Роберт Льюис Стивенсон
Черная стрела (сборник)
Глава III. Комната над капеллой
С зубцов башни ничего больше не было заметно. Солнце клонилось к западу и наконец зашло, но, несмотря на бдительность часовых, ни одно живое существо не показывалась вблизи Тонсталлского дома.
Когда наступила ночь, Трогмортона ввели в угловую комнату, выходившую на ров. Оттуда его со всевозможными предосторожностями спустили в ров. В продолжение короткого времени были слышны всплески воды; потом черная фигура сошла на берег у ветвей ивы и стала красться по траве. Сэр Дэниел и Хэтч внимательно прислушивались еще около получаса, но все было тихо. Гонец отправился благополучно.
Нахмуренное чело сэра Дэниела разгладилось. Он обернулся к Хэтчу.
– Беннет, – сказал он, – этот Джон Мститель такой же человек, как ты сам. Он спит. Смелее! Мы покончим с ним.
Все время после полудня и вечером Дика посылали в разные стороны: одно приказание следовало за другим, так что Дик был поражен количеством поручений и поспешностью, с которой приходилось исполнять их. Все это время он не видел ни сэра Оливера, ни Мэтчема, но мысли о священнике и о юноше постоянно проносились у него в голове. Главной целью его было как можно скорее выбраться из Тонсталлского дома, а между тем ему хотелось до ухода переговорить с ними обоими.
Наконец, с лампой в руках, он поднялся в свое новое помещение. Это была большая, низкая и довольно темная комната. Окно с железной решеткой выходило на ров и было очень высоко от земли. Постель была роскошной, с пуховой подушкой и с другой, набитой лавандой, с красным одеялом, вышитым узором из роз. Вдоль всех стен стояли буфеты, запертые на замок и спрятанные от взглядов под ткаными коврами темного цвета. Дик обошел всю комнату, приподымая драпировки, постукивая по стенам, напрасно стараясь открыть шкафы. Он убедился, что дверь крепка и засов основателен, потом поставил лампу на подставку и снова огляделся вокруг.
С какой целью ему отвели эту комнату? Она была больше и красивее его прежней комнаты. Скрывалась тут какая-нибудь ловушка? Нет ли тайного выхода? Действительно ли тут появляется призрак? Кровь похолодела у него в жилах.
Как раз над ним на плоской кровле раздавались тяжелые шаги часового. Под ним, как он знал, были своды капеллы, а рядом с часовней – столовая. Наверное, из залы шел какой-нибудь потайной ход – доказательством этого служил глаз, смотревший сквозь дыру ковра. Более чем вероятно было то, что ход тянулся до часовни; если это было так, то он вел и в его комнату.
Спать в этой комнате – он хорошо чувствовал это – было бы безрассудной смелостью. Держа оружие наготове, он сел в углу комнаты, за дверью. Если против него замышляют зло, он дорого продаст свою жизнь.
Наверху, вдоль зубцов крыши, послышался топот ног нескольких людей. Раздались оклики часовых и пароль – караул сменился.
Как раз в это время Дик услышал какое-то царапанье в дверь; звук этот стал громче и наконец раздался шепот:
– Дик, Дик, это я!
Дик подбежал к двери, отворил засов и впустил в комнату Мэтчема. Мальчик был очень бледен. В одной руке он держал лампу, в другой – обнаженный кинжал.
– Закрой дверь, – шепнул он. – Скорее, Дик! Этот дом полон шпионов: я слышал, как они шли за мной по коридору, я слышу, как они дышат за стеной.
– Ну, успокойся, – сказал Дик, – дверь заперта. Мы в безопасности на некоторое время, если можно быть в безопасности в этих стенах. Но я от всего сердца рад видеть тебя. Клянусь мессой, я думал, что тебя уже нет в живых. Где ты скрывался?
– Это все равно, – ответил Мэтчем. – Раз мы встретились, то какое дело до этого? Но, Дик, открыты ли у тебя глаза? Говорили тебе о том, что будет завтра?
– Не говорили, – ответил Дик. – Что же будет завтра?
– Завтра или сегодня ночью, не знаю, – сказал Мэтчем, – но, во всяком случае, они покушаются на твою жизнь, Дик. У меня есть доказательства: я слышал, как они шептались; они почти сказали мне это.
– Вот как! – сказал Дик. – Я и сам думал об этом.
И он подробно рассказал все, что случилось за этот день. Когда он покончил с рассказом, Мэтчем встал и в свою очередь начал рассматривать комнату.
– Нет, – сказал он, – не видно никакого входа. Но, наверное, он есть. Дик, я останусь с тобой. Если ты должен умереть – я умру с тобой. И я могу помочь тебе – взгляни! Я украл кинжал, я сделаю все что могу! А между тем, если ты нашел какой-нибудь выход, какую-либо лазейку, через которую мы могли бы выйти, или окно, через которое можно спуститься, я с радостью встречу всякую опасность и убегу с тобой.
– Джек, – сказал Дик, – клянусь мессой, Джек, ты самая хорошая, самая верная и храбрая душа во всей Англии! Дай мне твою руку, Джек.
И он схватил руку друга.
– Вот что я скажу тебе, – начал он. – Тут есть окно, через которое спустился посланник; веревка, должно быть, еще в комнате. Это все-таки надежда.
– Тс-с! – сказал Мэтчем.
Оба прислушались. Внизу, под полом, послышался какой-то звук, потом прекратился и возобновился опять.
– Кто-то ходит по комнате внизу, – шепнул Мэтчем.
– Нет, внизу нет комнаты, – возразил Дик, – мы под часовней. Это ходит по тайному коридору мой убийца. Ну, пусть идет – плохо ему придется! – И он заскрежетал зубами.
– Потуши лампы, – сказал Мэтчем. – Может быть, он чем-нибудь выдаст себя.
Они потушили обе лампы и притаились не дыша, словно мертвые. Шаги внизу, хотя и очень тихие, были ясно слышны. Они то приближались, то удалялись; наконец послышался громкий скрип поворачиваемого в замке ключа и наступила продолжительная тишина.
Шаги послышались вновь, и вдруг в отдаленном углу комнаты через щель в стене показался свет. Он становился все ярче: отворилась подъемная дверь, впустив поток света. Видна была сильная рука, поднимавшая дверь. Дик поднял свой арбалет в ожидании, что покажется и голова человека, которому принадлежала рука.
Но тут произошла остановка. Из дальнего угла дома послышались крики; сначала один голос, потом два, а затем и много голосов повторяли одно и то же имя. Этот шум, очевидно, встревожил убийцу – подъемная дверь была опущена на свое место, шаги еще раз раздались внизу, как раз под тем местом, где находились мальчики, и затем замерли вдали.
Наступила минутная передышка. Дик глубоко вздохнул и тут только прислушался к суматохе, помешавшей нападению, которая все увеличивалась, вместо того чтобы уменьшаться. По всему дому раздавалась беготня; двери с шумом распахивались и закрывались, и над всем этим гамом возвышался голос сэра Дэниела, звавшего какую-то Джоанну.
– Джоанна! – повторил Дик. – Кто бы это мог быть, черт возьми! Здесь нет никакой Джоанны и никогда не было. Что это значит?
Мэтчем молчал. Он, по-видимому, отошел в сторону. В комнату проникал лишь слабый свет звезд, и в дальнем конце, где были мальчики, царила полная тьма.
– Джек, – сказал Дик, – я не знаю, где ты был весь день. Видел ты эту Джоанну?
– Нет, – ответил Мэтчем, – я не видел ее.
– И не слышал, чтобы говорили о ней? – продолжал расспрашивать Дик.
Шаги приближались. Сэр Дэниел продолжал кого-то звать на дворе громовым голосом.
– Слышал ты о ней? – повторил Дик.
– Я слышал о ней, – сказал Мэтчем.
– Как у тебя дрожит голос! Что с тобой? – сказал Дик. – Эта Джоанна – для нас большое счастье, она отвлечет их мысли от нас.
– Дик, – вскрикнул Мэтчем, – я погиб, мы оба погибли! Бежим отсюда, пока еще есть время. Они не успокоятся, пока не найдут меня. Или вот что – пусти меня вперед! Когда найдут меня, ты сможешь бежать. Пусти меня, Дик… Добрый Дик, выпусти меня!
Она отыскивала в темноте засов. Дик наконец все понял.
– Клянусь мессой! – крикнул он. – Ты вовсе не Джек, ты Джоанна Седли! Ты та девушка, которая не хотела выйти за меня!
Девушка остановилась и стояла молча и неподвижно. Дик также молчал некоторое время, потом снова заговорил:
– Джоанна, – сказал он, – ты спасла мою жизнь, а я спас твою; мы видели, как текла кровь, были и друзьями и недругами, я даже хватался за пояс, чтобы отколотить тебя… И все это время я считал тебя мальчиком. Но теперь смерть близка, время прошло, а прежде чем я умру, я должен сказать тебе вот что: ты лучшая и самая храбрая девушка на свете, и если бы я остался в живых, то с радостью женился бы на тебе; но буду ли я жив или умру – я люблю тебя.
Она ничего не ответила.
– Ну, скажи же что-нибудь, Джек, – сказал он. – Будь доброй девушкой, скажи, что любишь меня!
– Зачем же я была бы здесь, Дик! – воскликнула она.
– Ну так значит, если нам удастся благополучно выбраться отсюда, мы поженимся, – продолжал Дик, – а если нам суждено умереть – умрем, и делу конец. Но как ты нашла мою комнату?
– Я спросила у госпожи Хэтч, – ответила она.
– Ну, она человек верный, – заметил он. – Она не выдаст тебя, у нас есть время.
В это мгновение, как бы в опровержение его слов, в коридоре раздались шаги и кто-то громко ударил в дверь кулаком.
– Эй! – крикнул чей-то голос. – Откройте, мастер Дик, откройте!
Дик не тронулся с места и ничего не ответил.
– Все кончено, – сказала девушка и обвила руками шею Дика.
Люди один за другим собирались у двери. Наконец явился сам сэр Дэниел и шум внезапно прекратился.
– Дик, – кричал рыцарь, – не будь ослом! И семь спящих дев проснулись бы от такого шума. Отворяй, брат, отворяй!
Дик продолжал молчать.
– Сломайте дверь! – сказал сэр Дэниел.
Слуги его тотчас же яростно стали ударять в дверь ногами и кулаками. Несмотря на то, что она была очень прочна и заперта тяжелым засовом, все-таки подалась бы, если бы снова не вмешалась судьба. Среди грома ударов раздался крик часового, за ним последовал другой; с зубцов башен раздались тоже крики, в ответ на которые послышались крики из леса. В первое мгновение тревоги казалось, что обитатели лесов берут приступом Моот-хаус. Сэр Дэниел и его люди временно отказались от атаки комнаты Дика и бросились защищать стены.
– Теперь мы спасены! – вскрикнул Дик.
Он схватился обеими руками за старинную кровать и безуспешно старался сдвинуть ее с места.
– Помоги мне, Джек. Ради спасения твоей жизни, напряги все твои силы! – сказал он.
Громадными усилиями они оттащили большую дубовую кровать и приставили ее одним концом к двери комнаты.
– Ты только ухудшаешь положение вещей, – печально проговорила Джоанна. – Он войдет через подъемную дверь.
– Ну нет, – ответил Дик, – он не посмеет открыть эту тайну многим людям. Мы сами убежим через эту дверь. Слушай! Нападение закончилось. Да его и вовсе не было.
Действительно, никакого нападения не было, а просто явилась еще одна часть воинов, принимавших участие в сражении, – они-то и помешали сэру Дэниелу. Они спаслись бегством под покровом темноты. Их впустили в большие ворота, и теперь они сходили с коней во дворе под громкий стук копыт и звон доспехов и оружия.
– Он сейчас вернется, – сказал Дик, – скорее в подъемную дверь!
Он зажег лампу, и оба прошли в один из углов комнаты. Щель было легко отыскать, так как через нее еще мерцал слабый свет. Дик взял из своего небольшого запаса оружия прочный меч, запустил его глубоко в щель и навалился изо всех сил на рукоятку. Дверь подалась и немного приоткрылась. Молодые люди сделали еще одно усилие – и дверь отворилась. Они увидели несколько ступенек, на одной из которых предполагаемый убийца оставил горящую лампу.
– Ну, – сказал Дик, – иди вперед и возьми лампу. Я пойду за тобой и закрою дверь.
Они сошли один за другим. Когда Дик захлопнул за собой отверстие, раздались снова громовые удары в дверь его комнаты.
Глава IV. Подземный ход
Проход, в котором очутились Дик и Джоанна, был узок, грязен и короток. На другом конце его была полуоткрытая дверь – без сомнения, та, которую они слышали, когда ее открывал предполагаемый убийца. С потолка спускалась густая паутина; на каменном полу глухо отдавались самые легкие шаги.
За дверью проход разветвлялся под прямым углом. Дик выбрал наудачу один из ходов, и оба пошли быстрыми шагами вдоль выемки кровли капеллы. Сводчатый потолок подымался при слабом мерцании лампы, словно спина кита. Там и сям попадались отверстия, приспособленные для наблюдений, скрытые с другой стороны резьбой карнизов. Заглянув в одно из этих отверстий, Дик увидел устланный плитами пол часовни, алтарь с его горящими восковыми свечами и распростертую перед ним на ступенях фигуру сэра Оливера, молившегося с воздетыми вверх руками.
Дойдя до конца коридора, они спустились по нескольким ступеням. Проход становился уже; стена с одной стороны была из дерева – через щели слышен был шум разговора и видно мерцание огней. Беглецы дошли до круглого отверстия в стене величиной с человеческий глаз. Дик заглянул в него и увидел внутренность столовой. С полдюжины людей в латах сидели вокруг стола, уничтожая паштет из дичи и жадно запивая его вином. Наверное, это были недавно прибывшие воины.
– Тут нам не найти помощи, – сказал Дик, – попробуем вернуться назад.
– Нет, – возразила Джоанна, – может быть, есть проход дальше.
Они пошли вперед, но через несколько ярдов проход заканчивался маленькой лестницей. Ясно было, что бегство с этой стороны невозможно, пока солдаты занимают столовую.
Они возвратились назад со всей возможной быстротой и принялись исследовать другой проход. Он был чрезвычайно узок, так что едва можно было пройти одному человеку. Идти приходилось по постоянно спускавшимся и поднимавшимся головоломным лестницам. Дик потерял всякое понятие о том, где они находятся.
Наконец проход стал еще уже и ниже; лестницы продолжали спускаться все глубже; стены с обеих сторон были сыры и липки на ощупь. Вдали слышались писк и беготня крыс.
– Должно быть, мы в подземной темнице, – сказал Дик.
– А выхода все нет, – прибавила Джоанна.
– Но должен же быть выход! – ответил Дик.
И действительно, вскоре они дошли до крутого поворота – тут проход заканчивался лестницей. Она была завалена тяжелой каменной плитой. Беглецы употребляли все усилия, чтобы сдвинуть ее, но она оставалась неподвижной.
– Кто-нибудь держит ее, – заметила Джоанна.
– Ну нет, – сказал Дик, – будь то человек, обладающий силой десяти людей, плита все же поддалась бы немного. А она не поддается, точно упирается в неподвижную скалу. Там лежит какая-нибудь тяжесть. Тут нет выхода, и, говоря по правде, добрый Джек, мы здесь такие же пленники, как если бы у нас были кандалы на ногах. Сядем здесь и поговорим. Через некоторое время мы вернемся назад; может быть, тогда они будут менее осторожны? Кто знает, может быть, нам и удастся вырваться. Но, по моему скромному мнению, мы пропали.
– Дик! – сказала девушка. – Печален тот день, когда ты встретил меня! Потому что я, несчастная, неблагодарная девушка, завела тебя сюда.
– Что за глупости! – возразил Дик. – Так уж было суждено, а что суждено, исполняется помимо нашей воли. Расскажи-ка мне, что ты за девушка и как попала в руки сэра Дэниела? Это будет лучше, чем оплакивать меня или себя.
– Я сирота, как и ты, без отца и матери, – сказала Джоанна, – и, на великое мое, а следовательно, и твое, Дик, несчастье, богатая невеста. Опекуном у меня был лорд Фоксгем; но оказывается, что сэр Дэниел купил у короля право на выдачу меня замуж… и заплатил очень дорогую цену. И вот я, бедный ребенок, еще у кормилицы, стала предметом борьбы между двумя знатными и богатыми людьми, желавшими каждый для своей пользы выдать меня замуж! Ну, времена изменились, появился новый канцлер, и сэр Дэниел купил опекунство надо мной через голову лорда Фоксгема. Новая перемена – и лорд Фоксгем купил право на выдачу меня замуж помимо сэра Дэниела. С тех пор между ними продолжается вражда. Но все это время я была в руках лорда Фоксгема, и он был для меня добрым господином. Наконец, я должна была быть выдана замуж, или, если хочешь, продана. Лорд Фоксгем должен был получить пятьсот фунтов. Гэмли – так зовут моего жениха, и как раз завтра, Дик, я должна быть помолвлена с ним. Если бы сэр Дэниел не узнал этого, я была бы, наверное, обвенчана и никогда бы не увидела тебя, Дик… дорогой Дик.
Она взяла его руку и поцеловала с нежной грацией; Дик притянул к себе ее руку и сделал то же самое.
– Ну, – продолжала она, – сэр Даниел неожиданно схватил меня в саду и заставил переодеться в мужское платье, а это для женщины смертельный грех, и к тому же это платье не идет мне. Он поехал со мной, как ты сам видел, в Кеттли, сказав мне, что я должна выйти за тебя; но я в душе решила, что назло ему выйду за Гэмли.
– А! – вскрикнул Дик. – Значит, ты любила этого Гэмли?
– Нет, – ответила Джоанна, – не любила. Я только ненавидела сэра Дэниела. А потом, Дик, ты помог мне и был добр ко мне и очень смел. Помимо воли мое сердце обратилось к тебе, и теперь, если бы мы могли устроить это, я очень охотно выйду за тебя. А если жестокая судьба не допустит этого, ты все же будешь дорог мне. Пока бьется мое сердце, я буду верна тебе.
– А я, – сказал Дик, – который никогда и не думал о женщинах до сих пор, я полюбил тебя, когда считал тебя мальчиком. Мне было жаль тебя – я сам не знал почему. Когда я хотел отколотить тебя, у меня не поднялась рука. Но когда ты созналась, что ты девушка, Джек, – я все-таки буду звать тебя Джеком, – я убедился, что ты именно та девушка, которая нужна мне. Слушай! – перебил он себя. – Кто-то идет.
Действительно, тяжелые шаги отдавались эхом в проходе, и целая армия крыс снова разбежались во все стороны.
Дик оглядел позицию. Резкий поворот в проходе был выгоден для него. Таким образом он мог безопасно стрелять под прикрытием стены. Но свет был слишком близко от него; он выбежал несколько вперед, поставил лампу посреди прохода и потом вернулся на свое место.
В отдаленном конце прохода показался Беннет. Он, казалось, шел один. В руке он нес горящий факел, благодаря которому в него легче было целиться.
– Стой, Беннет! – крикнул Дик. – Еще один шаг – и ты мертв!
– Так вы здесь, – сказал Беннет, вглядываясь в темноту. – Я не вижу. Ага! Умно вы поступили, Дик, что поставили вашу лампу перед собой. Право, хотя это и было сделано для того, чтобы прострелить мое сердце, я все же радуюсь, видя, как вы воспользовались моими уроками! Но скажите, что вы делаете, что ищете здесь? Зачем вы хотите стрелять в старого доброго друга? А молодая барышня еще здесь?
– Ну, Беннет, спрашивать-то нужно мне, а тебе отвечать, – произнес Дик. – Почему моя жизнь подвергается здесь опасности? Почему являются какие-то люди, чтобы убить меня в постели? Почему я должен бежать из безопасного дома моего собственного опекуна и от друзей, среди которых я жил и которых ничем не обидел?
– Мастер Дик, мастер Дик, – сказал Беннет, – что я говорил вам? Вы храбрый, но самый бесхитростный юноша из всех, кого я помню!
– Ну, – сказал Дик, – я вижу, что ты знаешь все и я в самом деле обречен. Хорошо. Я останусь здесь. Пусть сэр Дэниел добывает меня отсюда, если сумеет.
Хэтч помолчал немного.
– Слушайте, – наконец проговорил он, – я возвращусь к сэру Дэниелу, чтобы сказать ему, где вы находитесь и в каком именно месте, – ведь он за тем и послал меня. Но если вы не глупы, то вам лучше уйти до тех пор, пока я вернусь.
– «Уйти»! – повторил Дик. – Я давно ушел бы, если бы знал, как это сделать. Я не могу сдвинуть плиту.
– Суньте руку в угол и посмотрите, что найдете там, – ответил Беннет. – Веревка Трогмортона еще в той комнате. Прощайте! – Хэтч повернулся и исчез в изгибах прохода.
Дик сейчас же вернулся за лампой и последовал данному совету. В одном углу прохода в стене была глубокая впадина. Дик всунул руку в отверстие, нашел железный болт и сильно дернул его кверху. Послышался громкий треск, и каменная плита сейчас же отодвинулась.
Беглецам открылся выход. С небольшими усилиями им удалось поднять дверь, и они вышли в комнату со сводами, выходившую одной стороной во двор, где два-три безоружных человека чистили лошадей недавно приехавших солдат. Несколько факелов, воткнутых в железные кольца на стене, освещали эту сцену своим колеблющимся светом.
Глава V. Как Дик перешел на другую сторону
Дик потушил лампу, чтобы не привлекать внимания, поднялся наверх и прошел вдоль коридора. В темной комнате он отыскал веревку, привязанную к чрезвычайно тяжелой, старинной кровати. Дик взял клубок веревки, подошел к окну и начал медленно и осторожно спускать ее в ночную тьму. Джоанна стояла рядом с ним. По мере того как веревка удлинялась, а Дик все еще продолжал разматывать ее, сильный страх поколебал решимость девушки:
– Дик, – сказала она, – неужели это так высоко? Я не решусь спуститься. Я непременно упаду, добрый Дик.
Она заговорила как раз в самую критическую минуту. Дик вздрогнул, остаток клубка выскользнул из его рук, и конец веревки с плеском упал в ров.
В то же мгновение раздался голос часового с башни:
– Кто идет?
– Черт возьми! – вскрикнул Дик. – Мы пропали! Скорее спускайся по веревке.
– Я не могу, – сказала, отшатываясь, девушка.
– Если ты не можешь, то не могу и я, – сказал Шелтон. – Как же я переплыву ров без тебя? Значит, ты бросаешь меня?
– Дик, – задыхаясь, проговорила она, – я не могу. Силы покинули меня.
– Клянусь мессой, тогда мы оба погибли! – крикнул он, топнув ногой; потом, услышав шаги, он бросился к двери комнаты и хотел захлопнуть ее.
Прежде чем он успел затворить засов, чьи-то сильные руки налегли на дверь с другой стороны. Одно мгновение он боролся, потом, чувствуя себя побежденным, побежал назад к окну. Девушка прислонилась к стене у окна – она была почти без чувств. Когда Дик попробовал взять ее на руки, тело ее безжизненно обвисло.
В то же мгновение люди, которые помешали ему затворить дверь на засов, бросились на него. Одного из них он заколол кинжалом, остальные в беспорядке отступили. Дик воспользовался этим случаем, подбежал к подоконнику, схватился обеими руками за веревку и начал спускаться по ней.
Веревка была узловатая, отчего спускаться было легче, но Дик так спешил и так мало привык к гимнастике подобного рода, что качался в воздухе, словно преступник на виселице, и то ударялся головой, то разбивал себе руки о грубую, каменную стену. Ветер свистел у него в ушах, он видел звезды над головой и отражение этих звезд во рву – они кружились, словно опавшие листья. Наконец он выпустил веревку, упал и погрузился с головой в ледяную воду.
Когда он выплыл на поверхность, его рука наткнулась на веревку; освободясь от тяжести, она сильно раскачивалась в разные стороны. Над головой у него виднелся красный огонь. Взглянув наверх, он увидел при свете факелов и треножника, наполненного горящими углями, что зубцы башни усеяны человеческими лицами. Он видел, как головы этих людей поворачивались во все стороны, ища его; но он был слишком низко, свет не достигал его и все поиски были напрасны.
Тут он заметил, что веревка достаточно длинная, и начал пробиваться, насколько мог, к другой стороне рва, продолжая держать голову над водой. Таким образом ему удалось проделать более половины пути. Берег был уже вблизи, как вдруг веревка напряглась и начала тянуть его назад. Дик собрал все свое мужество и сделал прыжок в сторону спускавшихся к воде побегов ивы, которые в тот же вечер помогли выбраться на берег посланнику сэра Дэниела. Он опустился в воду, снова поднялся, опустился во второй раз, потом схватился рукой за ветку и с быстротой молнии поднялся на дерево и прижался к стволу. Вода текла с его одежды; он задыхался, не вполне уверенный, что ему удалось спастись от преследования.
Но все это произошло не без всплесков воды, указавших следившим за ним с башни место, где он находится. Стрелы сыпались вокруг него во тьме, словно град. Вдруг с башни бросили факел, он блеснул в воздухе в своем быстром полете и упал на краю берега, где на мгновение сильно вспыхнул и осветил всю окрестность, словно костер. Но, на счастье Дика, затем он соскользнул, упал в ров и мгновенно погас.
Факел достиг, однако, своей цели. Искусные стрелки успели разглядеть иву и Дика, спрятавшегося между ее ветвями. И хотя юноша сейчас же спрыгнул и побежал изо всех сил вверх по берегу, однако ему не удалось избежать выстрелов: одна стрела попала ему в плечо, другая задела голову.
Боль от ран словно придала ему крылья – он выбрался на ровное место и быстро побежал, не думая о направлении.
Стрелы еще продолжали преследовать его некоторое время, но вскоре это прекратилось. Когда он наконец остановился и обернулся назад, то был уже далеко от Моот-хауса, хотя еще видел, как факелы двигались взад и вперед вдоль зубцов башни.
Он прислонился к дереву, мокрый от воды и истекающий кровью, разбитый, раненый, одинокий. Но все же он спас себе жизнь, и, хотя Джоанна осталась во власти сэра Дэниела, он не упрекал себя за случайность, которую был не в силах предотвратить, и не ожидал каких-либо роковых последствий для девушки. Сэр Дэниел жесток, но вряд ли он будет жесток с молодой благородной девицей, у которой есть другие покровители, могущие легко призвать его к ответу. Вероятнее всего, он постарается поскорее выдать ее за кого-нибудь из своих друзей.
«Ну, – думал Дик, – до тех пор я еще успею найти средство укротить этого изменника. Клянусь мессой, я считаю себя теперь освобожденным от всякой благодарности или обязанности, а в военное время всем открывается удобный случай изменить свое положение».
Но пока положение его было очень печальным и затруднительным.
Некоторое время он продолжал еще пробираться сквозь чащу леса. Но боль от ран, темнота ночи, тревога и смятение мыслей мешали ему отыскивать направление и продолжать пробиваться сквозь густые заросли. Наконец он был вынужден сесть и прислониться к дереву.
Когда он очнулся от состояния между сном и обмороком, серый рассвет уже начал сменять ночную тьму. Легкий прохладный ветерок шелестел листвой деревьев. Дик еще не вполне проснулся, когда, пристально смотря перед собой, заметил какой-то темный предмет, раскачивавшийся на ветвях дерева ярдах в ста от того, под которым он сидел. Становилось светлее, Дик пришел в себя и был в состоянии рассмотреть этот предмет. То был человек, висевший на суку большого дуба. Голова его была опущена на грудь; при каждом более сильном порыве ветра тело его раскачивалось, а руки и ноги вертелись, словно какая-то странная игрушка.
Дик с трудом поднялся на ноги. Шатаясь и придерживаясь за стволы деревьев, он подошел ближе к ужасному предмету.
Сук был на высоте приблизительно двадцати футов от земли, и бедный малый был поднят палачами так высоко, что Дик не мог достать рукой даже до его сапог, а так как лицо повешенного было закрыто капюшоном, то невозможно было узнать, кто он.
Дик оглянулся направо и налево. Наконец он заметил, что другой конец веревки привязан к стволу небольшого куста боярышника, росшего под могучей сенью дуба и обильно покрытого цветами. Кинжалом – единственным оставшимся у него оружием – молодой Шелтон перерезал веревку, и труп с глухим шумом упал на землю.
Дик приподнял капюшон: то был Трогмортон, посланник сэра Дэниела. Он недалеко ушел со своим поручением. Из-за пазухи его куртки торчала какая-то бумага, очевидно, ускользнувшая от внимания членов общества «Черной стрелы». Дик вытащил ее и увидел письмо сэра Дэниела к лорду Уэнслейделу.
«Ну, – подумал он, – если опять будет какая-нибудь перемена, этим я смогу пристыдить сэра Дэниела и, может быть, привести его на плаху».
Он положил бумагу себе за пазуху, прочел молитву над мертвецом и снова побрел по лесу.
Усталость и слабость все увеличивались, в ушах у него звенело, он спотыкался, терял временами сознание – так сильно он ослабел от потери крови. Без сомнения, он много раз сбивался с пути, но наконец вышел на большую дорогу не очень далеко от деревушки Тонсталл.
Чей-то грубый голос крикнул, чтобы он остановился.
– Остановиться? – повторил Дик. – Клянусь мессой, я скорее могу упасть.
И в подтверждение своих слов он упал на дорогу во весь рост.
Из чащи вышли двое людей, оба в зеленых куртках, с длинными луками, колчанами и короткими мечами.
– Лоулесс, – сказал младший из них, – да ведь это молодой Шелтон.
– Вот радость-то для Джона Мстителя! – ответил его товарищ. – А ведь он побывал в бою. Тут на голове у него рана, которая стоила ему немало унций крови.
– А здесь, – прибавил Гриншив, – в плече, у него дыра. Должно быть, здорово ему попало. Кто бы мог это сделать, как ты думаешь? Если кто-нибудь из наших, то пусть принимается за молитвы – Эллис предложит ему длинную исповедь и короткую веревку.
– Подними щенка, – сказал Лоулесс, – клади его мне на спину.
Когда Дик был поднят ему на плечи, он, обвив себе шею руками мальчика, крепко захватил их и прибавил:
– Оставайся на посту, брат Гриншив. Я пойду с ним один.
Гриншив вернулся в засаду у дороги, а Лоулесс стал медленно спускаться с холма, неся на плечах Дика, по-прежнему находившегося в глубоком обмороке.
Солнце уже взошло, когда он вышел на окраину леса и увидел деревушку Тонсталл, разбросанную на противоположном холме. Все, казалось, было спокойно; только у моста, по обе стороны дороги, залегли человек десять стрелков. Как только они заметили Лоулесса с его ношей, они зашевелились и стали натягивать луки, как приличествовало бдительным часовым.
– Кто идет? – окликнул начальник отряда.
– Уилли Лоулесс, клянусь распятием! Вы знаете меня так же хорошо, как свои пять пальцев, – с презрением ответил Лоулесс.
– Скажи пароль, Лоуллес! – потребовал начальник.
– Да просветит тебя Небо, большой ты дурак, – ответил Лоулесс, – разве я не сказал тебе своего имени?! Но все вы сошли с ума от игры в солдат. Когда я в лесу, то и жить хочу жизнью лесов, а мой пароль: «наплевать на всю шутовскую солдатчину»!
– Лоулесс, ты подаешь дурной пример! Скажи пароль, глупый шутник, – настаивал начальник поста.
– А если я позабыл его?
– А если позабыл, то, клянусь мессой, я всажу стрелу в твое толстое брюхо, – ответил начальник.
– Ну, если ты так плохо понимаешь шутки, – сказал Лоулесс, – то я, пожалуй, скажу пароль. «Декуорс и Шелтон» – вот мой пароль, а вот и иллюстрация: Шелтон у меня на плечах, и я его несу к Декуорсу.
– Проходи, Лоулесс, – сказал часовой.
– А где Джон? – спросил бывший францисканец.
– Он творит суд и расправу, собирает пошлины, словно вельможа! – крикнул один из часовых.
Так и оказалось. Когда Лоулесс дошел до маленькой деревенской гостиницы, он увидел Эллиса Декуорса, окруженного арендаторами сэра Дэниела. Опираясь на силу своего отряда, он хладнокровно собирал с них арендную плату и выдавал расписки в приеме сумм. По лицам арендаторов ясно было видно, как мало им нравится эта процедура, – они хорошо понимали, что им придется платить дважды.
Как только Эллис узнал, что привело к нему повара, он отпустил остальных арендаторов и с явными признаками интереса и тревоги сопроводил Дика в одну из комнат гостиницы. Тут осмотрели раны юноши и простыми средствами привели его в чувство.
