Рина Зима
В паутине вечности
– Убирайтесь, – процедила я сквозь зубы, пока связь с реальностью окончательно не ослабла.
Понимая, что сейчас не самый подходящий момент для споров, Роберт уступил моему желанию и неохотно покинул комнату вместе с Алеком, бросив на прощание сочувственный взгляд. Оставшись в одиночестве, я сползла спиной по стене и позволила телу расслабиться. Врата разума покорно отворились, выпуская из своих чертогов первое воспоминание.
Глава 13. Юдоль воспоминаний.
Топот. Короткий вскрик. Глухой удар о бревенчатую стену. В полусонном состоянии я никак не могла разобрать, чем именно была вызвана какофония звуков, разбудившая меня посреди ночи. В кромешной темноте мне с трудом удалось разглядеть, как в тесном коридоре перемещаются какие-то фигуры. Может быть, это просто сон? Потерев кулачками глаза, я с удивлением обнаружила, что картина никак не изменилась. Всё происходило наяву, и в доме действительно были чужаки. Другие дети, наверное, предпочли бы с головой спрятаться под одеялом и сидеть тихо в ожидании помощи, но я была не робкого десятка. Когда папенька ушёл воевать, он взял с меня строгое обещание, что плакать я не стану, а буду стараться во всём помогать матушке. Временами я тосковала и украдкой пускала скупую слезу, но старалась быть сильной ради неё. Будучи нежной и ранимой, она гораздо тяжелее переживала разлуку. Сперва матушка боялась спать в одиночестве, но постепенно привыкла, и только тогда мы снова разошлись по разным комнатам. Пока я слезала с кровати, шум затих так же внезапно, как появился. В избе воцарилась гробовая тишина. Не обуваясь, я побежала по неровному деревянному полу, покоробленному от сырости, прямиком в соседнюю комнату, но вдруг уткнулась в колени высокой фигуры, преградившей мне путь. Чёрное одеяние тщательно скрывало всё, кроме глаз. Загадочный обладатель мускулистых рук с лёгкостью подхватил меня и понёс обратно, заслоняя собой весь обзор. Понимая, что нельзя оставлять матушку один на один с бедой, я что есть мочи заколотила чужака своими тоненькими ручками и босыми ножками.
– Отпусти, отпусти немедля! Никому не дозволено матушку обижать! – воинственно затараторила я звонким голоском.
– Какая грозная, – с интересом протянул грубый мужской голос. – Видишь ли, твоя матушка… очень устала и велела мне позаботиться о её любимом дитя. Вот только имя твоё я позабыл. Напомнишь?
– Илина, но матушка всегда называет меня Илинкой12. А ты кто таков будешь? Я тебя не знаю!
– Арми́н. Будем знакомы.
Не знаю почему, но никакого страха перед новым знакомым у меня не было.
– Когда матушка отдохнёт? – спросила я, насупившись. – Папочка будет раздосадован, если узнает, что я плохо помогала.
Отведя взгляд в сторону, Армин убедительно произнёс:
– О твоей матери позаботятся взрослые, а нам с тобой нужно идти. Не будем тревожить её чуткий сон.
С этими словами мужчина натянул на меня потёртые сапожки, перепутав левую ногу с правой, укутал в толстое одеяло и направился к выходу. Запах в избе показался каким-то тяжёлым и странным, но детскому разуму он не был знаком. Моргать становилось всё тяжелее, и сон окончательно сморил меня, как только мы очутились на свежем весеннем воздухе.
Капли проливного дождя непрерывно стекали по запотевшим стёклам и сливались в целые ручейки, лишая возможности разглядеть что-либо, происходящее снаружи. Голые ветви сиротливо стучались в окна, будто просили укрыть их в доме от осенней непогоды. Переодевшись в сухие вещи, я никак не могла согреться и унять озноб, но сейчас это было наименьшей проблемой. Чтобы влезть в брюки, мне пришлось отрезать одну из штанин. Сломанная нога нестерпимо болела, повязка давила, а свежие раны неприятно саднили. Самонадеянность преподала жестокий урок: порождение тьмы отшвырнуло меня, словно тряпичную куклу, впечатав в ствол раскидистого дерева. К счастью, в нашей общине был умелый лекарь, но даже он не смог гарантировать полное исцеление. Насколько это было возможно, старец вправил переломанные кости, но сразу предупредил, что нога ровной уже не будет никогда. Перспектива остаться хромой навсегда меня совсем не радовала, но повлиять на это я никак не могла. Если внешние изъяны для меня не имели большого значения, то потеря навыков стала бы настоящей трагедией. Поморщившись, я начала осторожно массировать бедро, в надежде хоть как-то унять ноющую боль, но сделала только хуже.
– Сам Всевышний сберёг, не иначе, – ворчал седовласый старик себе под нос, перемещаясь по избе шаркающей походкой. – Негоже девке неразумной в драку соваться. Пошто, шальная, первой накинулась?
– Вряд ли у моей матери вопрошали, желает ли она испустить дух, хочет ли оставить своё единственное дитя круглой сиротой. Вот и я не собираюсь ничего выяснять, Эрно́. Ненавижу этих… – крепко выругавшись, я обессилено опустила голову на плотно набитую перьевую подушку.
Время излечивает многие раны, но только не душевные. Умом я понимала, что была всего лишь несмышлёным ребёнком, но чувство вины за гибель матери не отпускало. Не была рядом, не защитила, не разделила страшную участь… О чём думала она в последние минуты жизни? Какую боль успела испытать? Хочется верить, что они с отцом, который к тому моменту давно был мёртв, воссоединились и обрели вечный покой. Ребёнком я не понимала, с чем были связаны отсутствие мужских вещей в доме, бессменный чёрный платок на голове матери и её бесконечные слёзы в подушку, но с возрастом пришло осознание, что у нас с матерью кроме друг друга не было никого. Благодаря Армину, одному из опытнейших охотников, мне представилась возможность отомстить порождениям тьмы за гибель последней родной души. Правда, в наших кругах находились и те, кто считал, что излишняя жестокость уподобляет нас тем, с кем мы боремся.
– Тю! Неча зазря дров в костёр вражды подкидывать. Не будет блага никому – пустое всё. Уж десять годков тебя знаваю, а всё аки дитятко малое себя ведёшь.
– Больше я так не сплошаю, вот увидишь.
Старец осуждающе покачал головой, но прекратил читать нотации, занявшись более полезными делами. Впрочем, никто из нас давно не обращал внимания на его брюзжание, которое с лихвой перекрывалось бесценной помощью.
– На вот, хлебни, полегчает, – протянул он мне кружку с тёплым травяным отваром.
Чувствовала я себя настолько паршиво, что была готова выпить любую целебную смесь. Зажав нос, я в два счёта опустошила стакан, но сразу закашлялась, почувствовав отвратительное послевкусие.
– Дивное пойло, – сипло пробормотала я, скривив лицо.
– Востра же ты на язык! Спи давай, окаянная, – проворчал старик, шутливо погрозив кулаком.
Накинув на плечи телогрейку, он покинул избу, а вместо него вошёл Да́стин, тихонько затворив за собой дверь. Сбросив грязную обувь и промокшую куртку, он взъерошил каштановые волосы и прошагал в комнату.
– Сегодня я буду блюсти Ваш покой, принцесса, – отвесил он шуточный поклон.
– Премного благодарна, мой верный рыцарь, – подыграла я ему.
О том, что такое искренняя улыбка, я позабыла давным-давно, но Дастину всегда удавалось вызвать на моём лице хотя бы её подобие. Я знала, что чувства, которые он испытывает, были далеки от дружеских, но моя взаимность ограничилась лишь парой невинных поцелуев под луной, которые потом я считала глупой ошибкой. Его приятная наружность соответствовала внутреннему миру, но в этом и заключалась проблема: я не считала себя достойной настолько положительного человека. А, может, всё гораздо проще, и в моём сердце не осталось места ни для чего, кроме всепоглощающей ненависти? Как бы то ни было, юноша не переставал надеяться, что однажды наши отношения изменятся и перейдут на новый уровень, хотя повода так думать я не давала.
– Как ты себя чувствуешь? Сильно болит? – спросил он с сочувствием.
– Терпимо, – соврала я, не желая показаться слабой. – А вот Сапфиру теперь придётся поскучать без меня.
Мысль о том, что в седло я вернусь ещё нескоро, печалила сильнее всего. Не все охотники ездили верхом и заступали на длительные дежурства, но для меня это давно стало неотъемлемой частью жизни. Любовь к лошадям мне успел привить отец, даже не подозревая, насколько это пригодится в ближайшем будущем.
– Не беспокойся, я не дам твоему красавцу застояться без дела, – кроме Дастина я никому не доверяла ездить верхом на своём жеребце.
– Смотри, чтобы Ако́ш не приревновал, а не то нам всем несдобровать.
Его серый рысак был куда резвее и моложе моего коня, но обладал весьма скверным норовом. До сих пор удивляюсь, как эта парочка смогла друг с другом поладить. Перекинувшись парой невинных шуток, мы снова вернулись к разговору о наболевшем.
– Травма серьёзная? Какой прогноз дал Эрно? – поинтересовался Дастин посерьёзневшим голосом.
– Ещё побегаю, но спотыкаться буду. Остаётся надеяться, что не на каждом шагу.
Тяжело вздохнув, Дастин заботливо поправил одеяло и сел подле кровати.
– Всё будет хорошо, Илинка. А сейчас отдыхай, – с этими словами он погасил свечу.
Усталость и не до конца утихшая боль давали о себе знать, и я сама не заметила, как провалилась в сон.
Летнюю пору я откровенно не любила. Даже в тёмное время суток ношение плотной экипировки прекращалось в жаркую пытку. Редкие часы свободы я посвящала купанию в реке, после чего могла погреться под тёплыми лучами солнца, но не более того. Вода всегда действовала на меня умиротворяюще и помогала унять ноющую боль в мышцах, неизбежно возникающую после изнурительных тренировок, и это было единственной причиной относиться со снисхождением к тёплому времени года. Надев толстый кожаный корсет, снабжённый множеством ремней и карманов, я села на пол и принялась зашнуровывать обувь. После травмы моя походка изменилась, и теперь правый сапог стаптывался гораздо быстрее левого. Придирчиво осмотрев потрёпанную кожу, я пришла к неутешительному выводу: ещё немного и придётся делать очередную заплатку. Неоспоримым преимуществом длинной обуви являлся тот факт, что с изнаночной стороны было очень удобно пришивать ножны. Изготовление оружия всегда считалось важнейшим звеном в существовании нашей общины, ибо голыми руками одолеть бессмертного было практически невозможно. Самым доступным и действенным материалом являлась сталь, вот только она требовала особой закалки. Сложность заключалась в том, что мягкий металл не способен ощутимо повредить кожу бессмертного, не говоря о костях, но вслед за твёрдостью повышается и хрупкость металла. Крайне важно соблюсти баланс, что под силу лишь искусному мастеру, каким и был Бернар, наш лучший кузнец. В качестве первого оружия мне удалось выпросить парочку уникальных ножей. На верхнем ребре он выточил изогнутые зубья, которые доставят жертве немало хлопот, если попасть в нужное место. Извлечь такой нож из тела для повторного удара уже не получится, однако, данная особенность здорово дисциплинировала, принуждая скрупулёзно обдумывать каждое своё действие.
Закрепив на спине арбалет, я намотала на голову длинный чёрный платок и покинула избу. По пути к коновязи я сорвала несколько веток горькой полыни, чтобы хорошенько натереть ею свою одежду и шерсть вороного красавца, иначе назойливые насекомые не оставят нас в покое, а бессмертный сможет учуять человеческий запах за версту. Закончив приготовления, я села верхом и взяла курс на восток, но отъехать далеко от селения не успела. У ворот стояла парочка, которую я предпочла бы встречать, как можно реже или не видеть вовсе. Общее дело, к сожалению, не являлось гарантом отсутствия личной неприязни между членами общины.
– А ты не пропускаешь даже не свои дежурства, да, Илина? – выкрикнул Го́вард гораздо громче, чем требовалось для того, чтобы быть услышанным.
– Если соизволишь заткнуться, пользы от тебя станет чуть больше, чем ноль, – язвительно бросила я, проезжая мимо часового.
– Вот же… – тихо выругался он за моей спиной.
– Но зато какая, а? – расхохотался Э́дгар, задорно толкнув напарника в плечо.
Природа опрометчиво наградила именно этих двух глупцов недюженной силой, и только по этой причине они оставались в отряде. Впрочем, охота на бессмертных происходила разными способами. Одни предпочитали быть нападающими или играть роль приманки во время засады, другие патрулировали оживлённые улицы, третьи же оберегали границы нашего селения от непрошенных гостей. Обязанностей у каждого охотника предостаточно, но ближе всего мне были долгие ночные дежурства в лесных массивах и отдалённых деревушках. Иногда мой поход растягивался на несколько дней, но в таких случаях я старалась брать с собой Дастина. Сегодня же мне надлежало оставаться дома и отдыхать, но уснуть никак не получалось. Мысль о том, что моё бездействие может стоить кому-то жизни, заставила подняться с кровати и отправиться во внеочередной дозор.
Оказавшись на значительном удалении от поселения, я стянула с лица осточертевший платок и вдохнула полной грудью ночную прохладу. Всем охотникам надлежало скрывать свою личность за непроницаемой тканью, но этим запретом я откровенно пренебрегала: каждая тварь, павшая от моей руки, должна знать в лицо своего палача. Покачиваясь в седле, я не замечала ничего необычного, но расслабляться нельзя никогда. Спустя какое-то время мы выехали из лесной чащи на открытую возвышенность, дабы удостовериться, что движемся в правильном направлении. Увиденная картина заставила сердце заколотиться. Столб едкого дыма, уходящий в небо, и яркие всполохи не сулили ничего хорошего. Дьявол… Неужели это снова происходит? Развернувшись, я подняла жеребца в галоп, и мы устремились к источнику пожара.
Когда до цели оставалось всего несколько метров, я потянула повод на себя и спрыгнула на землю, не дожидаясь полной остановки. Жёсткое приземление тотчас напомнило о застарелой травме, но мощный выброс адреналина заглушил боль. Местные жители собрались в кучу возле дома, охваченного пламенем, и щедро сыпали проклятиями направо и налево. Яростно распихавая локтями галдящую толпу, я подобралась поближе и увидела трёх неопрятных смердов с горящими факелами в руках. Не мешкая, я как следует замахнулась и нанесла мощный удар в челюсть одному из поджигателей, а из рук другого выбила орудие мнимого правосудия. Последний бросился было на меня с громкими воплями, но стальное стремя арбалета, уткнувшееся в волосатую грудь, вмиг охладило его пыл.
– С дороги! – рявкнула я с отвращением.
Всего несколько шагов отделяло меня от входа в дом, но преодолеть это ничтожное расстояние судьба не позволила. Крыша с треском обрушилась градом огненных искр, погасив остаток надежды. Всё. Мой отчаянный крик протеста затерялся среди голосов ликующей толпы. Кулаками я ударила в землю, вымещая неистовую злость на собственное бессилие.
– Так ему и надо! Нечистый!
– Это всё охотники виноваты, навлекли гнев на простой люд!
– Демоны! Ироды!
Кровь стучала в висках. Злость на вопиющий беспредел настойчиво призывала к мести, но клятва вынуждала держать себя в руках. Игнорируя насмешливые взгляды и оскорбительные реплики, я поднялась с колен, отряхнулась и молча вернулась к Сапфиру, который смиренно ждал у покосившегося забора, лакомясь сочной травой. Бросив прощальный взгляд на место, где свершился акт бесчеловечной жестокости, я мысленно поклялась, что каждый причастный понесёт равносильно мучительное, но справедливое наказание.
С тяжёлым сердцем я вернулась в родное селение и незамедлительно отправилась к единственному, чья власть позволяла вынести суровый вердикт. Массивная дверь отворилась после двух моих настойчивых ударов ногой. Не здороваясь, я нервно выпалила с порога:
– Эти изверги снова сожгли невиновного! Без толку увещевать безумцев, нам давно пора принять суровые меры! Или все вдруг забыли о том, сколько невинных людей погибло от рук невежд буквально столетие назад13? Хотите, чтобы история повторилась?
Поток тревожных мыслей мог бы и дальше литься из моих уст, но рука Ва́льтера величественно поднялась вверх, призывая к тишине.
– Оставь нас, свет очей моих, – мягко приказал он супруге.
Кроткая женщина укуталась в пуховую шаль и тихо удалилась. Умелыми руками Ама́лии была сшита почти вся наша одежда, но иного участия в жизни общины она не принимала. Пока мы оба молчали, я лихорадочно прокручивала в голове события минувших лет. Когда существование бессмертных перестало быть тайной для широких масс, охотники уверовали, что смогут создать крепкую общину и одолеть врага, но всё пошло совсем по другому сценарию. Мнительность, бессоница и паранойя были лишь малой частью того, с чем приходилось сталкиваться неподготовленным умам. Мятежники объединялись для чтения проповедей и сеяли панику среди мирного населения. Они заживо сжигали «праведным» огнём ни в чём не повинных людей, что в свою очередь приводило к междоусобицам. Масштабные кровопролития не приносили пользы никому, кроме бессмертных. Когда волнения утихли, отбор кандидатов, желающих вступить в ряды охотников, был ужесточён, а места наших стоянок отныне держались в строжайшем секрете. Регулярно появлялись новые законы и правила, но всегда найдётся тот, кто без колебаний нарушит любую клятву.
– Известие, что ты принесла, воистину прискорбное. Пусть Всевышний упокоит души мучеников, – перекрестившись, произнёс Вальтер, но соболезнования были не тем, что я хотела услышать.
– Сбросьте амофор со своих плеч. Их душам уже всё равно. Что мы будем делать?
Задумчиво потирая бороду с лёгкой проседью, предводитель смерил меня долгим, испытующим взглядом, после чего встал из кресла и приблизился неспешным шагом. В нос ударил насыщенный травяной аромат аниса, исходивший от его кожи.
– Исполнять свой долг. Ты ведь не желаешь взвалить на наши плечи ответственность за каждый грех людского рода? – вслед за словами руки в коричнево-жёлтых кожаных перчатках с нажимом очертили изгибы моих ключиц.
Наши взаимоотношения никогда не выходили за рамки дозволенного, ведь Вальтер, помимо прочего, был моим личным наставником и во многом заменил отца. Несмотря на разницу в возрасте и статусе, общение никогда не причиняло дискомфорта, но ровно до настоящего момента. Что-то в его прикосновениях заставило испытывать острую неприязнь, приправленную необъяснимым страхом. Стараясь перебороть отвращение, я всем телом напряглась и сосредоточилась на цели визита.
– Именно по вине тех, кого мы поклялись защищать, погибла Але́ста. Будем и дальше делать вид, что это не наше дело? Рано или поздно бессмертные перебьют нас, всех до одного, если люди не перестанут добровольно помогать им в этом!
Печальная участь постигла и Уо́лтера с Тье́рри, но об этом я благоразумно умолчала, заметив стальной блеск в тёмно-коричневых глазах. Понимая, что мои заявления были слишком смелыми, я смиренно опустила голову. Могу поспорить, что на угловатом лице Вальтера расплылась снисходительная улыбка.
– Направь свой гнев в правильное русло, дитя. Память о трагической судьбе Алесты останется в наших сердцах и послужит горьким уроком для остальных.
– Неужели мы позволим пополняться этому списку и дальше? – предприняла я последнюю попытку отстоять свою позицию.
– Жизнь каждого охотника слишком ценна, чтобы растрачивать её на глупцов. Подобные решения даются непросто, но мы никогда не должны забывать о своём истинном предназначении. Согласна ли ты со мной, дитя?
– Да, предводитель, – перечить Вальтеру я больше не смела.
– Отрадно слышать, а теперь ступай. Ты утомилась. Думаю, трое суток будет достаточно, чтобы привести мысли в порядок, – покровительственно заявил он, усаживаясь обратно в кресло.
Этот приказ был вовсе не проявлением заботы, как могло показаться, а самым настоящим наказанием. Дастин на несколько суток уехал в дозор, поэтому освободившееся время мне придётся посвятить усердным тренировкам в гордом одиночестве.
– Слушаюсь, – коротко ответила я, преклонив колено.
Светало. Слабый ветер лениво колыхал траву, поникшую под тяжестью утренней росы, заставляя луг искриться. Соратники постепенно возвращались с ночного дежурства, и у меня не было ни малейшего желания обмениваться новостями. Молва о произошедшем разнесётся по всему селению и без моего участия. Окольными путями я добралась до дома, успев вдоволь насладиться мелодичным пением жаворонков. Сбросив с себя всё, кроме тонкой мужской рубашки и растянутых штанов, я собиралась завалиться в постель, но энергичный стук в дверь разрушил надежу на покой.
– Входи, Ма́рта, – непрошенным гостем оказалась юная преемница почившего Эрно.
Пригнувшись, обладательница коротких русых волос, громкого голоса и задорной улыбки прошагала в глубь комнаты. На шаткий стол она положила спелое яблоко, а рядом с ним поставила ёмкость с каким-то отваром. В моих глазах застыл немой вопрос.
– Выпей, иначе весь день глаз не сомкнёшь.
– Пф. Наказ Вальтера? Я угадала?
– И мой добрый совет. Не изматывай себя, сестра, этим ты никому не поможешь, – ободрительно похлопав меня по плечу, всегда занятая Марта поспешила на выход. – Всё, я побежала. Бывай!
Оставшись в одиночестве, я лежала, уставившись в потолок, и никак не могла избавиться от беспокойных мыслей. Высказывать мнение и вступать в ожесточённые споры я не боялась, но в какой-то момент осознала всю бесполезность этого занятия. Принесённая клятва связывала меня по рукам и ногам, лишая свободы выбора. Полным ходом шла подготовка к облаве в столице Алтанты, цель которой была поистине грандиозной. Обычно трофеями становились незрелые особи, чья неуёмная жажда наносила огромный урон, но теперь Вальтер намеревался заставить выйти из тени старейших. Наравне с остальными я верила в триумф, пока последние события не вселили сомнения. Почему понятия чести и совести стали настолько однобокими? Неужели грань между добром и злом окончательно стёрлась? Безумно жаль, что люди, которых действительно должно терзать чувство вины, крепко спят по ночам со спокойной душой. К переживаниям добавилась ноющая боль в ноге, уже ставшая привычной, и я никак не могла занять удобное положение. Поворочавшись, я всё-таки почувствовала, как веки тяжелеют под действием снадобья и вскоре забылась глубоким сном.
Порыв студёного ветра раскачал пушистые еловые ветви и обрушил на наши головы целое облако снега. Сапфир недовольно всхрапнул и затряс массивной шеей, а я лишь усмехнулась, вытирая холодные капли с обветренных щёк. Невзирая на низкую температуру и прочие бытовые трудности, зима импонировала мне куда больше, нежели душное лето, но животное явно не разделяло моего восторга. Простые человеческие радости сейчас были для каждого охотника дороже золота, поэтому я просто наслаждалась моментом и дышала полной грудью, понимая, что каждая минута моей жизни может стать последней. Когда до стоянки охотников оставалось преодолеть чуть меньше половины пути, я спешилась, дабы размять затёкшие конечности, но не успела сделать и четырёх шагов. Высокая фигура медленно вышла из-за деревьев, преградив дорогу.
– Доброй ночи, – вежливо произнёс незнакомец.
Отсутствие пара, исходящего от тёплого дыхания, вкупе с неествественным мерцанием глаз выдавало его нечеловеческую сущность. Выверенным движением я обнажила нож и метнула его в широкое плечо своей мишени. Бессмертный не пытался увернуться, однако, лезвие вонзилось в тело лишь на треть, что не сулило ничего хорошего. Мужчина молча окинул взглядом влажное багровое пятно, проступившее на серой ткани, ровно в том месте, куда я целилась. Волнистые локоны упали на бледное лицо, надёжно спрятав эмоции. Оценив масштаб увечья, он скрестил руки на груди и снова обратил на меня пристальный взор. Едва я потянулась за арбалетом, низкий голос спокойно изрёк:
– Не сто́ит. Есть важный разговор.
Своим сдержанным поведением и безупречным внешним видом бессмертный разительно отличался от сородичей, что приводило в замешательство. Насколько же он силён? Доверять словам врага было нельзя, но острая нехватка оружия и стойкое нежелание лишиться мизерного шанса на выживание вынудили согласиться играть по чужим правилам.
– Чего ты хочешь? – процедила я с неприязнью, опуская руки.
– Вы не боитесь показывать лицо, – в низком голосе слышался интерес, – но могу ли я узнать Ваше имя?
– Оно тебе без надобности. Ближе к делу.
– Как Вам будет угодно. Ни для кого не секрет, что в погоне за нами вы несёте чудовищные потери и продолжаете карать невиновных огнём. Позвольте узнать, каков смысл сих деяний?
От этих слов моё дыхание участилось, а кровь прилила к замёрзшим щекам. Сжав кулаки, я стремительно сократила дистанцию между нами и гневно выпалила, вздёрнув подбородок:
– Я не имею никакого отношения к нелепым бесчинствам невежд! Думаешь, никто не пытался вразумить их?
Пару мгновений бессмертный внимательно всматривался в мои глаза, словно пытаясь найти что-то, от чего зависел его ответ.
– Думаю, что с лёгкостью поверю в твоё благородство, но уверена ли ты в чистоте помыслов своих соратников?
Открыв рот, я глубоко вдохнула и собиралась разразиться пламенной тирадой, как вдруг пришло осознание, что возразить мне нечего. Губы сомкнулись, подтверждая наличие сомнений, которые давно терзали мою душу. Волна сожжений, нелепые смерти и череда поражений привели к закономерному нарастанию напряжения внутри общины. Неоспоримый авторитет Вальтера пошатнулся в глазах многих охотников, но никто не решался публично заявить об этом. Когда ситуация накалилась, было принято решение разделиться на небольшие группы и покинуть столицу. Нашим временным пристанищем стало уцелевшее поселение, расположенное вблизи границы с Рольштадом.
Стоя в тишине, мы с бессмертным понимали друг друга на тонком, интуитивном уровне, без каких-либо слов. Лицо мужчины было лишено привычной звериной злобы, а в янтарных глазах читалось искреннее сочувствие. Он прекрасно понимал свою правоту, но не упивался ею. А, может, мне это только казалось?
Скрип снега под конскими копытами, раздавшийся неподалёку, разрушил хрупкую связь. Кто-то из дозорных возвращался той же тропой, тем самым подарив мне призрачный шанс на спасение, но внутренний голос не торопил им воспользоваться. Бессмертный несомненно учуял присутствие посторонних гораздо раньше, но никак на него не отреагировал. В чём кроется причина его бездействия? Предположений было в избытке, а времени на принятие решения наоборот не оставалось. С замиранием сердца я быстро прошептала, зная, что меня точно услышат:
– Условимся, что мы не виделись. Уходи, но впредь не попадайся.
Ответ не заставил себя долго ждать. Бессмертный пришёл в движение, скользнув мимо меня, словно тень. Прежде, чем бесследно раствориться в ночи, мимолётным касанием он крепко сжал мою ладонь. Вздрогнув, я опустила глаза и обнаружила в руке окровавленный нож. Обдумывать произошедшее было некогда. Быстро спрятав возвращённое оружие, я прикрыла лицо и подбежала к Сапфиру, который нетерпеливо топтался на месте. Едва нога коснулась стремени, за спиной раздался знакомый зычный голос.
– Эй, Илина! Ты кого-то заметила?
По узкой заснеженной дороге Дастин с Тэ́роном, верхом на жеребцах, двигались друг за другом рысцой. Поравнявшись со мной, юноши остановились. Близкий друг окинул меня встревоженным взглядом, но благоразумно промолчал. Устроившись в седле, всем своим видом я продемонстрировала недовольство и задала встречный вопрос.
– Ходить за мной по пятам тебе наказал отец?
Тэрон был куда честнее и сговорчивее Вальтера, чем импонировал Дастину, но изрядную долю заносчивости, увы, унаследовал, и этим жутко раздражал меня.
– Раз ты сама о нём заговорила, советую нанести визит, когда вернёмся. У него есть к тебе важное дело. А теперь изволь занять место в строю и не отставать, – с этими словами он пришпорил игреневого жеребца, и мне не оставалось ничего другого, кроме как покорно последовать его примеру.
Всю оставшуюся дорогу я никак не могла выбросить из головы слова, прозвучавшие из уст заклятого врага, но обсуждать произошедшее с кем-либо, конечно, не собиралась. Прислонившись к тёплой печи, я пыталась отогреться и унять озноб, причиной которого являлся не только холод. Мысленно я готовилась к худшему: душевных разговоров между мной и предводителем не случалось давно.
– До меня донеслись тревожные вести. Обстановка в столице крайне беспокойная. Знать взмолилась о помощи, и мы не можем проигнорировать их жалобный зов. Тщательнейшим образом я обдумал, кому можно безо всякого страха доверить возглавить отряд и не нашёл более подходящей кандидатуры, чем ты, Илина. Собери людей и подготовь их. Если слухи не лгут, в скором времени бессмертные доберутся до нашего укромного уголка. Вы должны не только дать достойный отпор, но и оттеснить неприятеля.
Поджав губы, я стояла мрачнее тучи и отказывалась верить ушам. Крепкая привязанность, благодарность и уважение за прежние подвиги долгое время не позволяли перечить Вальтеру, но чаша моего терпения переполнилась. Мысль о собственной смерти уже не страшила, но тревога за судьбу соратников будет жить во мне до последнего вздоха.
– Когда-то я искренне верила, что честь за серебро не продаётся. Хочешь, чтобы я повела отряд на верную погибель?
– Не забывайся. Ваши жизни перестали принадлежать вам ровно в тот момент, когда была принесена торжественная клятва. Посмотрим, как ты запоёшь, когда запасы иссякнут.
Шумно втянув воздух носом, я произнесла то, за что могла бы сегодня же взойти на эшафот.
– Наши жизни принадлежат народу, но никак не тебе, Вальтер. Мы с радостью исполним долг, возложив их на алтарь светлого будущего, но больше ни один охотник не падёт жертвой твоего непомерного эго.
– Я отдал приказ, и ты исполнишь его, – ярким олицетворением гнева стала вена, проступившая на морщинистом лбу. – Через девять дней, учитывая погодные условия, вы должны быть в столице. Отсчёт уже пошёл.
В горле пересохло. Сердце норовило выпрыгнуть из груди, а голова кружилась под гнётом нахлынувших эмоций. Выбежав из избы на мороз, я нагнулась к сугробу и трясущимися руками схватила горсть снега. Пытаясь отрезвить разум, я растёрла его по лицу и сдавленно застонала. Не чувствуя холода, я добралась до ветхой лачуги, где меня дожидался взволнованный Дастин. В скромном жилье мы обитали вдвоём, что в своё время послужило причиной грязных сплетен. Впрочем, бороться со слухами мы даже не пытались, ведь у общины хватало других проблем и забот.
– Илинка, что стряслось? На тебе лица нет.
– Мне велено возглавить отряд, – из последних сил я сдерживала слёзы, но горячий комок несправедливости, застрявший в горле, заставил голос дрожать.
– Серьёзно? – удивлённо вскинул он брови. – Даже не знаю, что сказать. Ты всегда к этому стремилась и несомненно заслужила новое звание, но разве мы не должны были залечь на дно?