Дарья Кравцова
300 моих мужчин
Глава 1.6.
День пролетел незаметно, в скитаниях от одного прилавка до другого, в поисках самых ароматных помидоров и самых длинных огурцов. Саша и представить себе не мог, что столько людей могут быть одновременно в одном месте. Давка на овощном рынке! Кто бы мог такое вообразить!
Марина пришла вечером, уставшая и выжатая как лимон, с большим пакетом персиков. Она долго снимала обувь в коридоре, словно оттягивая момент появления перед остальными членами семьи. Мама начала нервничать, слушая ее возню на пороге.
– Посмотри, что там? – спросила пенсионерка, теряя последнее терпение.
Саша покорно поплелся мимо спален до двери. Марина стояла вполоборота к мужу и усиленно оттирала что— то с пятой точки.
– Что случилось? – спросил Саша, заглядывая под руки жене. На платье красовалось огромное мясистое пятно, словно она села на овощной прилавок.
– Ну вот, – чертыхалась в бессильной злобе Марина, – измазала любимое платье! Всё эти бабки в автобусе! Расставили свои тележки, вывалили пакеты на сиденье....
– А ты, как обычно, села не глядя....
Марина подняла полные слез глаза:
– Спасибо тебе большое за то, что поддержал.... Знаешь, иногда лучше молчать, чем говорить всякую ерунду любимой женщине!
Она отбросила подол платья, струящаяся ткань мгновенно окутала ноги владелицы, и Марина тяжелой поступью прошла в комнату. Саша вернулся в кухню, где украдкой подглядывала мама. При появлении сына сделала невинное лицо и принялась с аппетитом поглощать пряник.
– Что там у нее? – отхлебывая чай, спросила Анна Федоровна.
– Платье измазала, – отмахнулся Саша.
– Правильно, свинья всегда грязь найдет.
Мать произнесла это с таким мудрым видом, что Саше стало не приятно. Всё же это его жена, а не чья— то чужая.
– Не стоит так говорить, мам.
– Зато правда! Ну разве не так? Она не прибирается, посуду моет из рук вон плохо. Только за тряпками своими и гоняется! Ну вот зачем ей столько платьев? А джинсы? Зачем столько штанов, если ноги всего две? Не понимаю!
– Каждая женщина хочет быть красивой, – пожал плечами Саша. Отчасти он был согласен с мамой, но ведь ему так нравилось наряжать Маринку в красивые вещи! С такой женщиной и на улицу выйти приятно.
Приглушенно журчала вода из кухни, когда Саша на цыпочках прошел в спальню. Марина уже спала, и он старался не шуметь: тихо зашел, бесшумно проскользнул под одеяло. И не шевелился. Слушал мерное дыхание жены. Потом в темноте разглядел висящее на стуле платье. Думал про пятно: можно ли было его получить, просто присев на чужие продукты? Наверное, этот помидор должен был быть очень большого размера, чтобы оставить такое пятно. А это наводит на мысль, что не было никакого автобуса с груженными бабками....
В голове вспыли картинки с рынка. Вот это уже более похоже на правду, так ведь? Если Марина после работы зашла за фруктами, как обычно это делает, а продавец решил предложить ей самые вкусные плоды и позвал в подсобку или на склад?
– Есть у меня самые лучшие персики, – хитро подмигнул он, ухмыляясь в густые усы, – пойдем, сама выберешь, красавица.
А она, надеясь урвать самый лакомый кусочек, пересекла заветную черту между прилавком и тайным миром лавочников? Среди многочисленных ящиков и мешков с орехами Марина растерялась и обернулась к продавцу, а он уже закрывал за собой дверь. В свете тусклой лампочки он указал в дальний угол:
– Вот там у меня персики лежат, внизу. Иди, выбирай.
Марина прошла по узкому проходу, задевая бедрами деревянные ящички и картонные коробки, наклонилась к персикам, выуживая из бумажных кулей крупные плоды. Аромат был потрясающим! Марина на секунду затянулась им, и почувствовала чужие руки на своей талии.
– Что вы делаете? – воскликнула она, уронив пакет в ящик, но шустрые руки уже блуждали по груди, нырнув под платье, а твердый стержень рвался из трусов, упираясь в аппетитную попку женщины. Он стянул трусы и выпустил на свободу мощный горячий член, двумя пальцами отодвинул трусики в сторону и вошел в нее. Марина легла грудью на персики, а продавец стал поспешно двигаться, суетливо бегая свободной рукой по женскому животу. Раз за разом он проникал всё глубже, и о некоторых глубинах Марина даже не подозревала! Наслаждение накатывало волнами и в моменты отлива она цеплялась ноготками за бедра мужчины, возвращая его обратно в себя. По ту сторону двери пенсионерки ждали свое очереди к весам, сжимая в узловатых пальцах прозрачные пакетики с едой, а Маринка уплывала вдаль, забывая мирские передряги, предаваясь страсти с наглым лавочником.
Усатый вынул член, развернул женщину к себе лицом и усадил задом на стоящий справа ящик. Она призывно выгнулась и раздвинула ноги, больше приглашений мужчине не потребовалось – он яростно вошел в нее и стал угрожающе набирать силу. Марина хватала губами воздух, не успевая дышать в такт, его яйца шлепали о ее гладкую попку, как удары в набат на городской площади. Наконец, Марина пронзительно застонала, а мужчина извлек истекающее спермой достоинство и зажал рукой. Марина почувствовала мягкое под собой – ящик помидоров превратился в томатную пасту с крупными кусками мякоти.
Жена Саши спрыгнула на землю и поправила платье, ощущая, как ткань прилипает к ягодицам.
– Красавица, персики— то возьми, бесплатно, – хрипло дыша и отдуваясь произнес мужчина. Марина вышла из кладовой с полным пакетом под неодобрительный ропот очереди, но с горделивой поступью поверженной королевы.
Саша потрогал трусы. Мокрые. Он подумал, что снова попал в подростковый возраст, и направился в ванную, прихватив чистое нижнее белье.
Глава 1.7.
Саша не торопился: с балкона доносились трели птиц, сквозь листву проглядывало яркое солнце, ветер неспешно ласкал зеленые листья высокого дуба, росшего перед окнами. Марины не было дома. Мама копошилась в кухне, гремела посудой. Что— то взбивалось миксером. Шел теплый дух разогретого духового шкафа. Анна Федоровна ждала гостей. Несмотря на протесты невестки и сына, пенсионерка позвала Верочку, и та даже обещалась прийти.
Саше было интересно посмотреть на бывшую жену, тем более что он женат снова, а она, по словам матери, всё так же одинока. Интерес этот был праздный, ничего не значащий и не сулящий. Саша уже и не помнит, из-за чего разошелся с Верой. Или это она ушла? Или это было обоюдное решение, но обиды никакой на нее нет, а значит, первым ушел он. Иначе он бы не простил ее.
Саша знал, что Марина уже была на работе: выдавала кредиты и карты в отделении банка. Настроение у нее было прекрасное – в это месяце она уже сделала норму по выданным продуктам, а еще на днях должен прийти постоянный клиент Аркадий Петрович, о котором она все уши прожужжала. Это был приятный моложавый мужчина профессорского вида, одетый с тонким изяществом и всегда добродушно— услужливый. Марине льстило его внимание, тем более что раз за разом он позволял себе чуть больше, чем в прошлый визит. В прошлый раз он невзначай коснулся ее руки, когда забирал паспорт из ее тонких бледных пальцев и отметил прекрасный маникюр.
“Нет ничего приятнее, чем любящая себя женщина, ведь если женщина знает себе цену, мужчина готов бросить к ее ногам весь мир”
Стрелки стремительно неслись к обеду, а его всё не было. Марина беспокойно поглядывала на дверь. Менеджер группы Максим через весь зал наблюдал за своей подчиненной. Марина каждое утро переодевалась в белую блузку и темную юбку согласно бренду-буку отделения, а он тайком подглядывал за ней. Другие сотрудницы его не интересовали, а вот на Марину, на ее тело и ниспадающие волны волос он готов любоваться целый день. Однако она была замужем, а он недавно и почти счастливо женат. Почему почти? Потому что жену свою он знает с самого детства, они были вместе с детским садом, всю школу за одной партой, пять лет института за руку. Она была прекрасной девушкой, женщиной, но была единственной. И это расстраивало Максима. Ему хотелось быть героем-любовником, сводящим с ума женщин и бросающим их на произвол судьбы с разбитыми сердцами. Он хотел, чтоб они были влюблены, а он недоступен, непреклонен и порядочный семьянин. Ему чудилось, что он идет по парку с ребенком, а женщины понимают, что они упустили его, навсегда, бесповоротно. Так ему казалось. А на деле – он дрочил по утрам на Марину.
Сегодня он припозднился, потому что жена приболела и пришлось ребенка завозить в сад. Когда он пришел, Марина была уже в зале. Максим чувствовал острое желание спустить напряжение, но раздевалка была пуста. И сейчас он пялился на нее во все глаза, вылавливая стройные ножки в чулках. Ему хотелось потрогать манящий высокий стан, еле сдерживаемый тонкой блузкой. При вдохе ее грудь поднималась и будто проступали налитые желанием соски.
Марина глянула на табло талонов, где в верхней строке светилось время, и стала собираться на обед. Аркадий Петрович почему— то не приходил. Всё ли у него хорошо? Женщина прошла в раздевалку и уже успела снять блузку и распустила молнию юбки, когда Максим без стука слетел в комнату.
– Марина, твой клиент пришел!
Сотрудница банка успела лишь руками прикрыть грудь, юбка проскользила к полу по ее стройный бедрам. Максим развернулся и взялся за ручку двери, но неожиданно для себя самого, закрыл дверь на защелку. Марина вздрогнула. Начальник приблизился к ней и провел рукой от ее груди к талии, обнял и притянул к себе.
– Максим Иванович, не надо… – еле слышно проговорила Марина, но он с горячим напором запустил руку ей в трусы и нежно погладил киску.
– Я знаю, Марина, но я не могу терпеть, я так хочу тебя, моя сладкая, моя дорогая, – он покрывал поцелуями ее шею и запускал пальцы глубже, не встречая сопротивления. Он легко погладил ей бедра и опустил ее на пол. Она покорно легла, он отодвинул ее тончайшие ажурные трусики и вошел в нее.
– Оооо, – сладко протянул он, – Твой пирожок это лучшее, что мне встречалось, Мариночка.
Марина почувствовала приятную тяжесть внутри – агрегат Максима оказался очень внушительных размеров. Мужчина ввел член по основания – Маринка выгнулась и вздрогнула, застонав. Он вышел совсем, резко ввел на полную длину, глаза Маринки распахнулись от удивления, руки схватились за его накрахмаленную рубашку. Максим сделал вход еще раз и кончил. Марина посмотрела на него недоумевающе: “И это всё?” Максим поднялся на ноги, заправил хозяйство в брюки и торжественно произнес: “Ты будешь помнить этот раз всю жизнь. Я впервые изменил своей жене, и сделал это с тобой. Ты должна гордиться”
– Особенно, должна гордиться твоя жена, дорогуша, – язвительно ответила Марина, натягивая юбку.
Максим гордо смотрелся в зеркало, стараясь высмотреть изменения во внешности: плечи будто стали шире, и грудь более рельефная.
– Не грусти, малышка, пусть этот момент останется в нашей памяти, ведь между нами ничего не может быть, ты же понимаешь… – томно изрек он.
– Эти две секунды я буду помнить вечно, – Маринка прыснула со смеха так, что даже не смогла застегнуть последние две пуговицы.
Лицо Максима гневно скривилось, пожелтело, посинело, позеленело, стало пунцово— красным с белыми пятнами, и он стремительно выбежал прочь. Маринка долго не могла успокоиться. Она задорно смеялась как когда— то в детстве, когда она еще не знала власти мужских писек.
Аркадий Петрович отказывался идти к другому специалисту. Он жадл именно Марину, бодрый, веселый и слегка загадочный.
– Мариночка, – поднялся он навстречу ей, – как приятно слышать ваш заливистый смех! Ей Богу, вы смеетесь как юная девочка, какой вы, без сомнения, и являетесь, а я вот сегодня припоздал.
– Аркадий Петрович, добрый день! – протянула она руку давнему клиенту и пожала его большую теплую ладонь. – Я очень рада вас видеть. Как обычно? Аркадий Петрович подтвердил ежемесячную операцию, протянул паспорт и деньги и стал наблюдать, как Марина работает.
– Мариночка, вы сегодня сущий ангел! – восхитился он проворству, с каким ее пальчики скользили по клавиатуре. – Повезло же вашему мужу!
– Аркадий Петрович, вы совершенно правы, моему мужу повезло, и мне повезло с ним. А вот некоторым не везет совсем, и за мимолетные секунды счастья приходится годами расплачиваться.
Марина говорила нарочито громко, чтобы услышал стоящий неподалеку Максим.
– А сколько обманов, Аркадий Петрович! Вы себе не представляете, все врут, выкручиваются и зарятся на чужое. А знаете, порой клад так и не находится, потому что пират слушком глуп и слаб для подвигов!
Максим за мгновение оказался рядом с острословой сотрудницей.
– Марина, разговоры на посторонние темы в зоне обслуживания запрещены. Вы же не хотите быть наказанной второй раз за день? – очень многозначительно произнес он.
– Конечно нет, Максим. Еще раз две секунды я просто не переживу, – и женщина прыснула со смеху, уронила паспорт клиента на пол, бодро скрылась под столешницей, и тут ее взгляд упал на туфли Максима, точнее, на белые пятна на них. Происхождение подобных пятен было слишком знакомо ей.
Марина отдала документ владельцу, мило попрощалась и поднялась проводить его. Было уже время обеда, она могла делать всё, что угодно. Максим был неподалеку. Он с трудом дождался, пока Аркадий Петрович уйдет.
– Марина, вы что себе позволяете? – схватил начальник Марину за локоть. – Ты не слишком нос задирай, а то я быстро тебя отсюда вышвырну.
– Максим, о чем вы? Может, вам пойти отдохнуть, слишком устали за утро? – вырвалась подчиненная, а в дверях появилась жена Максима.
Он снова второй раз за день позеленел, пожелтел, покраснел и наконец, стал бледен как лист кредитного договора, и только Марина смогла прочитать мелкий шрифт страха в его глазах.
Жена Максима оказалась очень красивой, с блестящими светлыми волосами, аккуратно уложенными в короткой стрижке.
– Максим Александрович, у вас что— то на туфлях, – громко произнесла Марина, когда супруга начальника подошла к ним, – Я уверена, вы за две секунды со всем управитесь, правда же, Софья Павловна?
Максим гневно вытаращил глаза, по лицу Софью прокатилась волна ненависти. Марина слегка кивнула семейной паре и с усмешкой на пухлых губках, удалилась. Из-за стеклянных дверей отделения обслуживания клиентов она видела резкие порывистые движения Софьи, эмоции читались по лицу новоиспеченной преданной жены – Марина точно знала, что она всё поняла.
“Как твои дела?” – набрал Саша на экране и отправил сообщение супруге.
“Всё хорошо, обедаю” – ответила Марина. Саша закрыл глаза и подумал, было ли это всё или ему хотелось бы, чтобы так было?
Раздался звонок в дверь. Анна Федоровна поспешила впустить гостью. Саша без радости поднялся и тоже вышел в коридор. Вера стояла на пороге, выслушивала щебетание пенсионерки и глаза ее были теплыми и спокойными. Гостья мельком оглядела не изменившуюся обстановку и прошла в кухню, где на столе уже источал аромат свежеиспеченный пирог.
– Анна Федоровна! Да это же мой любимый – с луком и яйцами, вы запомнили это?!
– Конечно, конечно, Верочка, я помню каждую мелочь, всё помню о тебе, каждый день о тебе вспоминаю, и мне так жаль, что вы разошлись с Сашенькой!
Верочка залилась краской, скромно склонила голову и робко взглянула на бывшего мужа.
– Бывает и такое, Анна Федоровна....
– Мама, не начинай! – громко произнес Саша, опершись о косяк.
– А я и не заканчивала, Сашенька! Мне очень жаль, что вы разошлись. Эта Маринка тебе не пара, не то, что Верочка.
Саша махнул рукой и ушел к себе. Женщины остались в кухне, наливали чай, болтали и смеялись как давние подружки.
Через полчаса в дверь спальни постучали, и на пороге появилась Вера. Она была такая же, как всегда – тихая, спокойная, робкая.
– Как твои дела, Саша?
Саша, сел на кровати, подтянув повыше подушку: “Нормально. Как ты?”
– Тоже неплохо, спасибо, что спросил. – Гостья посмотрела на фотографии, стоящие на столе, – У тебя красивая жена.
– Спасибо.
Вера чуть замялась, но всё же спросила:
– А ты с ней уже…тогда…когда мы были женаты?
Он прочистил горло: “Нет, что ты. Я ни с кем, когда с тобой. Просто стало не хватать чего— то. Прости”
Она присела на край кровати и осмотрелась.
– Ничего не изменилось, – тихо улыбнулась она, – только столика такого у меня не было. Всегда его хотела. Столько лампочек.
Саша посмотрел в угол у окна, где стоял туалетный столик Марины, с зеркалом, как в гримерной актрисы. На нем в огромном количестве стояли баночки, лежали тюбики. В два ряда стояла парфюмерия.
– Ты никогда не говорила об этом…
Вера пожала плечами: “Мне казалось, что и так места мало. Думала, что кроватка как раз на этом месте стоять должна была.”
Саша поднялся и прошел к окну.
– Вера, давай прекратим этот разговор. Я не виноват, что так случилось. Ты была согласна. А теперь уже поздно.
Вера смахнула слезу:
– А я так и не могу больше забеременеть, Сашенька.
Он нахмурился: “Это не моя вина. Ты говорила, что это не страшно, так, неприятно немного”
Вера подняла полные слез глаза:
– Это было убийство наших детей, и ты знал об этом.
– Но мы бы не потянули их всех! Их же было двое сразу! – воскликнул Саша
– Это ты бы не потянул, а я бы была счастлива, Саша. Это были бы наши дети. Да что теперь об этом говорить?! – она встала и направилась к двери.
– Я не виноват! – крикнул он ей вслед.
Вера вылетела из комнаты и сбила с ног Анну Федоровну, стоявшую под дверью. Пенсионерка отлетела и ударилась спиной о стену, глухо охнув, сползла на пол.
– Анна Федоровна, с вами всё хорошо? – бросилась к пострадавшей Вера.
Саша тут же оказался рядом. Вместе они подняли мать и бережно под руки уложили на кровать в ее комнате. Она стонала и охала, закатывая глаза.
– Мама, давай скорую вызовем? – суетился Саша.
– Анна Федоровна, что и где болит? Давайте осмотрим вас? – и Вера обернулась к Саше, прося его выйти. Он послушался.
Стоило двери за сыном закрыться, как Анна Федоровна схватила Веру за руку:
– Слушай меня, Вера, и помалкивай. Не напоминай ему про тот случай. Просто молчи и забудь. Можешь и не забывать, но никогда больше не говори с ним об этом. Если ты хочешь его вернуть.
Глаза Веры наполнились слезами: “Он женат”
–” Жена – не стена”, слушала такое выражение? Так вот, слушай меня – и его женой снова станешь ты.
С этими словами Анна Федоровна откинулась на подушки и громко застонала. Саша постучал в дверь:
– Мама, что случилось?
Вера, скрывая волнение, ответила:
– Ты можешь войти. Ничего страшного я не заметила, просто ушиб. Надо поберечься, Анна Федоровна.
– Конечно, – подхватила Анна Федоровна, – я буду лежать, Саша за мной поухаживает, ты не переживай. Завтра зайди, чтобы проверить. Мне так спокойнее будет. Правда, Саша?
– Да— да, – поспешил поддержать мать Саша, – заходи, разумеется.
Вера еще немного посидела в ногах охающей бывшей свекрови и ушла. Саша возился на кухне в ожидании возвращения Марины, и думал, рассказывать ли ей про визит Веры. И, не найдя подходящих слов, решил, что говорить не стоит.
