Рина Зима
В паутине вечности
Видимо, зря.
Глава 6. Мондервиль.
Сначала мне казалось, что Рольштад – это огромная бетонная тюрьма, спрятанная за привлекательным фасадом, но Мондервиль в корне изменил мои понятия о заточении. Если первый отличался утончённостью, то последний преимущественно был застроен красочными высотными зданиями с зеркальными фасадами. В глаза сразу же бросилось небо. В черте города оно приобретало белёсый оттенок из-за обилия фонарей, цветных вывесок и прочих светящихся элементов, расположенных по контуру жилых домов. Если в Рольштаде тусклые звёзды разглядеть ещё представлялось возможным, то здесь не было даже малейшего намёка на их присутствие.
Приезд старейшины с одним сопровождающим, разумеется, был согласован заранее. В холле гостиницы нас любезно встретила фигуристая блондинка по имени Хлоя. Пуговицы рубашки с трудом удерживали её пышный бюст. Что ж, раз вульгарность до сих пор не вымерла, значит, дешёвые методы обольщения по-прежнему работают. Жаль, что какие-то абсурдные вещи действительно остаются неизменными. Выразив почтение старейшине, она задала только один вопрос.
– Для Вас подготовлено два соседних номера. Быть может, желаете заменить на один двухместный?
– Это лишнее, – отрезал Роберт.
– Как будет угодно, Господин. Прошу следовать за мной, я покажу ваши апартаменты.
Стуча высокими каблуками, бессмертная проводила нас до дверей комнат, расположенных на седьмом этаже. Вручив ключи, она игриво обратилась к Роберту:
– Если Вам понадобится любая помощь, только шепните. Я в Вашем полном распоряжении, – к моему облегчению, она хотя бы не пыталась дотронуться до него, сохраняя остатки приличия.
– Вы можете быть свободны, – сухо ответил Роберт.
Бросив в мою сторону короткий завистливый взгляд, для которого не было никакого повода, сотрудница откланялась и поспешно удалилась. Роберт повернулся и негромко проговорил:
– До наступления темноты нам придётся оставаться здесь. Если захочешь что-нибудь обсудить или станет скучно, можешь заходить ко мне в любое время.
– Зайду. Чуть позже, – ответила я прежде, чем скрыться за дверью.
Вопросов не могло не быть, учитывая манеру Роберта предупреждать о самом важном в последний момент. Вечером мы предстанем перед главой Мондервиля, и это вся информация, которой я располагаю. Стоит попытаться, если не получить от встречи пользу, то хотя бы не бросить тень позора на главу нашего клана. В поисках подходящей одежды был перевёрнут весь чемодан. Сделав выбор, я аккуратно разложила вещи на кровати, а сама устроилась на полу и погрузилась в подобие неглубокого сна.
Когда до заката оставалось меньше трёх часов, я вернулась в реальность приступила к преображению. Платье-футляр с длинными рукавами выгодно подчёркивало фигуру, оголяя ноги ровно до колен. Будучи человеком, мне приходилось много работать физически, почти наравне с Алеком. Соблазнительными формами я, откровенно говоря, похвастаться не могла, но стройным и подтянутым телом – вполне. Высокий воротник украшала вышивка с использованием мелких драгоценных камней, что эффектно выделялось на фоне однотонного чёрного бархата. Решив усилить акцент на этом элементе, я собрала волосы в хвост. Образ завершили аккуратные замшевые ботильоны на тонком каблуке, визуально удлинившие ноги. Оружие оставлять не хотелось, но незаметно спрятать его не получится.
Расхаживая по комнате, мне никак не удавалось добиться лёгкой, изящной походки. Каждое движение было пронизано напряжением. Привыкнуть к хождению на каблуках – не проблема для бессмертного. Тело быстро приобретает элементарные навыки, но разум, при всей его гибкости, не способен так быстро изменять своим привычкам. К тому же регенерация исцеляет лишь свежие повреждения, которые имеются на момент обращения. Исправить застарелые травмы или стереть рубцы с наших тел она не способна, поэтому носок моей правой стопы упорно подворачивался внутрь при ходьбе, что отнюдь не добавляло грациозности. Врождённый ли это дефект или приобретённый в результе какого-то давнего перелома мне неизвестно. Алек уверял, что я была такой с детства. Родители давно мертвы, а воспоминания о чём-то подобном отсутствуют. Впрочем, никто не лишён изъянов, поэтому буду уповать на то, что резкие шаги расценят как фантастическую уверенность в себе.
Захватив с вешалки плащ, я направилась в соседний номер. После первого же стука дверь открылась. Мы с Робертом замерли по разные стороны порога, изучая друг друга любопытными взглядами. Он, как и я, успел переодеться. Образ гармонично сочетал в себе расслабленность и строгость. Белоснежная рубашка была расстёгнута на одну верхнюю пуговицу. Рукава, закатанные до локтей, обнажали предплечья, вынуждая сдерживать желание провести кончиками пальцев по рельефному узору сети, образованной тёмными выступающими венами. В шлёвки чёрных джинсовых брюк был продет кожаный ремень с серебристой прямоугольной пряжкой, на которой мой взгляд задержался дольше приличного. Поймав себя на непристойных мыслях, я подняла взгляд и нетерпеливо сказала:
– Позволишь войти? – Роберт посторонился, но взгляд не отвёл.
Понимать его было сложно: лицо оставалось непроницаемым. Учитывая прошлый опыт, спрашивать мнение о платье я не стала. Вряд ли ответ будет честным. К моему удивлению, номера были обставлены одинаково дорого, невзирая на разницу в нашем статусе. С невозмутимым видом я присела на край кровати, а Роберт остался стоять, скрестив руки на груди. Стараясь не смотреть на проступивший рельеф мышц, я начала разговор.
– Обязательно было останавливаться в гостинице?
– Да.
– Но ведь здесь проще всего отслеживать наши перемещения. Настолько любишь быть в центре внимания? – ответ без аргументов меня не убедил.
– Предпочитаю быть учтивым гостем. Наши действия так или иначе будут стараться держать под контролем. Отказываться от предоставленных удобств невежливо.
– Понятно, – формальности и ограничения безумно раздражали. – Насколько мне известно, съезд старейшин состоится почти через месяц. Почему нам позволили приехать сейчас?
– Я получил предложение прибыть пораньше, дабы иметь возможность погрузиться в жизнь города. Считай это очередным инструментом давления на моё мнение, – задумчиво проговорил Роберт.
– Разве ты не бывал в столице прежде?
– Учитывая натянутые отношения между нашими кланами, посещать этот город мне доводилось нечасто. Не говоря о том, чтобы останавливаться здесь на длительное время и разгуливать по окрестностям. Мы должны по максимуму воспользоваться ситуацией. Другого шанса может не представиться, – голос его был серьёзен.
– Могу я узнать, где пройдёт встреча? – эта информация ничего не меняла, но праздный интерес вынуждал уточнить.
– В месте, которое тебе не понравится. Сожалею, – его ответ меня не удивил.
– Не продолжай. Я готова.
Неизвестно, кого я больше хотела убедить этими словами: собеседника или саму себя. Набросив верхнюю одежду, мы покинули стены гостиницы.
В этом городе всё было «слишком». Слишком ярко, шумно, многолюдно… Скепсис во мне нарастал по мере приближения к элитному ночному клубу. Первая встреча с Робертом заставляла нервничать куда больше, но переживания всё-таки были. Едва мы подъехали, я услышала гомон толпы и электронную ритмичную музыку, доносящиеся из недр здания. На входе нас уже ждали. Удостоившись почтительного приветствия, мы направились к приватной зоне. Роберт шёл первым, а я держалась чуть позади, как того требовал этикет. Каждого из нас сопровождало по двое бессмертных. Нацепив на лицо дежурную улыбку и гордо расправив плечи, я старалась двигаться уверенно, но плавно. Свет попеременно мерцал то короткими, то длинными вспышками. Музыка была громкой, даже по людским меркам, и создавала ощутимую вибрацию. Происходящее никак не походило на светский раут. Внизу, на танцполе, смертные перемешались в хаотичном танце с бессмертными. Значит, слухи не лгали. Взаимодействие двух видов в Мондервиле действительно было тесным, но таким ли безобидным, как преподносилось, ещё предстояло выяснить. При всей моей лояльности, более правдоподобным виделся совсем другой сценарий: каждое бьющееся сердце остановится в этом же зале.
Приблизившись к угловой зоне, оборудованной низкими фиолетовыми диванами, мы остановились. В центре, вольготно закинув ногу на ногу, сидел невысокий, стройный мужчина. Именно он первым отреагировал на наше появление. Жестом охране приказали оставить нас наедине. Правую руку он протянул Роберту для приветствия, а левой – не переставал обнимать шатенку с пухлыми красными губами и безразличием на лице. Бессмертный, сидевший справа от него, поднялся и коротко кивнул каждому из нас в знак почтения. Я сделала то же самое.
– Рад приветствовать дорогих гостей в своей скромной обители! – громко воскликнул правитель, расплываясь в широкой улыбке.
Грэг, прежний глава Алтанты, лично уступил пост одному из своих приспешников, которого мы сейчас лицезрели. Официальная версия гласила, что причиной тому послужила увеличившаяся территория клана, с которой Грэг справляться перестал. Новый старейшина был почти ровесником Роберта, а внешне напоминал смертного не старше тридцати лет. Русые короткие волосы были хаотично уложены наверх, придавая образу дерзости, но у меня сложилось мнение, что она напускная.
– Премного благодарен за приём, Мартин, – подчёркнуто вежливо ответил Роберт.
– Мою спутницу зовут Инди́ра. Отрадно видеть, что и ты обзавёлся дамой. Не представишь? – внимание Мартина переключилось на меня.
Ответив улыбкой, преисполненной очарования, я мысленно представляла, что предназначается она совсем другому мужчине.
– Знакомьтесь, это Илина. Моя сопровождающая, – произнёс Роберт, сохраняя на лице безмятежность.
Поправив тонкий бежевый жакет, надетый поверх белой футболки, Мартин наконец убрал руку с талии спутницы и неспешно приблизился ко мне с плутовским видом.
– И только? Расслабься, Роберт. Мне не нужно чужого, – развязно протянул он, продолжая с интересом разглядывать меня.
Фраза прозвучала более чем двусмысленно, если не забывать об извечном соперничестве и делах минувших столетий. Роберт не похож на того, кто склонен поддаваться на дешёвые провокации, но ответ от него последовал соответствующий.
– Неужели откажешься от идеи создания альянса? – произнёс он, усмехнувшись.
Мартин мгновенно потерял ко мне всяческий интерес и принялся ходить вокруг нас кругами.
– Растущая экономика, низкий уровень преступности, разнообразный досуг, избыток ресурсов для питания. Люди и бессмертные съезжаются в Мондервиль отовсюду. У нас есть все возможности, чтобы быть в центре событий, а не влачить жалкое существование в тени, – перечислял он достижения с самодовольным видом.
– С каких пор под благополучием подразумеваются убийства собственных сородичей?
Мартин замер, а затем подошёл вплотную к Роберту, что мгновенно привело меня в состояние полной боевой готовности. Голос оставался бархатным, но скрытая угроза отчётливо слышалась в его словах.
– Не нужно сгущать краски, Роберт. При такой колоссальной численности населения, к моему превеликому сожалению, необходимость в смертной казни возникает нередко. На общем фоне эти цифры незначительны. Мы вполне успешно сосуществуем видами. Неужели ты пытаешься обвинить меня в безукоризненном соблюдении законов, предписывающих карать любого, кто ставит нашу тайну под угрозу раскрытия? Гнусные инсинуации в преддверии съезда я не потерплю.
– Прошу меня извинить. Я был вынужден задать этот вопрос лично, дабы прийти к соглашению осознанно. Результаты моего правления не столь блистательны. Очевидно, я неверно истолковал ситуацию. Более не смеем отнимать ваше время. Желаем приятного продолжения ночи, – подчёркнуто вежливо ответил Роберт.
Было странно видеть его заискивающим перед кем-то. Будь моя воля, общение происходило бы совсем в другой манере. Впрочем, Роберт был гораздо мудрее.
– Доминик проводит вас к выходу. До скорой встречи, мои достопочтенные гости, – последние слова прозвучали слащаво и зловеще одновременно.
Как только ноги ступили на дорожный асфальт, улыбка испарилась с моего лица, а брови вернулись в привычное положение. Первой жертвой вспышки моего гнева стало платье. Скованность движений настолько нервировала, что я одним движением разорвала узкую юбку по боковому шву, после чего села в машину. Следом я распустила волосы и как следует потрясла головой. Роберт внимательно наблюдал за каждым моим действием.
– Материальный ущерб возмещу, не переживайте, – процедила я, не поворачиваясь.
– Думаешь, меня беспокоит именно это?
Понимая, что в порыве злости могу наговорить лишнего, я стиснула зубы и отвернулась к окну, не проронив ни слова. Настроение старейшины вряд ли было лучше моего, но искусством самоконтроля он владел в совершенстве. Наши сущности, увы, застыли, вобрав в себя исключительно самое яркое и значимое. Когда от прошлого остаются лишь тонкие нити, а не целое хитросплетение, ко многим ситуациям относишься проще, но сегодняшняя ночь была явным исключением. У Роберта, как и у всех, остались струны души, на которых всё ещё можно играть. Полное безразличие наступает лишь в небытие. По возвращении в гостиницу, Роберт остановился у моей двери, преграждая путь.
– Когда будешь готова, поговори со мной. Пожалуйста, – озвучив просьбу, он сразу отошёл в сторону.
Времени, проведённого в дороге, вполне хватило для того, чтобы совладать с эмоциями. К тому же, не Роберт являлся причиной моей злости.
– Поговорим сейчас, – уверенно ответила я, проходя в номер.
Расположившись в кресле, гость терпеливо ждал, пока я переоденусь. Продолжать сидеть с оголённым бедром было бы непристойно. Выйдя из ванной комнаты, я села напротив и заговорила первая.
– В Рольштаде тоже есть подобные заведения?
– Нет. Таких – нет. Хочешь, чтобы были? – с мягкой улыбкой спросил он, заранее зная ответ.
– Нет, – если я чего и хотела, так это держаться подальше от мест скопления как смертных, так и бессмертных.
– Мир изменчив, Лина, но суть вещей остаётся прежней, даже спустя столетия. Ты поймёшь это, когда перестанешь обращать внимание на мерцающие фасады.
– Обязательно учту, – ответила я на поучение лёгким сарказмом.
Неожиданно Роберт произнёс одно короткое, но очень ценное слово:
– Спасибо.
– За что? – его благодарность вызывала искреннее недоумение.
– Ты снова сделала то, чего не хотела и блестяще справилась с задачей. Я ценю это.
– Не сто́ит. Мои желания не имеют значения. Это работа, – формально это действительно так, а мои личные мотивы не должны никого касаться.
– Разумеется, – протянул он, снова погружаясь в свои мысли.
– В разговоре с Мартином ты упомянул убийства наших сородичей. Не расскажешь поподробнее об этом?
– Когда речь об альянсе зашла впервые, я инкогнито отправил на разведку своего приближённого. Из Мондервиля он больше не вернулся. Алеку удалось выяснить, что его казнили за убийство, совершённое при свидетелях. Я убеждён, что это ложь.
– И почему же?
– Причины есть. Лучше поделись своими впечатлениями, – Роберт с ловкостью перевёл тему, и я не стала упорствовать.
– Теперь мне более-менее понятно, за кем и чем нужно следить. Индира совсем молода. Либо она играет роль временного эротического увлечения, либо наделена ценными способностями. Иначе я не знаю, для чего она может понадобиться. Воспользоваться внушением и получить информацию было бы легко, но побыть наедине нам вряд ли удастся. Доминик пока остаётся тёмной фигурой. Он всё время молчал, но сложилось впечатление, что ему отведена не самая важная роль. Мнение о старейшине, с твоего позволения, оставлю при себе.
– Всё верно. Информация, которой мы располагаем об Индире, весьма скудна. Раньше мне не доводилось с ней встречаться лично. Ближайший советник Мартина редко появляется в качестве сопровождения, но на съезде старейшин присутствовать будет. Доминик служит телохранителем, и это его единственная обязанность, – подтвердил он правильность моих выводов. – Но я хотел узнать не о других, а лично о тебе, Лина.
– Это так важно?
– Да.
В равной степени я желала и боялась услышать эти слова. Обнажить перед кем-то душу, если она имелась у подобных мне, означало наделить другого властью над собой. Меня нестерпимо влекло к Роберту, но быть уязвимой я себе позволить не могла. В попытке удержать от разрушения стену, возведённую между нами, в грубой форме я озвучила самые негативные мысли.
– Пф. Последние пятьдесят лет я бродила по заснеженной тайге, а теперь заточена в бетонной клетке. Почти три века потрачено впустую на попытки избежать сетей, в которых сейчас я добровольно запутываюсь. Трижды, ради невнятной высшей цели, я вошла в общество избранных, в котором находиться не заслуживаю. И в эту самую минуту я веду разговор с тем, на кого даже взглянуть недостойна – это всё, что Вам стоит знать обо мне.
Взгляд Роберта потускнел, на скулах заиграли желваки. Перестаралась? Хотела бы я вести себя иначе, но такая роскошь непозволительна. Мужчина поднялся и бросив короткое: «Отдыхай», вышел из комнаты, тихо хлопнув дверью. Оставалось надеяться на то, что мы сможем поддерживать деловые отношения. Ради интересов клана, которые внезапно стали и моими тоже.
Решив провести дневное время с пользой, я достала подаренный смартфон и приступила к внимательному изучению карты столицы и окрестностей. Площадь была внушительной. Центр густо застроен, но окраины, как и везде, прогресс затронул в меньшей степени. Уже вечером я твёрдо решила, что покину зону комфорта в гордом одиночестве. В течение всего существования я толком не оставалась одна. Меня повсюду сопровождали Алек и Дана. Их присутствие никогда не напрягало и многое упрощало, но пришло время сепарироваться. Я обязана научиться рассчитывать только на собственные силы. Моя затея наверняка не получила бы одобрение Роберта, поэтому придётся прибегнуть к хитрости. Стены неплохо заглушают звуки, но щелчок дверного замка всё равно будет слышен. Надеюсь, мне удастся незаметно ускользнуть.
Дождавшись полного захода солнца, я убедилась, что конкретных планов у Роберта не намечено, иначе бы он уже пришёл за мной. В качестве отвлекающего манёвра я отправила короткое сообщение: «Ушла на первый этаж, в ресторан. Надеюсь, я не в плену». Чем проще повод, тем меньше подозрений он вызовет. Не дожидаясь ответа, я швырнула телефон на кровать и спешно покинула комнату. Излишне осторожничать и делать всё тихо не было никакого смысла: скрытность только усилила бы сомнения в моей искренности. Портить отношения ложью не хотелось, но иначе меня никто не отпустит.
Выйдя на шумную улицу, я опасливо огляделась. Никто не следовал за мной, но задерживаться на одном месте нельзя. Медленно шагая вдоль вереницы домов, я осознала, что передвигаться быстро будет затруднительно, ведь город не спал. Фары проезжающих мимо машин ослепляли своим светом чаще, чем я могла бы вынести без раздражения. Даже под покровом ночи всюду сновали галдящие толпы смертных. Их одежда была яркой и вызывающей, под стать поведению. Бессмертные, встречающиеся на пути, с лёгкостью смешивались и растворялись в общей массе тел. Я же пока ощущала себя чем-то инородным и не чувствовала готовности окунуться с головой в этот кипящий поток жизни, поэтому взяла курс на окраину. Изредка из переулков доносились чьи-то короткие вскрики и шум возни, но в естественный ход событий я не вмешивалась. Деревьев было мало, а те немногие, что встречались, ещё не успели обзавестись новой листвой. По мере удаления от центра фасады сменялись на менее вычурные. Я брела по однотипным тротуарам, пока в один момент меня не окликнули. Чутьё явственно давало понять, что источником звука являлся смертный. Засунув руки в карманы и ускорив темп, я рассчитывала избежать ненужного контакта, но возглас, наполненный мольбой, повторился. Незримая сила заставила остановиться. Будь рядом со мной Дана, я бы сказала, что её сердобольность заразительна. Выругавшись одними губами, я развернулась. Ко мне навстречу семенила невысокая пожилая женщина. Её осунувшееся лицо, испещрённое морщинами, волосы с неравномерной сединой, прикрытые драдедамовым платком, и усталый вид лишний раз заставили мысленно поблагодарить Дану за избавление от подобной участи. Да, именно она обратила нас с Алеком, когда в деревне случился пожар. Я могла быть сравнить её отношение к нам с материнским, но бессмертные избегают употребления подобных слов. Мы даруем вечность, но не жизнь. Смертная прижимала к груди небольшую стопку каких-то бумаг. Подойдя ближе, она залепетала, тяжело дыша:
– Простите, простите меня! Я ищу сына. Умоляю, посмотрите внимательно на моего мальчика, может быть, где-нибудь его видели? – трясущейся рукой она всучила мне лист с небрежно замятыми уголками.
Взяв его в руки, я смогла наконец разглядеть, что это было чёрно-белое объявление, напечатанное на тонкой дешёвой бумаге, отдающей желтизной. С фотографии на меня смотрел совсем не мальчик, а зрелый мужчина спортивного телосложения. Описание гласило, что зовут его Марк Холл, на момент пропажи ему было тридцать четыре года. Поиски ведутся уже второй год. Не понимаю, почему смертная обращалась к простому, как она наивно думала, прохожему?
– Разве розыском не должны заниматься специально обученные люди? – я вовремя сдержалась, чтобы не произнести слово «смертные».
– Представители закона запрещают расклеивать объявления. Его никто не ищет, никто, кроме меня! Я не могу спокойно спать, не зная, где мой сыночек. Жив ли он, голоден, болен? Умоляю, возьмите хотя бы несколько фотографий, может быть кто-то узнает его! Если это поможет, я заплачу, отдам всё, что у меня есть, всё, – голос женщины дрожал, а на глазах блестели слёзы.
Она не могла дать мне ничего ценного, кроме утоления жажды. Зато я могла. Забрав всю стопку бумаг, я отвела несчастную в сторону и приказала посмотреть на меня. Зрачки уменьшились до двух едва заметных точек.
– У тебя никогда не было сына. Ты счастлива. Забудь меня.
Я не верила в благополучное воссоединение семьи. Изменить существенную часть воспоминаний весьма сложно и затратно по времени, поэтому мне не оставалось ничего иного, кроме как полностью их уничтожить. Даже, если встреча произойдёт, пусть сын думает, что его престарелая мать лишилась рассудка. Ничего не помешает им познакомиться вновь. На лице женщины расплылась блаженная улыбка. Почувствовав кровотечение, она рассеяно приложила к носу рукав куртки и побрела в неизвестном мне направлении. Скрываясь в тени дома, я сжимала в руках листовки и с трудом представляла, зачем мне может понадобиться полученная информация.
На обратном пути я сконцентрировалась на обилии рекламных щитов, цветных вывесок, слоганов и прочей мишуры, которая должна привлекать к себе внимание. Местами на столбах висели одинокие объявления с призывами о помощи. Я старалась бегло прочитать каждое из них. Большинство посвящалось пропавшим домашним животным, а не смертным. Лишь обрывки бумаги гипотетически указывали на то, что их могло быть наклеено больше. Мартин заявлял о низком уровне преступности, поэтому ситуация не казалась странной, если бы не слова той женщины. По какой причине ей запретили искать собственного отпрыска? Можно объяснить это тем, что бессмертные периодически прикрывают свои грехи, но возникает вопрос: в каких масштабах это происходит в Мондервиле?
Вылазка отняла больше времени, чем я рассчитывала. Сомнений в том, что Роберт обнаружил моё отсутствие, практически не было. Можно только гадать, насколько негативной будет его реакция. Крадущейся походкой я приближалась к номеру, как вдруг соседняя дверь распахнулась. Всё произошло за долю секунды. Мощные пальцы сомкнулись кольцом на моём запястье и властным жестом притянули к себе. Затащив внутрь комнаты, Роберт захлопнул дверь, прижал меня к стене и разъярённо прорычал:
– Ты хоть представляешь, что со мной творилось? Где тебя носило, Лина? Отвечай!
Будучи выше на голову и крупнее в пару раз, он нависал надо мной подобно скале. Сильные руки не давали шанса вырваться, но я и не пыталась. Его янтарные глаза, эффектно выделявшиеся на фоне тёмных век, пылали огнём. Слова застряли в горле, но объясниться придётся.
– Я не хотела быть балластом и видеть только то, на что мне указывают пальцем, – проговорила я с вызовом.
– Ты никогда им не была, – хрипло ответил Роберт.
Крепкая хватка ослабла, а после мужчина и вовсе отстранился, повернувшись ко мне спиной. Спрятав руки в карманы брюк, Роберт дошёл до середины комнаты и замер. Не зная, как вести себя дальше, я продолжала стоять у стены.
– Есть информация, – попыталась я оправдать свой поступок.
Реакции не последовало. Чем дольше длилась тишина, тем меньше становилась уверенность в весомости добытых мною сведений.
– Мне уйти? – попыталась я прояснить ситуацию.
– Нет, – он снова повернулся. – Больше ты никуда не пойдёшь, – безапелляционно заключил он.
– Я не уверена, что это заслуживает внимания, но хочу, чтобы ты выслушал.
Подойдя ближе, я протянула ему стопку объявлений о пропаже. Лёгкое непонимание отразилось на серьёзном лице. Дословно пересказав диалог со смертной, я в мельчайших подробностях поделилась и остальными наблюдениями. Роберт внимательно слушал и не перебивал, напряжённо вглядываясь в нечёткий портрет. Когда рассказ подошёл к концу, на несколько минут он погрузился глубоко в свои мысли, после чего коротко бросил:
– Вернёмся в Рольштад. На закате.