Ребекка Рейсин
Книжный фургончик Арии
Рот Рози приоткрывается.
– Ты даже номерами не обменяешься с парнем, который провел в твоем обществе двадцать четыре часа и слушал, как ты рассуждаешь о ромкомах, словно это самое увлекательное, что существует в мире?
– Можешь перестать делать акцент, потому что ромкомы и правда самое увлекательное, что существует в мире.
Она прицокивает.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
Я думаю о Джонатане; он стоит в отдалении рядом с Максом.
– В прошлом году мне правда показалось, что он заинтригован деталями романтических тропов и различными развитиями сюжета, приводящими к «и жили они долго и счастливо».
Нечасто встретишь такого парня, ведь так?
Мы задумчиво попиваем вино, изучая его, и снова меня обуревает замешательство.
– Он симпатичный, в таком книжном стиле, – говорит Рози.
– Это что значит?
Она обводит рукой комнату:
– Ну, он сильно отличается от остальных парней, да?
Джонатан стоит среди моих друзей-кочевников, одетый, кажется, в брендовую одежду, совсем не такую обносившуюся, как у прочих, ведь мы живем в ограниченных пространствах и места для хранения вещей не так уже много. Но есть что-то большее: он кажется отстраненным и погруженным в себя, что моментально делает его привлекательным.
– Он похож на бухгалтера, – говорю я. – Ты это имеешь в виду? – Спрятаться за юмором разве не выход?
Мы сгибаемся от смеха, потому что он определенно не похож на бухгалтера.
– Могу поспорить, он творческий человек, – размышляю я, соглашаясь с предыдущим наблюдением Рози. – Это чувствуется в том, как он слушает, будто запоминает. И в его глазах, глубоких и ясных, как пруды, много грусти, терзания. От него исходит такое ощущение, будто он теряется, окруженный толпой, тебе не кажется? – Я такая же, разве что притворяюсь настолько хорошо, что могу обмануть даже самого проницательного.
– Да неужели, Ария?
Я краснею.
– Ну, наверное, я предпочитаю тех, кто держится в тени, тем, кто во всеуслышание объявляет о своем присутствии.
– Да, да, это я поняла. Так чем он на самом деле занимается? – спрашивает она.
Я раздумываю.
– Мне кажется, он не упоминал.
– Похож чем-то на Кита Харрингтона, да? – говорит она, разглядывая его.
– Так теперь у нас есть и Джейсон, и Кит? Вот уж повезло! – смеюсь я.
Когда я только встретила Макса, я была уверена, что это Джейсон Момоа, большая мускулистая звезда сериала «Игра престолов». Я спросила у Рози, но она никогда о таком не слышала. Вскоре я заставила ее запоем посмотреть все сезоны, и даже она признала, что сходство было удивительным. Теперь я смотрю на Джонатана и понимаю, что она права насчет Кита. Эти же хмурые глаза и чувственно надутые губы.
Я пару раз смаргиваю, чтобы вернуться в реальность. Успокойся, Ария, прежде чем пожалеешь.
Глубоко вздохнув, я говорю:
– Он слишком мил для такой, как я. Просто сделаю ему больно, когда решу, что происходящее между нами ошибка. Каковой она и является. – Я целую Рози в щеку. – Пойду. Я слишком пьяна, чтобы соображать.
Ее лоб прорезают морщины.
– Но…
– Никаких «но». Я пошла.
Как истинный страстный поклонник любовных романов, я знаю, что всегда безопасней влюбиться в выдуманного парня.
– Хотя бы провожу тебя к метро. Или лучше попросить Джонатана?
Я пихаю ее бедром.
– Кажри собиралась уходить еще полчаса назад, так что я дойду с ней.
Если честно, я хотела побыть одна: в ушах звенело, голова была как ватная, и поглощало чувство, будто я допустила ошибку.
Прежде чем Рози сможет меня отговорить, я разворачиваюсь на каблуках и позволяю толпе поглотить меня. Мне нужно побыть одной. И клянусь, в будущем каждый второй бокал вина буду заменять водой…
Глава 3
Гринвич, Лондон
На следующее утро я просыпаюсь медленно, во рту сухо, как в учебнике по математике или как в чем-то схожем по своей невыразительности. Я потягиваюсь, и мышцы болят. Сперва я задаюсь вопросом, почему, пока на меня не обрушиваются воспоминания о прошлом вечере, словно кто-то включил фильм на невыносимо низкой скорости.
Пресвятой властелин колец, не говорите мне, что я вертелась вокруг стула на сцене! Я морщусь, будто от этого будет легче переживать эти воспоминания, но это не помогает. Я все еще вижу себя во всей красе «Pony», танцующую (и вертящуюся!), будто мне за это заплатили. Ну, Тори не сможет отрицать, что я выложилась на полную, – но потом еще одно головокружительное воспоминание обретает форму.
Нет, нет, нет, нееееет! Я успокаиваю себя. Нет ни единого шанса, что я кого-то поцеловала.
Но воспоминание упрямо, оно до боли медленно прокручивается в сознании. Я буквально падаю в руки Джонатана. Страстно целую его, снова и снова. Ощущение его теплых губ на моих. Хмельное чувство желания, которое я не ощущала уже очень давно. И тому есть хорошая причина, отчитываю я себя. К счастью, воспоминание оканчивается тем, как я выбираюсь из паба рука об руку с Кажри.
В дверь стучат, и появляется лицо Рози, в ее глазах читается вопрос.
– Ты не спишь! – говорит она. Рози выглядит невероятно свежо, несмотря на события прошлого вечера, и заходит в фургон, неся тарелку с двумя кусочками лимонного торта. Выглядит аппетитно!
– Я, может, и не сплю, но я в процессе «вспоминания», и это нехорошо, совсем нехорошо. Надеюсь, что, когда я тебе расскажу, ты ответишь, что все это лишь сон… – Я прикладываю ладонь к пульсирующей голове и стараюсь сдержать распространение паники.
– Давай я заварю чай, – говорит Рози, избегая моего взгляда. Она ставит тарелку на кофейный столик – это не совсем настоящая мебель, скорее, небольшой куб прозрачного оргстекла, взгроможденный на стопку книг в твердой обложке.
Я сажусь на краешек кровати и накидываю халат, в воздух взмывают, танцуя, пылинки. В моем крохотном фургоне места немного, и нет такой чистоты, как у Рози. Но обстановка меня успокаивает: каждый уголок и закоулок заполнен книгами, свечами, безделушками. Даже на моей кровати полно книг, для сна остается лишь небольшой клочок пространства. Рози уверяет меня, что это гиблое место, и клянется, что как-нибудь она заглянет и обнаружит меня задохнувшейся.
Ария Саммерс трагически убита своими подругами Норой Эфрон и Кристен Хиггинс…
Несмотря на то что пульсировало все тело, я умудрилась усесться на стул с чашкой чая в руке.
– Скажи мне, что я не целовала Джонатана.
Она сдувает пар с поверхности чая.
– А что, если и так, Ария?
Я стону.
– И ты мне позволила?
– А почему бы и нет?
Я склоняю голову.
– Ты знаешь почему, Рози.
Она выразительно смотрит на меня, я смотрю в ответ. В конце концов она вздыхает и говорит:
– Порой нужно просто прислушаться к своему сердцу, Ария, и это как раз один из тех случаев.
– Очевидно, что решение принимало не сердце, а лошадиная порция белого вина. Тьфу. Я, черт возьми, забыла, что я замужем!
– Ты вдова.
– Одно и то же. – Становится все сложнее отследить эту грань, надежды о любви расцветают сильнее, когда меня повсюду окружают парочки. «У меня это было, – хочется закричать мне, – и я скучаю по этому!»
С ее губ срывается фырканье.
– Ты можешь лгать себе, но я подыгрывать не буду.
Я хмурюсь.
– Я не делаю ничего подобного.
– Да неужели?
– Да, Опра. Я не лгу.
– Тогда зачем ты его поцеловала? Я видела тебя выпившей и прежде, и тебя никогда не интересовали мужчины, несмотря на то что некоторые подбивали к тебе клинья.
Самое время так драматично закатить глаза, что это отдается болью в голове.
– Что? Да если бы. Ты так говоришь, словно мужчины мне в ноги падают.
– Так и есть! Но ты никогда этого не замечаешь, Ария, потому что не хочешь замечать. Мужчины вокруг тебя кругами ходят, разве что язык не высовывают, словно потерянные щенки, виляющие хвостом и ждущие, пока ты обратишь на них внимание.
Я выслушиваю эту нелепость, и с губ срывается смешок.
– Не смейся, это правда. Но с Джонатаном все по-другому. В море мужчин ты видишь лишь его.
– В море мужчин! – я хихикаю над ее гиперболами. Конечно, рядом всегда много мужчин, но они такие же путешественники, скорее, оберегающие старшие братья. – Это неважно, Рози. Даже если бы он был чертовым прекрасным принцем, это бы не имело ни малейшего значения. У меня уже была невероятная история любви, и этого достаточно. Было бы нечестно по отношению к Ти Джею, если бы я вела себя, как потаскушка.
Она приподнимает брови.
– Ну, это уже слишком. Разве Ти Джей хотел бы, чтобы ты жила затворницей? Думаю, нет. Мне тяжело смотреть, Ария, как ты выводишь «Конец» на своей жизни с тех пор, как не стало Ти Джея.
Я вздыхаю и отпиваю чай, голова трещит от самобичевания.
– Но это же не конец, да, Рози? Я все еще жива, я здесь. Я продолжаю жить, как могу. И наслаждаюсь тем, что могу. Правда. – Эти возражения кажутся родными, я столько раз произносила их, что какая-то часть меня задается вопросом, верю ли в них я сама.
– Ты ушла, не попрощавшись с Джонатаном.
Я отвожу взгляд.
– И что?
– Ты меня не обманешь.
– Я и не пытаюсь.
Она раздосадованно стонет.
– Ты упустишь отличного парня, Ария, и, может, ты способна врать всем, включая себя, но не мне. Я вижу одиночество в твоих глазах, когда ты думаешь, что никто не смотрит. Я видела вчера, как ты грустно рассматривала все парочки в комнате и как ты буквально засветилась, когда была с Джонатаном, – она похлопывает меня по руке и говорит робко: – Это нормально – хотеть любви. Ти Джей бы хотел ее для тебя.
Что бы подумал Ти Джей, если бы увидел меня сейчас? Проснувшуюся с гнездом на голове, с красными от недосыпа глазами, поцеловавшую парня, которого я едва знаю? Это попахивает жизнью на грани, и в очередной раз я сомневаюсь в том, что я на своем месте. Что я творю?
– Что бы там ни было прошлым вечером, это была ошибка. Миллионы женщин живут полной, счастливой жизнью без партнера. Чем я отличаюсь? Мне не нужен кто-то, кто дополнял бы меня, как последний кусочек пазла. Я самодостаточна и так. – Ложь, ложь, ложь.
Есть в Джонатане что-то бесконечно завораживающее, но мое разъеденное чувством вины сердце не может поддаться этому искушению.
– Я не говорю, что тебе нужен Джонатан. Я говорю, что ты хочешь Джонатана. Разница велика. И не обязательно вступать в отношения, можно просто начать с дружбы.
– Я приму твои слова к сведению. – Я корчу недовольную гримасу. Обсуждать мальчишек гораздо веселее, когда я донимаю Рози, а не наоборот.
Она кладет руки на бедра и издает настолько театральный вздох, что ей причитается какая-нибудь награда.
– Когда ты входишь в режим собеседования, я знаю, что связь утеряна.
Я встаю и принимаюсь складывать покрывало.
– И притворяешься, что занята уборкой. Тогда разговор точно окончен.
Я тоже смеюсь, зная, что она меня раскусила. Я никогда не прибираюсь в книжном магазинчике, только пылесошу. Даже комки пыли – мои друзья. В этом привлекательность маленького пространства. Оно заполнено под завязку любовными романами, воздух пропитан тонким запахом старых книг и розовых свеч. Багряные и цвета морской волны бархатные подушки придают всему атмосферу романа о Гэтсби, а плюшевые пледы покрывают пол для клиентов, которые отыщут книгу и захотят провести тут день.
Книги заполняют полки и лежат в не упорядоченных по алфавиту стопках прямо на полу, создавая теплое, уютное райское местечко, освещенное гирляндами и чудными свечами, если Рози не задувает их, читая нотации о пожарной безопасности и зольных ящиках.
– Ну, и какой у нас план? – я ловко перевожу тему, чрезвычайно невозмутимая.
– Если ты настаиваешь на том, чтобы сохранить положение старой девы, тогда, полагаю, надо собираться и завтра отправляться во Францию. Там будет ярмарка, и я уже приметила пару фестивалей.
Я приподнимаю бровь.
– Дай посмотрю на твой план, Рози, и не притворяйся, что ты не расписала каждый наш шаг.
На ее щеках расцветает румянец, и она достает из сумки блокнот.
– Ладно, ладно, я набросала небольшое расписание, необязательно следовать ему в точности… – она приподнимает плечи. – Но оно очень надежное, поэтому было бы неплохо.
Блокнот открывается, и я вижу нескончаемые страницы с заметками.
– Черт возьми, Рози. Франция не на другой планете, ты же в курсе?
Некоторые вещи не поддаются расчету. Но Рози – настоящий организатор и всегда им будет.
– Я знаю, но мы едва говорим по-французски, и я хотела убедиться, что мы предусмотрели любую ситуацию. – Она, обеспокоенно вздохнув, перелистывает страницы. – Думаю, я все учла.
Я забираю блокнот из ее рук; он тяжелый от чернил и печалей.
– Рози… – я не знаю, что сказать. – Это же несколько недель заняло.
Она пытается отшутиться.
– Да, все вместе около шести. Наверное, мне все же тревожней покидать Великобританию, чем я думала.
Обеспокоенная Рози предусмотрела любую ситуацию, в которой что-то может пойти не так, и нашла возможное решение. Я пробегаюсь глазами по заметкам и натыкаюсь на ту, что вызывает у меня улыбку.
– Дома с привидениями, которых стоит избегать во Франции?
Она изучает свои ногти, будто в них есть что-то интересное, и небрежно отвечает:
– Лучше быть готовыми ко всему. Это старый город, и я думаю, что уж лучше мы туда отправимся полностью осведомленные.
Я с трудом сдерживаю веселье, потому что знаю: она серьезно, но это почти невозможно, я чувствую, как дрожат мои губы. Рози такая забавная и даже не понимает этого, наверное, потому, что искренне верит в подобные вещи.
Собравшись, я говорю:
– Думаешь, нас прикончат призраки?
Рози странным образом одержима тем, что представляет свою кончину, часто чудовищную. Сбежавшие преступники с фетишами на светлые волосы (такие, как у нее), внезапные взрывы, вампиры, Эбола, стаи диких животных… что бы вы ни назвали, она точно об этом думала.
– Это возможно.
На ее лице серьезное выражение, и я не могу понять, накручивает она меня или нет. У Рози много различных фобий, что делает ее просто потрясающей, но порой из-за этого ее сложно прочитать.
– Ладно, ну, я рада, что ты сделала заметку о том, каких мест нам стоит избегать. Кто вообще захочет смотреть на шикарный старый замок?
– Это сарказм?
– Да.
– Ты злюка.
– Это правда.
– Ладно, раз это мы прояснили, ты готова ехать завтра утром? Около десяти?
– Меня тут ничего не держит, если ты об этом.
Лучше, как обычно, сбежать, Ария…
– Ага.
– Ну, пожалуй, я могу сказать пока-пока, Англия, и bonjour[2], Франция.
– Oui, oui[3], – она целует меня в щеку. – Давай, берись за дело, и встретимся в обед. Последний раз отведаем фиш-н-чипс, прежде чем покинем родину, ага?
– Разве есть что-нибудь, что лучше поможет оправиться от прошлого вечера?
Ее глаза блеснули.
– Есть, если ты Макс. Он уже настоял на том, чтобы я выпила сок из ламинарии, что бы это такое ни было.
– Передай ему, что водоросли тоже живые.
– Будет сделано, – усмехается она. – Я вымою Поппи и проверю, чтобы все кухонные приспособления были на месте, нам предстоит долгая дорога. Встретимся в полтретьего и пойдем в паб?
Я киваю.
– Идеально.
Я машу ей на прощание и плюхаюсь обратно на стул, чтобы все обдумать. Францию, Джонатана, Ти Джея. То грандиозное путешествие, что нас ждет. Я умудрилась прожить больше тысячи дней без мужа. Тысячу дней. Это кажется вечностью, хотя будто не прошло и дня. Сейчас, когда я думаю о нем, кажется совершенно диким, что какой-то другой мужчина смог вскружить мне голову.
Искра между мной и Джонатаном вспыхнула, и неважно, что я пытаюсь это отрицать, но пьяный поцелуй – вряд ли начало отношений? Я все еще могу защитить свое сердце и забыть об этом.
Каждый раз, когда я оказываюсь на распутье, я воображаю себя главной героиней любовной истории, чтобы во всем разобраться. Минус одержимости любовными романами – ты все, даже собственную жизнь, воспринимаешь, словно очередной роман.
Безнадежный романтик Ария после смерти мужа Ти Джея поклялась больше никогда не любить, но у судьбы, кажется, были свои представления на этот счет, и она раз за разом сталкивала ее с загадочным Джонатаном. Была ли это проверка ее верности мужу, или знак, что ей стоит открыть сердце и разум и попробовать влюбиться вновь? Кочевница по природе, Ария не видит в этом смысла, ведь для нее дом всегда где-то далеко, там, где заканчивается очередной участок пути…
Глава 4
От Лондона до Кале
После гораздо более успешного сна без алкоголя я собралась и уже готова к отъезду. Я завариваю чай и усаживаюсь за небольшой столик на улице, восхищаясь солнечно-чистыми небесами, и жду, пока появится Рози. Набухшие серые облака со вчерашнего дня исчезли, а вместо них я вижу расстилающийся ярко-голубой небосвод. Щебечущие птички и резвые бабочки словно пытаются уговорить меня остаться.
До сегодняшнего дня весна была унылой и грязной. Лондон, хитрое создание, расстарался аккурат к нашему отъезду. Вот-вот мы снимемся с этих знакомых берегов.
Вскоре Рози присоединяется ко мне, чтобы исполнить наш привычный утренний ритуал: я протягиваю ей чашку чая, а она мне – маффины с шоколадом. Она возбужденно тараторит, пока я постепенно просыпаюсь, напиваясь чаем, чтобы прийти в состояние общительности. Наша Рози – одна из тех раздражающих людей, которые живут по принципу «кто рано встает, тому бог подает».
– Откуда внезапно это великолепное солнце?
– Это незаконно, – соглашаюсь я, откусывая мягко-шоколадную восхитительность, чтобы сахар помог моему телу пробудиться.
Красивые цветы – всплески цвета в саду.
– Это ложная весна. Все снова станет серым, как только мы пересечем границу.
– Я знаю, – смеюсь я. – Родина пытается усыпить нашу бдительность, внушив ложное чувство безопасности.
– Просто возмутительно. – Она откусывает маффин.
– Меня ни на секундочку не обманешь! А где Макс?
– Охраняет территорию, – невозмутимо говорит она.
Я смеюсь над ее объяснениями.
– Бегает?
– Да, наверное. Никогда не пойму этого его желания так напрягаться с утра первым делом. – Она виновата смотрит на сладкую, пропитанную калориями выпечку в своей руке, а потом жмет плечами и продолжает есть.
– Надо ему как-то поддерживать форму. – Макс глянцевый и загорелый, не мужчина, а настоящая гора. Для нас, честно говоря, загадка, как ему удается держать вышеупомянутую форму на веганском, безуглеводном питании без сахара. Рози, разумеется, полная противоположность: она готовит старомодную душевную еду (углеводы с сахаром, специями и прочими милыми штучками[4]) и не бегает, если только за ней не погонится нечто ужасное.
Рози и Макс – мое любимое воплощение романтического тропа «противоположности притягиваются». Макс – безмятежный, борющийся за планету пацифист, а Рози – высокопродуктивный организатор, не всегда удачно вступающий в социальные взаимодействия. Они идеально дополняют друг друга, а также доказывают, что любовные романы – это руководство по тому, как жить, и годятся не только для того, чтобы приятно провести время.
– Мы, конечно, обсуждаем здоровое питание, диеты и тренировки, но могу ли я соблазнить тебя парой булочек с большим количеством джема и топлеными сливками?
– Можно попробовать. – Я смахиваю крошки от шоколадного маффина, который я только что проглотила. Рози говорит, что я как бездонная бочка, и она бы меня возненавидела, если бы не любила так сильно. Она аппетитная, а я прямая, как доска, – я знаю, какой бы предпочла быть, будь у меня выбор между этими вариантами, но Рози мне не верит.
– Никуда не уходи.
Через несколько минут она возвращается с тарелкой свежеиспеченных, еще теплых булочек.
– Обалдеть, ты во сколько проснулась?
– В четыре, – смущенно признается она. – Не могла спать. Важный день.
Бедняжка Рози. Любые перемены даются ей нелегко, и я знаю, что она терзается гораздо сильнее, чем показывает. До рассвета она выдраивала изнутри свой фургон, Поппи, а потом, наготовив на орду, вымывала все снаружи, как только достаточно рассвело. Когда она паникует, то убирается. Убирается, убирается, убирается и снова убирается. И печет. И снова повторяет весь цикл уборки, пока все остальные спят как убитые.
– Но все готово? – какая-то часть меня переживает, что Рози все отменит, решив, что уезжать слишком рискованно. Она сильно изменилась за прошлый год, но глубоко внутри она всегда будет бояться, что неизведанное – значит небезопасное.
Она потирает шею.
– Это будет настоящее приключение, я переживаю, но знаю, что у меня будешь ты и Макс, так что чего переживать? – ее голос дрожит, и я ободряюще улыбаюсь тому, как Рози храбрится. – Как закончим, я еще раз проверю Поппи, и тогда все будет готово к отправлению.
Я наклоняюсь к ней.
– Вот это настрой.
Пока мы болтаем, пара оставшихся путешественников заходят попрощаться.
– Останетесь на чай? – спрашивает Рози и удаляется в фургон, чтобы принести еще тарелок.
Лео, владелец «Роликов на дороге», крепко меня обнимает. Он собирается давать свои ретропрокаты в Корнуолле, чтобы поймать толпы туристов, которые съезжаются туда весной и летом.
– Я буду по тебе скучать, – говорю я, взъерошивая его волосы. Он один из любимых мною людей на маршруте, все из-за его не сходящей сияющей улыбки. Ему всего двадцать с чем-то, весь мир у его ног, и вся жизнь впереди. Почему не быть счастливым, когда ты на колесах, а день едва занялся?
– Будем на связи, да? – говорит он, своими крепкими объятиями выдавливая из меня весь воздух. – Я серьезно, хочу знать все про Францию и ваши невероятные приключения.
– Обязательно. Береги себя, ладно? Не гоняй по холмистым улицам и берегись слепых поворотов. Я хочу видеть все зубы в твоей улыбке, когда вернусь.
– Я постараюсь, – он усмехается, сверкнув своими белыми жемчужинами. – Но ничего не обещаю.
– Сорвиголова.
– Книжный червяк.
Я смеюсь.
– И горжусь этим!
– Я буду так скучать по вам обеим, – говорит он и обнимает Рози. Я вижу, что она пытается не быть деревянной, как солдатик, но Рози не слишком любит публичные проявления привязанности.
– Не забывай надевать шлем, который я тебе подарила. У него самая высокая прочность среди всех моделей. Я сама проверяла, – говорит Рози.
– Непременно, Рози, и не буду слушать никого, кто будет из-за этого звать меня слюнтяем. – Я еле держу себя в руках. Шлем, который Рози купила Лео, похож на тот, что надевали на «Апполоне-11», и я ума не приложу, как Рози может этого не замечать. Но вы же знаете Рози: для нее безопасность на первом месте.
– Слюнтяем? Но это же для безопасности, я не понимаю, – говорит Рози, ошеломленная отношением других к безопасности.
Он пожимает плечами.
– Зависть – плохое чувство. Не обижай травоядного, ладно? – просит он Рози за Макса, местного поглотителя растительности. Рози пытается изо всех сил поддерживать разговор, но в глазах у нее блестит смятение: должно быть, представляет, какое еще снаряжение ей надо было купить, чтобы обеспечить безопасность Лео.
Я придвигаюсь к ней и забрасываю руку ей на плечо. Мы обмениваемся взглядами, и я едва заметно киваю ей, что можно признаться в том, что мы знаем его секрет. Она шепчет:
– Ты тоже присматривай за Лулу!
Мы прикрываем рты, чтобы сдержать хихиканье, – как же мы порой похожи на детей!
Он приподнимает бровь.
– Так все уже знают?
– Да как же от нас скрыть, – шутливо журю его я. Но все мы знаем, что юная любовь на дороге хрупка. И совсем не помогает, что следят за каждым твоим шагом, а слухи расползаются сродни пожару. Лучше держать все в секрете, пока чувства не укрепятся. Я столько об этом знаю… Потому что постоянно сижу в первом ряду этого спектакля.
Лулу присоединяется к нам, она, как всегда, пахнет своими любимыми сиреневыми цветами. Она владелица «Лаванды Лулу», магазинчика, который продает натуральную, своего производства, продукцию для ванн, от мыла до шампуней и всего прочего. Душа у нее нараспашку, и она настоящая миролюбивая хиппи, словно возродившаяся из прошлого.
Я отклоняюсь, в последний раз наслаждаясь видом этих голубков, сердце пританцовывает от радости за них. Они оба – потрясающие люди, путешественники с большим сердцем, осторожно ступающие по нашей планете.
Мы не торопимся, поедая булочки, обильно сдобренные джемом и сливками, и попивая свежезаваренный чай. Удивительно, что с тех пор, как в моей жизни появилась Рози, меня не разнесло до размеров дома. Но я хотя бы перестала есть полуфабрикаты и прочую гадость, которую я раньше поглощала, чтобы поддерживать в себе жизнь. Готовка – не сильная моя сторона, и я в принципе не интересовалась едой, пока в мою жизнь не ворвалась с криками Рози.
Все, что она готовит, она готовит с нуля, и, даже набитая сахаром и маслом, ее еда невероятно домашняя, напоминает воскресные визиты к бабушке, когда ты покидал ее дом с теплым сердцем и полным желудком.
Может, я смогу выносить ребенка от еды? Будет, кого любить…
Поделившись своими планами, Лулу и Лео благодарят нас и снова обнимают. Мы смотрим, как они уходят рука об руку.
– Никаких больше прощаний, мое сердце не выдержит, – говорю я, укладывая голову на плечо Рози.
Рози утешительно поглаживает меня по руке.
– Мы точно увидимся снова.
Странная это игра – скитальчество. Казалось бы, не настолько уж и сложно поддерживать связь, но никогда не выходит так, как планируешь.
Нестабильный вай-фай, дни, проводимые в разъездах, суетные фестивали, ярмарки – и вот уже люди, которые прежде занимали уголок в твоем сердце, сменяются другими людьми, которых ты встречаешь в путешествии. Эти особенные люди, может, и исчезают из нашей жизни, но я всегда буду помнить их открытость и дружбу.
– Надеюсь, скоро увидим в почтовом ящике приглашение на свадьбу! – я дергаю Рози и киваю в сторону Лео и Лулу, целующихся в отдалении, под тенью дуба.
– Из нее выйдет просто потрясающая невеста, да?
Я вздыхаю, воображая это.
– Великолепная! Так и вижу: длинные светлые косы, тонкое платье из органзы… – Я никогда не устану смотреть на зарождающуюся любовь. Никогда, никогда-никогда. – Босая, свадьба на пляже…
– Букет из колокольчиков и незабудок… – Лицо Рози сияет, мы поддаемся мечтам.
– Гирлянды из маргариток у цветочниц…
– Льняной костюм у подносителя колец, подушечка с лавандой и кольца с кварцем…
Я разглаживаю футболку.
– Как думаешь, она испугается, если мы ей это скажем?
Рози смеется.
– Вполне возможно, учитывая, что они встречаются всего неделю.
– Но когда ты знаешь, ты знаешь.
Они замечают, что за ними подглядывают, и мы принимаемся яростно махать и ободряюще завывать, словно гордые родители.
– Ладно, купидон. Давай последим за их страничками в соцсетях и, если появится хоть один намек на свадьбу, забросаем их нашими предложениями.
– Забросаем? – уточняет Рози.
– Осторожно сделаем мириады полезных замечаний… Может, лучше ограничиться вымышленными свадьбами? – В свадебный сезон я хожу на все вымышленные свадьбы – от исторических реконструкций до современных, и на каждой из них я плачу от счастья.
– Пока лучше ограничиться книгами, – говорит Рози. – Сможешь нарыдаться всласть, и не придется краситься водостойкой тушью.
– Верно, еще одно доказательство, что книги лучше реальности. Водостойкую тушь потом фиг смоешь.
Я поворачиваюсь к ней, внезапно окрыленная мыслями о свадьбах, детишках, о надежном будущем.
– А что насчет вас, Рози? Вы с Максом уже обсуждали это?
На ее щеках расцветает румянец.
– Обсуждали!
– Не говори ерунды! – с каждым слогом ее голос все выше и выше.
Я складываю руки на груди.
– А что такого? Я никогда не видела настолько влюбленной пары.
Она игриво замахивается на меня – верный признак, что говорить об этом ей неловко.
– И зачем тогда мне непременно нужна свадьба?
Я упираю руки в боки и говорю, словно это очевидно:
– Чтобы я могла ее спланировать!
Она принимается хохотать.
– И все?
– Ну, еще я хочу быть тетей. Представь ваших отпрысков, маленьких кудрявых красавцев, как они бегают, лазают по деревьям, говорят на четырех языках?
– Это слишком сентиментально, но да, я представляла. Мальчик и девочка на два года младше… я уже обожаю их, хоть мальчик немного сумасбродный, а девочка всегда пристает к Максу и говорит исключительно с американским акцентом, как ее папочка. Разве это не сумасшествие?
Я двигаю бровями.
– И как их зовут?
Она пихает меня бедром.
– Я знаю, что ты уже все распланировала!
Наш раскатистый смех сопровождает меня весь день. Так приятно праздновать со своими друзьями эти маленькие победы. Мысль о том, что любовь может вырасти в настоящих маленьких человечков, сводит меня с ума, и я бы так хотела быть частью их семьи, эксцентричной, повернутой на книгах тетушкой, которая живет по соседству и учит их читать.
– Ладно-ладно, их возможные имена Алхимия и Гекльберри.
Мой смех умирает и превращается в тугой ком в горле, которым я почти давлюсь.
– Вау… Рози, это, эм-м, уникальные имена. Такие забыть сложно.
– Я подумала, что тебе понравится литературная отсылка на Гекльберри.
У меня подступил ком в горлу.
– О, замечательно! Я закажу «Приключения Гекльберри Финна», как только будет свободная минутка.
Она выразительно смотрит на меня.
– Ты серьезно подумала, что я назову своих детей Алхимия и Гекльберри?
– А что, нет?
– Нет.
– Слава богу! Я не знала, что сказать! Мы обе знаем, что у кочевников есть мода называть детей в честь самых странных вещей, и я подумала, что ты тоже это подхватила. Не пойми меня неправильно, мне нравится сын Сейдж, Квест[5] и дочь Зигги, Фридом[6]…
– Ты ненавидишь их имена.
– Неправда! Эти имена прекрасно отражают их дух авантюризма! Что если Квест вырастет и станет исследователем? Квест отправляется на поиски приключений! Или Фридом станет адвокатом, борцом за права людей, и ее имя будет так ей подходить! Ладно, эти имена мне не нравятся, но я в этом никогда не признаюсь.
– Ты ужасная врунишка, Ария. Я выбрала для первого сына имя Индиго, а ровно два месяца и полгода спустя родится малышка Ария Роуз. Ты испортила сюрприз.
– Ария Роуз?
– Звучит здорово, ты должна признать.
– Очень красиво. И я очень польщена. И когда эти ангелочки осчастливят мир своим присутствием?
Она фыркает и, тяжело вздохнув (словно я испытываю границы ее терпения), достает планер, который всегда при ней. Она знает, как и я, что все уже запланировано, вне зависимости от того, могут ли сейчас появиться дети или нет.
С высшей степенью уверенности она говорит:
– Индиго должен родиться где-то в июне 2023-го, а малышка Ария – в январе 2026-го или около того. Это же не слишком рано? – она хмурится.
– Совсем нет. – Зная Рози, можно быть уверенным, что она придумает способ родить детей четко в то время, как это предписывает расписание. – А что говорит Макс?
Она презрительно фыркает.
– Он говорит, что надо позволить природе взять свое, и чем раньше, тем лучше. – Она сжимает пальцами переносицу, словно беззаботность Макса причиняет ей боль. – Но я пока не готова. Я все еще привыкаю к жизни на дороге.
– Я тоже, – говорю я и чувствую, что это правда. – Это длительный процесс.
