Роман Алимов
Пустоты Левиафана
Змей блеснул чешуей, отблески вспыхнули у меня в глазах и мир словно потух, как свечка, что сожгла до основания свой воск.
И я добавлю от себя:
– Живи в чистоте Иван, не позволяй упасть себе, меняйся, умножай талант, не дай украсть душу, заполнись добром…
Голос закашлялся и захрипел.
Иван взволнованно поглядел на штору, за которой послышался резкий и неприятный писк аппарата. Стержень его карандаша сломался от давления руки и покатился к двери. А на пороге появились торопливые туфли медсестры. Та резко отодвинула штору и занялась трубками входящими в тело старика, что лежал на кушетке. Казалось, дед прожил лет под сто, скудная бороденка, седая голова с прядями и широко открытые, голубы глаза, смотрящие на место, где сидел Иван.
Парень тихо спросил:
– Кто был этот Дометий?
Медсестра подняла взгляд и удивленно скривила лоб:
– Родственник? В последний день объявился?
Иван вздохнул:
– Нет! Это я! Из-за меня его вчера привезли!
Медсестра качнула головой:
– Что? Да он месяц здесь мучается, обгорел сильно, все молился за кого-то, а ожоги его все росли.
Медсестра подняла одеяло, под которым лежало забинтованное по пояс тело, словно приготовленная к погребению мумия.
– Значит, говоришь, Дометий? Ну и имя. Откуда знаешь, если не родственник? – спросила сестра, направляясь за доктором.
– Он сказал, – запихивая блокнот в пиджак, ответил Иван.
Медсестра ухмыльнулась:
– Может, ты того? – покрутила у виска, – то «вчера привезли» повторила нараспев, пародируя Ивана, то «заговорил дед»! Ты с кем беседовал? Он немой, мы даже номер полиса не смогли выбить, не то, что имя. Только и нашли в кармане, визитку журнала или газеты какой-то.
У Ивана сжалось сердце, мысли завязались в узелки, он попробовал возразить, но стук туфель медсестры быстро застучал по коридору.
Не оборачиваясь, парень вышел из палаты и поплелся. Удушливый воздух застрял между домов, отказываясь нести привычный бриз. Зазвонил телефон, на экране показалась надпись «Верка №2 (бывшая, с пляжа)». Надоедливый аппарат мигом очутился в мусорном контейнере, продолжая изливать оттуда мелодии арфы. Совсем рядом ударили в колокола, Ваня поднял голову, и заметил, что оказался у каменной стены старого больничного храма.
Внутри церкви, под сводом купола обитала прохлада, свечи мягко освещали фрески. Парень тихо шагал вдоль икон, рассматривая одно изображение за другим. Вдруг глаз зацепился за что-то, отчего стук в сердце усилился, и парень замер.
На темной стене извивался огромных размеров змей, из пасти которого исходил столб пламени. Вокруг толпились люди, над тварью проплывали лодки, зверь бил хвостом по воде, пытаясь поймать рыбаков, создавая чудовищные волны.
Под фреской завивался трудночитаемый текст:
«Это – море великое и пространное: там пресмыкающиеся, которым нет числа, животные малые с большими, там плавают корабли, там этот левиафан, которого Ты сотворил играть в нём».
«Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? Вденешь ли кольцо в ноздри его? Станешь ли забавляться им, как птичкою?
