Равиль Ихсанов
Роковые яйца 2.0
Остановимся. Перечисление обстоятельств, сопутствующих встрече пассажиров поезда с чудовищным оружием массового уничтожения, не входит в задачи автора повествования. Ограничусь коротким уточнением. Мы были легальными беженцами из района очередного применения тактического ядерного оружия сторонами противостояния Юга и Севера в одной из стран Восточной Европы.
Как знать: но моя табличка, указующая на мой профессорский статус, скорее всего, и стала катализатором последующих динамичных событий.
Итак, маленький человек, о котором речь идёт с первых же строк моего короткого повествования, попросил «Пампушку» поменяться с ним местом в тесном купе плацкартного вагона и подсел ко мне. Это стоило ему пол-литровой бутылки с заводской, экологически чистой водой – части суточного пайка.
Он нисколько не был обескуражен потерей бутилированной воды, грозившей по мере нашего передвижения к приграничной железнодорожной станции в районе нижнего течения Дуная, наряду с водкой, сигаретами и салом, превратиться в универсальное платежное средство в поезде.
Он, мой сосед по поезду, с недавнего времени ставший самым близким соседом – ближе мне только было стекло купейного окна, заклеенное снаружи противоосколочной плёнкой, улыбнулся мне. Это собрало в уродливые узлы его многочисленные морщины. Затем он поднял на меня свои бесконечно теплые и добрые глаза, в очередной раз потер ладошками район бедер и протянул мне раскрытый блокнот. На его странице мелким разборчивым почерком было запечатлено послание:
«Я друг. Верьте мне. У меня к вам, уважаемый профессор, отличное предложение. Мой разумный таракан Яша произведет фурор в Европе. Я уверен, что у Вас имеются контакты в Венском университете…».
Вот вам и ответ на вопрос: «Почему у этого маленького человека такие бесконечно теплые и добрые глаза?».
Будь такой поворот событий в моем взводе, я просто послал бы своего невольного визави куда подальше. Но статус профессора биологии обязывает. Я пригладил несуществующие волосы в районе макушки головы, взял протянутый мне карандаш и написал на следующей странице блокнота: «Благодарю Вас за внимание к моей персоне. С другой стороны, почему Вам не обратиться к артистам цирка? В Вене всегда гастролирует пара, другая цирков мирового уровня. На худой конец могу рекомендовать в Вене Музей Цирка и Клоунады…».
Он прочитал моё послание, улыбнулся, опять потер ладошками брюки в районе собственных бедер, забрал у меня черный карандаш и адресовал мне следующее послание: «Вы даже не представляете, какое замечательное существо Яша! Яша понимает меня с полуслова. Яша заслуживает интерес научного сообщества Европы в качестве таракана, обладающего человеческим разумом».
Я внимательнее вгляделся в лицо маленького человека, но ничего выходящего из рамок обыкновенного человеческого существа, бегущего из района интенсивных военных действий: подчиненность обстоятельствам и страх перед людьми, не обнаружил. Ну, а глаза, необыкновенно добрые, быть может, и должны быть непременной принадлежностью артиста цирка, работающего с животными. И всё-таки. Я же ведь не в казарме. Я взял карандаш и начертал послание следующего содержания:
«Ещё раз благодарю Вас. Движимый только исключительным человеколюбием и ничем другим, могу рекомендовать Вам знакомого профессора психиатрии в Вене…».
Казалось бы, на этом наш диалог пришел к печальному, но закономерному финалу. Психиатр будет любоваться бесконечно теплыми и добрыми глазами маленького человека, а потом расскажет о них хорошему знакомому – журналисту и писателю. Хороший знакомый напишет повесть «Идиот в Вене». И я куплю бестселлер под этим названием в Западной Европе и порадуюсь за маленького человека…
Впрочем, я забежал вперёд. Мой вынужденный собеседник не собирался сдаваться. Он вручил мне очередное послание:
