Пётр Петрович Африкантов
Глиняный денщик
П р о с т я ш к и (наперебой). Спасите нас… спрячьте… от этих зубоскалов…
З у б а с т и к и (наперебой угрожающе). Это кто зубоскалы!? В рожу дать…
Ю л я (отодвигает другую ширму). Давайте сюда пока, а там чего-нибудь придумаем. (Простяшки забегают за ширму.) А свирепых, надо на их место, раз они Шишкарю так милы. (Строго говорит Зубастикам.) Марш на лавку!
З у б а с т и к и. Правильно. Нас на видное место. Тут посветлее. Вот так. Давно бы хозяину надо было вас на место поставить, распоясались работнички. (Замахивается на Юлю.) Теперь на нашей улице праздник. А, если снова простяшек с нами рядом поставите – мы им уши пооткусываем.
Ю л я (Вассе). Наделали, мы их себе на шею, так они нам ещё и условия ставят. Уйду я, не могу так… больше не будем зубастиков лепить, хватит этих.
В а с с а: Ты хоть молодая, да незамужняя, себя одну как-нибудь прокормишь, а мне что делать вдове? Что я дам детям за столом? Что они будут есть? (Плачет.)
Ю л я. Куда ж нам бедным деваться? Нужда гонит.
Б а с я н я (выходит из-за ширмы, подходит к матери, гладит по голове, успокаивает). Мама ничего не говори, я всё слышал, что здесь говорили Шишкарь с Щепкой. Не волнуйся за меня, я уже почти взрослый. И велосипеда мне не надо, это я так, мал был, вот и клянчил.
В а с с а (вытирая слёзы). Сыночек, дорогой, совсем нужда нас съедает, какой велосипед миленький сыночек, прокормиться не можем, опять же свет, газ, налоги…
Б а с я н я. Не беспокойся мама не пропадём… (Юле, тихо.) Присматривай тут за ней, ладно?
Ю л я. Ты что это удумал пострел?
В а с с а (Басяне). В люди на заработки не ходи. Пока перебьёмся, не окреп ещё и опыта маловато жить в мире без материнской подсказки.
Б а с я н я (успокаивает, старается быть весёлым). Не горюй. Если я не силён, так ловок, а если не опытен, зато смекалист. Не тревожься, не пропаду. (Берёт котомку, кланяется и уходит. Васса пытается его остановить, но хватается за спину и оседает на пол. Басяня, с порога, обращается к зубастикам) Смотрите у меня зубоскалы!!! (Грозит пальцем.) Если что не так, то я ваш буду первый стоматолог. Попробуйте мне пальцы Юле кусать, да кисточки грызть. (Показывает кулак.)
З у б а с т и к и (хором). Топай, топай Боська-моська.
Б а с я н я. За Боську-моську положен тычок, так Зубоскалы? (Возвращается, выбивает одному зубастику зуб.)
З у б а с т и к. Мой зуб! (Хватается за щёку.)
Б а с я н я (прилепляет ему зуб из глины другого цвета). Вот теперь ты не Зубастик, а «Фиксатик», глиняным да необожжённым зубом много не накляцаешь. А будете работниц обижать, со мной будете иметь дело. Я у вас у всех буду персональным и бесплатным стоматологом, поняли!? (Уходит.)
З у б а с т и к и (тихо, чтоб не услышал Басяня, и сердито). С него станется… Катись отсюда, Боська-моська.
Ю л я (поднимает Вассу, успокаивает). Гришу увольняют. Теперь и Басяни с нами не стало… Бог поможет, не пропадём. Сын у тебя, Васса Юрьевна, смышлёный.
В а с с а. Смышлёный то смышлёный, да спутается с какой дурной компанией. Вот о чём душа болит. Ладно об этом. Надо лепить. До нормы ещё далеко (Поглаживает поясницу, берёт глину.)
Сцена третья
Сторож, Басяня и Гриша около мастерской.
С т о р о ж (обращаясь к Грише и Басяне строго и нравоучительно). Что, накуролесили!.. Одного выгнали, другого бы выпороть крапивой, перед тем как отпускать. Ну и куда вы теперь?
Г р и ш а. А кто куда старик. Я на биржу, может, предложит что подходящее, хоть пока и не выгнали вроде, а узнать надо. Сегодня не выгнали, так завтра обязательно выгонят. Чего-нибудь скажу хозяевам против шерсти – так и за ворота.
С т о р о ж. А потерпеть нельзя?
Г р и ш а. Нет, дед, нельзя, характер не такой. Правду её ведь в глаза говорить надо, тогда, это правда, и она всем как фонарь светит, а если за углом сквозь зубы проговаривать, да зло копить это не по мне.
С т о р о ж. Ну, ну… (Обращается к Басяне.) А ты куда, горе горькое…
Б а с я н я. Не пропаду, Евстафий, не отпевай раньше времени.
С т о р о ж. Мир не без добрых людей, но и не без злых тоже, запомни внучек.
Б а с я н я (обращается к собаке). Пошли, Кузя, со мной. Собаки собак не охраняют. (Кивает на хозяйское окно, уходят.)
С т о р о ж (сокрушённо). Эх, Басяшка, Басяшка! Жалко тебя, да видно деваться некуда.
Сцена четвёртая
Явление первое
По дороге идут Праханя и Чирик. Чирик идёт на два шага позади Прохани.
П р а х а н я (напевает весёлую песенку, а воробей идёт за ним и подпевает).
Я – Праханя, я – Праханя –
Парень не простой.
Я – Праханя, я – Праханя
С глиняной душой!
У кого душа из глины –
Добрый человек;
У кого душа из глины –
Значит друг навек!
В о р о б е й:
Чирик-пырик, чирик-пырик,
Значит друг навек.
П р а х а н я:
Вот в дому, стена из глины –
Значит в нём тепло.
Печка же теплей перины!
То-то и оно.
Печка же теплей перины!!
То-то и оно…
В о р о б е й:
Чирик-пырик, чирик-пырик,
То-то и оно.
П р а х а н я:
В драке я за правду стоек,
Мимо не пройти.
Я игрушка, я Праханя,
Честь у нас в чести.
Я игрушка, я из глины,
Честь у нас в чести.
В о р о б е й:
Чирик-пырик, чирик-пырик,
Честь у нас в чести.
П р а х а н я:
Победить меня не просто,
Хоть рассыплюсь в прах.
Чуть воды, помял немножко –
Снова на ногах.
Чуть воды, помял немножко –
Снова на ногах!!
В о р о б е й:
Чирик-пырик, чирик-пырик,
Снова на ногах.
П р а х а н я:
Я из глины, я – Праханя,
Знают все меня.
Я из глины, я из глины,
Глина же – Земля!
Я из глины, я из глины,
Глина – это я!
В о р о б е й:
Чирик-пырик, чирик-пырик,
Глина же – земля!
П р а х а н я (поворачивается к воробью). Здорово у нас получается! Подпевать умеешь. Сладимся. Ты кто таков, что меня догнал, рядом идёшь, да ещё подпеваешь?
Ч и р и к (догоняет, идут рядом). Воробей я, зовут – Чирик, ловкий, смышлёный, иногда надоедливый и шумливый, но это быстро проходит, особенно если меня немножко шлёпнуть пальцем по одному месту.
П р а х а н я. Где же это место находится, если не секрет?
Ч и р и к. Дашь хлебную крошку – скажу…
П р а х а н я. А если без крошки?
Ч и р и к. Я что, дурак, без крошки чирикать и секреты выдавать?
П р а х а н я (качает головой). Ну и хитрая же ты птица! (Роется в карманах, ищет хлебные крошки.)
Ч и р и к. Я сейчас не хитрый, я голодный. (Клюёт крошки с ладони Прахани.)
П р а х а н я. Я бы тоже чего-то склевал, да клюва нет. Тебе, брат Чирик, больше повезло.
Ч и р и к. А как же ты? (Перестаёт клевать и пододвигает крошку Прахане.)
П р а х а н я. Спасибо, брат, не надо. Эта крошка для меня, как слону дробинка. Я брат сыт тем, что ты не голоден.
Ч и р и к. Разве такое возможно?
П р а х а н я. Вот когда рядом другие воробышки чирикают, тебе ведь тоже чирикать хочется?
Ч и р и к. Само собой.
П р а х а н я. Так и мне, когда ты сыт, то и мне вроде меньше есть хочется. Пошли, дружище, и дальше вместе. Ты, я смотрю, воробей удалой.
Ч и р и к. А мы воробьи все удалые и все как один. Только попробуй где и кто из наших пискни – сразу всей оравой туда. Сорока ли прилетит, или ворона, никого не боимся, дружба и сплочённость – наш главный боевой козырь и не смотри, что мы ростом не вышли. Борьба за выживаемость у нас в крови
П р а х а н я. А если тот, кто пискнул – не прав?
Ч и р и к. Всё равно. За своих стоять надо.
П р а х а н я. Ты борьбу за выживаемость с отсутствием совести не путай.
Ч и р и к. А мы и не путаем. Сначала стая, а потом совесть.
П р а х а н я. Может быть наоборот?
Ч и р и к. Я согласен. Можно и наоборот – сначала совесть, а перед ней – стая.
П р а х а н я. Да, с языком у тебя не порядок.
Ч и р и к. Зато с воробьиной совестью всё в ажуре.
П р а х а н я. А что, у каждой птицы своя совесть по-твоему?
Ч и р и к. Разве это требует доказательств. Сразу видно, что с воронами не встречался. У нас, у воробьёв, хоть маленькая, с семечку, но у каждого своя воробьиная совесть есть, а у ворон – одна семечка на всю стаю и то, где лежит не помнят. А ты кто будешь, что я перед тобой так расчирикался?
П р а х а н я. Ладно, столкуемся. Значит ты воробей, а я – глиняная игрушка, зовут «Праханя».
Ч и р и к. Ладно, я тебя Прохой буду звать, мне так удобнее.
П р а х а н я. Это почему так?
Ч и р и к. Потому, что «Проха» и «кроха» почти одно и тоже, а крошками мы питаемся, до крошек воробьи большие охотники. Имя твоё произносишь и оно, как бы сытнее в желудке становится. Ты же за одну буковку не обидишься, если я букву «а» на букву «о»поменяю?
П р а х а н я (широко и с удивлением улыбается). Точно ловок. Тогда и я тебя буду называть не «ВОРОБЕЙ», а «ВОРА бей», то же одна буковка с паузой.
Ч и р и к. Нет – нет, мне так не очень нравится, особенно пауза. За что меня бить? А без паузы и не скажешь, язык в клюве не поворачивается.
П р а х а н я. Вот и мне тоже не нравится. Праханя от слова «прах» образовано, а «прах» это «земля» по-старому. А глина и есть «земля», потому и «Праханя».
Ч и р и к. Согласен. Проехали… А откуда ты? то есть, где тебя слепили раз ты из глины? Я чего-то таких как ты раньше не встречал…
П р а х а н я. Саратовские мы.
Ч и р и к. А что из Саратова, прогнали или как?
П р а х а н я. Сам ушёл. Сначала я в серванте стоял. Хозяйские дети уже выросли, играть не с кем. Вот я и ушёл. Думаю: «пойду своих сверстников навещу, посмотрю, что в мире делается?» А как походил, посмотрел «батюшки ты мои» – глиняным игрушкам нигде хода нет, на прилавках одна пластмасса, то ли люди, то ли звери не поймёшь, всё зарубежное. А отечественного и народного – совсем нет.
Решил глиняным игрушкам и их мастерам во всём мире помогать, добрые дела делать и за справедливость бороться. Мне об этом ещё мастерица говорила, что меня лепила: «Я тебя из особой глины слепила.– Сказала она. – Пока, будешь в бездействии, сил будешь набираться, а придёт время, встанешь горой за сирых и убогих и особенно за глиняные игрушки, что к тому времени не в чести будут. Всё народное будет в поношении и забвении». Я её слова никогда не забуду, пророческими оказались.
Ч и р и к. Получается, ты, Праханя, – странствующий глиняный рыцарь. Я про странствующих рыцарей в книжке читал, они тоже со злом и несправедливостью боролись, только они были не из глины и в доспехах. Например, Дон-Кихот. Правда, он с ненастоящими рыцарями сражался, обманывался просто, но это неважно, главное – он страха не знал, и стремление было хорошее.
П р а х а н я. Бесстрашный, значит был, это молодец. А книжку кто написал?
Ч и р и к. Сервантес.
П р а х а н я. Ты мне про сервант не напоминай, насиделся я за его стеклянными дверцами, как Илья Муромец в детстве на печи.
Ч и р и к. Сервантес – это фамилия писателя, а не шкаф в котором ты был. Понял? А Илья Муромец кто таков?
П р а х а н я. Видно мы с тобой разные книжки читали. Богатырь земли русской. Знать надо. Он свою землю от настоящих врагов оберегал, а не от вымышленных, как твой Дон-Кихот.
Ч и р и к. Он от каких врагов оберегал внешних или внутренних? Если от внешних, то с ними легко бороться, вон сорока – её издалека видно, что сорока летит.
П р а х а н я. И с внутренними тоже. Соловья-разбойника победил.
Ч и р и к. Про Соловья – разбойника не слышал, а от ворон досыта натерпелся. Ни на одну помойку не залетишь просто так, везде всё схвачено, везде мзду требуют. Чуть поприличней помойка, сразу охрана, видеокамеры. До облаков всё просматривают, не перелетишь.
П р а х а н я (сокрушённо). Разве я похож на рыцаря или Илью Муромца? У них доспехи. А у меня?
Ч и р и к. Ну, когда это было? В средние века, то есть, очень давно. Сейчас главные доспехи – это голова на плечах.
П р а х а н я (повеселев). И то, верно. Если ты пернатый свободен – пошли со мной, будем вместе игрушкам и мастерам помогать, с несправедливостью бороться.
Ч и р и к. Я – за. Сначала игрушкам поможем, а потом обязательно на помойку заглянем.
П р а х а н я. Договорились.
Ч и р и к. Только у меня ноги больно короткие. Ты потише иди.
(Идут дальше, Чирик от удовольствия напевает песенку.)
Чири-пыри, чири-пыри!
Воробьи барахтаются в пыли!
Пыль для нас и море и река,
Пыль для нас и море и река…
И не утонуть наверняка!..
Ля-ля… ля-ля… ля-ля!
П р а х а н я. Мне кажется, что там, впереди, кто-то под деревом сидит.
Ч и р и к. Прохожий, в тени от солнышка прячется или просто отдыхает. Кажется, их там двое. (Вглядываются.)
Явление второе
Те же и Басяня с Кузей.
Праханя и Чирик подходят к дереву и слышат монолог. Монолог проговаривается в рифму, сокрушённо и устало.
Б а с я н я:
Стремился раньше я к свободе,
Тебе ошейник тоже шею тёр
(Обращется к Кузе, показывает на шею.)
И вот она свобода на природе,
Мы нищие, бездомные, позор…
(Кузя жалобно воет.)
Кому нужны мы, Кузя, в этом мире?
Где приложить природный свой талант?
Нас ждут забитые сартиры,
Вот он – свободы чистый бриллиант!
Что скажешь ты?
К у з я:
Пробраться в цирк хотя бы.
Б а с я н я:
В нём псы вертлявей нас в сто крат.
С бомжами псиными за корку хлеба драться?
К у з я:
Клыки их крепче наших брат. (Кузя воет.)
Б а с я н я:
Куда бы, Кузя, нам податься?–
В ночные клубы – царствует разврат.
За воровство не стоит браться –
Поймает сразу опытный сержант…
Свобода – хуже заключенья!
Вот что в моей гуляет голове.
(Кузя воет).
П р а х а н я (подходят с Чириком к дереву, слушают монолог, восклицают). Эй! Кому тут свобода мешает!?
Б а с я н я (безразлично). Нам, кому же ещё. Не знаем, что с ней делать? Не разобраться.
П р а х а н я. Давайте вместе подумаем попутчики.
Б а с я н я. Откуда ты знаешь, что мы тебе попутчики? Мы ведь стоим на месте?
Ч и р и к. А потому, что ни тебе, ни твоему псу, судя по монологу, идти некуда, потому и попутчики, идёте куда ноги несут. Так и мы идём туда, куда ноги несут, вот и попутчики.
Б а с я н я. А вы кто такие? Куда путь держите?
П р а х а н я. В город идём. Там, говорят, скоро будет большая игрушечная ярмарка?
Б а с я н я (приглядывается к Прахане). На торговцев не похожи, да и в одежде сейчас такой не ходят, разве что на концертах можно увидеть.
П р а х а н я. Верно подметил, мы действительно не торговцы, но к игрушкам отношение имеем самое непосредственное.
Б а с я н я. Не пойму я вас что-то. Говорите прямо и понятно без намёков.
Ч и р и к. Куда же прямее, разуй глаза. Разве не видишь, что перед тобой стоит самая настоящая глиняная игрушка.
Б а с я н я (разглядывает Праханю, скребёт глину, пробует на язык). Точно, глина. Где же таких молодцев лепят, что от человека не отличить? У нас в городе всё больше коричневатые и полностью покрашенные, и рисунков таких нет на одежде: вдавленные круги, треугольнички, звёздочки, одна геометрия. Лицом же – точно человек.
П р а х а н я. Я из Саратова. А потому меня трудно от человека отличить, что слеплен я из бело-серой глины с добавлением коричневой, потому и лицом такой, что и человек. Это не моя заслуга, просто у нас глины в Саратове такие. Игрушечница специально коричневой добавила. Эта смесь наиболее крепкая.
Б а с я н я. Тебя что, если стукнуть, то тебе и ничего?
П р а х а н я. Если не дубиной, то и ничего.
Б а с я н я. Можно попробовать?
П р а х а н я (весело). Стукни, если кулака не жалко. (Басяня бьёт Праханю в грудь, хватается за кисть, охает, дует на пальцы.)
Б а с я н я (постанывая). Точно из глины, а лицом от человека не отличить… Это хорошо, что ты не кичишься ни крепостью, ни похожестью. Мне это нравится. Не люблю задавал. А чего так далеко утопали, у вас там, что поблизости ярмарок нет?
П р а х а н я. Ярмарки есть и игрушек много, только всё не наши, не из глины, как бы не настоящие. Навезли откуда-то, то ли из Японии, то ли из Китая. Их столько, что даже на рынке встать – места нет. Наши игрушечники совсем свою, глиняную, перестали лепить. Думал, что это только у нас засилье иноземщины, а куда не посмотрю – везде такое же творится. Моя мастерица, тётя Маруся, лепить бросила, не выгодно, покемонов теперь продаёт… Вот я походил, посмотрел и решил за игрушечное счастье бороться.
Б а с я н я (удивлённо). Вон оно что-о?
П р а х а н я. А у вас как?
Б а с я н я. А у нас и того хуже. (Машет безнадёжно рукой.) Мы идём из этого самого города, куда вы направляетесь. И с этой проблемой знакомы не понаслышке. Моя мать с подругами работает в мастерской по производству глиняных игрушек.
П р а х а н я. Вот чудеса. Чего же ты из такого города топаешь? Мы – то, думаем что тут рай для глиняных игрушек!?
Б а с я н я. Был рай, да весь вышел. Игрушки лепим, но игрушки игрушкам – большая рознь. Заставляет хозяин лепить мерзкие рожи, зубастиков всяких, а то, что всегда лепили – под запретом. Эти зубастики уже мастерам начинают указывать. Жена Шишкаря – Щепка, совсем заедает. Чуть, что штрафы. Мы даже прокормиться не можем. А как прокормишься, когда у людей механизация, а у нас… (Ударяет кепкой о землю.) Глину Гришка ногами мнёт, а сторож в рельс железным прутом стучит, время показывает. У них, дочка есть, ещё хуже матери, чуть что подсмотрит и доложит. За датского принца замуж хочет выйти. Помешалась на Дании. Телевизионных передач насмотрится вот и глюки в голове появляются. Европа ей во сне снится.
П р а х а н я. Да, дела-а… Это у них от лишних денег такое происходит, или от желания их иметь… А что же ты?
Б а с я н я. А, я на заработки иду, хоть себя прокормить, да может быть удастся матери помочь. У неё ведь кроме меня ещё двое, а отца нет. Юля игрушки раскрашивает в мастерской, изумительно, просто чудеса творит. Только на это время надо, чтоб ручной росписью заниматься, а хозяину количество дешёвое нужно. Юля мяльщика Гришу любит, а Шишкарь его с работы почти турнул. Я виноват (сплёвывает). Я часы подвёл, а Гриша на себя взял. Шишкарь кричит «Вон!», а Шишкарихе не хочется Гришку отпускать, больно уж глиномял хороший. Чем дело кончится неизвестно, Гриша работу собрался искать, только, я думаю, Шишкариха мужа умаслит и Гришу на время оставят. Шишкарь, хоть и пыжится, а верховодит жена.
Ч и р и к. За что же его так, не за обеденный же перерыв?
Б а с я н я. Не только… Неудобный он, Гришуха то…
П р а х а н я. Чем же неудобный?
Б а с я н я. Правду в глаза говорит, за это премии лишают… Нравы иноземные критикует… Над зубастиками подсмеивается… Много чего.
Ч и р и к. Ещё одна проблема на мой хвост. Ты- то хоть заработал хоть чего- нибудь?
Б а с я н я. На чистке выгребных ям много не заработаешь, так, на прокорм с Кузей.
П р а х а н я (садится на камень, берёт в руки ветку, задумчиво и со злостью переламывает её). Видно, братцы, пришла пора не от бед бежать, а с бедами бороться. Я смотрю – они, мироеды, везде одинаковые. (Пауза.)
Ч и р и к. Ты прав, брат. Мы от беды, а она впереди нас и нас же встречает.
П р а х а н я. Давай этим невеждам сдачи дадим, хватит от бед бегать, да клозеты чистить!
Б а с я н я. За нас ещё Гриша вступится, а у него кулачищи во (показывает), на глине натренеровал.
П р а х а н я. Ты что, думаешь, что мы с ними на кулачках будем сходиться? Они милицию вызовут, ОМОН, потом охранников наймут, у них сила.
Б а с я н я (недоумённо). А как же иначе?
П р а х а н я. Не четыре кулака важны, хоть и пудовые, а четыре головы, но путёвые… понял?
Ч и р и к. Мы теперь тоже сила. (Кивает на Кузю.) Он что-нибудь умеет делать?
Б а с я н я. Я его учил на задних лапах ходить, в цирк готовил.
П р а х а н я. Ну и как?
Б а с я н я. Танцевать не умеем пока, а ходить вполне. Ну ка, Кузя, покажи. (Кузя встаёт на задние ноги, прижимает передние лапы к груди и прохаживается.)
П р а х а н я (глядит на шагающего Кузю, улыбается). Придумал, как дело поправить?… Всё будет у нас тип-топ!
Б а с я н я. Не тяни резину, говори чего придумал?
П р а х а н я. Вот вы говорите, что дочка Щепки за датского принца хочет выйти замуж; давайте ей поможем. Как не помочь доброму делу….
Б а с я н я (сердито). Надо больно, да и добрым делом здесь не очень пахнет…
Ч и р и к. Ты, Басянь, это не понимай напрямую. Праха наверняка что-то придумал. Давай, Праха, колись…
П р а х а н я. Всё очень просто (все столпились около Прахани). Посмотрите (показывает на Басяню). – А чем наш Басяня ни датский принц!? Приодеть, причесать, напудрить…
Б а с я н я (ошеломлённый идеей). Вы… что, братцы! Какой же я принц? Да у меня и шляпы нет.
П р а х а н я. Шляпу найдём. В любом городе есть уценёнка?
Б а с я н я. Ты прав. В город из-за «бугра» даже даровые вещи привозят, сваливают около рынка, а люди разбирают, если кому одеть нечего, а чаще хитрые и ловкие на перепродажу берут.
Ч и р и к. Вот и выход. (Обращается к Басяне.) Ещё, какой у нас датский принц будешь! Правда, без долларов в банке.
П р а х а н я. Решено… Будет ей принц, только не богатый, зато принц. (Обращается к Басяне.) Говоришь, игрушечным делом Шишкарь занимается? Так… так. Это хорошо, даже очень хорошо. Мы ему рабочих обманывать не дадим.
Ч и р и к. Говори… не тяни быка за хвост.
П р а х а н я. Сделаем так, что будет у Шишкарей и зять из Дании и вместо кадушки – глиномялка и зарплата у работниц приличная…
Ч и р и к. Что-то не совсем понятно…
П р а х а н я. А что тут непонятного? Басяня – будет у нас принцем с замком на берегу моря. (Обходит Басяню кругом.)
Б а с я н я (испуганно). Ты, что, серьёзно? Я думал шутка! Я даже ритуалов не знаю… да, и знают меня все в городе, как облупленного.
П р а х а н я. А чего эти ритуалы знать! Пританцовывай, поклоны отвешивай, да шляпу к груди прижимай; по телевизору, что ли не видел!
Б а с я н я. А слова? Я ведь в Дании не был и их языка не знаю.
П р а х а н я. Пустое, брат. В этом деле надо идти от противного. Ты датского языка не знаешь, а в вашем городе датчанина и в глаза никто не видел. Так что, оденем, как надо, бормочи, что в голову придёт, язык ломай, сойдёшь за первый сорт. Немного будут тебя понимать и ладно. Тут главное не то, что ты сказал, а как они эту информацию восприняли? Врать и не надо совсем. Например. Ты им не представляешься датским принцем, а только говоришь: «В вашем городке как в Дании». После этого тебя и спрашивать никто не будет кто ты и откуда родом? Примут за чистую монету. Психология, у желающих обмануться, так устроена, понимаешь? Вон, Кузю, профессором принарядим, хвост в штанах спрячем. Хорошо, что у него уши не стоячие, а висячие, на голову что угодно одеть можно. Шишкарь, как Кузю увидит, в первую очередь о протекции и барышах будет думать, а не о том, кто скрывается под штанами и шляпой?
Б а с я н я. А поточнее можно? А то, как-то всё намёками, да намёками.
П р а х а н я. Можно и без намёков. Придём в город под видом иностранной делегации, чтоб солидно было. В составе делегации, понятно, принц будет. Тут уж, ни куда не денешься, желание дочки надо удовлетворить. Кузя будет профессор, специалист по глиняным изделиям, культуролог, это звучит.
Б а с я н я (смеясь). Кузя – профессор, это же смешно, ладно там, в цирке, для смеха сойдёт, а тут… всё дело провалим.
П р а х а н я (серьёзно). Ничего нет смешного…
Ч и р и к. Кузя говорить умеет?
Б а с я н я. Не… он только лаять, рычать да выть умеет, как видите, даже языка человеческого не знает, не способен он к этому.
П р а х а н я. Это даже хорошо, что не умеет. На незнании дела не поймают. Будет рычать, гавкать, с него хватит, а Чирик переведёт как надо. Главное, чтоб рычал и брехал выразительно.
Ч и р и к. Приоденем. Будет профессор, что надо, первый сорт. В лапы журнал дадим, очки на нос тёмные, чтоб собачьей преданности и злости не было видно. Не раскусят. Только с сегодняшнего дня ты, Кузя, будешь ходить только на задних ногах, понял? (Кузя согласно мотнул головой.) А – речь Кузя понимает, молодец.
Б а с я н я. А ты за кого себя Праханя выдашь? Неужели в рубашке на выпуск расхаживать будешь? Тут и ленивый догадается кто такой? Надо усы для солидности наклеить, можно и бородку приладить.
П р а х а н я. Спрашиваешь, за кого я себя выдам?.. За топ-менеджера. Слышал про такого? Одежду сменю, не вопрос.
Ч и р и к (недоумённо). За кого… кого?
П р а х а н я. Темнота… Топ-менеджер – это управленец высшего ранга, выше не бывает. Понял?
Б а с я н я. А почему «Топ»?
П р а х а н я. Я откуда знаю, топ и топ.
Ч и р и к: Если предприятие бутылки делает, то получается бутылочный Топ.
Б а с я н я. А у нас глиняные игрушки. Праханя, значит, «Глиняный Топ» будет. А что, ребята, звучит… главное солидно, непонятно, интригующе, и с глиной связано.
П р а х а н я. Будь по-вашему. Только до поры-до времени обо мне не очень распространяйтесь. Таинственность – она тоже не плохой помощник. Таинственность всегда интригует. Кстати, Чирик, займись рекламой, у тебя лучше всех получится. Без рекламы наша задумка провалится.
Ч и р и к. Как это?
П р а х а н я. А вот так. Слетаешь в город, сообщишь своим воробьям, что ты, как бы между прочим, слышал, что в город пребывает на ярмарку солидная иностранная делегация. (Басяне.) Особенно тем, с кем шишкариха – жена хозяина, дружбу водит, пусть шишкарихе об этом сообщат?
Б а с я н я. Шишкариха с бакалейщицей дружит.
П р а х а н я. Вот…вот. В первую очередь, пусть сядут на бакалейную лавку и начирикают всем, что, дескать, «прибывает иностранная делегация. В её составе принц датский, не женатый, из старинного рода. Делегация очень представительная, известный профессор из Кембриджа, с ними доверенное лицо, юрист, а заодно и переводчик – Чирик Чирикадзе». Должности и имена, Чирик, сам придумаешь.
Ч и р и к. Меня должность переводчика и юриста вполне устраивает.
П р а х а н я. Обо мне пока не говори. Скажи просто – Глиняный Топ, и всё. Пусть головы ломают, кто он такой?
Ч и р и к (весело). Понял, как не понять. Мы – воробьи, насчёт плутовских дел сообразительные!
П р а х а н я. Давай лети, тайный и полномочный посол, скажи своим пернатым и обещай, если хорошо поработают – мы в долгу не останемся.
Б а с я н я. Мешок семечек от датского принца, лично. (Бьёт себя в грудь, хохочут.)
Ч и р и к (Басяне). А ты сначала дочку завлеки – «принц».
Б а с я н я (шутит). Вы, что действительно женить меня собрались на этой сумасбродной девице? Ни за что! Лучше от голода помру. Век из туалета с лопатой не вылазить, а этому не бывать!
П р а х а н я. Умереть от голода ты всегда успеешь, а восстанавливать справедливость в твоём городе и конкретно в мастерской, мы что ли с Чириком будем? Твоя задача разыграть искромётную любовь. Долларов тут тебе на первый случай Чирик насобирал на свалке. Думал, что они ему самому пригодятся. Смотри, напечатанные на цветном принтере, только ты их в руки не давай, догадаются, что фальшивые.
Б а с я н я. Хорошо, допустим, поверят они, что мы иностранные представители, но как заставить Шишкаря лепить традиционную добрую игрушку, да заставить платить рабочим побольше? Вот вопрос…
П р а х а н я. Не тужи. Утро вечера мудренее. Будем играть чисто, без ляпов, всё и срастётся. Случай, сказать об этом, обязательно представится.
Ч и р и к. Как ты это сделаешь, Праха? Ума не приложу.
П р а х а н я. Главное – убедить шишкарей в том, что их благополучие временное и что скоро всё их производство рухнет как карточный домик. Чтоб они не благодушествовали, а занервничали. А как только занервничают, а занервничают обязательно, у страха глаза велики, тут и мы со своей помощью подоспеем.
Ч и р и к. Теперь я понял, почему ты себя топ – менеджером назвал? Как бы, не вляпаться, воробьи засмеют.
П р а х а н я. Не вляпаемся, если убедительно сыграем. Потом, наши новые товарищи тоже не лыком шиты. Всё будет как надо. Давай, Чирик, лети, лети, не тяни резину.
Сцена пятая
Ми-ми, Щепка, и Шишкарь в комнате.
Щ е п к а (загадочно). Ах, какую я новость слышала в городе. (Садится, обмахивается веером.)
М и – м и (заинтересованно и нетерпеливо). Какая такая новость? (Подсаживается к матери.) Мамочка, ну… не испытывай моё терпение.
Щ е п к а. Всем новостям новость, мне бакалейщица сказала, что к нам в город приехала иностранная делегация, или приезжает, а может уже и здесь, слухи разные ходят.
Ш и ш к а р ь (недоверчиво). Врут, поди? Сколько живём, никакой блудной мыши в город из-за границы не забегало.
Щ е п к а. Весь город знает. Говорят, что их переводчик ходит и всё узнаёт, что и как? На базаре был и особенно игрушками интересовался, цены узнавал и всё в блокнотик записывал, говорят Чириком Чирикадзе зовут, он- то, про делегацию и проговорился случайно, а так бы, откуда знать?
Ш и ш к а р ь. Имя какое-то воробьиное. «Чирик» – тьфу ты. Если воробьиной породы, то этот проболтается, как пить дать. Помнишь, у нас приказчик по фамилии Воробьёв был? – болтун неимоверный, за что и прогнали. Что там ещё ты услышала? (Нетерпеливо.) Одеты как? По одёжке ведь встречают!..
Щ е п к а. Опять только разговоры. Одежда иностранная, какой же ещё быть? Говорят – модная.
Ш и ш к а р ь. На одежде – обмануться можно. Моды разные бывают. Сейчас всё больше рваньё модой называют.
М и – м и. Папа, ты ничего не понимаешь.
Ш и ш к а р ь. Скажешь – старый стал? Да, старый, но из ума ещё не выжил, добротное от заплатанного отличаю. И потом, что-то к нам эта мода в протёртых штанах приходит, да в обтрёпанных куртках. (Жене.) Помнишь, как Ми-ми всё в этом старье щеголяла?
М и – м и. Ты отсталый человек, папа… Та мода прошла. И вообще, были в той моде просто потёртости.
Ш и ш к а р ь. Правильно, те потёртости теперь в рвань превратились. Они носят, как потрётся и изорвётся, а наши кричат «мода» и новое рвут, как дураки… Хватит об этом.
М и – м и (пожав плечами). Отсталость…
Щ е п к а. В составе делегации, между прочим, профессор Оксфордского университета, специалист по народному творчеству, искусствовед – господин Брехалов Кузьма Кузьмич. Говорят, из самого Парижу, в очках, и всё время журналы читает.
Ш и ш к а р ь (заинтересованно). Это точно, что профессор?
Щ е п к а. Точней не бывает. Сказывают, что будут игрушки по мастерским покупать для заграницы, а сейчас приглядываются, что и как?
Ш и ш к а р ь (сердито). С этого надо было и начинать, а то всё о шмотках. Это интересная новость… Только вот, какие игрушки их интересуют? Мы бы тогда быстренько их наделали и других опередили? Ты ещё поспрашивай, может быть чего и выудишь, а как узнаем, то и накрутим, хоть покемонов, хоть зубоскалов… (Потирает руки, крякает от удовольствия.) А кто ещё в делегации состоит, что за фрукты-овощи?
Щ е п к а. Есть, говорят, у них специалист по оборудованию, от фирмы, которая всякое оборудование производит глиноприготовительное.
Ш и ш к а р ь. Мы, слава Богу, и без особых механизмов работаем, и прибыль имеется. Это нам ни к чему. Гришка как мял глину, так и будет мять.
Щ е п к а. Ты же его хотел выгнать?
Ш и ш к а р ь. не этот Гришка, так другие гришки найдутся. Гришек в России много. Нет своих гришек – из-за границы выпишем, черномазых. Там этих гришек, пруд пруди и жёлтые и чёрные и даже фиолетовые.
