Рафаэль Дамиров
Боксер 4: Назад в СССР
Глава 4
– Ну что, мужики, – Григорий Семенович с характерным прищуром оглядел всех нас, – сегодня у нас с вами важный день! Покаруселим!
Утренняя тренировка традиционно начиналась с каких-то организационных объявлений, и мы уже успели к этому привыкнуть. Тем более что сегодняшним утром нам предстояло пройти через круговые спарринги. А это – дело не только чрезвычайно ответственное, но и напряженное. Понятно, что перед тем, как начать, тренер захочет сказать какие-то напутственные слова, ну и вообще настроить нас на серьезную работу.
Но в последние дни эти объявления в основном вращались вокруг успехов каждого из нас. Поскольку вдобавок к этому постоянно ходили разговоры о будущих соревнованиях, то можно понять, что волнение усиливалось день ото дня. Казалось в самом воздухе витало какое-то особенное настроение – ожидание чего-то нового и очень важного.
Поэтому слова Григория Семеновича были восприняты нами с воодушевлением.
– Ну что, как думаешь, – ткнул меня в бок Сеня, – сегодня уже объявят, кто поедет на соревнования?
– Откуда же я знаю? – резонно ответил я. – Мне тренеры о своих планах не отчитываются. Но мне кажется, сегодня все-таки еще рано об этом говорить. Видишь, они какую-то многоступенчатую систему затеяли. Каждый день нас как-нибудь проверяют.
– Это да, – согласился Сеня. – Скорей бы уже объявили результаты этого отбора, будь он неладен. Хотя… – он тяжело вздохнул, – мне-то в любом случае ничего не светит.
– Зато ты сможешь внимательно изучить все ошибки тех, кто будет выступать, и учесть их в своей работе, – постарался я его подбодрить. – Сейчас вот примешь к сведению все, что будешь видеть и слышать, а на следующий год уже будешь работать лучше, не отвлекаясь на исправление ошибок.
– Ну хоть в чем-то мне повезло, – чуть грустно улыбнулся Сеня.
Тем временем начиналось самое интересное.
– Объявляю предварительное количество баллов, – тренер достал блокнот и обвел нас внимательным взглядом. Шеренга динамовцев притихла. – Значит, так! Начнем с нашей местной знаменитости!
Несмотря на серьезность момента, ребята заулыбались. Местная знаменитость явно напряглась и тревожно всматривалась в лицо тренера.
– Бабушкин! – пояснил Григорий Семенович, хотя все и так прекрасно понимали, о ком идет речь. – Ну что, Денис. Тут, как говорится… допрыгался. За функциональную подготовку – один балл. За дисциплину – два. За отношение к тренировкам – три балла. Вообще-то мы хотели за отношение тоже поставить двойку, но справедливости ради следует признать, что на тренировки ты все-таки хоть иногда, а ходишь.
В зале снова послышались смешки. Почему-то они в последнее время сопровождали любое упоминание Бабушкина. Хотя… всем было, на самом деле, понятно, почему.
– Да, забыл вам сказать, – спохватился тренер, – чтобы вы реалистичнее оценивали свои шансы и вообще… свою подготовку. Проходной балл для того, чтобы попасть на соревнования, будет составлять пятнадцать баллов.
По шеренге прокатилось удивление. Точнее, осознание того, как много еще нужно сделать для того, чтобы тебя хотя бы допустили до соревнований, не говоря уже о том, чтобы занять на них какое-то достойное место.
– Так что тебе, Бабушкин, – продолжал Григорий Семенович, – придется как-то поднапрячься. Я уж не знаю, каким образом ты это собираешься делать, но для того, чтобы быть допущенным к соревнованиям, тебе нужно будет выиграть минимум девять спаррингов из десяти. Хотя, честно говоря, с твоей-то функционалкой… не уверен.
Бабушкин что-то неразборчиво пробурчал себе под нос. Обернувшись в его сторону, я отметил крайне недовольное выражение его лица. Если не знать всей ситуации, можно было подумать, что он стал жертвой какой-то вопиющей несправедливости. Хотя чем тут можно было быть недовольным – ведь в том, что с ним произошло, виноват был только он сам и больше никто.
Следующим объявляли мои результаты. «Это что же, меня теперь так и будут везде в паре с Бабушкиным объявлять? Хороша компания, ничего не скажешь!» – подумал я.
– Пятерка за функционалку, но по два балла за дисциплину и отношение к тренировкам, – огорошил меня Григорий Семенович и, вероятно, увидев мой изумленный взгляд, назидательно добавил: – Меньше по ночам гулять надо!
«Значит, что у нас теперь получается?» – лихорадочно соображал я. «Пять плюс две двойки – итого девять баллов. В принципе, это не так страшно, как у того же Бабушкина, да и вообще неплохо для первого раза. Можно сказать, крепкий середнячок. Но все равно выходит, что для того, чтобы попасть на соревнования, мне придется выиграть как минимум шесть раундов из десяти. Та еще задачка!».
У остальных ребят «задачки» оказались попроще. Кому-то нужно было выиграть всего пару-тройку раундов, а кому-то и вовсе простоять отведенное время. И что, все это – только потому, что они не гуляли по ночам? Мда…
Вообще, конечно, я понимал Григория Семеновича. Он таким образом хотел продемонстрировать непредвзятость и объективность. Дескать, нет у меня ни любимчиков, ни врагов, и даже если я к кому-то отношусь хорошо, это еще не значит, что я не буду наказывать его за провинности. Но, с другой стороны, несмотря на все мои ночные похождения, на результатах в зале это почти не сказывалось.
Хотя… я поймал себя на том, что мысленно пересказываю свои тренерские представления о работе. А ведь у каждого тренера подход свой, индивидуальный, и он вовсе не обязан с кем-то совпадать. Тем более что теперь я нахожусь в Советском Союзе конца семидесятых, а в это время и в этой стране многие представления заметно отличались от России двадцать первого века. Так что не будем возмущаться. Пока я только на пути к своей цели, имеет смысл принимать все как есть и играть по установленным правилам. Вот если у меня все получится и я стану чемпионом, можно будет попытаться своим авторитетом изменить что-то в лучшую сторону. Опять таки, положа руку на сердце, есть одна хорошая немецкая поговорка – порядок бьет класс.
– Ну что, соколики, готовы? – раздался бодрый голос Григория Семеновича, который к этому моменту закончил оглашение отметок и намеревался приступить непосредственно к испытаниям. – Кто самый смелый? Кто начнет первым?
– Я! – послышался голос Льва. Судя по его виду, он довольно сильно волновался (еще бы!), но все-таки решил выступить первым. Может, это была тактика, которую многие используют при сдаче экзаменов – «отмучиться» сразу и не трястись в коридоре полдня.
– Ну, с таким именем было бы странно не рваться в лидеры, – улыбнулся Григорий Семенович. – Давай, надевай амуницию и выходи.
Лева надел шлем и перчатки и вышел в центр зала, сопровождая свой выход разминочными движениями шеи.
– Как работаем, тренер? – спросил он серьезным голосом.
– На полную катушку! – был моментальный ответ. – Да, и еще! – Григорий Семенович обернулся ко всем нам. – Забыл вам сказать. Кто проигрывает раунд, у того отнимается один балл. Это чтобы вы не слишком расслаблялись.
Вот это ни хрена себе поворот! Теперь-то уж точно не расслабишься. Таким макаром мимо соревнований может с треском пролететь даже тот, кто изначально имеет высший балл. Впрочем, я-то, конечно, расслабляться и не собирался. Но все-таки новое правило добавило напряжения и даже некоторого страха.
Для большей беспристрастности подсчета очков тренеры расположились по обе стороны ринга, вооружившись блокнотами и карандашами. Григорий Семенович заскользил взглядом по нам, выбирая соперника для Левы.
– Давай-ка ты выходи, – кивнул он на одного из динамовцев. – Помоги товарищу, а заодно и себе.
Надо отдать Леве должное – боец он был достаточно крепкий. Характер у него был, что называется, сложный. Да и вообще он был парнем со странностями. Но вот чего у него было не отнять – так это понимания поставленной задачи и способов ее достижения. Уж если он решал чего-то добиться, то сразу прикидывал возможный план действий и строго его придерживался, если только в его планы не вмешивались внешние обстоятельства. Не знаю уж, врожденное у него это было или он сам себя так воспитал, но такая стратегия нередко приносила ему удачу.
Вот и в этот раз своего первого соперника Лева одолел легко. Немного наблюдательности и понимания слабых мест партнера – и в его активе образовался первый балл за сегодняшний день. Его склонность к рациональному подходу тоже помогла ему в этом – Лева понимал, что впереди еще как минимум девять схваток, и неизвестно, как все сложится дальше. Поэтому он экономно расходовал свои силы, работал эффективно, но скупо, приберегая свои ресурсы на потом. Все-таки работа головой в боксе не менее важна, чем умение действовать кулаками.
Следующим противником Левы оказался я. Я решил присоединиться к его тактике – тем более что у меня-то ситуация с баллами была заметно серьезнее, чем у него, а значит, и контролировать расход сил мне нужно было намного тщательнее. Лева, кажется, это заметил и согласился с таким подходом. Мы поперебрасывались джебами, нанесли друг другу по парочке плотных ударов и на этом закончили. Нет, конечно, мы не халтурили, и даже самый придирчивый тренер не мог бы сказать, что мы делаем свою работу «на отвали». Но все же нам обоим еще предстояло провести множество раундов, и мы решили сделать основной упор на взаимное уважение и владение техникой, а не на стремление любой ценой «добить» соперника. Раунд остался за мной.
С остальными соперниками Левы повторилась та же картина. Но вот к нему в пару поставили Бабушкина. С первых секунд стало понятно, что с ним этот номер не пройдет. Денису позарез нужны были очки, и для того, чтобы их получить, он как раз был готов на все. Наши «лагерные» ребята отнеслись к нему скептически и даже как-то снисходительно. Их можно было понять: Бабушкин был откровенно растренирован, и, если по-хорошему, то его мог бы свалить с ног любой более-менее подготовленный спортсмен, даже не особо напрягаясь. Тем более что Лева как раз к этому моменту продышался и приближался к пику своей формы – кажется, он тоже это понимал и потому не отнесся к новому сопернику слишком серьезно.
А вот меня что-то настораживало. Бабушкин вышел в центр зала с каким-то хитрым выражением лица, намекавшим на то, что у него в голове созрел какой-то план. Я насторожился. От этого субъекта можно было ожидать чего угодно. Он вполне мог пойти на какую-то подлость и вообще зашагать по головам, лишь бы только заполучить так необходимые ему баллы. Ему, по большому счету, было наплевать даже на правила боя, и я знал, что были случаи, когда он придерживался их чисто формально, чтобы не вылететь из процесса раньше времени по свистку тренера.
– Лева, давааааай! Сделай его! – раздались крики «группы поддержки».
– Бокс! – скомандовал Григорий Семенович, и Лева пошел приветствовать соперника. Это как раз была чистая формальность, необходимая по правилам, и никто не обращал на нее никакого внимания: слегка коснулись друг друга перчатками – и начали работать. Однако на этот раз вместо ответного легкого касания Лева получил неожиданный и весьма жесткий удар по печени.
– Ааууууффф! – выдохнул Лева и опустился на одно колено, схватившись за печень и вытаращив от боли глаза.
– Лева, продолжать будешь? – спросил тренер.
Вместо ответа Лева согнулся еще сильнее и от него донеслось еле слышное подвывание. Да, видимо, нехило его ударил этот деятель… Какое теперь ему продолжение – ему сейчас к врачу бы надо.
– Григорий Семенович, это нечестно! – возмущенно крикнул Шпала.
– Слабаки так каждый раз вопят, когда выиграть не получается, – цинично ухмыльнулся Бабушкин.
– Бабушкин, помолчи! Тебя здесь на роль комментатора никто не назначал. «Силач», – отрезал Григорий Семенович и повернулся к Шпале. – Что же здесь нечестного? Некрасиво – да, не по-джентельменски – согласен. Но все было в рамках правил. Команда «бокс» прозвучала, команды «стоп» не было. Так что извините, ребята, но Бабушкину начисляется один балл, а у Левы вычитается шесть.
– Почему шесть? – не понял Шпала. Видимо, он был самым активным членом «команды Левы».
– Потому что Бабушкин был его четвертым спарринг-партнером, – объяснил тренер. – И впереди у него должны были быть еще шесть раундов, которые он, очевидно, сейчас провести не в состоянии.
Я посмотрел на Бабушкина. Несмотря на то, что тренер довольно жестко прервал его речи «победителя», его настроение переменилось. Теперь, когда его выходка удалась, он, кажется, поверил, что отвоевал себе реальный шанс попасть на соревнования – а то, может быть, и победить в них. Окрылился, так сказать. Ну да ничего. По своему опыту я знал, что таких придурков жизнь обламывает пусть и не сразу, зато очень мощно и убедительно.
Лева кое-как поднялся с пола и заковылял в сторону скамейки. Григорий Семенович погрузился взглядом в свой блокнот, что-то там почитал, прикинул в уме, покачал головой и сказал ему:
– Лева, сейчас у тебя есть восемнадцать очков. Раз такое дело, можешь три раза пропустить раунды, а потом постарайся собраться в кучу и продолжить работать. Иначе соревнования точно пройдут мимо тебя.
Лева схватился за голову. Было видно, как он переживает. Ну еще бы: до последнего момента все вроде бы шло нормально, и вдруг такая подлость. Конечно, он мог получить чуть больше или чуть меньше баллов – всякое случается – но чтобы вот так, исподтишка… Он почему-то с отчаянием посмотрел на меня. Да, видеть Леву, обычно уверенного в себе и чуть наглого, в таком положении было странно и печально. Но что я мог ему сказать или сделать? Тренер уже заявил, что все было по правилам, так что выступать сейчас было бессмысленно.
Хотя я был с ним и не вполне согласен. Вспоминая свою тренерскую работу в прошлой жизни – я всегда выступал за то, чтобы, помимо чисто спортивных правил, действовали еще и общечеловеческие. Конечно, спорт и уж тем более бокс – не институт благородных девиц, и если вместо постановки удара мы будем работать над состраданием, то весь спорт полетит к чертовой матери. Но все-таки я всегда считал, что тренер должен воспитывать в своих учениках как минимум уважение к сопернику. Если тебе есть что показать и чем удивить – делай это в честном и равном бою. Это вообще основной спортивный принцип. А если ты можешь выиграть только когда наносишь удары исподтишка, в тот момент, когда этого никто не ожидает – тогда это что угодно, только не спорт.
Но в одном тренеры оказались правы. С таким дерьмом, как Бабушкин, лучше столкнуться в тренировочном зале, чем в реальном бою. В этом смысле сегодняшние спарринги стали для меня хорошим уроком. Теперь все иллюзии (если они у кого-то еще оставались) разбились вдребезги. Все хорошо понимали, кто чего стоит и от кого следует ожидать честной работы, а от кого… как от Бабушкина.
– Кто хочет быть следующим? – спросил Григорий Семенович.
Я, не раздумывая, поднял руку и вышел в центр зала.
– Давай, Миша, давай, – одобрительно произнес тренер. – Тебе сейчас надо набирать баллы. Сосредоточься!
Вот что ни говори, а все-таки я был благодарен Григорию Семеновичу. Несмотря на не всегда справедливые оценки моей работы, он, похоже, действительно относился ко мне по-особенному и где-то в глубине души поддерживал и даже болел за меня.
– Может, ты хочешь сам выбрать себе первого соперника? – вдруг добавил он.
Хм. Такого я здесь еще не слышал. Интересно, это он таким образом проявляет ко мне уважение как к хорошему бойцу или намеренно хочет стравить меня с Бабушкиным? Ну ведь ежу понятно, кого я сейчас выберу. Я даже спорить с этим не буду.
– Конечно, хочу, – согласился я. – Денис Бабушкин.
– Хо, – ухмыльнулся наш водочный «чемпион». – Чего, тоже захотел уйти отдыхать пораньше? Ну ладно, как скажешь, талантливый ты наш.
– Я не понял, – резко обернулся к нему Григорий Семенович. – Я неясно, что ли, выразился про комментаторство? У нас здесь не в ораторском мастерстве соревнуются, и Озеровых тоже нет, так что будь любезен – выходи в зал и прибереги свои замечания для другой компании!
Денис хмыкнул и вышел ко мне, разглядывая свою перчатку с невозмутимым видом, как будто ничего не произошло и вообще мы находимся не в зале, где идет отбор на соревнования, а где-нибудь на курортном отдыхе. Это раззадорило меня еще сильнее. Он не просто сделал «подлянку» своему партнеру, он упивался ощущением вседозволенности, давая понять, что для него это в порядке вещей и он собирается и дальше творить все, что захочет.
Честно говоря, соперничать с ним в плане бокса я не собирался. Нет, конечно, если бы меня принудительно поставили с ним в пару, никуда бы я не делся, но с такими персонажами ни о каком боксерском искусстве не может идти и речи. А вот устроить ему небольшой сюрприз – вот этого мне сейчас очень хотелось. Пусть знает, что подленькие приемчики могут работать в обе стороны. Наверняка для него это станет большим откровением.
– Ну чего, сучонок, решил в героя поиграть? – чуть слышно прошипел Бабушкин, не снимая издевательскую ухмылку со своей физиономии. – Я таких, как ты, на заслуженный отдых пачками отправляю!
– Смотри сам куда-нибудь не отправься – так же тихо ответил ему я. – А то ведь любое везение когда-нибудь заканчивается.
– Поговори тут еще, философ, – огрызнулся Денис. – Сейчас в угол с размаху улетишь, там и рассуждать будешь. На пару со своим дружком.
– Так, разговорчики! – вмешался Григорий Семенович. – Вы для чего сюда вышли? Беседовать по душам потом будете.
Я внимательно вгляделся в лицо Бабушкина. Похоже, такая легкая победа над Левой воодушевила его. И теперь он смотрел на меня с гремучей смесью самонадеянности, наглости и презрения. Мол, ползают тут всякие под ногами у великого чемпиона. Эта физиономия была совсем не похожа на ту, что в начале тренировки напряженно и тревожно вслушивалась в слова тренера. Ну что ж, посмотрим, на что ты способен, кроме подстав и манипулирования людьми.
– Бокс! – скомандовал Григорий Семенович.
Глава 5
И вот начался наш спарринг с Бабушкиным. Если подходить к этому философски, то можно сказать, что происходит то, что назревало уже не первую неделю. Денис своими выходками давно вызывал у меня желание съездить ему как следует по физиономии. Это, конечно, шутка, но только отчасти. Тем более, что то, как он поступил с Левой, разозлило меня еще сильнее.
Бой начался традиционно. Может, Бабушкин не стал дважды применять один и тот же прием, а может быть, просто решил, что меня можно повалить и без всяких хитростей, но для начала мы отстрелялись дальними джебами. Это, в общем-то, традиционный и нехитрый удар, зато он сразу позволяет почувствовать соперника и дистанцию. Затем я решил пойти на него с левым крюком – к этому моменту левая рука по степени тренированности у меня практически не уступала правой.
Бабушкин сместился и вдруг расстрелял мою защиту довольно неплохой двойкой. «Гляди-ка, пьяница пьяницей, а руки еще что-то помнят!» – мелькнуло у меня в голове. Ну что же. Времени в раунде не так уж и много, а значит, пора приступать к главному. Я резко вошел в клинч, лишив противника возможности проявлять инициативу. «С-с-сука», прошипел мне в ухо Бабушкин, и по этой его реакции я понял, что такой ход был для него неожиданностью. Тем лучше.
Я продержал его в клинче несколько секунд, и, выходя из него так же неожиданно, как и входил, как будто бы случайно наступил ему на носок, не убирая несколько секунд ногу. Помимо того, что это само по себе было, скажем так, не очень приятно, я добился этим главного – лишил его мобильности. А мобильность была главной «короночкой» Бабушкина, вечно летавшего по площадке, как выпущенный из рук сдувающийся шарик. На какую-то секунду мой сосед по комнате растерялся – а именно этого мне и было надо.
Одним жестким ударом я сбил его перчатки, а другим, не давая ему опомниться, тут же крепко зарядил в подбородок и одновременно сошел с его носка. Честно сказать, я не особенно-то вкладывался в этот удар, но и этого минимального усилия хватило, чтобы Бабушкин потерял равновесие и, не удержавшись на ногах, рухнул с размаху прямо на свою пятую точку.
– Слышь, ты че за беспредел творишь! – возопил он и тут же вскочил. Конечно, нокдаун был легким, но все равно он занял какое-то время, и пока Бабушкин поднимался на ноги, время нашего с ним раунда закончилось. Тут он сделал еще одну ошибку – вскочил из нокдауна сразу. Эх дурак… вестибулярка Дениса, выдержавшая за последнее время столько испытаний, подвела. Ноги Дениса заплясали переваленными макаронинами и он завалился на канаты.
– Стоп! – крикнул Григорий Семенович. – По итогам раунда Бабушкин – минус один балл.
Смотреть на Дениса в этот момент было грустно и смешно одновременно. Его и растерянное, и злое лицо выражало крайнюю степень несправедливости, которую ему только что пришлось пережить. Мне оставалось только лишь развести руками. А не надо выключаться из боя во время клинча, это любой боксер знает! Хотел грязи на ринге – получите распишитесь!
– Ну что, Бабушкин, будешь продолжать с другими партнерами? – спросил Григорий Семенович.
– Я с этим продолжу, – зло пробурчал Бабушкин, указывая на меня. – Мне другого не надо.
– Нет-нет, с Мишей закончили, – возразил тренер. – По правилам каждый раунд нужно работать с новым соперником. Ну так что, будешь продолжать с другими или нет?
Бабушкин раздраженно махнул рукой, так что сложно было понять, согласен ли он на дальнейшие спарринги. «Ничего, дружок, можешь раздражаться сколько тебе угодно», – подумал я. «А заодно запомнишь, что прилетать может не только от тебя, но и к тебе. Как говорится, в эту игру могут играть двое. Не такой уж ты и король, как выяснилось в деле».
В принципе, у него еще оставался вариант последовать примеру Левы и, передохнув, вернуться сюда, чтобы попробовать добрать недостающие баллы. Вообще говоря, Бабушкин был бойцом достаточно высокого уровня. Но по дорожке пошел неправильной, все таки такой талант, как у его корешка из ЦСКА, это один га миллион.
Но, хотя Денис и был серьезно ослаблен своим образом жизни, все-таки основные навыки у него пока еще сохранялись. Поэтому я был уверен, что остальных ребят он легко перебоксирует – все же не зря именно на него возлагались многие надежды, касающиеся различных соревнований. Правда, из-за своего, скажем так, легкомысленного отношения к тренировкам и неизбежной плохой физической формы он уже сейчас задышал тяжело. Мало того – он с трудом стоял на ногах! Какой уж тут бокс…
Баллов ему серьезно не хватало и до начала спаррингов. А теперь он ушел в еще более глубокий «минус». Впереди предстояло еще несколько поединков, где он мог их добрать, и если бы он собрался с силами, сконцентрировался, упорядочил дыхание, то теоретически у него был шанс выровнять ситуацию. Но он отреагировал на произошедшее по-своему: снял с себя перчатки, зло швырнул их на пол и вылез из ринга.
– Эй, Бабушкин, ты куда? Пропустишь же соревнования-то! – закричали ему вслед тренеры. Но он в ответ только раздраженно махнул рукой.
Проходя мимо меня, Бабушкин зыркнул на меня так, что у меня мурашки по коже пробежали. Что ж, все понятно. Мальчик обиделся на несправедливую судьбу и меня лично, как ее воплощение. Ну, как говорится, на обиженных воду возят. Хотя вообще Денис, не упускавший случая лишний раз напомнить, какой он взрослый, в этот раз вел себя как капризный ребенок, которому не купили вожделенное мороженое. Не знаю, может, он думал, что кредит доверия к нему автоматически перерастет в подсуживание других участников в его пользу? Но это так не работает, и уж в его-то годы пора бы такие вещи понимать. А теперь он, видите ли, отказывается участвовать там, где может проиграть.
«Зря ты, парень, показываешь свою принципиальность направо и налево», – подумал я. «Тем более, что это на самом деле никакая не принципиальность, а просто дешевый выпендреж. Так ведь можно в скором времени оказаться не только за рингом, но и где-нибудь под забором. Хотя это, конечно, твое личное дело». Впрочем, на восстановление у него все-таки оставалось примерно полчаса. Кто его знает, может, еще передумает и вернется? А может быть, даже закатим с ним реванш. Как красная девица, ей-богу: то хочу, то не хочу…
– Во дает, конечно! – прокомментировал кто-то из динамовцев. – Привык, что ему все легко с рук сходит.
– А ты бы не привык? – резонно спросил еще один воспитанник. – Это дело такое… оно любого затягивает.
– Любого, да не любого, – возразил первый. – Затягивает, конечно, но это все равно уже как-то чересчур.
Тем временем уход потенциального чемпиона никак не повлиял на дальнейший ход тестирования. Все продолжало идти своим чередом, я оставался на ринге и спарринговал с разными динамовцами. Должен сказать, что такой подход – когда приходится постоянно приноравливаться к новым партнерам – очень сильно закаляет. Если хотя бы периодически не устраивать себе таких испытаний – можно утратить гибкость и способность молниеносно оценивать ситуацию и подбирать тактику боя, исходя из конкретных обстоятельств. А зацикленность на одном и том же погубила не один десяток хороших бойцов.
Судя по тому, как шел спарринг, лично я излишней зацикленностью не страдал. Может, меня воодушевила победа над Бабушкиным, а может, я сумел максимально собраться и выдать все, на что был способен, но, так или иначе, по результатам спаррингов я заработал целых девять баллов из десяти возможных. Один балл все-таки улетел в копилку Шпалы. Здесь, должен честно признаться, я не учел его значительного прогресса. До того, как он попал в «Динамо», Шпала был ужасно неуклюжим и кривым. А здесь он начал развиваться буквально семимильными шагами. Тренеры поняли, как использовать его корявость в виде преимущества на ринге. Я не придал этому должного значения, и в результате мне не хватило выделенной минуты раунда, чтобы приспособиться к его нестандартности. В то время как сам Шпала за счет своих длиннющих рук сумел на протяжении всего боя продержать меня на дистанции. Мне даже прилетела пара увесистых плюх, что уже стало для меня совсем редким событием.
Но в целом я все-таки ощутил, что набрал весьма недурственную форму. Да, конечно, некоторые динамовцы попросту слились, боксируя в спаррингах в полруки: у них и без этого было все в порядке с баллами, и они выполняли задачу-минимум – продержаться, не получив урона. Но и мой уровень бокса прогрессировал. Постоянные упорные тренировки давали о себе знать.
Отработав все десять раундов, я, вполне удовлетворенный результатом, присел на лавку. После такого адреналина нужно было перевести дух и вернуться в реальность. Вдруг со стороны входной двери я услышал какой-то приглушенный голос:
– Миша! Миша! Иди сюда!
Я оглянулся. В дверях стояла наша вахтерша и отчаянно жестикулировала, пытаясь дозваться меня и при этом не привлечь внимания тренеров. Я подошел к ней.
– Что случилось, баб Лида? – тихонько спросил я ее.
– Идем скорей! Там девка твоя звонит! – заговорщицки сообщила она.
Вот это задор у нашей бабульки! И не лень же было ради этого сюда переться! В ее возрасте это уже, прямо скажем, не ближний свет. Только интересно, кто же именно мне звонит-то? Мне самому становилось смешно, когда я размышлял на эту тему, но со стороны выходило, что в настоящий момент у меня в столице образовалось уже как минимум три девушки, которые могли позвонить мне или, скажем, встретиться где-нибудь со мной наедине. Был бы я года на два-три постарше, меня уже можно было бы считать этаким казановой. Впрочем, со всеми тремя барышнями у меня в любом случае пока еще ничего не заходило дальше кокетливых намеков.
Но все-таки кто же мне может звонить? Да еще во время утренней тренировки, которая для каждого спортсмена – самое святое, что может быть по утрам. «Наверное, Ленка», – решил я. «Ей, похоже, вообще по фигу на любые правила и условности». Кстати говоря, может быть, именно это меня в ней и привлекает?
Однако когда я дошел до поста вахтерши и взял телефонную трубку, то неожиданно услышал в ней голос Яны.
– Привет, Миш! – радостно защебетала она. – Ну все, я договорилась! Правда, не совсем о том месте, о котором ты просил, но я тебя уверяю, будет ничуть не хуже!
– Это как? Что за место? – не понял я. – Надеюсь, не в чистом поле предлагаешь нам отмечать?
– Сам ты чисто поле! – хихикнула Яна. – Нет. Просто понимаешь, с базой не получилось – там у них по датам все расписано, и несовершеннолетних никто не пустит… Зато я взяла у родителей ключи от их дачи. Я там была, как ты понимаешь, и все там знаю. Там очень хорошо, такие живописные места, прямо здорово! И да, еще искупаться можно!
– Хм, – задумался я. – Охотно тебе верю, что там здорово, но не опасаешься ли ты приглашать на родительскую дачу незнакомых людей?
– Людей? – вдруг насторожилась Яна и выдала: – А что, и девки какие-нибудь тоже будут?
Ага, не сдержалась все-таки! Прорвались ее истинные стремления. Ну и ладно, пусть. Пока что я никак не буду на это реагировать. Надо для начала развязаться с Ленкой и… и что-нибудь решить уже, наконец.
– Девки? – переспросил я максимально равнодушным голосом. – Нет, не планировал. Ты лучше расскажи, где эта дача-то находится? Как туда добираться?
– Ой, там удобно, туда из Москвы прямой автобус идет, и ехать где-то около часа всего, – сказала Яна. – Я только номер сейчас не помню, ну созвонимся еще, я уточню у родителей и тебе скажу. Что тебе приготовить?
Вот это вопрос. Давненько никто не интересовался моими кулинарными предпочтениями, да и сам я как-то привык обходиться тем, что имеется в наличии, а потому и был застигнут врасплох. Брякнув Яне названия нескольких блюд, которые всплыли в памяти как лакомства из моего прошлого детства, я спешно попрощался с ней и поспешил в зал. Все-таки девушки девушками, а тренировка еще на закончилась, и мое отсутствие могло негативно сказаться на количестве полученных мной баллов.
Возвращаясь длинными лестницами и коридорами, я старался успокоить свое дыхание. Выходить на бой запыхавшимся и утомленным – это не дело, Бабушкин это только что убедительно доказал. Но надо же, как все интересно складывается! В принципе, дача – это действительно лучше, чем любая база отдыха. По крайней мере, на даче над тобой нет никакого начальства, и ничьи правила вроде «после 23 часов не шуметь» не работают. Конечно, наверняка ее родители предупредят нас по поводу возможных беспорядков, но мы ведь и не собираемся устраивать там шалман. Зато будем чувствовать себя посвободнее – а что еще нужно в пятнадцать-то лет?
«Но все-таки она спросила о девках», – удовлетворенно подумал я. «Значит, не отступается от своих планов на меня». Что ни говори, а это было приятно. Я еще не решил, хочу ли я каких-то серьезных отношений с Яной, но в любом случае когда симпатичная девушка проявляет к тебе симпатию – это вдохновляет. К тому же это позволяло надеяться, что и празднование пройдет на высшем уровне. А там уже и с остальным разберемся.
