Ребекка Рейсин
Рождественский магазинчик Флоры
– Ну, я думала, что он научится на своих ошибках, и расплатой будет помощь в подсобке, а не вызов полиции и разрушение его жизни…
– Ты выпустила преступника через черный ход, не сказав мне ни слова.
– Не совсем преступник, Магда. – Я изо всех сил стараюсь смотреть прямо перед собой, чтобы тревожные мысли не прокрадывались обратно в мой мозг. – Он засунул детский мешочек с Санта-Клаусом себе в куртку, потому что был без работы. Парень всего лишь хотел, чтобы Рождество его маленького сына прошло хорошо. Я уверена, что это не его вина, что он не может найти работу, несмотря на отчаянные поиски в течение нескольких месяцев подряд! Я подумала, что, если бы у него был какой-нибудь опыт работы здесь, его судьба могла бы измениться… – Руперту это действительно понравилось. Он выгружал коробки так, словно они почти ничего не весили, затем распаковывал их нежными руками. Он даже подмел все перед уходом (блестки – настоящая проблема в рождественском магазине). Это не похоже на то, что он сбежал с золотым оленем в натуральную величину или что-то в этом роде.
– В том-то и дело, Флора. – Она замолкает. – Ты думаешь, что можешь спасти всех, но проблема в том, что это не твое дело. Ты находишься на нижней ступеньке служебной лестницы, но принимаешь решения так, словно это место принадлежит тебе. – Она смотрит на мои ноги, и ее глаза расширяются. – Новые тапочки?
Откуда она вообще могла знать? Она была на этаже, когда я сдернула их с вешалки. Я украдкой бросаю взгляд на свои ноги и вижу окровавленный ценник, свисающий с борта.
– Я собиралась заплатить за них в обеденный перерыв. – Я замолкаю и говорю в спешке, потому что у меня такое чувство, что Магда вот-вот со мной поссорится, а это обычно означает подметание кладовой и уборку ванных комнат – обе сегодняшние работы Джоны. – И дело не в том, что я считаю это место своим, просто я вижу, что некоторым людям нужна только рука помощи, особенно в это время года и…
– Ты права, в это время года людям действительно нужна рука помощи.
Я права? Я одариваю ее одной из своих самых ослепительных улыбок, которую обычно приберегаю для самого Санты. Она наконец-то приходит в себя! Может быть, я смогу поделиться своей идеей о пожертвованиях игрушек для женского и детского приюта? Клиенты могут выбрать игрушку и оставить ее под рождественской елкой, а мы доставим их все в канун Рождества. Большинству людей нравится идея случайных проявлений доброты; они просто не знают, как это сделать. Затем следует обсудить презентацию моей рождественской выставки-феерии… Возможно, это просто мое становление!
Она скрещивает руки на груди и надменно смотрит себе под ноги.
– С твоим набором специальных навыков и желанием раздавать свои собственные деньги тебе, вероятно, следовало бы работать в другом месте, возможно, в благотворительной организации или еще где-нибудь. Таким образом, ты сможешь помогать до тех пор, пока твое сердце не успокоится. Почему бы тебе не взять свои вещи и не уйти? Deck the Halls желает тебе успехов во всех твоих будущих начинаниях.
Погоди, что?
– Ты серьезно? – Воздух в моих легких стремительно покидает меня. – Ты меня увольняешь? – До этого такое случалось всего пять или шесть раз.
Я так потрясена, что не могу подобрать слов, но мое тело содрогается, как будто призрак Прошлого Рождества ненадолго овладел мной. Быть продавцом в магазине Deck the Halls – работа моей мечты. Я могу праздновать Рождество круглый год, и для фанатика праздников это радость, которая не от мира сего, несмотря на моего огнедышащего босса.
– Меня же не могут уволить за это, верно?
– ВОН! – кричит она достаточно громко, чтобы напугать горстку детей, которые с плачем бегут к своим родителям. Магда оказывает такое воздействие на маленьких детей. Подростков. И около восьмидесяти процентов населения. Жалкий страх в ее присутствии, вот это что.
Вскоре мой уход сопровождается суровыми словами: покупатели ругают Магду за ее обращение со мной, а родители требуют объяснить, почему она так жестока в присутствии детей.
Я ненавижу любую сцену, если только это не «Прочь в яслях»[1], поэтому спешу всех успокоить.
– Все в порядке, все в полном порядке. Я уверена, мы с этим разберемся, – говорю я, как будто у нас только что были небольшие разногласия, и я не уйду, пока все не уляжется. Я не хочу портить им рождественские покупки!
Но я знаю, что ад замерзнет, прежде чем Магда вернет меня. Она пыталась избавиться от меня с тех пор, как я начала работать, но, к счастью, Джона прикрывал меня большую часть времени, так что у нее никогда не было веской причины уволить меня.
Клиенты ободряюще улыбаются мне, как будто хотят сплотиться ради моего дела, я заверяю их, что все в порядке, потому что знаю, что в этом нет смысла. И я не хочу, чтобы им запрещали это делать. Хотя Магда – ведьма, Deck the Halls – лучший рождественский магазин на свете, поверьте мне, я была во всех них, – поэтому я не хочу, чтобы он проиграл из-за меня.
– Всем счастливого Рождества. Если вы отправитесь на конфетную станцию, у Эльфа Бетани есть леденцы на всех без исключения!
Прежде чем мои слезы превращаются в полноценный безобразный плач, я шаркаю прочь, чтобы взять свою сумочку, и натыкаюсь на Джону.
– Что это за слезы, Рудольф?
– Магда уволила меня.
Его брови взлетают вверх.
– За опоздание?
– Нет, за то, что восполнила недостачу для маленькой девочки. – Я вкратце объясняю суть вопроса. – А еще я подарила ей одну из роскошных подарочных коробок. И я полагаю, за то, что не заплатила за свои тапочки, хотя у меня было твердое намерение сделать это в обеденный перерыв.
– Она, черт возьми, настоящий Эбенезер Скрудж!
Господи, даже Джона так думает, и это действительно о чем-то говорит.
– Как я выживу здесь без тебя? – сокрушается он, и его лицо бледнеет. Зная Джону, он будет жаловаться на то, что ему придется заниматься уборкой до тех пор, пока он не найдет более сговорчивого кассира, который выполнит за него грязную работу, и меньше расстроится из-за потери меня как друга по работе.
– Ты выживешь!
Он морщится.
– Едва ли. Так что же ты будешь делать?
У меня на глаза наворачиваются слезы при мысли о том, что я пропущу рождественскую суету и все, что с ней связано в это время года. Несмотря на моего угрюмого босса, я чувствовала, что нашла свое призвание, но в очередной раз мне удалось вляпаться. Хотя я ни за что не смогла бы проигнорировать эту маленькую девочку. И я только рада, что ее там не было, чтобы стать свидетелем гнева Магды.
– Я, честно говоря, не знаю, Джона. Что еще есть для меня?
Розничная торговля – не мой конек, если только она не связана с Рождеством, а другого такого магазина, как этот, близко от моего дома нет. Я не могу передохнуть, и единственный общий знаменатель, который я вижу, – это… я.
По громкоговорителю я слышу свое имя.
– Флора Вествуд, охрана идет, чтобы вывести вас из магазина.
– Она снова наблюдает за нами по этим чертовым камерам, – бормочет Джона себе под нос и притворяется, что занят.
– Я лучше пойду. – Я достаю вещи из своего шкафчика и складываю их в сумку. В основном леденцы, если честно. Кому не нравится простое мятное сладкое лакомство, которое уже одним своим видом напоминает о Рождестве?
– Оставайся на связи, Флора, ты была одной из самых крутых.
– Суперкруто, это я.
– Не разрушай это.
Каким-то образом мне удается наполовину рассмеяться.
– Тебе лучше выйти туда.
Джона быстро чмокает меня в щеку, прежде чем направиться обратно в толпу.
Я закрываю свой шкафчик и возвращаюсь на этаж за курткой и шарфом, где охранник Саймон находит меня и выводит, как какого-то преступника.
– Прости, – шепчет он себе под нос. – Я должен сделать так, чтобы все выглядело по-настоящему – она смотрит.
– Все в порядке. Я понимаю.
– Удачи, Флора, – говорит он и сажает меня на бордюр.
На улице пульсирующие рождественские огни отражаются на моем лице, и до меня доходит масштабность этого кризиса. Я ушла и потеряла свою долгожданную работу прямо перед сезоном подарков! И как же мне выжить? Пироги с фаршем недешевы, не так ли?
У меня нет сбережений, на которые можно было бы опереться, и никто не стучится в мою дверь с предложениями о работе. Но если быть реалистом, Магда всегда собиралась меня уволить; это был бы только вопрос времени. Джона – единственный сотрудник, который проработал дольше шести месяцев, и это потому, что у него есть что-то на Магду – или, по крайней мере, он на это намекает.
И все же это такой удар. Впервые за все время, сколько я себя помню, мне действительно нравилось ходить на работу. Мысль о том, что завтра я внезапно окажусь бесцельной, вызывает новый приступ слез, поэтому я спешу обратно к Лив, чтобы спрятаться подальше.
На ум приходит старая поговорка моей бабушки: «Плохие вещи приходят по трое». Я стала безнадежно одинокой, скоро стану бездомной, а теперь и безработной – и все это в течение нескольких дней! Что я делаю не так, чтобы катастрофа вот так накрывала меня? Только как поздно я зацвету?..
Глава 5
На меня часто оглядываются, когда я мчусь по улицам Лондона в костюме северного оленя, с моим покрытым пятнами лицом и покрасневшими глазами. Я сглатываю оставшиеся слезы и подбадриваю себя: Ты потрясающая, Флора, и не позволяй никому говорить тебе обратное!
Но если бы я была такой потрясающей, продолжали бы меня и дальше увольнять? Буду ли я по-прежнему «занимать» свободную комнату своей лучшей подруги? Все еще решительно одинока? В зрелом возрасте двадцати девяти лет, когда большинство моих друзей женаты и рожают детей, как будто они одни отвечают за заселение планеты, я все еще нахожусь в стадии «Интересно-кем-я-стану-когда-вырасту».
Если я не буду осторожна, я вернусь жить к своим родителям и буду вынуждена выслушивать много, много их дружных обвинений и бесцеремонных комментариев типа: почему ты не можешь быть больше похожа на своих братьев и сестер? Почему я не могу быть точной копией моей старшей сестры Мелоди, с ее очаровательными херувимчиками, с их безупречными манерами, с их любовью к живому театру, хотя они едва доходят мне до колен?
Или, скорее, как мой младший брат, крутой адвокат Тедди, который женат на Камилле, кураторе художественной галереи, которая говорит на английском языке королевы, хотя на самом деле она из Ливерпуля. Я аномалия в семье, та, кто просто не может наладить свою жизнь, и, честно говоря, если наладить жизнь – значит быть как Мелоди и Тедди, то я не хочу в этом участвовать. Для меня их жизнь настолько ограничена, настолько заранее спланирована и размеренна, что я бы наскучила себе до слез. Дай мне яркий свет, приключения, возможности того, что должно произойти…
Вернувшись в квартиру, я с облегчением вижу велосипед Ливви, прикованный цепью к парадным воротам. Должно быть, она вернулась домой к раннему обеду.
– Ливви! – зову я и бросаю свою сумочку на диван, за ней следует мое тело. Где она? – ЛИВВИ! Чрезвычайная ситуация! Принеси имбирное печенье, быстро!
Раздается какой-то шорох и негромкое бормотание. О боже, она не одна. Вот в чем проблема, когда живешь в квартире своего лучшего друга. Она чертовски крошечная, а стены тонкие, как бумага. Небольшая проблема, когда у нее внезапно возникают романтические отношения, а ты становишься третьим лишним.
Появляется растрепанная голова Ливви, ее волосы напоминают птичье гнездо, ее обычно тщательно нанесенный макияж размазан.
– Ух ты, ты выглядишь…
– Я не знала, что ты вернешься так рано.
Она бросает взгляд через плечо, и вскоре появляется еще одна голова. Ее новый бойфренд Ларри, или Гарри, или Харри. Я никогда не могу вспомнить. Между нами говоря, мне этот парень не нравится, но Ливви думает, что он – высший сорт. У меня сложилось отчетливое впечатление, что он как губка. Вытягивает из нее все, что может. Он из тех, кто «не работает, но хочет быть певцом». По-моему, ему нужна чертовски хорошая ванна и тщательный уход. Позвонили из Сиэтла, и они хотят вернуть свою гранджевую атмосферу с грязными джинсами и дырявыми футболками.
– О, привет, Ларри.
– Это Гарри.
– Верно. Сегодня нет работы? – Я спрашиваю его.
– Я не разделяю вашу версию буржуазного общества. – Он бросает на меня снисходительный взгляд.
– Нет, вы подписываетесь только на Spotify, за который платит Ливви. Я права?
Ух, этот парень такой претенциозный шарлатан. Она заслуживает гораздо лучшего, но ослеплена внутри своего маленького любовного пузыря. Он берет ее прокатиться, тут двух мнений быть не может.
– Флора… – начинает Ливви, и я понимаю, что меня ждет очередная лекция.
– Я ухожу, – говорит Гарри.
Я опускаю нижнюю губу, как будто меня это опечалило, но Ливви ловит меня, и я ухмыляюсь. Я ничего не могу с собой поделать – он пробуждает во мне все самое худшее.
Они выходят на улицу и прощаются, целуясь добрых десять минут, пока я терпеливо жду, когда она придет в себя.
Когда она возвращается, ее лицо мрачнеет.
– Что все это значило? Ты не можешь продолжать так унижать его.
Я пожимаю плечами.
– У него голова как дыня.
– Флора!
– Ну так оно и есть!
Она вздыхает и бросается на диван рядом со мной.
– У него немного дынная голова, но он так хорош в постели! Честно говоря, у меня никогда не было никого подобного, кто…
Я зажимаю уши руками. Честно говоря, неужели я должна выслушивать разговоры о сексе каждые пять секунд?
– Прекрати это!
– Ладно, ладно, боже, ты – мой ограничитель, Флора.
– Я ограничитель? Блин, я просто пытаюсь защитить тебя здесь. В следующую минуту Барри подвергнет тебя какому-то странному сексуальному контролю сознания, и что тогда будет со мной?
– Ты знаешь, что его зовут Гарри.
– Как скажешь.
– Так почему ты дома?
– Уволена.
– Опять?
– Я знаю! Ты бы подумала, что это моя вина или что-то в этом роде, как это обычно происходило.
– Верно?
Я рассказываю Ливви все об адском утре, и она издает все нужные звуки.
– Магда хуже всех.
– Самая худшая. И теперь на Рождество я останусь одна и без гроша в кармане.
– Я могла бы одолжить тебе денег на круиз…
Мои родители забронировали семейный отпуск в круизе по Карибскому морю с братьями и сестрами, партнерами, детьми, всей компанией. Они предложили оплатить мой билет, но я знаю, что это обойдется дорого. Папа расскажет обо всех моих неудачах в жизни, а мама даст понять, что это мой хлесткий язык отталкивает мужчин и мне действительно следует измениться. Они будут сравнивать меня с Мелоди и Тедди, и я буду проводить каждую ночь плача в подушку и задаваясь вопросом, почему я просто не могу изменить себя и вписаться в тот же шаблон, что и мои братья и сестры.
– Спасибо, Ливви, но я воздержусь от этого. Я думаю, то немногое, что осталось от моей уверенности, может каким-то образом не продержаться и трех недель под карибским солнцем. Если мне еще раз придется услышать о каберне и онлайн-курсах Мелоди, я закричу. Или как потрясающе выглядит жена Тедди Камилла в своих лабутенах шестого размера, как будто мой восьмой размер ноги по сравнению с ним прискорбно неадекватен. Они стыдят меня из-за ног!
– Это что, похоже на жирошельмование, только для ног?
– ДА!
– Я никогда не пойму семейную динамику и почему они так сильно придираются к тебе. Но Карибское море, Флора! Ты можешь себе представить? Ты могла бы найти себе симпатичного парня из коттеджа…
– Парень из коттеджа в круизе?
– Почему бы и нет? Я представляю себе горячего, загорелого, мускулистого парня, который приносит тебе коктейли и шепчет на ушко восхитительные секреты.
– Ты смотришь слишком много фильмов.
– Может быть.
– Ты должна признать, что моя жизнь быстро катится в никуда. Что же я делаю не так?
Она вздыхает.
– В том-то и дело, Флора. Ты не делаешь ничего плохого. Я имею в виду, кого увольняют за то, что он помог маленькой девочке купить елочную игрушку в память о ее покойной маме, черт возьми? Но это похоже на то, что неприятности просто следуют за тобой по пятам.
– Я притягиваю неприятности. Не могу удержаться на работе, забываю о любви…
– Ты что-нибудь слышала от Люка?
– Нет. Ни разу. И не хочу. Честно говоря, он все равно был слишком суматошным для меня. И немного маловат. Я никогда не чувствовала себя вправе есть пасту в его присутствии, когда он продолжал заказывать салаты «нисуаз»!.. Кто вообще заказывает салаты зимой?
– Люди с определенными намерениями, вот кто.
– Вот именно! Все это было прикрытием для чего-то.
– Синдром маленького человека?
– Может быть.
– И что теперь?
Я пожимаю плечами.
– Мне нужна работа, и побыстрее, иначе праздничный сезон будет решительно непраздничным.
– Да, и мы не можем этого допустить. Праздничной Флоре нужно вернуть ее блеск.
– Я не могу отделаться от мысли, что просто перехожу из одного тупика в другой в этой карусели неудач. От выселения за то, что у меня были эти приемные кошки, потери работы каждые пять секунд до отпугивания мужчин своей излишней откровенностью. Кроме того, я заметила, что если в радиусе десяти километров есть хоть одна одинокая лужа, то я та, кто наступает в нее, – что с этим делать?
– Я не думаю, что вселенная затаилась против тебя из-за этой истории с лужей, так что забудь об этом…
– Я не готова забыть. Я думаю, что все это связано.
Она смеется.
– Ладно, что ж, давай на минутку отложим это в сторону. Я бы не называла это каруселью неудач. Да, у тебя были взлеты и падения, но разве у всех не было? Ты просто еще не нашла свое истинное призвание, вот и все. Ты склонна зацикливаться на мелочах окружающих, тех же приемных кошек – спасая их от эвтаназии, ты потеряла свою сверхдешевую квартиру, потому что технически ты нарушила договор аренды. И ты скачешь по рабочим местам, потому что высказываешь свое мнение, обычно в чью-то защиту, в то время как большинство людей прикусили бы язык и поговорили после работы со своими друзьями. Насчет парня, ну, лично я думаю, это потому, что ты еще не нашла подходящего парня. Твои причуды делают тебя тобой. Во всем этом нет твоей вины, Флора. По большей части это происходит из-за того, что ты пытаешься помочь людям, и это оборачивается против тебя самой.
– Значит, ты считаешь, что в перестройке личности нет необходимости?
– Нет, в этом совсем нет необходимости. Дело не в тебе, а в том, что те, кто тебя окружает, просто не видят того, что вижу я.
– Ты подбадриваешь меня как лучшая подруга, и это помогает, но я все еще сижу здесь, и у меня абсолютно ничего не получается. Иногда я задаюсь вопросом, не в этом ли городе дело. Уверена, что это происходит, чтобы достать меня. – Я сбрасываю свою сумку с дивана, и моя презентация вываливается наружу. Эх, часы моей жизни, которые я уже не верну.
Ливви поднимает ее.
– Что это?
Я стону.
– Вещь, на подготовку которой я потратила уйму времени для Магды, чтобы она могла удивить своих покупателей, – зимняя страна чудес для торгового центра. Я подумала, что это может привлечь некоторое внимание прессы, и она будет завалена заказами. В конце концов, у меня так и не получилось показать ей это.
– Что касается занятости, то мне кажется, что проблема связана с наличием босса, верно? Тебя уволили за то, что ты встречалась с сыном босса в том бутике – повтори мне еще раз, что ты ей сказала? Что-то вроде того, что она была «властной матерью-наседкой, чьи крылья нужно оторвать», да?
Я морщусь, вспоминая ту стычку.
– Да, ну парню было тридцать, и он все еще был привязан к маминому фартуку. Просто у него был такой большой потенциал, но она продолжала появляться в нашей жизни. Помнишь, как он увез меня на тот романтический уик-энд только для того, чтобы мы приехали и обнаружили, что она ждет нас в чертовом вестибюле отеля!
– Я чуть не упала от шока, но маменькин сынок хлопал и подбадривал меня так, словно это был лучший сюрприз на свете. Вскоре после этого моя работа и отношения быстро закончились.
– Ты всегда была в центре.
– Я никогда не учусь.
– А потом был пожар в кафе-мороженом, где, как ты упомянула, ничего этого не случилось бы, если бы они разрешали сотрудникам делать перерывы на перекур.
Я хлопаю себя по лбу.
– Послушай, я не сторонница курения, но мне казалось, что этого можно было бы избежать, если бы только они прислушивались к тому, чего хотят их сотрудники. Если бы они не прятали сигареты в такой спешке, мусорное ведро никогда бы так не взорвалось.
– И потом, есть еще…
Я поднимаю руку.
– Я понимаю. Мне просто не везет, и у меня было более чем достаточно ужасных, омерзительных начальников. Может быть, мой следующий босс будет потрясающим, поддерживающим, заботливым?..
– Нет, Флора, ты не догоняешь. Я думаю, тебе нужно стать своим следующим боссом.
– Что?
– Да, общий знаменатель – это ты. Так зачем же позволять этому повторяться? Тебе нужно начать бизнес и вложить в него всю свою энергию и энтузиазм. Я знаю, что ты способная. У тебя потрясающие идеи; ты всегда пытаешься придумать способы улучшить бизнес других людей, но они никогда не слушают. Почему бы не сделать это для себя и не пожинать плоды?
– Мне нравится ход твоих мыслей. Только одна проблема. Я бедна. Скоро я окажусь на мели.
– Да, веское замечание. Но давай подумаем о бизнесе. – Она снова берется за мою презентацию. На самом деле это выглядит так глупо – нарисованная от руки картинка показа моей мечты, мегарождественской феерии, которая никогда не увидит свет. – Это действительно нечто, Флора.
– Ты доброжелательна, просто потому что меня уволили.
– Вовсе нет. Твой талант был растрачен впустую, когда ты украшала залы. Если бы только ты могла открыть свой собственный…
– …Рождественский магазин!
– Люди говорят, что нужно всегда следовать своей страсти, а ты страстно любишь Рождество.
– Меня не зря называют праздничной Флорой.
Она смеется.
– Да. И рождественский магазин был бы идеальным вариантом. Я не специалист по финансам, но у меня такое чувство, что затраты на такое предприятие были бы немного чрезмерными, немного больше, чем ты могла бы себе позволить, но должен быть способ заниматься тем, что ты любишь. Нам просто нужно хорошенько подумать.
Мы делаем вид, что сильно задумались. Для Ливви это прищуренные глаза, устремленные вдаль; для меня это пустой взгляд, когда я думаю обо всех своих неудачах и продолжаю их терпеть. Что я делаю не так, снова и снова?
Дело не только в том, чтобы удержаться на работе, дело в том, что вся моя жизнь продолжает рушиться на каждом шагу. Мои родители думают, что я нахожусь на пустынной дороге в никуда. И на самом деле все это беспокоит меня не так сильно, как тот факт, что мне скучно и я неудовлетворена. Без рождественского магазина, которого я жду с нетерпением, и без Ливви здесь моя жизнь станет совершенно бессмысленной.
Ливви молчит. Я знаю по опыту, что это означает, что в ее умной головке зреет какая-то идея.
– Флора… – Ее голос повышается от волнения. – У меня появилась отличная идея! Как насчет фургона, рождественского фургона, похожего на внезапно возникающий магазин? Я познакомилась с теми девочками в прошлом году, Рози и Арией, и у них были такие милые магазинчики-фургончики, в которых они путешествовали по сельской местности! Ты могла бы появляться на всех лондонских рождественских базарах и ярмарках, что-то в этом роде.
Воздух в комнате со свистом выходит наружу.
– Внезапно возникающий рождественский фургон?! – У меня перехватывает дыхание, когда я представляю себе это. Это прекрасно, это потрясающе, это… подожди. – У меня нет денег на фургон. Черт бы побрал все это к черту и обратно, почему я такая транжира? – Но даже когда приходят сомнения, идея обретает форму. Я бы никогда не смогла позволить себе настоящий магазин, но мини-магазин был бы более реальным, и не только реальным, но и веселым. Я бы командовала! Я бы сама выбирала свой ассортимент.
– Ты раздаешь большую часть своих денег, Флора! Это не похоже на то, что ты тратишь их на себя. Решение есть, но оно тебе вряд ли понравится.
– Нет, я больше никогда не буду работать в баре. Я все еще не выношу запаха…
– Нет, это не работа в баре.
До меня доходит, на что именно она намекает.
– Нет, я бы никогда не смогла!
Она улыбается. Я оседаю.
– Ты могла бы, Флора! Ты могла бы продать свою коллекцию рождественских украшений всей своей жизни, если бы это дало тебе свободу распоряжаться своей собственной жизнью!
– Моя коллекция Swarovski, мои украшения от Hallmark, мой рождественский декор… Бабушкины?
У меня сжимается что-то в груди при этой мысли. У меня ушла целая жизнь, все мои двадцать девять лет, чтобы собрать такой блестящий, редкий улов. Это моя гордость и радость, и я с удовольствием достаю каждую вещь каждое Рождество и с любовью выставляю их. Самые особенные – те, что передала мне бабушка.
– Только не бабушкины. Они имеют слишком большую сентиментальную ценность. Но остальное – кристаллы, золотая пластина, редкие коллекции…
– Значит, все дорогие вещи?
Она поднимает ладонь.
– Или я могу одолжить тебе денег?
– Нет, никаких подачек. – Вот где я провожу черту. Дружбу так легко разрушить, взяв или дав взаймы деньги, и я бы никогда не стала этим рисковать. Да, конечно, сейчас я живу без арендной платы, но у нас с Ливви всегда были такие отношения, мы поддерживали друг друга, когда у кого-то из нас были трудные финансовые времена, например когда она училась или я теряла очередную работу.
Я представляю себе свои драгоценности. Могла бы я продать свою коллекцию, если бы это означало, что я наконец-то стану свободной и потенциально обрету какой-то смысл в жизни? Держась за эту красоту, буду ли я тормозить себя?..
– В любом случае здесь есть над чем подумать, да? – говорит Ливви. – Не забывай, нам нужно отпраздновать наше предрождественское Рождество. И я вернусь домой сегодня около шести с какими-нибудь дорогими вкусностями из Harrods. – Она чмокает меня в щеку. – Не унывай, Флора. Подумай об этом так: если бы ты была героиней рождественского фильма Hallmark, что бы ты сделала?
Мои глаза расширяются. Героиня рождественского фильма Hallmark?.. Вместо того чтобы ругать себя за каждый неверный шаг, я могла бы начать все сначала, зная, что новое начало просто может быть решением, если только я буду достаточно храбра, чтобы совершить такой скачок, как это делают в кино.
