Раф Гази
Великая Татария
Заключительная
Ну вот мы и закончили обзор книги Абул Гази «Родословная Татар», попытавшись в том числе с его помощью показать, какую могучую Империю создали наши Великие предки.
И как она потом развалилась.
Кому же досталось наследие Чынгызхана?..
Параграф 1. Русские цари с татарской кровью
На престол правителя в Казани или в Хиве, в Москве или Астрахани, в Бахчисарае или Бухаре, в Самарканде или в сибирском Тобольске, да и в любом другом улусе распадающейся Империи… людей с улицы не сажали.
На трон мог водрузить свои чресла лишь тот, кто способен был доказать, что является принцем ханских кровей.
Царская власть держалась крепостью родового начала.
«В родословной почти каждого пятого русского прослеживаются татарские корни, не говоря уже о том, что русский престол до середины 17 века с завидным постоянством занимали цари, в чьих жилах текла чистая татарская кровь», – пишет в своем исследовании «Русские цари татарского происхождения» Людмила Коншина.
Статья Коншиной настолько пришлась в «кон» нашей книги, что мы вкратце перескажем приводимые в ней факты о некоторых «русских царях с татарской кровью».
Иван Грозный
Елена Глинская, мать московского царя Иона IV была внучкой Мансура-Кията – старшего сына наместника Крымского улуса Мамая.
Из «Родословной Татар» Абул Гази мы знаем, что приставка «Кият» к имени свидетельствовала о принадлежности к роду Чынгыза.
И Иоан IV тоже об этом отлично знал: «Сохранилось немало сведений (главный источник – письма крымскому хану), что он свободно изъяснялся на своем родном татарском языке и относил себя к прямому потомку темника Мамая».
Мурад Аджи добавляет, что Иван Грозный владел большой библиотекой с татарскими книгами. Потом она то ли сгорела, то ли была выброшена на помойку – содержимое ее было уже никому непонятно.
Даже в лице Ивана угадывались характерные татарские черты. Историческая справедливость требует того, чтобы с Ивана Грозного был снят ярлык «татарофоба», который навесили на него фальш-историки. Иван IV был не «татаро-ненавистником», он был «татарофилом» – «татаро-любом». Хотя это, впрочем, не мешало ему самым жестоким образом расправляться с ними, когда они оказывались в противоположном лагере.
Его родная тетка Евдокия вышла замуж за брата казанского хана Мухаммед-Эмина. А муж Евдокии был сыном известной казанской царицы Нур-Султан, которая правила в Казани незадолго до другой знаменитой ханши – Сююмбике, имеющей ногайские корни.
И таких московско-казанских браков было немало.
Иван Грозный и сам женил своих сыновей на «татарках» – старшего Ивана на Евдокии Сабуровой, а младшего Федора на Ирине Годуновой. Обе невесты имели ордынское происхождение.
Московский царский Дом наполовину был татарским.
Когда Иван IV удалился на покой в Александровскую слободу, он оставил после себя на царском престоле Саин-Булата – чистейшей воды Татарина.
Симеон Бекбулатович – до крещения Саин-Булат хан
Саин-Булат был не просто татарином, а еще и чынгызидом. Он вел свой род от того же Мансура-Кията, что и мать Ивана Грозного, только по мужской линии.
Борис Годунов
У всех на слуху пушкинские слова о Борисе Годунове:
Какая честь для нас, для всей Руси!
Вчерашний раб, татарин, зять Малюты,
Зять палача и сам в душе палач,
Возьмет венец и бармы Мономаха…
«Татарином» Годунов был – его род происходил от мурзы Чета. Зятем главы опричников Малюты Скуратова тоже был.
Но, позволим себе поспорить с Пушкиным и Гумилевым, рабом и палачом вряд ли!
Пушкин – гениальный поэт, но в истории следовал установившемся уже тогда клише. Александр Сергеевич черпал исторические знания из «отравленного колодца». Имена отравителей уже не раз озвучивались в нашей книге… Пушкин в силу возраста с Миллером был, конечно, незнаком, но Карамзина, которого тоже иногда называют «первым русским историком», почитывал.
Именно Карамзин литературно обработал концепцию Байера-Миллера и «пустил ее в народ».
Карамзин навешал на Годунова всех собак. Обвинил в убийстве царевича Дмитрия. Подозревал в том, что Годунов призвал на Москву крымского хана и сам ее поджег – «чтобы одна беда перебила другую и каждый больше скорбел бы о собственном несчастье, нежели о смерти царевича». Здесь чувствуется зловещая, но тайная рука Романовых. Ведь именно они так боролись с Годуновым за царский престол. Но одолеть не смогли.
Забегая вперед, предположим, что им удалось это сделать в 1605 году, когда законно избранный Земским Собором царь скончался при странных обстоятельствах, и в Москву вошел Лжедмитрий.
Иван Грозный назначил Годунова опекуном своего слабоумного сына Федора – настолько один «татарин» доверял другому. Борис Годунов, после Ивана IV и Симеона, практически единолично управлял страной, состоя как бы «первым визирем» при «безвольном, добром и благочестивом» царе Федоре.
В феврале 1598 года в Москве Земский Собор избирал нового царя. Старшего сына Иван Грозный сам убил в неизъяснимом гневе. Федор совсем ослаб умом и править далее не мог. Малолетний царевич Дмитрий то ли был выкраден, то ли погиб. Других прямых наследников не осталось. Поэтому на «должность царя» решили рекомендовать кандидата, избранного «прямым голосованием» на Земском Соборе.
Сергей Шокарев в книге «Тайны российской аристократии» приводит слова немца Буссова. Современник тех событий уверяет, что Бориса Годунова выбрали потому, что он «до сего времени… вершил государственные дела так, как не вершил их никто с тех пор, как стоит их монархия…».
Собор не побоялся избрать своим государем «Татарина». И даже патриарх Иов его благословил. Борис Годунов, вопреки мнению Пушкина и Карамзина, был не самым плохим правителем, но сейчас не время разбирать его ошибки и заслуги.
Здесь важно, что в первый и последний раз царь взошел на Московский престол не по династическому праву, а по выбору представительного органа. Был создан прецедент.
Узурпация власти Романовыми-Юрьевыми во время Смуты уже никого не шокировала.
Сами Романовы потом, несмотря на заговоры и дворцовые интриги, царский трон никому не уступали. А в 1913 году вся Россия торжественно отмечала 300-летие династии Романовых.
Петр I
Как выясняется, мать императора Петра I, небезызвестная Наталья Нарышкина тоже происходила из татарского рода мурзы Исмаила Нарыша. Наталья Нарыш вместе со своим татарским кланом какое-то время, правда, совместно с другим кланом Милославских, управляла Россией, будучи регентшей несовершеннолетнего сына Петра.
«Вполне естественно, что русские историки к моменту ее рождения постарались сделать из нее русскую с далекими тюркскими корнями. Иначе и быть не могло, разве приятно было бы России раскручивать самого великого «русского» царя, в чьем генофонде были крымские татары?» – задается риторическим вопросом цитируемая уже нами Людмила Коншина.
Ну что тут поделаешь! В царской семье, как говорится, не без татарина.
С безудержным стремлением Петра Великого к «немецкому племени» фальш-историки, похоже, перебрали. Немцев Петр, конечно, любил, но не забывал и о своих татарских корнях.
«Да и вообще татарские гены Петра, – предполагает Людмила Коншина, – тянули его к своим соплеменникам, о чем говорит его крепкая дружба с татарином Федором Апраксиным, родным братом царицы Марфы, супруги царя Федора Алексеевича, а также с Михаилом Матюшкиным из тюркского рода мурзы Албаушу, брат которого Иван Матюшкин был женат на родной сестре первой жены Петра Лопухиной.
Петр Первый не оставил после себя наследника мужского пола, но через десять лет после его смерти трон вернула его дочь Елизавета, которая походила своим характером и манерами на свою крымскотатарскую бабку Наталью Нарышкину.
По завещанию свой трон она оставила родному племяннику Петру III, сыну своей сестры Анны, в котором уже перемешалась татарская и немецкая кровь».
Как Иван Грозный временно оставлял на царском престоле татарина Симеона Бекбулатовича, так и Петр Великий во время своего отсутствия в столице доверял бразды правления человеку, чья фамилия имела явные татарские корни – Рамадан, Рамазан.
Это Федор Ромодановский, для кого был придуман специальный титул «князь-кесарь».
«Min Her Kenig! Письмо Ваше государское…», – дурашливо обращался к нему Петр Первый и в конце шутливо подписывался: «Вашего Величества нижайший подданный Piter».
Правда, специалисты по генеалогии находят в старых родословных книгах предков Федора Юрьевича Ромодановского и относят его к 23 колену от Рюрика. Но мы-то знаем, как составлялись эти родовые книг, как уничтожались в них старые влиятельные фамилии и вписывались новые…
А Рюрики на поверку могут оказаться вовсе и не пришлыми варяжскими князьями, а местными булгарскими ханами. То есть, теми же Татарами.
Иван Грозный не брал Казань?
Да, и Иван IV, и Симеон, и Годунов, и даже «нижайший подданный Piter» – кто по материнской, кто по отцовской линии – были выходцами из Татарской Орды.
Но это не значит, что они правили «в пользу Татар». Хотя четко понимали, кому обязаны своим царским происхождением. И не считали Татар чужеземными захватчиками, как позже стали их изображать фальш-историки.
Татары были вполне своими, и отношение к ним было лояльное. Тем паче, что татарская речь в Москве еще не резала ухо. Москвичи могли спокойно общаться с Татарами, не прибегая к Энциклопедическому словарю Махмуда Кашгарского «Диван лугат ат-турк». Они, не заглядывая в него, знали, что эмир – это правитель, эпмек – хлеб, ашлык – еда, кумган – кувшин, башмак – ботинок, сарыг турма – желтая редька, бильге – ученый и т. д.
Анализ «Сборника тюркских наречий» (1074 г.) первого тюркского филолога Махмуда Кашгари показывает, как давно и насколько прочно была заложена основа тюркского языка.
Если на берегах незамерзающего Иссык-Куля во времена Махмуда Кашгари можно было услышать «Мен ангар отунч бердим» – «Я ему дал в долг», то сегодня:
в Казани это будет звучать, как «Мин анга буручка бирдем»;
в Уфе – «Мин улга бурыстка бирдем»;
в Астане – «Мен оган карызга бердим» (в татарском и башкирском вместо «бурыч» тоже можно говорить «карыз»);
в Стамбуле – «Бен она борч вердим».
За 1000 лет минимум изменений!
Татары, видимо, были знакомы с творчеством своего ученого предка и внимали предупреждению Кашгари: «вещи и имущество – твои враги».
К тому же, они – умелые воины – помнили наказ Чынгыза о том, что мужчины должны заниматься только войной и охотой.
Именно Татары и составляли костяк всех военных дружин. А Московские князья долгое время не имели права содержать свое войско. Профессиональных солдат с их боевыми офицерами-нукерами перекупали враждующие стороны, как сегодня футбольные клубы переманивают игроков-легионеров экстра класса.
Покорение Казани и Астрахани происходило с помощью самих же Татар, которые воевали, как на стороне наступавшей, так и обороняющейся.
«В эпоху Грозного еще более усилилась татарская верхушка Московии, – пишет Людмила Коншина. – Например, во время казанского похода (1552 г.), который в истории преподнесли как завоевание и присоединение Казанского ханства к Московскому государству, войско Иоанна Грозного включало в себя больше татар, нежели войско Едигера, правителя Казани.
Среди московских военачальников были «крымский царевич Тактамыш», «царевич шибанский Кудаит», «касимовский царь Шигалей», «астраханский царевич Кайбулла», «царевич Дербыш-Алей», не говоря уже о десятках тысяч рядовых татар под их началом».
А Мурад Аджи, следуя французской поговорке, в причине военного похода на Казань стал «искать женщину»:
«Иван Грозный не брал Казань… Спокойно, спокойно, это так, ибо он был слишком слаб и беспомощен. Его сделали монстром, чтобы пугать им мусульман… Посмотрим правде в глаза, сколько лет было завоевателю Казани? То был мальчишка, который не мог командовать войском из-за малолетства и отсутствия военного опыта.
Больше того, у него не было войска!
Он арендовал его у татар Крыма. Только к 1572 году Иван Грозный обзавелся стрельцами, опять же из числа татар. Так что, Казань брали свои, казанские, которые переругались из-за женщины… (имеется в виду казанская царица Сююмбике – прим. авт.)
Да, молоденький русский князь, которому приписали победу, присутствовал при казанской трагедии, и что?.. Командовал-то не он… Вот они, служилые татары, разрушавшие и создававшие!
Таков уж наш народ – непредсказуемый, как погода весной».
Здесь мы вынуждены чуть поправить уважаемого Мурад Аджи ага (урыны оҗмахта булсын – пусть ему место будет в раю). В первый поход на Казань он отправился в 1447 году, и ему тогда едва исполнилось 17. Но Казань пала-то только спустя пять лет. Так что вполне уже зрелым воином был Иван…
Но война тогда, действительно, шла не между Татарами и Русскими, как многие сегодня думают. Соперничали, продолжая делить наследие Золотой Орды и Чынгызхана, царствующие династии, окопавшиеся в крупных центрах погибающей Империи – Казани, Астрахани, Крыму, Москве… Кто кого перехитрит, найдет влиятельных союзников, награбит больше злата, наберет больше наемников – тот и верховный правитель.
Сегодня как-то не принято цитировать классиков марксизма-ленинизма. Но если они высказывали здравые суждения, почему бы к ним не прислушаться. Приведем одну цитату из Маркса, из его «Секретной дипломатии», запрещенной, как ни странно, в СССР. Московию Карл Маркс считал прямым наследником Золотой Орды. Во многом она поднялась благодаря коварству московского князя Ивана III:
«Одного татарина он перехитрил с помощью другого… Действуя крайне осторожно, он не решился присоединить Казань к Московии, а передал ее правителям из рода Менгли-Гирея, своего крымского союзника, чтобы они, так сказать, сохраняли ее для Московии. При помощи добычи, отнятой у побежденных татар, он опутал татар победивших».
Так, медленно, но верно, тихой сапой, накопив с помощью непомерных податей несметные богатства, Московия стала прибирать к своим рукам и наследство Чынгызхана. И стала, по сути, его приемником.
«Москва стала мощным государством лишь после завоевания Казани, Астрахани и Сибири, – вторит Марксу убежденный противник коммунистической идеи Николай Трубецкой в своем очерке «О Туранском элементе в русской культуре». – Русский царь явился наследником монгольского (татарского) хана. «Свержение татарского ига» свелось к замене татарского хана православным царем и к перенесению ханской ставки в Москву. Даже персонально значительный процент бояр и других служилых людей московского царя составляли представители татарской знати.
Русская государственность в одном из своих истоков произошла из татарской…»
Но во время Великой Смуты Ордынский престол был захвачен самозванцами, попавшими под Западное влияние.
Параграф 2. Русские цари с варяжской кровью
В предыдущей главе, где разбиралось творчество немецкого историка Миллера, мы вскользь коснулись «варяжского вопроса».
Здесь остановимся на нем подробнее. Многие современные исследователи считают, что никаких призванных из Европы Рюриков, как утверждали Байер, Миллер, Карамзин и другие романовские историки, на Руси не было. Да и сама Киевская Русь была какой-то иной.
Во всяком случае, такой строго-воинственной, по-нордически суровой, какой ее видели вестфальский ученый Герхард Миллер и казанский художник Константин Васильев.
Или такой святочно-лубочной, с разноцветными хороводами, в красных косоворотках (прим Миллер – красная рубашка) и ромашковых сарафанах, какой изображали ее в эмигрантских кабаках, фольклорных ансамблях и школьных учебниках.
Какой же она тогда была? Эта тема ждет своего непредвзятого и честного исследования.
Байер и Милер просто отмахивались от всего того, что не ложилось в их «научную концепцию» о норманнском, варяжском происхождении Древней Руси.
Ведь ходили же за море к варягам, к руси (то есть к шведам и англам) все эти славянские племена – чудь, мери, словене, кривичи. Ведь просили же они: „Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и воладети нами“…
Где об этом написано, что приходили и просили? Выясняется, что в единственном историческом памятнике, в «Повести временных лет», достоверность которого тоже ставится под сомнение.
Киевская Русь, как предшественница романовской России – это миф, придуманный немецкими историками. Он был нужен для того, чтобы облить черной краской Золотую Орду. Хотя такого государства, как «Золотая Орда» тоже не существовало. Миллер этим понятием не пользовался. Его придумал священник Иван Глазатый, а в научный оборот ввел последователь Герхарда Миллера – Николай Карамзин.
Сами Татары называли «Золотую Орду» Дешт-Кыпчак или Джучи Улус. И этот улус (государство, область) так же, как и Урус Улус, или, как писал знаменитый путешественник Афанасий Никитин в своем "Хождении за три моря" – Урус Ерье, находился какое-то время в составе империи Чынгызхана, центрального Улуг Улуса – Великой Татарии.
Вот и пошло гулять по миру еще одно мифическое государство с красивым и устрашающим именем Золотая Орда. Но раз оно уж вошло в общий обиход, будем и мы им пользоваться. В различные эпохи степень притяжения к единому Центру «Золотой Орды» со стороны Урус Ерье и других улусов империи была разной. От жесткой до номинальной. Улусы нередко воевали друг с другом, заключали временные союзы, потом их расторгали. Возвышался то один центр силы, то другой…
Но всегда, вплоть до конца XVIII века, а может и дольше, было ощущение причастности к некой единой историко-культурной общности – Великой Татарии. В Западной Европе мы же признаем такую единую общность, имея в виду не только географическую зону, но и некую совокупность народов, объединенную историческим прошлым и общими духовными ценностями.
У всех народов, живущий на территории Великой Татарии на протяжении довольно длительного времени оставались едиными Вера, язык, обычаи, порядки, образ жизни и мыслей – всё то, что вбирает в себя понятие «менталитет». Как писал Николай Трубецкой, «близкое взаимное сходство всех туранских языков и психологических обликов всех туранских народов совершенно не подлежит сомнению, и мы имеем право говорить о едином туранском психологическом типе».
По туранскими народами он понимал не только Тюрков, но и Финно-Угров.
К этому же типу Великий евразиец относил русских и украинцев:
«Весь уклад жизни, в котором вероисповедание и быт составляли одно («бытовое исповедничество»), в котором и государственные идеологии, и материальная культура, и искусство, и религия были нераздельными частями единой системы, системы, теоретически не выраженной и сознательно не формулированной, но тем не менее пребывающей в подсознании каждого и определяющей собой жизнь каждого и бытие самого национального целого, – все это, несомненно, носит на себе отпечаток туранского психического типа.
А ведь это именно и было то, на чем держалась старая Русь, что придавало ей устойчивость и силу».
Романовские же историки старались вымыть фундамент, на котором держалась старая Империя. Им, напротив, необходимо было, искоренить этот общий «туранский тип», предать забвению «золотое величье» Ордынского прошлого. Нужно было забыть не только великих татарских ханов. Но и русских царей с татарской кровью, некоторые из которых вели свой род от самого Чынгызхана. Ханскую власть следовало объявить чужеродной, захватнической, незаконной (отсюда и сказки про «татаро-монгольское иго»).
И разъяснить, что «никак не можно» принять преемственность династической линии правителей Государства Российского от царского Дома Чынгыза – степного пришельца, «узкоглазого монгола», дикаря, варвара.
На Святой Руси была, есть и всегда будет только одна законно правящая власть. Это Рюрики, которых якобы славяне сами пригласили на княжение.
А их прямые наследники – Романовы. Пусть династия Рюриков не совсем славянская, а норманнская, но все равно, она же своя, родная, к тому же цивилизованная, европейская. Христианская, а не какая-то там басурманская… Не зря же в 988 году князь Владимир поголовно крестил Киевскую Русь…
Вот такая «династическая революция» была произведена немецкими учеными мужами Байером, Миллером и введена в мировой научный оборот. Норманнскую концепцию происхождения Руси восприняли все крупные Романовские историки: Щербатов, Карамзин, Погодин, Соловьев, Ключевский… Отвергли ее только откровенные славянофилы и Ломоносов. Татищев сомневался, в варягах он видел финно-угров, что ближе к нашей точке зрения.
Норманнская теория и в самом деле была очень удобной – она показывала преемственность правящих династий в России. Оставалось лишь чем-то заполнить временную дыру от шведского Дома Рюриков до немецкого Дома Голштейн-Готторопов в лице Екатерины II. Вот и придумали «черную легенду» о Татарах и татаро-монгольском иге, чтобы прикрыть этот «исторический провал».
В итоге Российская империя превращалась почти в просвещенную Европейскую державу с небольшим «родимым татарским пятном». Во всяком случае, все европейские императорские дворы с охотой принимали послов от «русских» самодержцев. Хотя их в Европе долго еще называли «московскими Татарами».
Семена, посеянные Байером и Миллером, дали обильные плоды. Ими питается не одно поколение любителей русских древностей.
Французский путешественник, маркиз де Кюстин в своих записках «Россия в 1839 году» весьма успешно воспроизводит историческое мировоззрение одного влиятельного сановника К*, который имел солидный вес еще при дворе императора Павла. Русский князь, аристократ и либерал, убежденный западник, католик, цитирующий Карамзина и ведущий свой род от мифического Рюрика, не считал себя русским!
«За много столетий до вторжения монголов скандинавы послали к славянам, – блистал европейской эрудицией князь К*, – в ту пору ведшим совсем дикое существование, своих вождей, которые стали княжить в Новгороде Великом и Киеве под именем варягов; эти чужеземные герои, явившиеся в сопровождении немногочисленного войска, стали первыми русскими князьями, а к их спутникам восходят древнейшие дворянские роды России. Варяги, принимаемые за неких полубогов, приобщили русских кочевников к цивилизации. В то же самое время константинопольские императоры и патриархи привили им вкус к византийскому искусству и византийской роскоши. Таков был, с позволения сказать, первый слой цивилизации, растоптанный татарами, когда эти новые завоеватели обрушились на Россию».
Нация раскололась. «Русские европейцы», по выражению историка Буковского, разошлись с «русскими туземцами», многие из которых к тому времени уже забыли, что в их жилах течет татарская кровь.
Но потом царя свергли, и Романовская теория происхождения Руси стала никому не нужной. Захватив власть, тоже с помощью внешней силы и тоже незаконно, Ленин и Троцкий толком не знали, что с ней делать. Большевики ждали мировую революцию, но она как-то не наступала…
«Порядок» навел «товарищ Сталин», практически восстановив прежнюю Империю, но с другой идеологией и с другим политическим строем. Романо-германское иго сменила Сталинско-коммунистическая диктатура с теми же гулаго-крепостными порядками и великодержавными амбициями.
И советская историческая наука запела уже другие песни – «антинорманнские».
А в постсоветское время вновь появились любители «лихих варягов». Вот такая историографическая карусель!
Параграф 3. Русские цари с немецкой кровью
У соперников Годунова – Романовых-Захарьиных-Юрьевых «рыльца тоже были в пуху». Есть версия, что род их шел вообще из Литвы или из Пруссии, от некого Гланда-Камбилы, отец которого в крещении получил имя Ивана Кобылы.
Романовы состояли в родстве с Иваном Грозным через его первую жену, царицу Анастасию Романовну из рода Захарьиных-Юрьевых. Сыновья Никиты Романовича Юрьева являлись двоюродными братьями Федора, сына Ивана IV.
Первому монарху из династии Романовых – Михаилу было чем оправдать свои притязания на царский престол. Именно этим своим родством по женской линии с царем Федором – сыном Ивана Грозного.
Но женская линия в престолонаследии не учитывалась. Поэтому воцарение Михаила Федоровича Романова в 1613 году на Московском престоле воспринималось современниками, как узурпация власти. С приходом Романовых поменялась не только правящая династия. Но и вся политика – сначала Московии, а потом и России.
Вместо ласкового восточного пассата задули холодные западные ветры.
Вера и язык предков был забыты, народ массово крестили и подчинили крепостному праву. Так на свободной земле появилось рабство.
Ломовые лошади и дойные коровы не могут иметь собственной истории, ни татарской, ни русской, никакой другой. Только на самых породистых из них, да и то по прихоти собственников, заводятся почетные родословные. Крепостных могли отстегать розгами, обменять на борзых щенков и даже безнаказанно лишить самой жизни…
Поэты тонко чувствовали эту ситуацию. В 1955 году был опубликован редкий вариант текста известного стихотворения Лермонтова из архива Н.В.Путяты:
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, покорный им народ.
Обычно четвертая строфа печаталась в редакции «И ты, послушный им народ». Разница вроде бы не большая – послушный и покорный. Думается, однако, последний вариант точнее…
Татарам в какой-то мере удалось избежать насильственного крещения, крепостного права и сохранить свой язык. Волк не может жить в неволе, рабству он предпочитает смерть…
Окончательно Россия повернулась лицом к Европе при первом «Императоре Всероссийском», который по прошению сенаторов принял титул «Отца Отечества».
«Еще через двести с небольшим лет появился Петр Великий и «прорубил окно в Европу», – констатирует Николай Трубецкой. – Через окно подули европейские идеи. Началась европеизация правящего класса с усиленным привлечением к этому классу иностранцев. Та стройная «подсознательная философская система», которая в Московской Руси объединяла в одно целое религию, культуру, быт и государственный строй и на которой держалась вся русская жизнь, стала подрываться и разрушаться. А вследствие этого основой государственности неизбежно должна была стать голая сила принуждения. Военная служба и крепостное право существовали в допетровской Руси, но страной милитаристической и крепостнической par excellence (по преимуществу) Россия стала только в эпоху европеизации.
И если вспомнить, что ко всему этому временами присоединялось ожесточенное гонение на все исконно русское, официальное признание национальной русской культуры варварством и духовное засилье европейских идей, то вряд ли будет преувеличением обозначить этот период русской истории как эпоху «европейского» или «романо-германского ига».
Все самодержцы Романовы, и особенно Петр I, несмотря на татарские корни, имели устойчивую связь с Европой и правящими в ней монархами. В том числе и через династические браки. Свою племянницу Анну Петр Первый пристроил уже не за татарского мурзу, как это делали прежние цари, а по соглашению с прусским королем Вильгельмом I выдал за 17-летнего герцога Курляндского Фридриха Вильгельма.
По случаю удачного выхода замуж Анны за иностранного принца, Петербург гулял два месяца. «По обычаю Петра, не соблюдалось умеренности ни в еде, ни в винопитии. Вследствие таких излишеств новобрачный заболел, затем простудился».
Что русскому здорово – немцу смерть! Действительно, по возвращении с молодой женой на Родину, Фридрих сразу сыграл в ящик. Но молодая супруга успела забеременеть!
Как выяснилось, ее скоропостижно почивший в бозе муж был к тому же еще и племянником шведского короля Карла XII. А посему Карл Петер Ульрих Гольштейн Готторпский – сын Анны и Фридриха – малость подрастя, мог претендовать, как на шведский престол, так и на русский.
В Швецию Петера почему-то не позвали, а вот Россией под именем Петр III порулить ему все же немножко удалось.
Впрочем, до этого еще было далеко. Сначала его женили на принцессе Ангальт-Цербстской, прожившей несколько лет при дворе прусского короля Фридриха II – будущей императрице Екатерине II. Опять – династический брак.
Правил Россией Петр III всего около полугода – с декабря 1761-го по июль 1762-го. Но за сей короткий срок много чего успел наворотить – и хорошего, и не очень.
Первым делом новый император вернул из ссылки милых его курляндскому сердцу немцев – графа Миниха и герцога Эрнста Бирона, бывшего фаворита его матушки Анны.
Затем распустил тайную полицию. Доносы и подглядывание в замочную скважину были чужды его тонкой, чувствительной натуре.
Издал Манифест "О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству".
Дворянское сословие освобождалось от обязательной воинской повинности, да и на госслужбу не обязательно было теперь ходить. Гуляй – не хочу!
Но гулять тоже нужно было в меру. Каждый дворянин обязан был прежде получить достойное образование, желательно за границей. В Европе, разумеется, не в Каире же!
У церкви начал отбирать земли, которые им еще при Чынгызхане были дарованы. Зажрались, дескать.
Старообрядцев запретил обижать.
И вообще Петер собирался принять закон о свободе вероисповедания. Пусть каждый верит в кого он хочет: Иисуса, Шиву, Брахму, Магомета… А хочет, пусть и не верит ни в кого! Но разрушать мечети и синагоги – негоже!
Ну а вот в армии ввел прусскую муштру.
В душе новоиспеченный император оставался законченным немцем с характерной отметиной на лбу «Пруссия превыше всего!» Он всегда мечтал стать немецким генералом, таким, каким был его тесть – Христиан-Август Ангальт-Цербстский.
Поэтому, наплевав на интересы Государства Российского и союзников, заключил «вечный мир» с Пруссией.
Воздушные замки прекраснодушного Петера как-то быстро теряли свои четкие очертания в сырой промозглости Петербурга. Ульрих века на два с лишним поторопился со своими демократическими идеями. Тогдашняя Россия к свободе еще была не готова…
Петербургская знать принимала нового царя, в лучшем случае, за Манилова и безвредного мечтателя. В худшем – за придурка и возмутителя спокойствия.
Дворцовый переворот не замедлил себя ждать. Гвардейские офицеры под усиленным конвоем вывезли неугодного императора из царских палат в имение Ропшу, которое Петеру отписала еще его тетка Елизавета Петровна. София-Екатерина срочно прибыла в Петербург и была объявлена императрицей.
А про прежнего царя сказали: заболел и умер. Слаб был здоровьем, как и его папаша Фридрих. В это мало кто поверил.
Россия попала в цепкие когти прусской княжны Софии-Август-Фредирики и ее немецкого Дома Гольштейн-Готторпов. Эта династия продержалась у власти 255 лет, до февраля 1917-го. «С того времени, когда было положено начало династии Романовых, и до начала девятнадцатого века в Императорский Дом стало входить уже четыре ветви по женской линии: Гольштейн-Готторповская; Лейхтенбергская – происходившая от дочери Николая I, великой княгини Марии Николаевны, и герцога Лейхтенбергского; Ольденбургская – от брака дочери императора Павла с герцогом Ольденбургским; Мекленбургская – берущая свое начало от брака княгини Екатерины Михайловны и герцога Мекленбург-Стрелицкого» – подробнее на FB.ru «Начало династии Романовых. История династии Романовых».
