Ричард Мак Борн
Вьюга
С отче Инсаром Тарадием он увиделся лишь единожды. Встреча была намеренной и произошла всего за пять дней до отбытия Рона. Приняв покаяния и благословив своего подопечного, ментор перевёл беседу в русло личных наставлений. Разговор происходил в приёмном кабинете Настоятеля, так что особо беспокоиться о всеслышащих стенах и не стоило. Но Отче всё же попросил Рона присесть поближе и быть внимательным.
Главной в разговоре была тема истинности веры, постоянного познавания Пути рыцарей арьяначариев и преданности в нём своему выбору, своей судьбе и Всевечному. Впрочем, ни о чём другом в стенах храма и не должно было оговариваться. Общались они весьма долго, что приход ночи заметили лишь по охватившей обоих усталости. Настолько продолжительных бесед Рон не вёл уже давно, с того самого момента, как принял епитимию и оказался в Саду, а это в пересчёте на Эталонное время выходило, что минуло почти семь лет.
Очищенные и стойкие чувства Рона убедительно твердили о том, что его епитимия ещё не окончена. Видения в Саду становились для него в последнее время весьма редкими гостями, так что стали казаться прекрасным развлечением опустошённому уму, избавляющемуся от страстей и памяти. Хотя его джива и начала пускать зелёные листья и даже побеги сживаясь с таким необычным существом, как человек. Он же старался отбросить всякую значимость и те ощущения, которые можно было бы назвать привязанностью живого к живому, единственному что у него было.
Рон вырос, был немного замкнут и более молчалив, чем ранее словоохотлив. Теперь же отправляя его на Сансару отче Инсар говорил о том, что необходимо было совершать монаху-ачарию, а конкретно ему, Рону, находящемуся в среде ортодоксов и маловерных.
Основной и главной задачей ставилась необходимость поддерживать догматические принципы Ордена среди последователей, опираясь на собственные логические предпосылки действия и их результаты. Образам и примерам больше верят, чем множеству мудрых слов. Постараться внедрять учение Пути в языческие предрассудки местного населения, постепенно превращая знания о единобожии в религиозный культ. На определённом этапе требовалось предоставить аборигенам определённое минимально-ёмкое число правил и законов, для лучшего его усвоения. Всё должно было быть простым и доступным в объяснениях и понимании. А самое главное – универсальным.
Отдельно оговаривалось политическая составляющая о необходимости привлечения, если такая возможность уже существовала, или создать изначально, социальные элиты с предоставлением избранным её представителям трансцедентальных практик по достижению просветления и «общения» с Высшим Единым. Тем самым подталкивать само общество к потребности прогрессирующей эволюции. Получив в личное пользование знания о Всевечном, как идеалистические принципы стремления к свободе и эгоцентризму, люди вскоре начнут утверждаться в мысли о урбанизации собственной жизни. В особые подробности ментор не старался вдаваться, говоря лишь, что Рон сам сможет во многом разобраться поняв миропонимание аборигенов. Весь смысл заключался в том, чтоб соединить людей в организованные социальные союзы и подвести их к конкурированию, тем самым построив предпосылки к развитию наук и технологий.
Особо Отче сердечно просил Рона быть осторожным и внимательным, тем более к тем, кто прибывал на планету с визитами торговли и обмена.
Рон не многое понял из всех наставлений, но постарался вникнуть в сказанное. Смиренно и с радостью приняв благословение от Отче, он сердечно распрощался с ним.
Он никогда не видел космических кораблей и той звёздной безбрежности, которая открывалась за стеклом иллюминатора . Ещё в раннем детстве ему казалось, что именно в подобных вселенских чертогах обитает Всевечный. Теперь же Рон понимал, что это не так. А истёртое воспоминание о прибытии на Ашрам-IV мало чем могло помочь, в том плане, что ничего из происходящего тогда он совершенно не помнил. Или просто забыл, ведь минуло с того момента уже более шестнадцати лет. Запертая узкая комната, из которой его выпускали лишь на несколько минут странные и совершенно чужие люди в тогах – и это всё, что хоть как-то напоминало о том перелёте. Единственным и настоящим для него с того момента был лишь Отче Инсар…
Сзади, за длинной стеной возник мягкий шелест чьих-то шагов. Рон уже с полной уверенностью мог сказать, кому могла принадлежать подобная манера ходьбы: чуть торопливая, семенящая, немного переваливающаяся из-за распухших от артрита суставов.
В открывшуюся дверь вошла пожилая женщина, с утончёнными чертами лица, всё ещё удерживающих увядающую красоту.
– Юноша, – произнесла она тихо, но церемонно, опустив руки, – я пришла сопроводить вас в Зал. Нас уже ждут.
– Нас?! – Рон обернулся. – Скорее всего, теперь только меня…
– Именно, – ответила женщина. – Не стоит задерживать остальных.
– Здесь очень красиво. Ничего подобного мне ещё никогда не доводилось видеть.
– Навигационная палуба не предназначена для пассажиров.
Он знал это прекрасно, а потому тайком пробирался сюда уже во второй раз, пока корабль спокойно дрейфовал на орбитальном радианте. Чувствовать других он научился ещё на Ашраме в Саду, приняв эту способность от джива, которая становилась тёплой при появлении сторонних людей.
– Скажите, сестра Заир, этот экзамен действительно уж столь необходим?..
– Обязателен без оговоров, – жёстко сказала она, как и подобало монахине Вадья Джигьясе.
– Мне просто хотелось ещё немного побыть здесь, – сказал Рон откровенно. – Я никогда не видел ничего подобного.
– Говорить так, значит соблазняться миром и обрекать себя на большой грех.
– Почему? Что зазорного в том, чтоб восхищаться красотой мира и всем, что создал Всевечный?
– Мы должны лишь служить Ему, а не увлекаться иллюзией Его сна.
– Да, это истинно! – сказал Рон, подумав совершенно иное: «Почему она так настойчива в своей глупости?!». – Но тогда, сама жизнь может потерять смысл для каждого из нас, если отринуть очарование и прелесть окружающего. Для того оно и было создано.
– Это только слова! – женщина вздёрнула подбородок. – Нас ожидают.
– Сестра Заир? Скажите, главная задача этого испытания должна иметь определённую необходимость?
– Возможно, ведь ничто не происходит зря.
– И заключается это в проявлении особых, а может быть даже, необходимых качеств экзаменуемого?
Женщина в странном смущении сжала губы.
– Я не уполномочена давать разъяснения на глупейшие вопросы.
«Она, скорее всего, полетит и на планету вместе со мной. Ей приказано не просто следить, но и полностью опекать меня. Зачем?..»
В дверях появился ещё один человек. Это был старик в шафрановой тоге монаха и странным загадочным взглядом.
«Кто это? – смутился Рон. Он совершенно не чувствовал обычного людского света, а лишь что-то непонятное, сродни шевелению жизненных соков чужой дживы. – Это словно призрак, ставший плотью живой, холодный и предельно чётко организованный!»
– Брат Вит?! – обернувшись спросила монахиня. – Зачем вы здесь?
– Мне поручено уведомить этого молодого человека, что его ожидают на причальной палубе для вылета в поселение.
– Ни о чём подобном не может быть и речи! – сестра Заир насупила брови.
– Я не смею перечить, – спокойно ответил старик.
– Тогда тебе придётся подождать…
– Я не смею перечить ни Преподобному отцу, ни главному управляющему этим кораблём, – так же монотонно закончил монах свою речь. – Время подчиняется лишь Богу, а не смертным! Ожидание Его развлечение, а действие лишь вздох.
«Странно, эти двое весьма торопятся. Они одинаково заинтересованы в том, чтоб управлять и контролировать меня. И не по своей воле, а как обязанность. Кто же из них более выгоден в данной ситуации? Сестра Заир в смятении, а старик в непонятном напряжении…».
– Перестань сыпать премудростями, – сказала женщина. – я знаю их с самого детства.
– Прекрасно, тогда нам стоит поторопиться. Пассажирский челнок ждёт!
– Там есть и ещё кто-то? – спросила сестра Заир.
– Се непременно, несколько монахов и ваш покорный слуга.
– Тогда, – взгляд женщины в сомнении стал торопливым, – пилоту придётся увеличить число пассажиров на одну особу.
Небо было насыщенно бирюзовым цветом дня, оттеняемым чернотой спящего запада, ночной глубиной и россыпью видимых звёзд. Растянутая паутина перистых облаков медленно тянулась на юг расписывая высокий свод в замысловатые узоры. Грозовая сизость сплошного покрывала низких туч быстро уносилась прочь, открывая взгляду светлый небесный простор. На какое-то мгновение долгожданный свет далёкого Око Иблиса прорвал завесу освещая всё вокруг, делая окружающее более чётким и контрастным. Чернея самой тьмы сам центр светила окружали кольца сияния, словно нимбы святых собравшихся в единой сути. И каждый раз Око прорезала яркая нить света, то опускаясь вдоль, будто поволокой затягивая свою тьму туманным маревом, то возникая в поперёк зловещим зрачком растягиваясь в очередное кольцо. Но иногда многим доводилось не раз узреть, как Око глотает очередную звезду; именно тогда наступала необходимость оставаться в пещерах по нескольку месяцев, потому как небо обрушивало на мир нестерпимый поток света и зла убивающий всё живое, растапливая при этом вечный лёд и снега планеты.
Кирнаби опустил голову и посмотрел назад вдоль склона на котором обозначилась чёткая цепочка его следов. Двое его попутчиков ещё не появились. Снег угрожающе ярко заблестеть под взглядом Ока переливаясь невыносимой голубизной. Ветер на какое-то мгновение перестал мести ледяную крошку и будто притих на мгновение. Но этот обман был хорошо знаком юноше. К тому же небо всем своим видом подсказывало то, что скоро начнётся циклон, несущий с собой тучи наполненные противной ледяной крупой вместо снега. Стоило поторапливаться.
Громко просвистев два раза Кирнаби подхватил свою сумку и медленно пошёл дальше. Говоря откровенно он очень любил подобное затишье, когда холод гор и обжигающее тепло Ока уравновешивали друг друга, а небо в награду за долгое ожидание, на какие-то несколько часов, становилось приветливо чистым от сплошной затянутости тяжёлых грозовых туч. И такую идиллию хотелось продлевать до бесконечности.
Отклик спутников не заставил себя ждать: два коротких свистка прозвучали в ответ. И как итог, из-за поворота появились оба аскера-паломника. Одетые в привычные для хаджи тёплые архалуки воины завидев зовущего пошли по его следам. Еле заметные струйки пара вырывались при коротких и тяжёлых вздохах на такой высоте. Он ждал своих провожатых с тягостной мыслью о том, каким будет Газават, что последует вслед за смертельным испытанием, и действительно ли оно способно изменить его жизнь и судьбу?
Они стали называть его Кирнаби только совсем недавно. На местном наречии это означало «тот, кто вещает верный Путь». А когда-то он носил совсем иное имя – Расул Салих, довольно странное и смешное для тех, кто нашёл и спас его. Он жил у саладинов ордена мунке-сал, местных махатм и мудрецов, всю свою жизнь посвятивших лишь одной цели, постичь истинную сущность Высшего и самоотверженному служению Его истине.
Спасательная капсула упала в Медных горах, именно там, где спокойно спала укрытая вечными снегами Кайлас. Район был совершенно недоступен ни для людей, ни для дикого зверья. Да и особой надобности взбираться по отвесным и неприступным склонам Азраиль-горы не было. Лишь изредка, раз в несколько десятков Баллах, какой-нибудь сумасшедший или паломник-хаджи ради аскезы или в поиске видений, пытались покорить святую вершину. Очень часто подобное заканчивалось смертью или помешательством безумца. И тайна небесной твердыни навсегда оставалась неузнанной. К тому же, среди людей ходили весьма упорные слухи о том, что там за самой Горой существует неведомая Страна света, обитель богов, чей беспрерывный танец сводит с ума каждого, кто заглянул в запретные дали. Отзвуки этого веселья иногда даже прорывались в мир, и тогда был слышен странный рокот, а ближайший горный хребет и обитаемую долину сотрясали толчки вслед за которыми приходили странные суховеи и ураганы. После такого жители предгорья иногда находили нечто странное и непонятное, боясь даже находиться рядом и призывая на помощь либо местных федавиев из ортодоксов, либо монахов из ордена Мунке-сал.
Он не мог точно определить, сколько времени выбирался из бесконечно заснеженной страны. Защитный лётный костюм лишь частично спасал от холода постоянной терморегуляцией. Но когда наступил девятый день его блужданий среди бескрайних белых просторов, то пришлось в конце концов успокоить свой разум и смериться с данностью. Отыскав более менее подходящее и тихое от ветров место он погрузился в привычную отрешённость.
Посадочный челнок совершенно спокойно снижался по заданному курсу. Планета и её социально-культурологическое развитие было на первичной стадии, так что особого беспокойства по поводу военно-технической угрозы не вызывала. Функционеры Собора спокойно планировали и осуществляли свои миссии на Сансару пытаясь при этом брать планету под контроль навязывая своё Эмбарго на посещения её поверхности, как мира с эксклюзивной ментальностью.
По совершенно неясным и загадочным причинам высокотехнологическое судно было сбито с поверхности и уничтожено. Благо что те, кто являлись пассажирами челнока располагались в особых отдельных капсулах. И именно этот факт послужил спасительным аргументом для тех, кто оказался за бортом в момент гибели. Он не помнил ни приземления, ни того, сколько проспал в капсуле. Но лишь белое безумие и обжигающий холод напомнили те видения, которые он видел в Саду вплетаясь в ментальный поток со своей дживой.
Монахи ордена нашли его практически замёрзшим. Тело было окаменевшим, но ещё тёплым, а разум унёсся в высшие сферы стараясь найти успокоение. Как позже выяснилось, около обители монахов-аскеров произошли некоторые события интерпретация которых указывала на необходимость следовать к Азраиль-горе. Именно на склонах Кайлас адепты ордена должны были найти того самого «посланника Всевышнего, который принесёт истинную мудрость». Они не ошиблись…
Оставалась лишь небольшая проблема, которую Рон старался отставлять на более дальний срок. Для доказательства собственного статуса навязанного ему горцами, следовало пройти особое испытание. Место не выбиралось и было им известно заранее. Отказ грозил неминуемой смертью, которую приводили в исполнение в течении месяца, в момент неизвестный и совершенно неожиданный для избранного.
Подобный исход не входил в планы Рона, да и выполнения наставлений его ментора, требовало необходимости, чёткости действия и особой самоотдачи. Его смущало ещё одно обстоятельство, которое следовало, пока только сейчас, принимать во внимание. Вполне возможно, что в дальнейшем оно сможет сыграть определённую роль в политике наслоения Векторной прогрессии.
Из всех спасшихся после катастрофы были найдены всего двое: Рон и сестра Заир, которую стали почитать за его мать и олицетворение пресвятой Девы. И никакие убеждения и увещевания в обратном не могли изменить в том мнение и верования в чудное появление святого семейства, ни горных монахов, ни люд проживающий рядом с ними.
Чтож, пришлось примеряться и подстраиваться под местные обычаи и верования. Хотя, как оказалось, сама сестра Заир была этому рада. Ещё бы, ведь подобное обстоятельство давало определённый материал для официальной и плодотворной работы Вадья Джигьясы на Сансаре.
Рон поджидал своих спутников. Он прекрасно знал, куда вела избранная ими дорога. И тот конечный пункт, который поджидал своей таинственностью и неизвестностью испытаний. Его оставят около скрытого от глаз узкого проёма и станут ждать в течении целого Баллаха, день в день. А это порядком почти пять сотен местных дней и ночей. Вполне может статься, что он не сможет вернуться. Вот именно тогда воины-аскеты воздав своим терпением и временем святой долг покинут проход и обратят свои стопы назад домой, в горный храм ордена. Где-то там, за перевалом, на склонах заснеженных гор лежит его раскрытая капсула. И именно там, совсем рядом, должен находиться вход в ту самую страну, в которую так страшатся вступить даже самые отчаянные аскеры-монахи, Пунт, обиталище богов. Эти боги наделены властью решать судьбы живых, они награждают их дарами и способностям, а так же отбирают разум и спокойствие.
«Вполне может статься и так, что там может вовсю властвовать мать всей материи, Иллюзия. Она способна и на гораздо большее… Даже на то, что всякий истинно ищущий с лёгкостью может спутать с простым самовнушением».
Обратив свой взгляд далее, на сверкающий заснеженный склон, совершенно девственно нетронутый ничьей поступью, Рон зашагал вперёд, в направлении каменной стены возвышавшейся слева в полусотне шагов. Привал был особо необходим всем троим путникам. Ко всему прочему ещё и небо вскорости обещало бурю, а в скале могло оказаться хоть и небольшое, но укрытие.
Проведя здесь, на Сансаре, определённое количество времени, Рон теперь прекрасно стал понимать, почему многие местные с затаённым раздражением называли свою планету ёмким словом – Вьюга.
«Задуманное исполнено!»
Всё свершено довольно добротно и весьма блестяще.
Эта мысль постоянно крутилась у него в голове, даже тогда, когда утренняя мантра была проговорена положенные тысяча двести раз. Старый авэл поднялся с колен, привычным движением опершись о колени разогнул спину и поправив тогу направился из комнаты. Древние сандаловые свечи давали слишком мало света, зато запах в маленькой келье стоял весьма терпкий, проявляясь сизым тяжёлым дымом. Странное волшебство воздушных нитей завораживало Вита и он с особым удовольствием и странным для себя трепетом каждую службу возжигал их. Сейчас их оставалось немного и стоило пополнить их запас.
Закрыв за собой низкую дверь, он направился к настоятелю этого небольшого храма рыцарей ачарьев, находящегося на провинциальной планетке под невинным названием Айша. Необходимо было предупредить главу о своём выходе в город с целью выполнения особых поручений и передачи сообщения на Ашрам-IV отче Инсару Тарадию. Хотя, если подходить к проблеме с особой настороженностью, то скорее всего ему не стоило бы делать этого. Отче Палладий оказался весьма мягкотел, да и подчинялся каждому указу вещаемому свыше. А Вит имел пусть и малые, но особые полномочия, в которые входило и автономность в решениях и действиях. Правда с некоторыми оговорками и в пределах разумного. Но сейчас, необходимость требовала перестраховку открытостью и официальностью. Это должно было сыграть только на руку старому авэлу, в определённом смысле став оправданием и гарантией безопасности.
Вит свернул в коридор, склоняясь и пряча глаза при встрече с обитателями обители. Некоторые монахи с держанным подозрением кивали ему при встрече. Перед самой дверью в покои Отче никого не оказалось и Вит немного повременив с тихой кротостью постучал. Ответа не последовало, но он всё же вошёл.
Палладий сидел за небольшим столом заполняя рукописным текстом лист бумаги и сверяясь время от времени с несколькими раскрытыми крупными фолиантами.
– А, это вы брат Вит. Я настолько увлёкся, что и не заметил, как вы вошли.
– Прошу простить меня великодушно, Отче!
– Вас что-то обеспокоило? – коротко бросил Палладий. – Или просто понадобилась моя помощь?
– Благодарю, Отче, я всем доволен. Только вот… – Вит остановился на полу слове, – мне необходимо сегодня посетить город.
Наступила долгая пауза, прерывать которую авэл совершенно не желал, зная, что многие люди в беседе не способны выдерживать е долго.
– Итак, я внимательно слушаю вас далее, брат Вит, – ответил Палладий. Он отложил письменный прибор, отодвинул исписанный листок в сторону и пристально со спокойной непогрешимостью уставился на старика.
– Особые дела в помощи вашей обители заставляют сделать кое- какие закупки, – авэл приподнял глаза, – и передать благодарность моему ментору на Ашраме, отче Тарадию.
– Что же, это вполне разумно и не противоречит нашим отношениям с Инсаром. Через несколько дней я постараюсь исполнить тоже самое, послав вместе с приветствием и собранные материалы по его просьбе.
– Я с особым удовольствием готов выполнить…
– Не стоит. Это дело личного характера. Да и требует ещё внимания и работы, – Палладий протянул руки и закрыл разложенные книги. – Вам нужна будет помощь?
– Думаю, что нет.
– Вот и замечательно. Тогда можете отправляться, – Палладий собрал книги в стопку и прощально поднялся со своего кресла. – Только одна небольшая просьба: напомните отче Инсару, что вы полностью переходите в нашу обитель, под моё покровительство.
Вит на мгновение застыл. Внезапное известие о том, что он на долгое и неопределённое время останется на Айше не входило в его чаяния.
– Вы согласны, брат Вит? Или… – многозначительно спросил настоятель.
– Не смею перечить вам, Отче. Однако, настолько ли уж станет необходим здесь, вам и храму, старый монах готовый в любой момент покинуть сей мир?
– Брат Вит, ваша опрометчивость удручает. В подобных речах сквозит много гордости и неоправданной печали обусловленные страхом. Однако же, пока ещё, – отче Палладий подошёл к старому монаху, – наш монастырь и его обитатели нуждаются в вашем присутствии, как в истинном примере святости обеда служения Ордену.
– Хорошо, – ответил авэл, – я постараюсь быть полезен обители и братьям-ачариям.
Пятясь спиной к двери старик быстро вышел.
Из-за драпировки появился человек, практически всё лицо которого закрывала маска, сияющая изнутри слабым индиговым переливом. И даже открытые его части имели следы изуродованности. Прикрыв скоро дверь отче Палладий резко обернулся.
– Это он?! – тихо спросил настоятель.
– По показаниям датчика – да! Память этого авэла удастся проверить лишь при подключении. Хотя может статься, что она довольно бедна подробностями, потому как имеет свойства первичного обновления и слишком далёкие события просто истираются контрольным процессором чтобы избежать перегрузки.
– Нас это мало интересует, – ответил Отче.
– Мы готовы сотрудничать с вами, но при особых условиях, – человек подошёл к столу. – Вы оставите нам это создание Мозаики. Но определённая информация, которая будет извлечено из его памяти после мнемосканирования, связанная с заданной темой, всецело станет вашим достоянием.
– Надеюсь, что представители Центра не нарушают письменных соглашений, – Палладий направился к гостю и протянул тому уже готовый документ с папиллярной полоской для подписи.
– Мы рассчитывали, что тот особый союз, возникший между нашими организациями с недавнего времени, должен был устранить подобные заурядные мелочи.
– Увы, но многие оговорки требуют определённости и строгой последовательности. Вот потому, чтоб не произошло непредвиденных случайностей…
– Хорошо, мы согласны и на эти требования.
Человек снял перчатку и приложил палец к предложенному свитку в означенном месте. Прочитать документ ему не составило особого труда, перенеся изображение его через искусственный левый глаз в мозг и определив суть текста за несколько секунд.
– У меня к вам ещё один вопрос, – отче Палладий с удовлетворением пересматривал документ. – Стоит ли нам принять меры предосторожности в отношении брата Вита, во избежание его случайного либо намеренного исчезновения?
– Это стало бы не лишним. И будет ещё лучше, если следящими элементами станут именно ваши люди, так как представители Центра могут привлечь к себе совершенно ненужное внимание.
– Соглашусь с вами. И надеюсь на вашу разумность.
Отче Палладий чуть склонил голову прощаясь с гостем. И было в этом жесте больше лукавости, чем настоящего и откровенного дружелюбия.
Вит вышел в город двигаясь сквозь его улицы к самой окраине, туда, где находился старпорт, с диспетчерской службой и техническими структурами обеспечения чёткой и централизованной работы. Необходимо было отослать космограмму отче Каригану о том, на сколько успешным оказалось выполнения задания совершённого на Сансаре. Взрыв на челноке погубил всех: и сам корабль, и экипаж, и пассажиров, уничтожая каждого, кто был причастен хоть сколь-нибудь к делу связанному с концепцией Сагун Аватар и самими избранными претендентами. Диктатор нескольких миров Дзенты и глава Великой Семьи Эриа сам лично давал ему наставления о нужности и необходимости такого действия. Акт уничтожения формально и фактически становился разрешённым правом аристократических фамилий защищать собственную генетическую последовательность. Старый авэл никак не мог противиться указанию, в самой своей основе созданный выполнять беспрекословно каждую просьбу, каждый приказ своего повелителя. Отче Кариган же непосредственно курируя проект «Воплощение», в свою очередь был заинтересован в чётком следовании генетической последовательности и евгеническом отборе материала.
Его, авэла, как прекрасного слугу и идеального исполнителя ещё сам Епископ Варфоломей V более трёх столетий назад предоставил в распоряжение Великой Семьи наделив особыми указаниями в служении. И он, Вит, выполнял их строго и методично, не отвлекаясь на проходящее время и уход в небытие своих хозяев. Главным же оставалось лишь единственное: предостерегающая от побочных отклонений программа, которая способна была стать окончанием его полной функциональности, как самостоятельного элемента. Понимание этого странным волнением холодило всю сущность его, что с большой вероятностью могло называться простым человеческим словом – страх.
Когда-то, более восьми столетий согласно Эталону Джаннат, Мозаика стала расширяться и создавать так называемые автономные элементы. Они составляли дистанционно динамическую структуру Сети готовые работать как самостоятельно, так и в общей массе. Подобно семье древних насекомых, авэлы составляли единый слаженный организм, но при этом каждый имел собственную индивидуальную задачу. Общие цели действий многих АЛ лежали в слое технического и социального развития Цивилизации, главенствующая же относилась к разведке Великого Пространства за пределами Известности. При этом не забывалась максимально ускоренная передача информации и полное усвоение её. Всякое мыслящее существо в этой Вселенной стремиться к развитию и совершенствованию себя за счёт потребления и переработки информации. Но именно в этом процессе и необходим был строгий и жёсткий контроль.