Problem Gost
Зов Горящих Кораблей
– Хотел бы я сказать и один в поле воин, но ни черта. – донеслось из его уст.
Я подбежал к нему и только когда оказался рядом заметил алые пятна на его одежде, алые пятна. Мы всё ещё были в зимней одежде, я быстро освободил его от тяжёлой и сжимающей его куртки.
– Рано помирать, Ланг. Ты тот ещё вертихвост, если ты и умрёшь, то от моей пули. – подбодрил я.
– Зелёный шум, весенний шум. Хорошее местечко. – Кайетан впадал в бред. – Вот-же-ж змей искуситель, помру я здесь. Оставьте.
– Оставь свою ересь, остолоп! – вырвалось у меня. – Помоги-ка. – крикнул я Дженис.
Мы подняли его на ноги, девушка отпрянула от нас, достав небольшую бутылку с водой, привязанной на её ремешке, и плеснула её содержимое в лицо Кайетану. Тот завизжал как малолетка, вцепившись в меня. От притупившей чувства боли я и сам чуть не взвизгнул, пнув Кайетана ногой. Он быстро пришёл в чувства.
– За душой ничего нет у тебя! Жупе-ел! – проговорил он. – Извини. – отрезвев сказал он.
Посмотрев сначала на винтовку, потом на меня. Я быстро смекнул и дал ему желаемое. Тут к нам подлетел Марк, его ранец издавал неприятный выхлопы.
– Подбили, засранцы! – сказал он, пытаясь увидеть повреждение.
– Уходим! – скомандовал я.
Мы успели выбежать из кратера до подхода недруга. К тому времени очухался Крамер, ему было тяжело идти самому, поэтому эта ноша легла на Марка и Кайетана, которые беспрекословно подхватили его, Жуан-Витор хотел было отговорить Кайетана, слыша его кашель, но тот лишь ухмыльнулся ему в лицо.
– Ну и тяжёлый же ты, как медведь. – пожаловался Марк.
– Ничего, ничего – накормим его живой водой, и он нас сам тащить будет. – отшутился хрчащий Кайетан.
– Извините меня, братцы.
Брендан опустил голову.
– Ничего, железный человек, активней перебирай ногами, и мы даже не заметим твоей ноши на своих плечах и спинах. – утешил Кайетан.
Взрыв самолёта оказался мощнее, чем я мог предполагать, настолько мощным, что земля под нами содрогнулась, и мы все подогнулись, боясь, что нас заденет взрывная волна. Солнце как будто в секунду спряталось за возникшими вдруг серыми тучами, которые извергли на нас проливной дождь. Почва намокла, превратившись в серьёзного врага на склонах и подъёмах. Сэм пару раз повалился, остальным повезло больше. Я вёл их за собой, но эти леса мне были незнакомы. Я помню Спарту совсем другой, пустынной с небольшими клочками растительности, но, чтобы величественные леса с хвоей. Может мы и не в Спарте вовсе? Напавшие на нас точно были спартанцами, какие ещё дураки будут нападать на вооружённых до зубов наёмников полагаясь на свою стойкость и меткость. Броня, подаренная Бушем, пришла в негодность сильно ей досталось. Не будь её на мне, кто знает.
Никто не разговаривал, поникшие, угрюмые, скорченные от усталости и боли лица, даже Ая и Кайетан шли отстранённо друг от друга. Мы почти ничего не забрали с корабля, моя ошибка как лидера, но не факт, что нам бы удалось нести тяжёлые сумки с одеждой и оружием, все были вымотаны. Побелевший Жуан-Витор, при том, что он темнокожий – тому подтверждение. Я застыл на месте, при виде Лори, моей Ло, в вечернем серебристом платье, её детский смех, с которым она пряталась за деревом. Она была вдалеке, но я чётко ощущал её духи и вкус ягодной помады. Колющая боль пронзила сердце, всё от увиденного. Что с тобой Алан? Я как будто ослеп, только голоса были слышны в моей голове.
– Я люблю только тебя, Ло! Ты самое лучшее событие в моей жизни, я вижу в тебе что-то особенное. Ты не такая как все. Я знаю, что ты скажешь наперёд о своей злости, которая часто перепадает на меня, о том, что ты плохая, что есть лучше тебя – нет, Ло! Нет лучше!
Смех.
– Алан, я не заслуживаю тебя. Ты слишком хорош для меня. Не знаю, как ты меня терпишь, как ещё ты не разлюбил меня.
Слёзы.
– Перестань, ты заплутавший ребёнок. Людям может казаться, что ты неуравновешенная психопатка, но я-то знаю, что в душе ты ребёнок, которому нужна ласка, любовь, забота, защита. Ты сокровище, о котором я и не смел, мечтать, ты оживила меня. С тобой этот пасмурный мир приобретает краски, с тобой под руку – мне ничто не кажется ужасным.
Объятие. Тёплые губы, холодные руки под футболкой.
– Будь со мной всегда, прошу. Не оставляй меня одну, я без тебя и дня не проживу. Просто будь.
– Я буду. Только если смерть не помешает нам.
– Смерть – такая несправедливая штука, Алан. Она часто приходит за теми, кто её не заслуживает, но минует тех, кто делает всё, чтобы приютить её.
– Да…
***
Лбом я упёрся о гнилую табличку. На которой можно было различить только два слова – Дом и километров. Подняв голову, я увидел домик на горе.
– Последний штурм. – сказал я по-генеральски.
Увидев подкашивающиеся ноги Ланга, Жуан-Витор подхватил Крамера, а мы с Аей вцепились в Кайетана. Кайетан что-то промычал, пытаясь вырваться из нашей хватки, но Ая к моему удивлению огрела его по лицу, да так, что тот отключился. Вблизи дом выглядел максимально зловеще.
– Может, пойдём дальше? – предложил Сэм.
– Нет! Ждите здесь – я на разведку.
Перемахнув через калитку, я вошёл в сад с засохшими растениями, их стебли походили на крюки стариков. Миновав сад, я попал на дорожку, ведущую к дому, раньше она была уложена, теперь от неё оставалась лишь крошка и маленькие кусочки кирпича. Двухэтажный дом с гнилыми досками, некоторые из которых висели и были готовы вот-вот отпасть. Стёкла были побиты. Прежде чем войти внутрь, я зачем-то проверил на наличие патронов заряженный кольт и только потом перемахнул через голую раму. Пол издал сильный скрип, от которого пробежали мурашки. Дом был убран до блеска, всё стояло на своих местах. Мебель была накрыта белыми простынями, на столах лежала фарфоровая посуда, тяжело было не подметить множество зеркал, которые блестели, освещая тёмные уголки дома. Моё тело загорелось вновь, металлическая броня впилась в мягкую поверхность, слиплась с ней. Я подогнулся, упёршись в стол, проклиная всех живых существ мира. Не от великой злости к ним, а просто, чтобы было, куда выместить свою злость и боль. Раньше, я подпитывал себя болью и злостью – это было моим главным оружием. Я был быстрее, сильнее, умнее остальных благодаря тому, что в моменты, когда все падали без сил, сдавались, отказывались от борьбы, я обретал второе дыхание и с пущей энергичностью жил дальше, продолжая каждодневную борьбу против мира всего. Сейчас всё иначе. Я гасну, боль и злость мои главные враги, они вода, которая остужает жизнь внутри. Раздался грохот за одной из дверей, я хоть и не сразу, но пришёл в себя, в глазах всё плавало.
– Кто здесь!? Кто!? Кто!?
Я подошёл к обгорелой двери и двинул по ней. Она разлетелась в щепки, одна из щепок дробью вонзилась в мою броню и капли крови хлынули на пол. Боль пришла не сразу. Только когда я вытащил добрый кусок дерева из своей плоти. Дыхание сбилось и мне пришлось дышать ртом. Пройдя чуть дальше, я вошёл в пустую комнату с одним единственным ковром и мелкими костями неизвестного мне вида на полу, а также чёрной шторой, раскрыв которую я краем глаза успел заметить летевший в меня кулак, больше человеческого в несколько раз, я включил маску, которая закрыла моё лицо. Ударной волной я проломил доски.
– Ограбить решил, на старости-то лет?
– Чёрт! Нет, нет. – промолвил я.
Из тени вышла женщина пожилых лет в платье в горошек, до самого пола. Правая её рука и была тем самым огромным кулаком. Деформированная рука на вид была похожа на потрескавшийся кирпич.
– За окном мои товарищи. Мы ищем пристанище, на время. Впервые увидев дом, я предположил, что он давно покинут, вот залез сюда… проверить, а тут вы. – объяснил я.
Она ахнула, прикрыв свой рот обычной рукой.
– Ой, как стыдно, ой как стыдно. Вы просто… Стыдно, стыдно, ой-ой-ой. Прости, простите, простите.
Она протянула мне свою «клешню». Встав, она вращала свои руки возле меня, но не решалась притронуться.
– Всё нормально. Мы можем здесь переночевать? Одну ночь – на утро мы уйдём. Даю слово. – попросил я.
– Что вы, что вы я люблю гостей – оставайтесь, сколько вам нужно – милости прошу. Я вообще не здесь живу, это дом моего мужа, он умер, уж лет восемь нет его со мной.
– Соболезную.
– Спасибо. Зовите своих друзей сюда. Я принесу тёплую одежду, одеяла, подушки, растоплю вам печь и сварганю что-нибудь.
***
Не прошло и пяти минут как все расположились в огромном зале, обессилено лежав на тёплых матрасах, укрывшись одеялами. Мы скинули зимнюю одежду в одну кучу возле камина. Мойра Брукс – так звали женщину, которая приняла нас, сказала, что от вещей будет лучше избавиться. Кредитки, вручённые Паркером, была повреждены и больше не могли быть использованы, канули наши средства. Расстроившись, я бросил их в камин. Никто не прокомментировал мой поступок, возможно побоялись.
– Мисс Брукс, я был бы рад отплатить вам, да единственное платёжное средство, которое у меня было – пришло в негодность.
– Ничего, ничего. – припеваючи сказала она, разламывая поленья, чтобы те лучше горели.
– А как называется поселение, которое я видела из окна? – вежливо спросила Ая, натягивая ночнушку поверх белья.
– Павлопетрия-ж, милая моя. – ответила она.
– Столица Спарты. – вмиг вскрикнули я, Сэм и Марк.
– Прямые улки, огромные пшеничные поля, торгово-ремесленный центр нового мира. – сказал я.
– Я думала вы не местные.
– Мы не местные, мэм. Мы с Аланом воевали на стороне Альянса в двух последних войнах. – объяснил ей Марк.
Та покачала головой.
– Вам что-нибудь известно о корабле невиданных размеров, таких, что ноги трясутся. – вдруг спросил Кайетан.
Я пискнул.
– Вы о Трое что-ль?
– Корпус зеленовато-голубой. – продолжил он.
– Красно-песчаный, но он был перекрашен… К чему-ж вы клоните, ребятки?
– Слева от вас – его владелец, наша мессия и просто классный парень – Алан Де Фаре.
– О мой бог! – ахнула она, чуть не упав на пол. – Это вы, это о вас, что ж за день, что же за день такой. Этого не может быть.
– Как бы я не хотел оторвать язык своему спутнику за излишнюю болтливость, но меня и впрямь так зовут. Фамилия моя досталась от Творца Гектора, моего кровного отца. – смущённо сказал я.
– Что ж вы сразу не сказали.
– А это что-то меняет? Я такой же человек, как и все здесь присутствующие. – сказал я, смотря за огнём и слушая покалывания дерева.
– Ах, ещё о Трое, я не хочу показаться умной, но я так понимаю, вы хотите вернуть себе свою собственность?
– Хотел бы, да.
– Ваш корабль питает половину города, я конечно не пастор, чтобы говорить вам о том, что так нельзя и прочее, я о том…
– Что он хорошо охраняется. – опережая её сказал я.
– И простого смертного к нему не подпустят. – дополнил Брендан.
– Да, именно это я и хочу вам сказать, но у меня есть идея. Мы сможем помочь друг другу: вы – мне, а я вам, приятное с полезным.
– Слушаю, мисс Брукс.
Я обратил на женщину пристальный взгляд, переключившись с очага.
– У нас с мужем была – Пиратская Бухта – это сеть предприятий – отель, мастерская, кафе, детская площадка. После смерти мужа, бухта пошла на дно.
Я не стал просить её быть ближе к конкретике, хищно дожидаясь её предложения.
– Вы поможете мне восстановить бухту до дня рождения Ксанфа. Нашего предводителя. Если мы покажем ему, что бухта достойное место – для проведения его праздника, то он выйдет с корабля к людям и…
– Мы сможем стырить корабль. – сказал Марк.
– Думаете, охрана корабля ослабится? – спросил Ланг.
– Уверена. Все будут пить и кутить беспросветно. – с ехидной улыбкой заверила она.
– Похоже у нас нет выбора. – заключил Жуан-Витор.
– Ради моего мужа, я вам фотографии покажу, хороший был человек, лорд… Де Фаре…
– Просто Алан.
Ненавидел, когда меня возвышали.
– Хорошо, мэм. Будь, по-вашему.
– Завтра с утра мы пойдём в город, я покажу вам бухту.
– Договорились.
***
Быть моряком – мечта детства. Рассекать моря, исследуя их глубины – немногое может быть более интригующим, а ещё я не хотел быть солдатом в поле. Мне нравилось читать книги о войне и не только, на протяжении долгих лет, я читал по сотне книг в год, грезил о карьере писателя, но любовь к морю пересилила. В море, вдалеке от берега я был тем, кем мечтал. Там я мог забыться, не думая об ужасах, творящихся на земле. На передовой с автоматом и тремя обоймами на груди – я был мишенью, статистом. Месяцы, проведённые в окопах, тяжёлые болезни из-за которых я просадил всё здоровье к двадцати пяти. Ранения, которые напоминают о себе при любом удобном случае. Все эти воспоминания – каторга, я как в ГУЛАГе. Запертый во тьме, держащийся из последних сил, издевательства надзирателей, дёрганье глазниц, невозможность поспать с концами, ведь в любую секунду на тебя могут накинуться с острым предметом. Ах да, это не простые ассоциации или что-то вроде моих фантазий или условных сравнений. Я ведь и вправду всё это пережил.
Когда пол взорвался, мы повалились вниз. Пришлось сразу встать, ведь в нашу сторону уже бежал отряд громкоговорящих вояк с мечами, за углом как град разражались выстрелы. Звуки иные, не такие как у наших автоматов, сделанных из всего, что валяется под рукой. Нет, эти звучат играючи, ты действительно веришь, что это оружие сеет смерть, работает безотказно и не развалиться у тебя в руках, в самый неподходящий момент. Сражаться не было ни малейшего смысла, на этом поле мы проигравшие. Нас связали, в уши воткнули беруши, на головы накинули мешки, руки связали. Нас тащили как побитых собак по каменной брусчатке, которая драла кожу – это было первым наказанием и точно уж не последним. Ирландский дуэт, состоящий из воистину славных парней – Эйидля Магнуссона и Хьялти Брагасона дружно покрывали носителей свастики отборным матом, совсем юный Рафаэль Каром вопил так, что стыла кровь в жилах, Марк просто плакал, тихо молясь моему отцу. Нас долго тащили, потом закинули в повозку.
Потом как в тумане до тех пор, пока с меня не стянули мешок, но беруши не убрали, одели кляп. Оказался я в звукоизолирующем помещении, настолько звукоизолирующем, что я чувствовал, как циркулирует кровь в сосудах. Меня обливали холодной водой на протяжении пяти минут, которые шли целую вечность, потом подсоединили какие-то присоски с проводами, идущими в стену. Я не видел своих надзирателей, просто серые пятна на фоне белого, лица скрыты, глаза тоже. Открылась низенькая дверца, в которую вкатили устройство на колёсиках. Временем заминки я воспользовался, чтобы перевести дух и собраться с мыслями, как стерпеть пытки и выбраться отсюда. Подключив провода к аппарату, надзиратели немедленно подали ток. Ток как кипяток или язык пламени, соприкоснувшись с ним, ты отпрядываешь из-за тонких ощущений, которые доходят до мозга. Это было настоящей пыткой, из меня выкачивали жизнь, ещё три-четыре таких разряда, и я поджарюсь до хрустящей корочки.
Один из надзирателей отодвинул марлевую маску, и я смог увидеть его бледную морду, до ужаса исхудавшую, но такую довольную, он ещё так странно хихикал, как будто здоровался со мной на английском.
– Dies war eine Vorführung unseres neuen Gerätes, wir nennen es unter uns den Toaster5.
Из моего рта вытащили кляп, и без какой-либо заминки, я ответил:
– Je ne comprends rien à l’allemand, bande de salauds! Je ne te dirai rien – fais ce que tu veux de moi. Bien qu’un mannequin, même un manteau de fourrure!6
Надзиратель не удивился, скорее даже потешился надо мной, но быстро успокоился и бегло заговорил, неужто боялся забыть, что хочет сказать:
– M. De Fare, vous êtes un trésor mondial! Et nous sommes censés obtenir des informations de votre part sans gâcher votre joli minois. Rendez-nous service à tous, ne faites pas de nous de mauvais bergers – montrez-nous sur la carte l’emplacement de toutes vos troupes et les passages secrets vers vos villes. Oui, monsieur, nous connaissons aussi les passages secrets disséminés dans le désert7!
– Trahir la famille, les collègues, les civils et l’Alliance? Certainement pas! Montrez-moi votre arsenal de torture, je ne doute pas que vous en ayez un très vaste8. – сказал я с полным презрением к моим врагам, и плюнул в это хвастливое лицо.
Мой палач, демонстративно достал салфетку из кармана брюк, вытер слюну со своей щеки, сделал два шага назад, взяв хлыст, и отхлестал меня по щекам.
– Vous l’avez demandé vous-même. Nous le leur dirons! Les yeux de chat ne peuvent pas vous protéger toute votre vie. Vous nous avez grandement déçus! Sigrid! Introduisons notre invité à la vraie douleur9!
Кошки. Уже тогда, я не впервые услышал их упоминание. Тайное общество, окутанное тьмой. Я потратил всю жизнь, чтобы приблизиться к ним, но всё тщетно. Максимум, которого я добился, это фраза за стенкой от одного из его членов:
– Придёт и твоё время, ты ещё не готов.
Это было девять лет назад. Хотя я уже не уверен. Провалы в памяти становились всё более частым явлением, мне уже тяжело вспомнить, как я очухался в гостинице в начале этого пути, завтра забуду и это.
***
– И кто чем займётся? – нерешительно спросил, Жуан-Витор.
– Я буду в мастерской. – укоризненно сказала Дженис и пошла к небольшой коморке в углу комплекса, жёлтые стены которого начали белеть.
– Я вместе с леди Ми-кун займусь облагораживанием. – улыбчиво промолвила мисс Брукс.
Ая одобрительно улыбнулась, положив свою руку на её плечи.
– Я буду заниматься литрболом с утра до ночи, у меня это хорошо получается. – подмигнув нам сказал Марк.
– Боже упаси! – брякнул Кайетан.
– Вы вместе с Кайетаном будете помогать мне в восстановлении отеля. Брендан и Жуан-Витор вынесут из отеля весь мусор.
Марк и Кайетан не удостоили меня ответа, но грозно посмотрели друг на друга.
– Сэм ты займёшься пиаром и будешь привозить нам материалы.
– Я не подведу тебя. – подмигнув сказал он. – И транспорт уж есть на эти нужды! – обрадованно подчеркнул он, показывая на стоящий, на веранде велосипед с прицепом. – И абордажная сабля, – которую ты подарил, прям как пасть пираньи!
– А мне ты ничего не подарил! – возмутился Кайетан.
– А Ая?! А твоя жизнь?!
– Скудные подарки.
– Что имеешь то и пожмёшь, Кайетан!
***
– Придётся добирать ещё сотрудников. – произнёс я, уже в одиночестве.
В раздевалке, мы взяли рабочую одежду, она была вся в штукатурке и краске, но мисс Брукс, увидев это тут-же отправила Сэма в город – за новой. Инструменты тоже были не ахти. Ржавые, где-то прогнившие. Пару слов про отель, зачем я говорю эту фразу? Я как будто с кем-то разговариваю или веду повествование. Глупость. Это нельзя назвать отелем – это руины, лестницы разбиты, из мебели вылазят пружины, а обивка подрана, вода протекает, она повсюду. Капает, течёт. Течёт и капает по моим жилам. Я здесь всё расхреначу и поубиваю каждого. Чёрт. Куда-то меня понесло. Тут работы непочатый край, дай бог за полгода управиться, а у нас уж явно столько времени нет. Хоть несколько бутылок в баре целы. Взяв «Крепкого Джима» – ром, противный до чёртиков, но зато крепкий, если выпить всю бутылку мозги отшибёт. Что мне сейчас и нужно. Мне нужно как можно меньше думать о плохом, не думать о том, что у меня мало времени. Нужно брать и делать. Если я буду слишком много думать – это и станет моим крахом, мысли – бич со времён появления первых романов. Романы и их наполненность любовью, сделали нас сердобольными. Усевшись на стул, я нашёл единственную целую, не потрескавшуюся рюмку, она была в пыли и отпечатки пальцев проявлялись на свету. Налив ром, содержимое стакана окрасилось в тёмный тон с нотками белого, осмотрев дребезжащий холодильник, я нашёл и лёд. Он начал утопать в роме как человек, попадающий в немилость идущей на него волне. Я смотрел, как лёд дёргался из стороны в сторону и чётко представлял образ. Тощий парнишка, страшный на вид с длинными ручищами, брошенный с пиратского корабля, отказался дать в зад боцману, и вынужден теперь отдаться случаю. Я вылил стакан на пол и вышел на улицу.
Мы решили начать свои работы с ворот. Ну как мы, Кайетан вышел из сада и передал просьбу Мисс Брукс – избавиться от шлагбаума и заменить его полноценными воротами. По ночам здесь всякие чуда бродят. Кайетан упомянул об: трёхголовых церберах, огромных чёрных пчёлах, светящихся бабочках с размахом крыла в районе пятидесяти сантиметров, ламиях, которые вытаскивают младенцев из открытых из-за жары окон, в разгар ночи, гарпиях – которые любят подхватить особо худых людей и унести на север, в свои гнёзда, были нередки нападки со стороны кентавров. Пока мы работали, я решил рассказать о прилипалах. Тёмных существах, похожих на коз, они аккуратно ходят по дну, но и отлично всплывают, когда им это нужно. Они любят топить корабли, а потом питаться человечиной и минералами, содержащимися в обшивке корабля. О нёкке, некогда живые люди, умершие насильственной смертью, ставшие водяными. Любят одиноких спутников, предлагая свои услуги обучение в игре на скрипке, изысканном инструменте, только платой были ноги жертвы.
– Сколько ж потенциальных хищников завелось. Пиздец. И каждый сильнее нас физически. Что ж за блять непруха. Этот мир определённо хочет изба-виться от нашего вида. – пофилософствовал Марк.
Ворота мы сделали из досок старого амбара, в котором когда-то хранилось сено. Металлические крепления, которые должны сделать ворота крепче, мы взяли из погнутых инструментов, которые были негодны для работ, но, если расплавить их металлическую часть и скрепить с другими, такими же. То получается вполне крепко. Пару алкашей точно выдержит. Ставни мы взяли с бесхозной двери из автомастерской, Дженис любезно поделилась с нами, петли скрутили с гостиничных дверей, не подлежащих восстановлению. После, приехал Сэм и привёз одежду. Одежду на два размера больше. Это меня так разозлило, что я потерял над собой контроль.
– Ты хоть на что-нибудь способен?! – завопил я.
– Из-звини, Ал-л-лан. Прав-вд-да, я с-случ…
Я отвесил ему пощёчину, от которой он упал на колени.
– Ты чего, кореш? – удивлённо спросил Марк.
– Э-т-то с-случ-чайно в-вышло, я п-пр-р-ос-ст-то не т-те в-взял.
Я отшвырнул велосипед в сторону.
– Ты бы завязывал. Парнишка обосрался, но не настолько, чтобы пугать его до усрачки и давать пощёчину.
– Заткнись, Марк! – выступил я.
– Ладно, ладно. – сказал он, делая примирительный жест руками, отойдя в сторону.
– Живо поднялся! Живо!
Не успев моргнуть глазом, Сэм стоял на своих двоих.
– Взял велосипед и поехал всё исправил! Иначе я тебя так отделаю, что мозги вывалятся, ты понял!?
Сэм испуганно поднял и вскочил на велосипед, удаляясь по дороге, ведущей в город.
– Ты алчущий и жаждущий чтобы кого-то отметелить и накричать. Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?
Я отвернулся от них двоих, уставившись на бетонные стены вокруг «бухты», которые нам предстоит покрасить в синий цвет.
– Ты не забывай, что он может настучать Паркеру, а тот, может какую-нибудь подлянку устроить. Это же его брат – его единственный родственник! – осведомлённо посвятил Марк.
– Без тебя знаю!
– Алан, как бы ты не был зол на меня, ты мой друг и я хочу тебе помочь, как и любой из нас. Не все в миры лживые псы, желающие воткнуть тебе кинжал в спину. – заговорил он нормально. Впервые за долгое время без свои фразочек. – Но ты отстранился ото всех, приняв закрытую позицию агрессии и истязания себя тошнотворной болью. Если ты не дашь помочь или сам не изменишься, то мы разбежимся, каждый по своей конуре, или другой вариант – нас поведёт кто-то другой.
Я чувствовал приближение Кайетана по мере сказания слов. Не выдержав его наглости, я с разворота заехал ему в челюсть, через секунду оказался за своей спиной и ещё через секунду бил его головой о стену. Обошёлся пятью ударами, хотел больше, но остановился.
– Давно хотел увидеть, как ты это сделаешь. Жалко нет пива и попкорна. – сказал Марк.
Он расслабленно смотрел на кровь, стекающую по стене. И глазом не повёл. Мне кажется, убей я Кайетана и Сэма, он бы только похлопал мне и сказал какую-нибудь фразу из библии, а ля: – Нельзя так делать – всевышний будет недоволен твоим поступком!
Козёл и он и Кайетан. Каждый по-своему. Я тоже. Причём самый-пресамый. Марк, словно читая мои мысли, показал на привязанную к его ноге кобуру.
– Сходи выпей – полегчает. – сказал он мне, вновь улыбнувшись.
Я толкнул его в плечо.
Пить не пошёл. Взял ведро с краской и валик, но, чтобы не контактировать ни с кем, ушёл за стены отеля и начал красить в гордом одиночестве. Так и прошёл весь день, я красил, кипя от ненависти к себе самому. Головная боль вызвала дефект слабости, от которого я раз в полчаса делал перерыв, сидя у подножия, созерцая на Павлопетрию. Город жил своей жизнью. Он был таким же, каким я запомнил его в последний раз. Только жители стали цивильней и, если бы не прогулки стражи, по обширным улочкам, я бы подумал, что их столицу кто-то захватил. Преимущественно смотрел на Алису. Она всё также прекрасна, но ума не приложу, они ведь потопили корабль, как он стоит в этом крохотном порту. Он ведь ушёл ко дну, на моих глазах. Наверное, мои личные вещи расхитили, нашли тайник в стене, хотя это неважно, там не было ничего особо ценного, только подарки когда-то моей Ло. Несуразная плюшевая игрушка-монстр, шапка, покрывающая всю голову, с проёмом для глаз и цепью, для красоты, конверты с её письмами, конверты с листиками, в которых она описывала нашу любовь, почему любит меня, как много я значу для неё. Вспоминая это, я чувствовал, как меня что-то рвёт изнутри. Старая рана. Я думал год, максимум два и я забуду. Думал, будет легче. Ага. Не стало. Я как будто персонаж книги, с ранних лет надежда мира, высокие амбиции, возложенные ожидания, особое внимание, углублённая учёба с вредными преподавателями. Первый этап: ранние успехи, невинность, розовые очки. Второй этап: звёздная болезнь, осознание, лишение девственности, герой однодневка, все заслуги сгинули. Третий этап: очаг возгорания, творец проблем, смерть с косой, иуда, постепенная деградация, начало конца. Почему я? Я был не готов к этому, не так рано и не всё сразу. Ударив себя по голове, всё ушло, знаю, что на время, но ушло, боль смутила поле зрения, но тоже отошла. Павлопетрия. Чётвёртая Фавровая война.
***
– Не беги сразу, примем бой вместе.
Норрингтон серьёзно покосился на меня.
– Да знаю я, Ричард!
– Не позволяй ярости затуманить твой рассудок, если мы сейчас не остановим Ксанфа – войне конец, мы проиграли.
– Я знаю все риски.
Молодой, хоть и повидавший, но также легко выводимый, агрессивный, маниакальный. Уже другой, не дружелюбный сосед Алан. Мы поднимались по лифту в логово Ксанфа – предводителя Спартанцев. По пути сюда, мы стольких потеряли, что пути назад нет.
– Патронов отсыплешь? – ехидно спросил Норрингтон, подбадривая меня.
– В отличие от тебя, я полагаюсь на изящество, грацию движение, взмахи, тыки и кружева. – кивая противопоставил я, смотря на его винтовку, держа в своих руках удлинённый нож.
– Ты меня пугаешь, мой ученик. Я учил тебя тому, что простота эффективнее изящества и грации.
Он отпрянул от меня, встревоженно погрузившись в себя, я видел в нём страх. Боялся, не того, что нас ждёт, а меня. Он уже давно говорит, что есть во мне что-то тёмное. Двери раскрылись с небольшим провисанием. На выходе уже стояло восемь человек с копьями и щитами.
– Всё по плану, делай как я. – прошептал Норрингтон.
Мы вышли из лифта в огромное производственное помещение. Убежище Ксанфа расположилось в заброшенном ещё век тому назад комбинате.
– Фельдмаршал Норрингтон, Адмирал Де Фаре. И оба пришли на мой карнавал смерти. Я погляжу, всё вокруг кишит ошмётками ваших ребят.
– Я убью тебя! – обозлённо выкрикнул я.
– Тише, Алан! Ты нас погубишь! – шепнул Норрингтон, выставив передо мной руку.
– Тебе представиться такая возможность, сопляк, только боюсь ты разобьёшься о собственное эго. – насмешливо ответил восседавший над нами Ксанфа.
Не знаю, что такое едят и как тренируется, но спартанцы порядком больше и сильнее. Им не составляет труда поднять человека одной рукой и швырнуть его как детскую игрушку или поднять ствол дерева в одиночку. Ксанф по слухам – был невероятно сильным. По их законам, только самый сильный способен занимать престол. Сидя в окопах, я становился слушателем баек о том, что Ксанф способен оторвать человеку конечность или согнуть автомат, что его не берут пули, будто от его кожи они отпрыгивают как от металла.
– Перед вами стоят мои дети.
– Нам без разницы кого убивать. – спокойно ответил Норрингтон.
– Вот это да – сильные слова, чувствуется уверенность в каждом сказанном слове, и я ведь верю вам, фельдмаршал, верю, что вы на это способны. – восхитился Ксанф.
Его глаза загорелись. Могу поклясться, что заметил две искорки, которые блеснули у него в этот момент.
– Что ж, дети мои – кто принесёт мне их отрубленные головы – станет рядом со мной! Удачи!
Норрингтон не успел поднять ствол, как сильная, мне показалось, что это мужчина, но по мягкому крику стало понятно, что это женщина, просто имеет грубые, круглые черты лица. Она сбрила брови и волосы, чтобы больше походить на мужчин. Обрушив всю свою силу в удар мечом, ей удалось разрубить автомат Норрингтона. На меня накинулся спартанец, отличавшийся от всех своей розовой харей, напоминавшую свинячью. Я наклонился, избежав прямого удара в грудь, и взмахом чуть не попилил его пополам. Он хрюкнул, как подобает свинье, но тут же его столкнули вниз, его же брать вниз и тело, стукаясь о всевозможные преграды, полетело вниз. Норрингтон почём зря времени не терял, непринуждённо вынув пистолет и выстрелив в лицо женщине, сделав ей дырку в правом глазу. Шестеро оставшихся опешили от такого поворота, но яростный крик Ксанфа, призывающий их биться насмерть, вновь пробудил их агрессивный настрой. Я, припав на колено отразил первый выпад и повернув кистями отсёк руку третьей жертвы, с обильной бородой на лице и торчащей растительностью из подмых, в отличие от первого, уже я столкнул его вниз. На Норрингтона накинулось аж трое, один схватил его за пояс и с ним на руках прыгнул в бездну. Последний блик, отражённый в стеклянной раме, я увидел его взгляд, суровый и принимающий действительность. Я остался в окружении четверых разъярённых спартанцев и их улыбающегося папаши, хрустящего костяшками.
***
– Какую одежду вы предпочитаете носить?
Очередной человек вывел меня из летаргии. Все эти флешбеки приносят мне непоправимый вред, хоть это и пережитое прошлое, оно сокрушает меня.
– Одежду?
Я увидел перед собой измазанную в земле мисс Брукс.
Она кивнула, вручив мне стеклянную бутылку с соком. Манго.
– Тактические штаны, армейские ботинки, длинные, фланелевые рубашки, ниже пояса и футболки, тоже ниже пояса, чтобы свободно сидели и развевались на ветру.
