змею из дыры… Если бы вы знали, как меня давят и со скольких сторон! Во рту моём горечь от людской боли. Но внутри я чувствую утешение. Если уйду, то буду считать, что ушёл с передовой, отступил. Буду считать это предательством. Так я это понимаю. Разве этого я хотел, когда начинал подвизаться, или, может быть, я монастырям хотел помогать? Я отправлялся в одно место, а оказался в другом, и как же я сейчас бьюсь! И не слышно, чтобы о том, что творится вокруг, говорил кто-то ещё. Церковь разрушают? «Ничего», – скажет кто-то. А сам дружит и с тем и другим, только бы потеплее устроиться! А что потеплее! Его самого в конце концов «устроит» диавол. Это же бесчестье! Если бы я хотел делать то, что доставляет мне удовольствие, – ах, знаете, как это было бы легко! Однако цель не в том, чтобы делать то, что устраивает меня, но в том, что помогает другому. Если бы я думал о том, как устроиться самому, то мог бы устроиться много где. Но для того, чтобы пройти в Совет Божий, надо стать «депутатом» от Бога, а не устроителем тёплых местечек для себя самого.

1Ге́ронда (от греч. γέρ ων – старец) – почтительное обращение к духовному лицу. – Прим. пер.
2См. Дан. 2:21, молитва Азарии и песнь трёх отроков. (Здесь и далее все ссылки на Священное Писание по Славянской Библии.)
3Пс. 82:12–13. См. Суд. 7 и 8.
4Произнесено в июне 1985 г. (Далее примечания греческих издателей даются без указаний.)
5Высокое оборонительное сооружение святогорских монастырей, использовавшееся для защиты от пиратов.
6Ср. 2 аим. 2:4.
7Иер. 48:10.
8Кали́ва (греч. καλύβα – хижина) – не большой отдельно стоящий домик, где живут один или несколько монахов. В каливе обычно нет храма, и калива не имеет собственной земли. – Прим. пер.
9После напряжённого духовного состояния, пережитого преподобным Паисием (он чувствовал, что тает от любви к Богу и людям, словно свеча, находящаяся в тепле), он получил свыше извещение о том, что ему не должно отказываться от помощи людям. С того времени он отдал день в распоряжение посещавших его людей, а ночью молился о многообразных проблемах мира. Однако, когда число паломников чрезвычайно возросло, у преподобного был помысел удалиться в неизвестное место, чтобы посвятить всё своё время молитве. Тогда во второй раз он был извещён о том, что ему следует остаться в своей келье «Панагуда» и помогать людям.
10Воздержание от пищи и воды до 9 часа по-византийски (3 по полудни) или в течение 3 дней.
11В 1962–1964 гг. старец подвизался на Синае в пустынной келье святой Епистимии.
12Исихасти́рий (от греч. ἡσυχία – безмолвие) – монастырь особого типа, часто зависящий от материнской обители, а также – отдельная келья, расположенная неподалёку от материнской обители. – Прим. пер.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru