Рина Макошь
Так становятся кобелями
– Я вчера думал, после того как вы с Аришкой уехали и знаешь… Ты ведь дела здорово ведешь, да. Только не по-моему.
Он крякнул и почесал гладко выбритую щеку. Отец хотел еще что-то прибавить, но не мог выбрать нужные слова. Он смотрел на сына и гордился им. Это чувство гордости было таким полным, таким яростным и таким плоским, что стоило отвернутся от него, перевести взгляд, как переводят взгляд с картины, появлялось другое чувство – досады и разочарования. Сын делал все не так. Как будто специально наперекор, своим умом. И никогда не советовался с отцом.
Ущемленное самолюбие било тревогу, но маскировалось и не могло полностью поднять головы, ведь тогда так много бы пришлось признать в самом себе и перед самим собой. А он не мог. Накануне он почти увидел в себе это, почти схватил и почти понял. Но все-таки не смог поймать за хвост эту птицу и в итоге не увидел, не схватил и не понял. И потому сейчас он искал в своей седой голове слова, которые могли бы выразить сыну сразу и гордость, и досаду, но не мог отыскать. Да и не был на это способен.
Отец несколько раз облизнул губы, взглянул на Олега и понадеялся, что сын придет ему на помощь и скажет что-то. Что угодно, возможно, даже и не то, что нужно, но что-то все-таки скажет. И Олег помог ему.
– Я знаю, пап, что если бы тебе уж сильно не нравилось, ты б уж давно выгнал меня, – он засмеялся и откатился на кресле подальше от дивана.
Домой Олег возвращался в приподнятом настроении. В его жизни снова все было хорошо, ноги немного пружинили, а рот растягивался в неосознанной улыбке. По дороге домой он созвонился со своим давним другом фотографом, с которым его в свое время свел отец, и забронировал фотосессию с лошадьми и еще дополнительную фотосессию в образе жениха и невесты недалеко от Самары у замка Гарибальди. Идея эта пришла в голову искрометно, ярко, и Олег уже представлял, как счастлива будет его Арина, когда он сообщит ей эту радостную новость.
Фотографироваться Олег не любил. Щелчки фотоаппарата, позирование, команды фотографа до бешенства раздражали, но блеск в глазах любимой стоил того, чтобы потерпеть.
Несмотря на поздний час, Арины дома не было. В СМС она написала, что по дороге с ипподрома заскочила в спортзал и будет только минут через сорок.
«Что ж, за сорок минут можно многое успеть», – решил Олег, заказал еду из ресторана и пошел с Тори на улицу: в сторону цветочного магазина.
Маленький пушистый мерзавец еще больше прежнего дергался, порыкивал на не-хозяина и всю прогулку вел себя просто отвратительно. А когда Олег в магазине цветов решил взять его на руки, так и вовсе цапнул за палец. Хорошо, что хоть челюсть у него была маловата для крепких пальцев Олега и нанести вред своему главному врагу мелкий подлец не сумел.
Встретились все около подъезда: Олег с цветами и мелкой собачонкой, Арина со спортивной сумкой, и курьер с пакетами из ресторана, – словно сговорились подойти одновременно. Невеста была румяна, весела и просто светилась от счастья. Она обнимала большой букет из орхидей, листьев эвкалипта и белых хризантем, держала под мышкой Тори и так заливисто смеялась, что Олег влюблялся в нее все больше и больше с каждой минутой.
За ужином, как бы между прочим, не глядя на Олега и подкармливая Тори со стола, Арина спросила:
– Ты с матерью не связывался?
Праздничное настроение как ветром сдуло.
– А зачем мне с ней связываться? – вопросом на вопрос отвечал Олег, чувствуя, как неприятное чувство надвигающегося скандала начинает тревожно ерзать в животе.
– Ну насчет вчерашнего, конфликт все-таки не был исчерпан, – все еще не глядя на жениха, говорила Арина, наматывая спагетти на вилку и игнорируя суровый взгляд, направленный на нее.
– Арина, по-моему, ты вмешиваешься туда, куда не следует. Мои отношения с матерью тебя никак не касаются, и поэтому давай закроем эту тему раз и навсегда.
Говорил Олег сухо, твердо и решительно. Именно таким тоном он общался на работе с теми подчиненными, которые особенно его раздражали своим непониманием элементарных вещей. И обычно это действовало безотказно.
– Ты бесчувственный эгоист, которому наплевать на других, – тут Арина наконец подняла глаза на Олега. В них не было слез, но голос дрожал. И было что-то еще в ее глазах: какая-то неизвестная Олегу невысказанность, что-то непонятное ему, в его родной и всегда понятной Арине.
Она помолчала, прежде чем продолжить.
– Ты не делаешь этого, потому что не хочешь ни помочь матери, ни услышать меня. Ты прекрасно знаешь, как я всю жизнь страдаю из-за того, что у меня мамы никогда не было. Знаешь, что Камилла для меня – вторая мама. Но тебе плевать. Ты не можешь переступить через себя и помирится с ней, ты не можешь постараться понять ее, ты не можешь постараться понять меня.
– А причем тут ты вообще? – Олег удивленно вскинул брови. – Если Камилла заменяет тебе мать, общайся с ней, будь ей дочерью. Меня только не впутывай.
Искреннее удивление и облегчение наполнили сознание Олега, но длилось это недолго. Вопреки его ожиданиям, Арина вскочила со стула и закричала с новой силой.
– Не впутывать? Ты ее сын! Мой жених! Именно ты связываешь нас! И я не могу смотреть, как она страдает! Как мучается! Может она от того и пьет, что…
Олег тоже встал, подошел к Арине и прекратил поток ее вскрикиваний, подняв правую руку, словно ученик, желающий ответить на вопрос учителя на уроке. Арина дернулась, подсознательно испугавшись удара, но быстро взяла себя в руки. Она больше не говорила.
– Так. Моя мать пьет столько, сколько я себя помню. Она испортила мне детство, и я не желаю, чтобы она портила еще и мои с тобой отношения. Поэтому запомни, – он говорил это громко, с нажимом, но все же не кричал. С каждым словом он приближался к Арине, и она невольно отступала назад. – Я тебе запрещаю лезть в наши отношения. Эта тема раз и навсегда закрыта, ясно?
Его лицо было в одном сантиметре от лица Арины. На виске пульсировала жилка, брови сдвинуты, а губы побелели от напряжения. Только сейчас Арина увидела, какой огромный ее жених: размером с гризли. И такой же страшный, как ее отец, когда злится. Ей показалось, что если хоть на долю секунды он потеряет самообладание, – ей конец.
Они молча лежали в постели. Олег смотрел в экран телефона и писал заметки. Всё, что что могло бы ему пригодится завтра: наброски деловых писем, напоминания о встречах и неотложных делах.
Арина смотрела в потолок и никак не могла проглотить ком, застрявший в горле. Чувство несправедливости в отношении Олега к матери не давало ей покоя. Вот если бы у нее была мама…
Сегодня, как иногда это бывало, Арина пыталась вспомнить о маме что-то, хоть одно новое воспоминание, которое помогло бы ей разобраться в себе, а может и просто бы утешило. Но кроме привычных, впечатанных в память картинок, ничего не всплывало на поверхность.
И вдруг одна картинка, ясная картинка, которую Арина всегда помнила, но которую никогда не понимала, не только вспомнилась с новыми деталями, но и окрасилась в цвета понимания.
До сегодняшнего вечера она помнила только мамины красные губы, мультфильм «Мулан», который ей подарил кто-то из гостей, помнила мамин зеленый лак и рыжие кудрявые волосы. Она помнила, как однажды гуляла с мамой по парку, и мама качала ее на старых качелях, а те ужасно скрипели. Помнила страшный скандал, когда Арина заползла за ванну и слушала, как ругаются родители. Она не помнила, как выбралась оттуда, а как забиралась помнила ясно и отчетливо. Помнила, как боялась криков, как хотела исчезнуть, чтобы ее не было. Именно после того скандала мама исчезла навсегда.
И сегодня, когда она лежала в кровати после битвы за отношения Олега и Камиллы, ища помощи в матери, которую она не помнила, матери, которой никогда и не было, Арина вспомнила главное.
Ту кассету подарил кто-то из гостей. Из гостей-мужчин. В тот день не было папы, а гости были. И были только мужчины. В голове одна за другой стали всплывать картинки, как мама изменяла отцу: в парке, где мама ее катала на качелях был дядя Андрей, в кафе, где они сидели с мамой, мороженое ей покупал… она не могла вспомнить его имя. Она помнила только худое лицо и кепку, перевернутую козырьком назад.
***
Очередной звонок посреди рабочего дня вызвал такую апатию, такое нежелание видеть весь этот мир, что Олег засунул телефон в беззвучном режиме в нижний ящик стола, включил таймер на часах и погрузился в работу настолько, что это состояние граничило с медитацией. В последние пару недель удерживать падение состояния компании становилось все труднее и труднее. Дни и ночи Олег проводил на работе, но не видел результатов. С каждым днем он прикладывал все больше и больше усилий, чтобы подавить нараставшее в груди отчаяние, и только продуктивная работа могла немного привести душевное состояние Олега в хотя бы и в слабое, но равновесие. Сроки горели, отчеты горели, активы кампании тоже горели. График выползал поначалу медленно, но чем дольше Олег буравил взглядом монитор и чем яростнее клацал мышкой, тем больше спорилась работа.
Поездку в замок Гарибальди пришлось переносить – для Арины это стало трагедией, дурным предзнаменованием, и отметила она это событие очередным скандалом.
Сработал таймер. Из нижнего ящика стола был извлечен телефон, с радостью возвещавший о пропущенном от Паши. Лучше бы Арина, лучше выслушать ее нытье о том, что Олег совсем перестал уделять ей внимание, чем назойливый старый знакомый с его вечно приподнятым настроением. После случайной встречи на лестнице Паша стал проявлять удивительную активность: в отличие от Олега, он имел целую кучу свободного времени и легкий на подъем характер. А вот старых знакомых и друзей у него, судя по всему, не осталось. Олег об этом не задумывался: у него и без Паши забот хватало. А быть вежливым в ущерб себе не было у Олега правилом, поэтому перезванивать он не стал.
В кабинет постучалась Оля – принесла очередную чашку кофе. Она видела, что начальник не в духе и не стала заводить разговоров даже на рабочие темы. Слишком хорошо она его знала. Срываться на ней он не будет, но сумеет ответить так, что потом она целый день будет ходить как помоями облитая. Ну нет, спасибо.
Она уже закрывала дверь, когда громкий голос Олега четко дал ей задание.
– Ольга, запиши мне на завтра окно с трех до пяти. И напомни о нем где-то в двенадцать и в полтретьего.
– Да, хорошо, – кротко ответили секретарь и закрыла за собой дверь.
Вот за что она любила здесь работать: Олег всегда давал четкие задания, без всяких «найди мне завтра окошечко на часик-полтора», а потом выясняется, что надо было позже и все-таки полтора часа, а не меньше. И всегда было ясно, что если нет дальнейших указаний – как например, сейчас – то он полностью доверяет ей распихать по расписанию на свое усмотрение все встречи и задачи, запланированные на это время.
«Да, хоть настроение у него сегодня и дурное, а классный мужик всегда таким остается», – Ольга прикусила губу. Ей давно нравился Олег, но все как-то фоном и любые мысли амурного характера, направленные в его сторону, она пресекала на корню. Слишком уж она ценила себя и свои отношения, чтобы тратить время на всякую ерунду.
Когда дверь закрылась и стук каблуков секретарши удалился достаточно далеко, чтобы понимать, что она не пошла к своему столу, а вышла из приемной, Олег решил набрать Арине. Узнать, как идет подготовка к экзаменам, услышать ее воркующий голосок и на секунду переключиться. Один гудок, второй, третий.
