Равиль Ихсанов
Алтарь Албасты
Старик, что рассказывал эту байку, добавлял от себя, что когда-то давно основатель села нашел драгоценный гребень Албасты на берегу горной речки. И Албасты подчинилась ему: «Превратившись в красавицу, Албасты соблазнила своего повелителя и родила ему пять сыновей. Они и являются основателями пяти самых старых родов нашего села. Кому как не Албасты, было-то вступиться за своих потомков…», – сказал старик и погладил свою белую бороду…».
Насколько легенды знаменитого села были близки к жизни, трудно сказать. Имела место и байка, очевидно, более близкая к жизни. «Собрал старый Хасанхан золото. Его припасли на черный день главы богатых родов. Понес тяжелый мешочек секретарю сельсовета. Тот обещал все решить. И решил. Командир красноармейцев уехал довольный…». Это тоже из рассказов стариков знаменитого села.
Кстати. В большинстве своем представители старых родов имели светлые волосы и светлые глаза. Кто-то эту особенность связывал с генетическим наследием Албасты, или Желтой девы. А другие рассказчики резонно замечали, что представители старых родов, испокон веков жившие в благодатном горном селе, есть потомки одного из арийских племен. Они давным-давно держали путь в Северную Индию из Гипербореи. В некоторой части своей арии остались здесь. Они почти не имели родственных связей с теми, кто пришел в старое село потом, через века…
Прошли века. Каменные усадьбы старых родов развалились. Как и глинобитные мазанки новых родов. Волей судеб все семьи оказались опять по соседству. Но уже в современном колхозном поселке, что в котором стены домов возвели из жженного кирпича, а крыши накрыли шифером. Айбек влюбился в младшую дочь Мурадхана – нынешнего главы самого старого рода. Золотоволосая и сереброглазая Севарахан симпатизировала молодому соседу – высокому чернобровому, черноглазому парню, сделавшему завидную научную карьеру в свои 28 лет.
Но никто из глав старых родов знаменитого села никогда не соглашался отдать своих дочерей за потомков рабов. Конечно, были исключения, но они только подтверждали общее правило.
***
Судьба подкинула шанс Айбеку воспользоваться данным исключением. Все началось в тот знаменательный вечер, когда Али ага вручил ему ключ от входной двери школьного музея и сказал: «Я подойду утром…».
Айбек поставил последнюю точку в монографии, устало откинулся от планшета. Было далеко за полночь. Сон в одно мгновенье сморил молодого ученого. Так прошло три часа. Время близилось к пяти часам утра. Айбек внезапно проснулся. Звук стучащей с непонятной периодичностью оконной рамы заставил его поторопиться. Он включил свет, вдохнул свежий ночной воздух, врывающийся с ветром в открытое окно, закрыл его, а затем увидел шкаф с запасными, не входящими в основную экспозицию музей, раритетами эпохи колхозного строя. Его дверцы были широко открыты. Все остальные комнаты музей имели прочные решетки. А эта комната, собравшая второстепенные экспонаты, была доступна каждому, у кого хватило сил и нахальства толкнуть раму большого окна внутрь…Фотографическая память – он мог часами рассказывать наизусть однажды прочитанную книгу – подсказала ему, что на верхней полке большого шкафа не хватает горна, плети и слитка бронзы.
– Горн созывал нас на внеочередные собрания, – рассказывал ему почтенный пожилой односельчанин. – Уважаемый председатель колхоза или его заместитель вводили нас в круг больших задач большой страны, ставили ответственные задачи перед отделениями, бригадами колхоза. А плеть служила председателю колхоза или его заместителю для наказания виновных. Били по плечам, по спине и приговаривали: «Спасибо скажи, надо бы тебя отправить в тюрьму. Но подумали о твоих детях и решили сами наказать тебя. Повторишь: плетью не обойдемся…».
Старики также рассказывали, что на рукояти плети в свое время были врезаны местные рубины – лалы, правильнее будет назвать их благородной шпинелью. По числу председателей колхозов. До музея плеть дошла уже без драгоценных камней: остались только выемки для них в твердой, отполированной руками до блеска древесине рукояти плети.
А слиток бронзы – это все, что осталось от бюстов Ленина (его имя носил колхоз) и Крупской (имя жены и соратницы Ленина носила средняя школа в центральной усадьбе колхоза). Слиток был маленький, около двух килограммов; это все, что добралось до местного музея.
«Кому понадобились эти старые вещи? Или это вызов мне? На вызов надо отвечать…». Воскресное утро, несмотря на свою традиционную размеренность, давало Айбеку от силы 2-3 часа времени.
Что делать? Без помощи Бахтияра не обойтись. После некоторой паузы двоюродный брат вышел на видео-связь из областного центра.
– Ну, как ты там, братишка? – спросил Бахтияр. Он был на два месяца старше Айбека и иногда мог себе позволить подчеркнуть свое старшинство. – Я надеюсь, что у тебя есть веская причина будить меня в раннее воскресное утро. Что случилось?
Айбек коротко рассказал о случившемся. После короткой паузы Бахтияр выдал свою версию:
– Интересно. В твоем случае, дорогой мой братишка, чувствуется клептомания. Горн, плеть, слиток бронзы. Ну, ладно, слиток бронзы можно еще продать. Ну, а остальные вещи? Подумай, где клептоманы нашего села могут хранить украденные предметы? Скорее всего, это укрытие, не доступное чужим людям. Минимизируй круг подозреваемых лиц, поторопись, клептоман может выбросить краденное…
