Рафаэль Дамиров
Физрук 8: Назад в СССР
© Рафаэль Дамиров, Валерий Гуров, 2024
Глава 1
Корочки у него действительно были гэбэшные. Я посмотрел на администраторшу, и та потупила свиные глазки. Ага, понятно, откуда ветер дует. Сама, значит, лебезила, люкс на двоих предложила, и сама же и настучала. Впрочем, наверное, это ее обязанность стучать на постояльцев, которые вызывают подозрение. Может, она еще лет тридцать назад подписала согласие на добровольное сотрудничество с органами, вот и отрабатывает. Ладно, мы еще посмотрим, как она будет вертеться!
– А в чем дело? – спрашиваю я.
– Пройдемте в первый отдел, там и поговорим, – предложил мужик.
– Ну пройдемте, – пожал я плечами.
И он повел меня по коридору первого этажа, в то крыло, где располагались служебные помещения. Открыл ключом дверь кабинета, где и красовалась скромная табличка «ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ», предложил мне стул напротив письменного стола, уселся сам. Вынул из выдвижного ящика стола пачку «Стюардессы», предложил закурить. Я отказался. На память пришла шутка из моего советского детства: «У тебя „Опал“, а у меня „Стюардесса“. Я невольно усмехнулся.
– Что вы нашли смешного, гражданин Данилов? – тут же прицепился ко мне товарищ из органов.
– Да так, вспомнилось…
– Не могли бы вы мне показать удостоверение, что предъявляли сегодня утром товарищу Пыльниковой?
Ага, ее фамилия Пыльникова, этой старой грымзы.
– Пожалуйста! – сказал я и вынул свою краснокожую книжицу.
Он взял ее, хмыкнул, повертел в руках, раскрыл. Ироническая ухмылка постепенно сползла с его лица. Аккуратно закрыв спецудостоверение, он поднялся и вручил его мне.
– Извините, Александр Сергеевич, ошибочка вышла, – сказал гэбэшник, вытягиваясь по швам.
Принимая у него заветные корочки, я не торопился. Мне хотелось, чтобы этот боров прочувствовал всю глубину своей ошибочки. Небось, окромя того, чтобы шпионить за интуристами, да горничных щупать, отродясь ничем полезным не занимался. А тут, видать, почуял, что можно медальку заработать и путевочку в Минеральные Воды заодно. Ну еще бы! Изловил мошенника, который прикрывается фальшивым удостоверением, завизированным самим Андроповым! И не вышло.
– Так из-за чего сыр-бор-то, любезный? – осведомился я.
– Поступил сигнал, я обязан реагировать.
– Вы, небось, таких удостоверений и в глаза не видали?
– Не приходилось, товарищ Данилов!
– Ничего, бывает, – кивнул я.
– Какие будут приказания?
– Пыльникову гоните из сексотов, – сказал я. – Нахрена вам такой осведомитель, который не отличает настоящие документы от фальшивых?
– Это приказ?
– Совет, – ответил я.
– Вас понял, товарищ Данилов.
– Ну тогда я пойду баиньки.
Поднявшись, я кивнул ему и покинул первый отдел. Ну что ж, мое спецудостоверение прошло проверку хотя бы на уровне низовой структуры КГБ. Поэтому я был доволен встречей с этим гостиничным держимордой. Проходя мимо стойки дежурного администратора, я не смог отказать себе в еще одном маленьком удовольствии. Подошел, облокотился, посмотрел на гражданку Пыльникову с искренним сожалением. От этого взгляда она побледнела и губы ее затряслись.
– Давно вы здесь работаете, гражданка Пыльникова? – спросил я.
– Со дня открытия гостиницы, – пролепетала она.
– И не научились разбираться ни в людях, ни в документах.
– Виновата, товарищ Данилов… – почти шепотом проговорила она. – Прошу вас, у меня семья…
– Я вам не начальник, так что не надо нюни разводить. Лучше распорядитесь, чтобы в номер принесли кофе и пирожные.
– Я постараюсь, я достану…
Не слушая больше ее бормотания, я потопал на второй этаж. Когда вошел в номер, то увидел Тигру. Она сидела в кресле, не сняв даже пальто. Ждала меня, волновалась. Услышала скрип двери, вскочила. Бросилась обнимать и целовать. Я не стал препятствовать. Надо же девушке снять напряжение. Наконец, она сама опомнилась. Отступила, юркнула в прихожую, сняла пальтишко. Потом кинулась в ванную, смывать расквашенную слезами косметику. В этот момент в дверь постучали. Я разрешил войти.
– Кофе и пирожные, как вы заказывали! – прощебетала администраторша, входя с подносом.
На нем стоял кофейник, две чашки, сахарница, молочник и тарелка с «картошкой». Видать, все, что она сумела достать ночью.
– Приятного аппетита! – пожелала Пыльникова и выметнулась из номера.
Из ванной вышла Разуваева – умытая и переодетая. Увидев пирожные и кофейник, всплеснула руками.
– Откуда такая прелесть?
– Здесь превосходный сервис, – ответил я. – Даже жаль утром уезжать.
– Ничего, у нас впереди еще столько интересного, – проговорила Антонина Павловна, усаживаясь за стол, разливая по чашкам кофе. – Тебе с молоком и сахаром?
– Я сам себе положу, спасибо!
– Ну как хочешь, – пробормотала она, беря «картошку».
Вымыв лицо и руки, я присоединился к ней.
– Мы хотели поговорить о наших ребятах, – напомнила Тигра.
– Да, была такая мысль, – согласился я, хотя мне хотелось на боковую. – Так получилось, что в восьмом «Г» собрались пацаны обладающие необыкновенными способностями. Ты видела кольцо-браслет. Его изготовил Антон Макаров. И это не единственное такое изделие. В Литейске я тебе покажу другие. Признаться, я и сам далеко не все видел. Другие пацаны тоже кое-что умеют. Не буду зря трепать языком, лучше попрошу их в свободную минутку самим тебе показать. Сейчас не так важны эти подробности, куда важнее, что нам с этими сверхчеловеками делать?
– Сверхчеловеки – это фашисты! – назидательно произнесла математичка.
– Ладно, – сказал я. – Не будем их так называть, хотя не мешало бы придумать какой-нибудь термин, чтобы он нам с тобой был понятен, а посторонним – нет.
– Можно воспользоваться терминологией Кастанеды, – предложила она. – Если они рыцари, значит, воины, а воин – это в учении Дона Хуана – нагуаль… Вернее – это не совсем так, но мы ведь и не собираемся использовать это понятие в его прямом значении…
– Нагуали, значит… – пробормотал я. – Ну что ж, звучит красиво. Принимается… Ну так вот, что нам с нагуалями нашими делать? Вот что меня мучает! Мы с тобой, конечно, много чего придумали и Орден и сказку и театр для прикрытия и разные там вылазки с походами, но пока это все поиски в темноте.
– Подожди!.. – остановила меня Антонина Павловна. – Давай рассуждать последовательно и логично. Ребята еще растут, а следовательно – нуждаются в образовании и воспитании. Наша задача дать им это, по мере наших возможностей, конечно.
– Ты права, конечно, – не стал спорить я, – но мы с тобой не Макаренки и не Песталоцци… Да и не в этом дело. Все теории и вся практика воспитания направлены на то, чтобы помочь детишкам максимально вписаться в существующее общество и никто не готовит их к переменам. А перемены будут, да такие, что мало не покажется.
– Ну, конечно, будут! – обрадовалась Разуваева. – Наступит коммунизм! И чтобы он наступил, каждый должен быть максимально честным и ответственным. Вот этому надо учить! К этому готовить!
– Да уж… коммунизм, – проговорил я, понимая, что спорить бесполезно.
Мистикой она увлекается, Кастанедой, а в ближайшее наступление коммунизма все равно верит. Вот оно воспитание. С детского сада, со школы. По себе сужу. Как ни клеймили дедушку Ленина в Перестройку, да и потом – тоже, ничего не могу с собой поделать, в глубине души отношусь к нему также, как в те далекие времена, когда крепили мне на рубашку рубиновый октябрятский значок с портретом кудрявого мальчика. И, думаю, это останется со мною до конца жизни.
Вот, что должно давать воспитание – идеал, к которому следует стремиться. Если его нет, то все остальное только дрессировка, муштра. И здесь не за какие игры и сказки не спрячешься. И не стоит себя обманывать. И как ни крути, источником этого идеала должен стать я сам. Ведь из книг его не возьмешь. Книги они могут и без меня прочитать. Следовательно, я должен дать им то, чего не найдешь в книгах, и в фильмах – тоже. И никто за меня этого не придумает и не сделает.
И тут мне почему-то вспомнились мои приключения в пансионате «Загородный». Не сами приключения, а именно место. Пансионат… За городом. Я, математичка и весь наш Орден. На все лето!.. Никаких поблажек. Ранний подъем. Зарядка. Купание. Завтрак. Вечером, песни у костра. И чтобы лунная дорожка на реке или озере. С этим понятно. А вот что днем? Занятия… Какие?.. Ну спорт – это само собой. А все оставшееся время нужно заниматься чем-то познавательным и созидательным. Вот самое сложное, что следует придумать. И главное – цель этого процесса.
Слово «процесс» вызвало в памяти игру, в которую мои «экспериментальные» пацаны играют с Илгой. А что если эту игру превратить в реальность? Без инопланетян, бандитов и контрразведчиков, конечно. Я же хотел со временем превратить Орден в корпорацию. Ну так чего тянуть? Надо начинать уже сейчас. Нет, корпорацией это дело нельзя называть. Не поймут. А вот чем-то вроде детско-юношеского научно-производственного объединения. Даже шире! Научно-творческо-производственного. А что! Звучит вполне по-советски.
Я чувствовал, что набрел на действительно стоящую идею. Надо дать возможность моим нагуалям проявить себя в реальном деле. В зависимости от способностей и склонностей. Вот только для этого пансионат не годится. Нужна постоянная база. Чтобы было где поставить станки, компьютеры, чтобы были – учебный класс, библиотека, бассейн, спортзал, кинозал, столовая, жилой корпус и так далее. И надо все это делать с нуля. Строить специально. Благо есть свой архитектор.
Увлекшись открывающимися перспективами, я и не заметил, что моя собеседница клюет носом. Пришлось отправить ее в спальню. Может, Тигра и была разочарована, но виду не подала. Я тоже завалился спать. Встали рано. Повели ребятню на завтрак, потом сдали номера и погрузились в автобус. Впереди было еще пять дней пути. Сейчас же наш путь лежал в Суздаль – древнерусский город, который когда-то, в паре с Владимиром, был столицей Руси. Да вот только, в отличие от областного центра, сейчас это тихий провинциальный городок, который привлекает туристов и киношников.
Об этом нам рассказала наша экскурсоводша. Она появилась перед самым отъездом, счастливо сияя глазами. Похоже, Клим Климович Климов мастер не только на халяву жрать и бухать, но и девок портить. Ну да ладно! Как я и хотел, математичка будет меньше нервничать в дороге. Следовательно, моральный климат в коллективе станет здоровее. Тем более, что теперь никаких ночевок в гостинице больше не предусмотрено. Спать придется в автобусе, на ходу. Ну не считая поезда на обратном пути.
Два города разделяет всего-то километров тридцать. Так что даже толком подремать не успеешь. Пришлось опять высаживаться и двигаться по монастырям и соборам. А дальше – обед и снова в путь. По плану у нас сегодня еще посещение Переславль-Залесского. По крайней мере, так сказала Завьялова, но водила, Егор Петрович, воспротивился, сказав, что до этого города 132 километра и до темноты все равно не успеем. Правильнее будет ехать до Иваново, оттуда до Костромы, Ярославля, Ростова Великого, далее – Переславль, Загорск и, наконец, Москва. Они с экскурсоводом слегка поспорили, но я, как старший группы, согласился с шофером.
На чем и порешили. Так что оттоптав ноги по дорожкам, ведущим к суздальским достопримечательностям и отобедав в ресторане туристического центра, вся группа с удовольствием погрузилась в «Икарус». По дороге Ираида Пахомовна опять разливалась соловьем, рассказывая об окрестных городках – Коврове, где делают мотоциклы, Гавриловом Посаде, где во время войны размещался коневодческий рассадник Наркомзема СССР, городе Юрьеве-Польском, существующем с XII века. Трещала без умолку.
Когда она выдохлась и дала аудитории переварить полученные исторические, географические и экономические сведения, я изложил Антонине Павловне, которая сидела рядом со мною, свой скороспелый замысел. Она слушала, удивленно тараща глаза, словно я ей рассказывал о высадке у нас, в Литейске, космических пришельцев. Впрочем, ее можно понять. Будь я какой-нибудь крупный партийный или хозяйственный деятель, удивляться было бы нечему, но я-то всего лишь физрук в средней школе!
– Думаешь, тебе пойдут навстречу? – спросила она.
– Думаю – пойдут!
– Хорошо бы, – вздохнула математичка. – Потому, что идея отличная!.. Детско-юношеский лагерь, дом пионеров, спортивная база и все – в одном месте!.. Вот только…
– Что – только? – переспросил я. – Ты высказывай свои сомнения, не стесняйся! Мне как раз нужна не похвалы, а возражения, чтобы отточить идею.
– Если горисполком выделит на это средства, ведь он же передаст это здание на баланс гороно, а тот подомнет под себя все и превратит в нечто уныло-образовательное. Фактически загубит всю идею на корню.
– Правильно мыслишь, подруга! – подхватил я. – Значит, надо обойтись без горисполкома.
– Да, но… у нас же не капитализм, а ты не дачку собираешься строить… Это же каких деньжищ будет стоить!
– О деньгах не беспокойся! – отмахнулся я. – Да и вообще, об организационных моментах… Это моя забота.
– Ну хорошо, – пробурчала Тигра обиженно. – Над чем же мне тогда думать?..
– Над вещами гораздо более важными.
– Например?
– Например, чем мы, с нашими нагуалями, в этом дворце творчества, спорта и прочего будем заниматься?.. Вот в чем от тебя требуется помощь! Годятся любые идеи, даже – самые дикие!
– Хорошо, я постараюсь, что-нибудь придумать, – пообещала Разуваева. – Хотя и у ребят неплохо бы спросить.
– Вот видишь, какая у тебя светлая голова! – искренне похвалил ее я. – Обязательно спросим. Устроим мозговой штурм.
– А это что такое?
– Это когда для решения сложной проблемы собираются специалисты и начинают выдвигать самые безумные идеи. И каждую обсуждают на полном серьезе. В итоге частенько находится решение проблемы.
– Хороший метод.
– Да.
И мы оба углубились в собственные мысли. За широкими окнами туристического автобуса проплывали колхозные поля, телеграфные столбы, деревеньки, леса. Громыхали под колесами мосты, поднимались шлагбаумы на железнодорожных переездах, проносились навстречу и на обгон легковушки и грузовики. День начал клониться к вечеру. Надежда, что мы успеем в Иваново до наступления темноты таяла, как дневной свет за окнами. Я уже начал подозревать, что-то ли маршрут спланирован без учета реальной дорожной обстановки, то ли наша экскурсоводша затягивает экскурсии в своем искреннем желании поделиться всеми своими знаниями об истории края. А скорее всего – и то и другое сразу.
Сумеем ли мы за оставшиеся дни объехать весь маршрут или придется срочно возвращаться, чтобы успеть к началу занятий. Правда, мне, кровь из носу, надо побывать в Москве. Вопрос жизни и смерти. Ну это ладно, с этим решим. Впереди показалось дрожащее зарево электрических огней. Похоже, мы приближались к городу невест. О чем нам не преминула сообщить Завьялова. Мои нагуали тут же захихикали, а девчонки принялись обзывать их дураками. Антонина Павловна строго потребовала прекратить перепалку.
«Икарус» въехал в центр города. Понятно, что в Краеведческий музей, как было запланировано, мы уже не попали, но Ираида Пахомовна предложила проехаться по главным улицам, чтобы мы могли узнать об истории города. Никто и не возражал. Все равно еще целую ночь ехать и кроме озаренных луною лугов и рощ, лишь изредка прерываемых огоньками редких деревень, ничего до рассвета не увидим. А тут все-таки город, светятся окна домов, витрины магазинов, уличные фонари, ползут светящиеся червяки трамваев и светляки автомобилей.
Глава 2
Шофер возражать не стал и припарковал автобус возле кафе «Березка» на улице Смирнова. Это была типичная «стекляшка», злачное заведение с прозрачными стенами. Внутренние интерьеры отличались простотой, а меню – скромностью. Ну так сейчас и не до разносолов. Заправиться до следующей большой остановки и ладно. Я попросил кассиршу посчитать за всех скопом, чтобы сразу и расплатиться. И хотя персонал кафе слегка был шокирован нашествием школяров, но быстро сообразил, что, считай, второй план сделали по выручке они сегодня сделали.
После ужина, мы снова погрузились в «Икарус», покружили по городу, выходя у памятников и слушая рассказы экскурсоводши о тех людях и событиях, в честь которых и были установлены эти монументы. Когда памятники закончились, автобус покинул Иваново. Утром мы должны были прибыть в Кострому. Наверное, можно было и раньше, но ночью там все равно нечего делать. Снова потянулись ночные поля и перелески. Луна бежала в небе, не отставая, только время от времени ныряя в облака. Иллюзия этого движения убаюкивала, и вскоре весь автобус уже похрапывал. Я не стал исключением.
И снова увидел странный сон. Мне снилось, что я сижу на берегу озера. Ночь. Светит луна, а в озерной воде плещутся мои подопечные. На берегу я не один, рядом со мною врач Голубев, пациентов которого мы с Пайчадзе и Сойкиным выручили в Чечне. На нем все тот же балахон. В очках отражается луна из-за чего врач кажется совсем слепым. Вдруг мимо нас проходит голая девушка, в которой я узнаю медсестру и по совместительству официантку из пансионата «Загородный». Она медленно походит к воде. Останавливается. Ее длинные светлые волосы и кожа отливают зеленью.
– Так вот для чего вы собрали здесь моих детей? – говоря я Голубеву, стараясь не смотреть на нее. – Если вы готовите своим пациентам смену, то я против…
– Какую еще смену? – удивляется тот.
– Вот и я спрашиваю: какую?
– Взгляните на них, – указывает врач на плещущихся школяров. – По-моему, они весьма довольны.
Я обвожу взглядом веселящихся пацанов, которые совершенно не обращают внимания ни на нас с Голубевым, ни даже на голую девушку.
– Мало ли что… – бурчу я. – Я и без вас вижу, что довольны, но чем именно?
– Тем, что они строят новый мир. Они ведь уже говорили вам об этом?
– Ничего они мне не говорили… Да и какой может быть новый мир, когда вокруг все по старому?
– Ну вот и сделайте так, чтобы стало все по новому.
– Как сделать? Как?!
– Вы ведь уже придумали – как. Даже с коллегой поделились.
– Ага, помню… Построить на берегу такого вот озера большой дом, вроде вашей усадьбы, только – без прокаженных.
– Дались вам эти прокаженные.
– Нет. Это я так, к слову…
– Главное не допустите бандитов… Ведь не всегда под рукой могут оказаться три бравых вояки, способных справиться с пятерыми матерыми моджахедами…
– Вы на что намекаете?
– На то, что вокруг вашего экспериментального класса слишком много нечистой возни.
– Вам откуда это известно?
– Так я уже проходил это… Сначала мой пансионат был чисто ведомственным учреждением. Потом, когда Союз развалился, пришлось искать спонсоров… Ведь болезнь не спрашивает, на какие шиши приходится приобретать лекарства и продовольствие… Я порыскал, порыскал и нашел спонсоров… А они оказались бандитами… И выяснилось, что это – не спонсорская помощь, а долг… Пришлось отдать главный корпус бывшей усадьбы под загородный клуб, куда лжеспонсоры и сами приезжали с девками и сдавали комнаты в аренду всем желающим отдохнуть на природе… Деваться мне было некуда, пришлось пустить… А когда война началась, моджахеды устроили в пансионате базу, которую сожгли наши же, русские, вертушки… Уцелел только флигель. Вот в него и вперлись те пятеро…
– Надо же не знал…
– Поэтому я и говорю, если задумали построить свой пансионат для одаренных детей, будьте осторожны, когда имеете дело с бандитами…
– Я тоже в некотором смысле бандит…
– Как так?.. Такой бравый старлей был и вдруг – бандит?
– А куда мне было деваться?.. Уволился из армии. В газетах и по телеку одни проклятия в наш, защитников Отечества, адрес… На груди медальки брякают, а одном кармане смеркается, а в другом заря занимается… Вот и пришлось заняться первичным накоплением капитала… Тут уж в рамках закона не удержаться…
– Да уж, вся страна превратилась в пристанище прокаженных… Гнойные язвы капитализма…
Стеша оборачивается, поблескивая в лунном свете рыбьей чешуей, манит меня рукой. Я, сразу забыв о собеседнике, поднимаюсь с травы.
– Куда же вы? – окликает меня собеседник. – Я еще не все сказал!
Но я только отмахиваюсь от него. Стеша, больше не оборачиваясь, входит в озеро. Тяжелый рыбий хвост, волокущийся за ней, оставляет в серебряной от росы траве темный след. С трудом сохраняя равновесие, я бреду за ней, стараясь идти точно по этому следу.
– Стеша, детка… куда же ты? Постой! Не бросай меня здесь!
Русалка не реагирует на мои слова. Она все дальше входит в воду, но не останавливается. Словно загипнотизированный, я иду следом. Через несколько мгновений на поверхности озера видна только голова девушки. Ее зеленые волосы плывут за нею, будто это и не волосы вовсе, а какое-то водяное существо. Погрузившись по пояс, ложусь на воду и плыву, несмотря на то, что на мне дубленка. Она быстро намокает, но я не сдаюсь, продолжая плыть. Вернее – барахтаться.
– Русалочка… Нимфа… – отчаянно бормочу я. – Погоди, не уплывай!.. Останься со мною, мне холодно…
Трудно дыша и тяжко шлепая по воде руками, нагоняю Стешу, протягиваю руку, чтобы схватить за волосы. Но в пальцах оказывается только пучок стеблей водяной лилии. От неожиданности и испуга, иду ко дну, но не тону, потому что вдруг оказываюсь в лодке. Тихий плеск. Скрип уключин. Яоткрываю глаза и вижу перед собой тушу врача Голубева, чернильным пятном расплывшуюся на фоне то ли рассвета, то ли заката. В руках у него весла. Откидываясь все корпусом назад, он налегает на них и лодка рывками движется по безмятежной озерной глади.
– Очнулись, утопленник?
– Это вы меня вытащили? – спрашиваю я. – А Стешу?
– Что – Стешу? – удивляется тот.
– Ее вы вытащили? Она ведь тоже была там, в воде…
– Это вам почудилось, Саша… Кроме вас, никого из утопленников в озере не наблюдалось.
– Значит, я утонул… Ну что ж, тем лучше. Теперь вы имеете полное моральное право мне все рассказать. Я буду нем как… как утопленник…
– Ладно-ладно, расскажу… Собственно, я это собирался сделать на берегу… Только вот примите для профилактики. Рекомендую как врач.
Я протягивает руку и Голубев сует ему мне бутылку джина. Откуда только взял? Я немедленно делаю изрядный глоток… И просыпаюсь. Никакого джина. И Голубева – тоже. Рядом посапывает Тигра, положив мне голову на плечо. Сквозь задернутую занавеску просачивается рассвет. Автобус подпрыгивает на неровностях – все-таки качество дорог в СССР оставляет желать лучшего. Позади нас с математичкой сидят Тоха Макаров и Володька Борисов – мой братишка. Им не спится. Болтают. Правда – шепотом. Я специально не прислушиваюсь, но отчетливо разбираю каждое слово.
– Вот ты его братан, ты хоть понимаешь, чего он с нами вошкается? – спрашивает Макаров.
– Ну как же!.. – бормочет Володька. – Он же – педагог, учитель…
– Ну так и чо? – хмыкает Тоха. – Татьяна Алексеевна – тоже учитель… Да и тетка не шибко вредная… Разница-то в чем?..
– Ну ты сравнил… Волобуева – просто учительница. Она книжки любит и хочет, чтобы мы их тоже любили, вот и старается… А Саша, он – учитель от Бога, как говорит наша сеструха… Ему надо, чтобы из нас люди вышли…
– Он твой родич, вот ты за него и заступаешься…
– А чо тогда спрашиваешь, если не веришь?
– Ладно… Забей… Я чо спрашиваю?.. Сейчас-то он с нами вась-вась, а когда мы… Ну ты знаешь, что мы сделаем… Думаешь, твой Саша, на нашу сторону встанет?.. Или как все, кинется меры принимать?..
– Спроси чего полегче, – бурчит братишка. – Только вот ты ему «сторожа» своего отдал, и «пукалку» – через «Чапая»… А ведь ты никому из взрослых не доверил бы их, даже – Васькиному папаше, а тот мужик свойский…
– А ты хотел, чтобы его эти гады ухайдокали?
– Скажешь тоже… Я за брательника глотку перегрызу…
– То же мне, грызун нашелся… – бормочет Макаров. – Я тока знать хочу – он с нами до конца или соскочит в последний момент?..
В этот момент Разуваева зачмокала губами и что-то проговорила, не открывая глаз. Разговор позади нас оборвался. Я покосился в щелочку между подголовниками наших, с Тигрой, кресел и увидел, что оба пацана спят, прислонив друг к другу головенки в вязанных шапчонках. Притворяются или я опять задремал и весь их разговор мне приснился? Хорошо бы… Не, приятно, конечно, что Володька за меня горой, но вот что это они такое задумали, из-за чего я буду должен стать на их сторону, или – в последний момент соскочить?
Побег?.. Куда же они побегут?.. И на кого бросят родителей?.. Тоха – свою радикулитную бабку… Митька Ильин – разбитую параличом мать… Серега Зимин – мамашу, которая ради него сумела взять себя в руки… Да и другие… Нет, не смогут они своих бросить… Тогда, что они задумали? Бунт?.. Против кого? Учителей?.. Смешно… Что им учителя сделали?.. Особенно – теперь… Против – проекта?.. Да они же в Илге души не чают… И вряд ли хотят, чтобы у нее были неприятности. Нет-нет, здесь что-то более серьезное…
Что-то такое, что заставит меня сделать выбор, из-за которого все может пойти прахом. Хотя пацаны могут и просто так трепаться, чтобы меня потроллить слегка, с них станется. Однако надо держать ухо востро. Уже не раз я сталкивался с тем, что думал о них одно, а оказывалось что-то совсем другое. Я для них из кожи вон лезу, придумываю всякое, что позволит им раскрыть свои таланты, а у них уже есть свой Орден, только он полностью закрыт от посторонних. Включая меня.
И никакими словами мне не достучаться, чтобы они пустили в свой внутренний круг, только – делами. Причем, идти по пути подкупа, как это я делаю сейчас, устраивая им развлечения – кино, чаепития с тортиками, теперь вот турпоездка – по сути бесполезно. Привыкнут и будут воспринимать, как должное. Если уже не привыкли. Так что пора поломать эту практику и переходить к делу. Пусть сами заработают себе на развлечения. Больше ценить будут.
Насколько я знаю, в СССР не принято было приобщать школьников к заработку, все норовили эксплуатировать задарма, вот и вырастили сразу несколько поколений не готовых отвечать за свое благополучие. Потом пришлось учиться на ходу и часто эти уроки обходились слишком дорого. Некоторым они стоили жизни. Хорошо помню, в каких базарных баб превращались милые, образованные, интеллигентные советские женщины, вынужденные обстоятельствами мотаться челноками в Китай и Турцию.
А их мужики нередко продолжали ходить в свои уже бесполезные НИИ, или стишки писать, которые никто не печатал, или просто бухать за счет своих жен, из последних сил вкалывающих, чтобы прокормить и одеть семью. Не хочу, чтобы мои пацаны становились такими вот никчемными мужиками. Так что – сказка сказкой, романтика романтикой, а умение обеспечить себя и будущую семью – это обязательный пункт воспитательной программы. Пусть даже я сам стану их работодателем.
Солнце поднялось над горизонтом, когда «Икарус» въехал в Кострому. По плану поездки перед осмотром достопримечательностей группа должна была позавтракать в одной из столовых. Для этого у нас, с Антониной Павловной, имелись специальные талоны на всю ораву. Столовка только открылась и не могла похвастать обилием посетителей. Советские люди редко посещали перед работой злачные заведения. В лучшем случае по быстрому перехватывали дома или брали с собой тормозок.
Водила позавтракал с нами, а потом вернулся в салон автобуса и завалился спать. А мы отправились осматривать городские достопримечательности. Благо, что в Костроме, как и во многих других старинных городах, они были в основном сосредоточены в центре и на одном, левом, берегу Волги. Хотя теперь город занимал оба берега. Наш экскурсовод, похоже, прекрасно выспалась, потому что, когда все остальные отчаянно зевали, она принялась бодро излагать нам предысторию нынешней Костромы:
– Изначально Костромская область была заселена финно-угорским племенем меря. От него нам достались отголоски в названиях рек и населенных пунктов края. Даже само название реки и города «Кострома» – скорее всего содержит в себе элементы мерянского языка, потому что частица «-ма» – часто встречается в названиях рек. Скорее всего славяне стали заселять эти земли примерно в одиннадцатом— двенадцатом веках. Город был воздвигнут на левом берегу Волги, точнее – на берегу ныне не существующей реки Сула. Кстати, само название этой реки подтверждает южные корни местных жителей. Ведь другая, более крупная и известная, река Сула является левым притоком Днепра. Такой перенос южных названий в северные земли был весьма характерен для переселенцев того времени. Датой основания Костромы и поныне считается тысяча сто пятьдесят второй год. Эту дату предложил историк восемнадцатого века Василий Никитович Татищев, который связал это событие с деятельностью Юрия Долгорукого на северо-востоке Руси. Однако Татищев использовал источники, которые до нас не дошли и доказать правдивость этой версии или опровергнуть ее сейчас, к сожалению, невозможно. Хотя в целом, это событие вписывается в общую картину деятельности прогрессивного для своей эпохи князя Юрия Долгорукого в указанный период, и подтверждается данными раскопок, проведенных советскими археологами. Данные эти свидетельствуют, что первые поселения на левом берегу могут быть датированы именно двенадцатым веком…
Не знаю, как в XII, а в ХХ веке исторический центр Костромы выглядел не плохо. Особенно впечатлил Богоявленский собор, который в Смутное время пытались уничтожить сторонники Лжедмитрия II и памятник Ивану Сусанину, что завел польских интуристов, в смысле – интервентов в тогдашние непроходимые леса. Симпатичным оказалось здание Кукольного театра. Посетили мы и музей, посвященный истории города и края, само здание которого было выполнено в древнерусском стиле, хотя и построено в 1913 году.
В общем, как уже не в первый раз в нынешнем путешествии, перегруженные впечатлениями и историческими сведениями, мы с облегчением отправились на обед – тоже по талонам, выданным в молодежном туристическом бюро «Спутник», а после вернулись к нашему «Икарусу». Егор Петрович за время наших блужданий успел не только поспать, но и пообедать. Так что, как только вся наша ватага поднялась в салон, он немедля завел двигатель и покатил к следующей цели поездки.
До Ярославля нужно было проехать всего восемьдесят три километра. По дневному времени автобус шел ходко, так что у нас был шанс успеть не только посмотреть тамошние историко-архитектурные красоты еще при дневном свете, но может быть даже попасть в какой-нибудь музей. Экипаж чувствовал себя бодро. Как и в поезде, девчонки затеялись петь. Ираида Пахомовна и Антонина Павловна подхватили, заодно и организовав на это дело некоторых мальчишек.
Не избежал музицирования и я. Вадик Красильников захватил в дорогу гитару и подбил меня ему аккомпанировать. Артачиться я не стал. Не самому же горло драть. Так что вскоре в общий хор влилась музыка и красивый голос будущего актера. Если парень хотел покрасоваться перед девчонками, ему это явно удалось. Они даже не подпевали, чтобы не заглушать певца своими голосочками. В общем туристический «Икарус» на время превратился в концертный зал на колесах.
