Роман Титов
Темный исток. Гробницы пустоты
Глава 2
В некотором роде
Коддас, нервно перебирая руками за оттяжки, пятился к выходу и все продолжал орать, как будто надеялся, что на его вопли стекутся другие. Взгляд свой при этом он продолжал держать на моем лице и то ли из страха, то ли в ожидании еще какой сверхъестественной выходки совершенно выпустил из внимания Мекета. Поэтому даже не заметил, как тот придвинулся вплотную к горе разбойнику и резким ударом по руке заставил выронить бластер. Коддас только и успел, что хлопнуть пару раз глазами, прежде чем брат – сама невозмутимость – выхватил собственное оружие и выстрелил ему прямо в сердце. Короткая вспышка, болезненный вздох, запах паленой тряпки да пара капелек крови, смешанных с дымной струйкой, сочившейся из обуглившейся дыры – вот и все, чем дело закончилось. Я едва дух перевести успел.
Тем временем Мекет, аккуратно подхватив убитого под руки, отволок его в густую тень у дальней стены и затолкал между парой нерабочих световых панелей под самым потолком. А когда управился, тот сразу же набросился на меня с громким шепотом:
– Это еще что за херня только что была?! – Ноздри широко раздувались, глаза сверкали от ярости – воплощение праведного гнева.
Не ожидая столь бурной реакции, я невольно отпрянул и с недоумением вытаращился в ответ:
– Я-то что сделал?
Казалось, голова брата сейчас взорвется.
– А ты не понимаешь?! – прошипел он. – Я ведь сказал, никаких фокусов! А если б здесь еще кто-нибудь оказался? Представляешь, что было бы, узнай коддас, что на борту завелась нечисть?
Я не сдержал смешка.
– Нечисть? Ты это серьезно?!
Мекета перекосило.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я!
Само собой. Вот только услышать хотел вовсе не это.
– Ты застрелил разумника! Полагаю, невинным его не назовешь, но как ты за это оправдаешься?
Брат даже моргнул от изумления. Казалось, будто я заговорил на языке древних лейров. Он фыркнул.
– Ты сейчас посмеялся, Мозголом? Оглянись! Здесь всем плевать на смерть. Тут каждый день по несколько трупов находят, и никому дела нет до того, кто их оставил. Но то, о чем я волнуюсь, намного важней всего этого. Я думал, ты понял это, когда мы покидали Дей-Прим.
Я, разумеется, знал, что мой старший брат далеко не святоша, однако столь циничного отношения к чужой жизни даже от него не ожидал.
– Сдается мне, – проговорил я, – ты понятия не имеешь, как все обстоит на самом деле.
– Ты так считаешь?
Его вопрос заставил меня пересмотреть в памяти момент, когда скрытая в ящике сила уберегла мое лицо от возможности столкнуться с плазменным зарядом.
– Именно. Но я тебя не виню. Ведь даже Тассия признала, что далеко не во всем разобралась.
Имя шаманки подействовало на Мекета как микстура. Лицо его тут же свело судорогой.
– Не говори мне об этой старухе, – отрезал он, пряча бластер назад в кобуру. Оттолкнулся от стены и поплыл дальше.
– Знаешь, Мекет, а ведь она тебе жизнь спасла, – напомнил я, стараясь не отставать.
Тот тряхнул головой и пониже опустил свою шляпу.
– Я ее об этом не просил.
– Все верно. Зато просил я.
Услышав последнюю фразу, брат резко затормозил руками о переход и снова развернулся лицом, из-за чего я едва не столкнулся с ним лбом. Сощурив карие глаза, он поинтересовался обманчиво мягким тоном:
– И что же эта старая тварь потребовала взамен?
Я сглотнул.
Проще всего было сказать правду. Но признаться в том, что позволил еще глубже втянуть себя в историю с Тенями, язык не повернулся. Внутреннее чутье подсказывало, кое о чем Мекету лучше не знать. По крайней мере, до тех пор, пока не разрешится более злободневная загадка, связанная с Аргусом и его кровавым побегом из лап вооруженных сил Тетийсской Федерации.
– Я не услышал ответа, – сказал брат, выждав немного.
Я невинно захлопал глазами.
– Мы разве не торопимся найти этого Д’юму?
– Зубы мне заговариваешь?
– Вовсе нет. – Я был сама искренность.
Но брат не купился.
– Заговариваешь.
– Вовсе нет. Ты сам всю дорогу талдычил о том, насколько это важно – найти его как можно скорее!
Он усмехнулся.
– Ладно. Но мы еще посмотрим, кто кого.
Я не стал возражать. Лишь незаметно и с облегчением перевел дух. Полностью расслабиться, правда, не дал труп, оставленный позади, но в этом вопросе я в кои-то веки решил положиться на мнение брата. До тех пор, пока он уверен, что контролирует ситуацию, мне не следует дергаться.
И только внутренний голос, подобный негромкому эху, неустанно твердил: одним убийством здесь не обойдется.
Преодолев очередной короткий туннель, мы очутились среди настоящих джунглей посреди космоса. Буйная растительность, призванная снабжать техносферы кислородом, расползлась по периметру пузыря, опутав его прозрачные изогнутые стенки густым ковром зелени. Недоставало только птичек, порхавших от ветки к ветке. Запах тут был поприятнее, да и в целом все выглядело ухоженным.
Впрочем, это не лишало меня чувства реальности. За нами наблюдали. И очень внимательно.
– Д’юма, выходи, – сказал Мекет, остановившись в центре сферы и подняв руки ладонями вперед.
Не зная, стоит ли следовать его примеру, я решил не менять положения, на случай, если придется хвататься за бластер.
Впереди раздвинулись ветки деревьев, и в прорехе показался длинный ствол лазерного ружья. А следом послышался и голос, низкий и сиплый:
– Динальт, ты, что ли?
Несмотря на совершенно недружественный жест, Мекет, в отличие от меня, не выказав и капли напряжения, заговорил весело и бодро, будто к старому другу на огонек заскочил:
– Так точно, Д’юма. Это я.
Небольшая пауза разделила его ответ с очередным вопросом:
– А рядом кто?
После секундной заминки Мекет пояснил:
– Братишка мой. Младший.
Некоторое напряжение, прозвучавшее в его словах, а также пристальное внимание, исходящее со стороны зарослей, заставили меня напрячься.
И, кажется, не меня одного.
– Вот оно как? – Голос Д’юмы, все еще не рисковавшего высовываться из-за кустов, сделался подозрительным. – Не тот ли это парень, что устроил тарарам на Дей-Прим?
Благоразумия ради я промолчал.
– Слухи о его участии сильно преувеличены, – заметил брат.
На что ему быстро возразили:
– Были бы это слухи.
Было очевидно, что последнюю фразу сказал не Д’юма, однако проще от этого не стало. Посмотрев по сторонам, я обратил внимание, что справа и слева, а также сверху и снизу, между нестройных зарослей плодоносных кустарников и конструкций, к которым все эти насаждения крепились, притаился некто куда более опасный, чем обыкновенные беженцы.
На всякий случай толкнув Мекета в плечо, я указал на засаду.
– Я знаю, – спокойно кивнул он и снова обратился к той части зарослей, из-за которой выглядывало дуло винтовки: – Мы сюда не на разборки пришли. С кланом Феб я больше дел не имею, а Риомм, сам знаешь, меня вообще не касается. Я тут по другому вопросу.
– У-у-у, – многозначительно протянули из-за кустов, – догадываюсь, по какому.
Что-то в его тоне заставило мою скрытую сущность раздраженно встопорщить шерсть, а это, в свою очередь, привело к тому, что моя ладонь легла на рукоять бластера.
– Оставь оружие, малец, – посоветовал Д’юма. – Ты и твой братец не в том положении, чтобы затевать перестрелку. Семеро бравых наемников сейчас держат вас обоих на мушке. Даже если ты попытаешься вытащить бластер, тебя тут же изрешетят.
Понятия не имею, о чем в этот момент подумал Мекет, но самого меня накрыло столь лютой яростью, что даже удивительно стало, как моя кожа при этом не запылала.
Впрочем, дать волю праведному гневу мне было не суждено, поскольку Д’юма прибавил:
– Но чтобы не показаться совсем уж обмудком, замечу: все мы здесь знаем, что ты и без бластера можешь доставить нам всем неприятностей. Так что не будем вести себя как дети, идет?
Титаническим усилием воли заставив себя убрать пальцы с бластера, я проговорил:
– В таком случае, может, вам все же выйти на свет?
Я не ожидал, что он последует совету, но все именно так и вышло. Торчащая между ветками винтовка исчезла из виду, а на ее месте нарисовалась широкая физиономия. С длинным курносым носом и заостренными ушами, торчащими выше абсолютно гладкого лба, она напоминала даго-гоблина из старой сказки о потерянной линзе. Только в отличие от своего сказочного прототипа, доброжелательность реальному Д’юме была чужда.
– О тебе уже начали шептаться в подворотнях, малыш, – заметил контрабандист, хитро прищурившись, и не спеша выплыл из тени целиком – низенький толстячок, затянутый в грязно-серый рабочий комбинезон и портупею.
Едва явление свершилось, его примеру последовали и те, кто наблюдал за нами из зарослей. Слова о том, что на Д’юму работал целый отряд суровых боевиков, оказались правдой. Чудеса да и только.
– Никогда не любил собирать сплетни, – сказал я на всякий случай.
Д’юма хрюкнул. Или хихикнул? Разобрать было сложно.
– Охотно верю. Охотно. Только разве не сплетни вас двоих сюда привели?
Пожав плечами, я собрался было возразить, но Мекет опередил меня вставив:
– В некотором роде.
– В некотором роде? – сквасился Д’юма. – И что это должно означать?
– Только то, что ты, как сам говоришь, хорошо знаешь, – сказал брат. – Нам нужен инфочип Малыша. И, если ты не против, я бы хотел его получить как можно скорее. Мы очень спешим.
– Так вот в чем причина твоего появления? Любопыственно… – пропел Д’юма, хотя несмотря на свои слова, удивленным совсем не выглядел. – А с чего ты взял, что эта штучка у меня?
– Да брось, старый пройдоха. Всем известно, что у тебя с Желтым Малышом была особая связь. Она доверяла тебе, как никому другому. Оттого и все тайны, собранные на той пластиковой крошке, оставила. На хранение, так сказать.
Д’юма почесал третий подбородок пухлой когтистой лапкой и осклабился.
– Какая неоригинальная теория, Мекет. От кого, от кого, а от тебя я ждал чего-то помудренее. Или думаешь, будто ты первый, кому такая мысль пришла в голову, а?
Но братец не смутился.
– До теорий мне дела особого нет, дружище Д’юма. Как, в общем-то, и до тонкостей твоих взаимоотношений с Малышом. Все мы долгое время кормились с одной миски, и каждому есть что порассказать друг о друге. Но мне сейчас недосуг вспоминать о былых чудных временах, поэтому давай ближе к делу. Я знаю, инфочип у тебя, и хотел бы его получить. – Выдержав короткую паузу, Мекет добавил с ухмылочкой: – Если ты не против, конечно.
– Не так быстро, дружище. – Последнее слово Д’юма выделил особенно четко. – Я не отрицаю нашу с тобой былую славу. Но ты сам плюнул в миску, о которой так удачно упомянул. Своими постоянными утайками ты испортил жизнь всем, кто по-доброму относился к тебе. А сейчас ждешь, что я пойду тебе навстречу? Ты как чума. Все, к чему ни прикоснешься, погибает. Смерть следует за тобой по пятам, Динальт.
Мекет ненароком оглянулся, но встретил только мой растерянный взгляд. Было видно, слова Д’юмы его задели. И, чуял я, гораздо глубже, чем он готов был признать.
– Эй! В том, что Малыш убита, моей вины нет!
– Прямой, быть может, и нет, – признал Д’юма. – Но косвенно ты ответственен за это. Не отрицай.
Мекет утомленно вздохнул.
– Если я признаю свою причастность, тебе полегчает?
– Да меня, в сущности, не очень-то волнует, признаешь ты чего-нибудь или нет. Меня беспокоит, что, даже зная правду, ты поступил так, как поступил. Серые стражи идут за тобой. И мне не нравится, что они могут нагрянуть сюда.
Мекет нарочито громко фыркнул.
– В этот гадюшник? Я тебя умоляю! Только ты можешь цацкаться с коддас. Всем остальным на них уже давно плевать. Кроме того, я слишком хорошо заметаю следы.
Д’юма с последним утверждением согласился, но неохотно:
– Ты-то, может, и заметаешь. Только рыскают серые по Галактике не за тобой, а за твоим, так называемым, братцем. – Его тяжелый въедливый взгляд сосредоточился на моей скромной персоне. – И уж поверь, таких как он, эти парни умеют находить.
Я бы мог и не вздрагивать. Слова контрабандиста открытием не стали и внутренностей моих не перевернули. О том, что Серая Стража, лишившись своей предводительницы, все усилия бросит на поиски того, кто ее уничтожил, догадался бы и малолетка. Что меня по-настоящему заботило, так это тот фоновый гул, что не переставал трепать мои нервы с самого прилета на станцию, а теперь еще сделавшийся вдвое настойчивее.
Подплыв к брату, я шепнул ему:
– У меня нехорошее предчувствие. Закругляйся уже.
У Д’юмы оказался удивительно тонкий слух.
– Тоже брезгуешь разумниками, которым некуда податься?
Твердо выдержав его инквизиторский взгляд, я отрицательно качнул головой.
– Нет. Хотя меня и выводит из себя вся эта вонь и грязища. Но дело в другом.
– И в чем же? – Контрабандист не выглядел заинтересованным, лишь пренебрежительно выпятил нижнюю губу.
Поразмыслив немного, стоит ли выкладывать все без обиняков, я переглянулся с Мекетом. Тот никак не прореагировал. Тогда я и сказал:
– Помимо этих бедняг, здесь есть кто-то еще. Кто-то гораздо опаснее, чем все ваши бойцы вместе взятые.
Предсказание ожидаемо позабавило Д’юму. Он даже хрюкнул от восторга.
– Что, правда? Неужели настолько все страшно? И когда нам ждать нападения, не подскажешь?
Вокруг раздались разрозненные смешки. Само собой, всерьез мои слова никто воспринимать не собирался.
Это разозлило. Обведя скалящиеся лица убийственным взглядом, я процедил:
– Еще бы. Прекрасно гадаю по внутренностям обнаглевших ублюдков.
Все ухмылки будто протуберанцем смело. Наемники напряглись и покрепче сжали свои карабины. Мекет тоже напрягся. Казалось, сейчас что-то произойдет…
Но вдруг громкий гортанный смех контрабандиста разорвал звенящую тишину.
– А ты, пацан, забавный, – проблеял он отсмеявшись. – И, похоже, тебя лучше не злить, а? Узнается динальтова порода. Вы и правда неплохо вместе спелись, Мекет. Мое уважение.
– Спасибо, – немного скованно кивнул брат. – Это что-нибудь меняет?
Толстяк ненадолго задумался.
– Полагаю, да, – наконец сказал он. – Милости прошу в мою палатку. Временное пристанище в чрезвычайные дни. Там-то мы все как следует и обсудим, согласны? В конце концов, где это видано, чтобы гостей, пусть даже незваных, держали на пороге, не предложив им разделить трапезу?
Идея отведать что-либо в этом гадюшнике мне не понравилась сразу же, и я поспешил вежливо, но твердо возразить:
– Благодарю, мы неголодны.
Одарив меня самым серьезным из своих взглядов, Д’юма веско проговорил:
– Отказа я не приму.
Глава 3
Доверие должно быть обоюдным
– Почему вы сидите в этих трущобах? Что вами движет? – поинтересовался я, когда четверть часа спустя мы (я, мой брат и сам Д’юма) зависли над крышкой круглого стола, привинченного к полу личной палатки контрабандиста тросом. Чтобы не порхать по неопределенной траектории, приходилось упираться коленями в специальный обруч под столом.
Хозяин угощал травяным чаем, подававшимся в прозрачных пластиковых шарах. Посасывая через трубочку терпкий горячий напиток из листьев ламма, выращенного в здешнем гидропонном саду, я ощущал себя аборигеном, что несколько нервировало. В конце концов, мы же сюда не чаи распивать явились. Но, стоило признать, подобного угощения прежде пробовать мне не доводилось.
– Что движет, спрашиваешь? – пробормотал Д’юма задумавшись. – Оглянись, малыш. По-твоему, что движет коддас, обитающих здесь? Любовь к экстриму?
– Им деваться отсюда некуда, – качнул головой я. Слишком сильно хлебнул чаю и обжег небо. – Но не вам, Д’юма.
По обстановке, пусть и весьма скромной, было видно, что палатку используют в качестве постоянного жилища уже не один год. Два инфопланшета торчали в специальных держалках, рядом стопочка электронных книг, инструменты, за одну из множества гибких петелек по периметру палатки цеплялись мешки с одеждой, личными вещами, травами и необходимыми для готовки мелочами, ну и спальное место – мягкая капсула на застежке. Не очень-то в духе космического бродяги, о котором рассказывал Мекет.
– Я лишь стараюсь помогать бедным коддас по мере сил. Только и всего, – ответил он.
На мой вкус не вполне убедительно.
– Чистый альтруизм?
Д’юма присосался к трубочке.
– А почему нет? Почему всегда надо ждать, что кто-то возьмет и сделает что-нибудь хорошее? Почему нельзя сделать это что-то самому? Ты, пока добирался до меня, приметил кого-нибудь конкретного, среди всей серой массы бездомных, ютящихся в латаных-перелатаных палатках?
Я промолчал. И не потому, что ответ был отрицательным.
Но Д’юма расценил это по-своему.
– А все оттого, что нищета – она безлика, – вымолвил он, утерев пухлые губы рукавом. – Особенно нищета коддас. Ты видишь, в какой обстановке им приходится существовать? Когда-то Кодда Секундус была провинцией Риомма, питавшей их и без того жирную тушу своей плазмой. Это был ценный мир. До того, как произошла катастрофа. И что сделала империя в благодарность? Просто впихнула выжившим сеть техносфер и помахала ручкой – удачи, мол. Вся цивилизованная Галактика в курсе, что техносферы – это временное жилье. В них даже не предусмотрены гравигенераторы. О радиации я вообще молчу. С каждым оборотом вокруг местного солнца слой защиты постепенно выгорает. Придет день и его вообще не станет. И куда тогда деваться коддас из этого загона?
Меня слегка покоробило от того, насколько фальшиво и претенциозно прозвучали его слова. Почесав переносицу, я спросил:
– Почему никто не поможет им перебраться на какую-нибудь планету или луну? Да даже астероиды сейчас сплошь и рядом переделывают в дома.
Контрабандист хохотнул, да так резво, что чуть собственный чай с шаром не выпустил.
– Думаешь, все так просто?
Я похлопал глазами.
– Риомм еще не прибрал каждый уголок этой Галактики. В космосе полно незаселенных миров. Вы могли бы подыскать что-нибудь подходящее. Или даже выкупить. Но вместо этого просто тратите огромные деньги на поддержание здешнего уклада. Это какая-то трисилева услуга.
Д’юма осклабился:
– Я не знаком с этим Трисилем, малец. Может статься, отличный был типчик. Но вся загвоздка в том, что Риомм совсем не хочет, чтобы коддас отсюда куда-то делись.
– Что? – удивился я и перевел взгляд на молчавшего все это время брата. – А почему?
Мекет как всегда сморщился, но промолчал.
– Потому, – пропел Д’юма, – что империи выгодно выставлять себя благодетельницей. Коддас здесь уже несколько лет болтаются, будто дерьмо, которое никак не смыть, а Сенат продолжает трепаться о том, сколько сил тратит на помощь местным бедолагам. Думаешь, кого-то там на сияющем Риомме устроит, если вся эта возня немедля прекратится?
– А почему нет? Разве это не снизит затраты и все такое?
– Не будь наивным. Там только болтают о суммах, которые тратятся на поддержание техносфер. На самом деле все до последней ломаной монетки оседает в карманах сенаторов и лоббистов, которые всю эту схему и затеяли.
– Тогда я тем более не понимаю, что держит всех этих людей здесь. Давно бы сбежали, и дело с концом.
– Риомм не помогает коддас, как я уже сказал, но это еще не значит, что он за ними не приглядывает. Раз в четверть оборота вокруг местного светильника орбиту сфер пересекает акаш. Не сближается и на связь не выходит. Но одного его появления достаточно, чтобы вся местная братия забилась в норы и тихонько ждала, когда напасть минует.
– Жуть какая-то, – признался я.
– Вот именно! – кивнул контрабандист, стукнув кулачком по столешнице. – Жуть. И еще какая! Коддас накрепко заперты в этом гадюшнике. И пока Риомм не передумал, единственный их выход – нищенствовать и молиться.
– И кому же они молятся? – поинтересовался Мекет, впервые за время скромной трапезы открыв рот не для того, чтобы отпить чаю.
– Всем богам, каких знают, – заявил Д’юма с убийственной серьезностью, – потому что больше им не на кого рассчитывать.
– Не на кого, кроме тебя, очевидно, – заметил брат.
Отпустив шарик с чаем, Д’юма уставился на него.
– Ты, Динальт, пытаешься мне польстить или нагрубить?
На что Мекет ответил с не самой искренней улыбкой:
– Думаю, всего понемногу. – Перехватив в воздухе едва не сбежавший чай, он вернул его Д’юме со словами: – За всей этой болтовней об угнетенных беженцах, мы упустили из виду настоящую причину нашего появления. Меня не интересует, насколько ты сроднился с коддас. И каким героем они все тебя считают – тоже. Мы оба знаем, что ты на самом деле за фрукт, а потому даже не надейся, что я позволю завербовать братишку в твою унылую конторку.
Поперхнувшись чаем, Д’юма закашлялся.
– С чего ты взял, что он вообще мне нужен? – поинтересовался контрабандист, пытаясь утереть выступившие на глазах слезы и не смотреть в мою сторону.
– Кончай уже, – бросил Мекет.
Д’юма сразу как будто сник, чем удивил меня сверх всякой меры. Я и не подозревал, что у брата на него такое влияние. Или это очередная игра?
– А чего это ты за него решаешь? – внезапно спросил контрабандист, указывая на меня пухлым пальцем. – Что, если он сам решится?..
– Не решится.
– На что не решусь? – попробовал уточнить я.
Мекет без капли энтузиазма пояснил:
– На священный поход Д’юмы против Риомма, который он уже затевает гнарк-его-знает-сколько лет. Или ты думаешь, он просто так из тебя тут слезу выжимает? Этот хитрый хрен давно мечтает, чтоб империя захлебнулась в крови, но все никак не подгадает хорошего момента. А местные – это так, способ развязать конфликт. Да он плясать будет, если однажды Риомм действительно вдарит по коддас.
– Это правда? – изумился я, уставившись на пухлого контрабандиста.
Тот с кислым видом отозвался:
– Твой братец – большой любитель все упрощать. Да, я не поклонник империи. Однако это не значит, будто готов жертвовать несколькими тысячами коддас, лишь бы надеть Риомму трусы на голову.
И все же он не признал, что не планирует вытворить нечто подобное в будущем.
– Вот что тебе стоит усвоить, пацан, – сказал Д’юма. – Первое, что ты сделаешь, когда вернешься на свой блестящий кораблик, отправишь провонявшие шмотки в утиль и примешь душ. Этим же бедолагам такой роскоши не видать как своих ушей! Я уже не говорю о нормальном сне при стандартной гравитации и горячей еде. Об этом тут и мечтать забыли. И если парочке лоснящихся от устриц политиканов придется немножко понервничать из-за того, что я и мои парни попробуют сделать что-нибудь шумное, что ж, я считаю, невелика беда. Потерпят. Как все мы терпим.
– Смотри не заиграйся, – бросил Мекет. – Ты не хуже моего знаешь, какими мелочными бывают риоммские чинуши.
– Тебе-то что, Мекет? – откликнулся Д’юма. – Ты к Риомму привязан так же, как небесный прыгун к земле. Сегодня ты здесь, завтра – там. На одном месте не удержишь. Я слыхал, как ты наподдал тому серому стражу. На твоем фоне, я для них просто пустышка.
– Это пока. К тому же у Риомма всюду уши.
– А у меня тоже! Старый Д’юма еще способен учуять, откуда и куда дует солнечный ветер. А здесь так и подавно. Заранее знаю, кто и когда чихнет. Пусть даже чихотой страдает истинный лейр.
– Я уже сказал, что я не лейр.
Но на мои слова внимания не обратили.
– Поэтому ты так страстно заинтересовался Мозголомом? – спросил брат сощурившись. – Увидел что-то, что пришлось тебе по душе?
Плотоядная улыбка расцвела на физиономии контрабандиста.
– Да брось, Мекет, ты прекрасно знаешь, что я не питаю слабости к смазливым молоденьким мальчикам, пусть даже с таким экстравагантным прозвищем.
– Только к их экстравагантным способностям, – вставил брат. – Ты прав, я очень хорошо тебя знаю. И потому моим ответом будет «нет». Ты понятия не имеешь, с чем пытаешься связаться.
Это заставило Д’юму продемонстрировать мелкие заостренные зубки.
– А мне кажется, имею. Я, знаешь ли, с Желтым Малышом делил не только постель…
Невольно представив себе этот неординарный дуэт, я чудом удержался, чтобы брезгливо не поморщиться. Вышло бы не очень красиво. К тому же внимательные глазки Д’юмы в этот момент как раз пристально за мной наблюдали.
– А можно без подробностей? – попросил Мекет.
Миниатюрный герой-любовник снова осклабился и спрятался за чайным шаром.
– Извольте. Все это я говорю к чему? Мне, знаешь ли, тоже ведомы кое-какие из ваших общих тайн.
– Так это ты даешь пищу тем слухам, что распускают пираты? – Мекет звучал чуть ли не обиженно. – Им всего-то пришлось искать новый притон, вместо разнесенного Дей-Прим.
– Слегка приукрашиваю, – скромно потупился контрабандист. – Да и то лишь для того, чтоб у определенных людей не сложилась истинная картинка событий. А сказки ведь все любят. Особенно такие, в которые трудней всего верится.
Под его изучающим взглядом я снова ощутил неловкость и дискомфорт, что донимали меня при первой встрече. Я нутром чуял, Д’юма что-то замыслил, притом с явным замахом на мое непременное участие. Стоило ли добавлять, насколько мне это не льстило?
Решив чуть изменить русло беседы, я поинтересовался:
– Что это, кстати, за инфочип, о котором вы столько болтаете?
Брат и контрабандист переглянулись, затем Д’юма проговорил:
– Кое для кого это почти такая же мифическая вещь, как Игла Дживана. В кругах контрабандистов и инфоброкеров нет тех, кто не мечтал бы ею обладать. Это чип, на котором собраны все данные обо всех сделках и операциях, что провернула Желтый Малыш за свою насыщенную событиями жизнь. И их участниках, разумеется.
Это меня не сильно удивило. Учитывая род деятельности Малыша, ждать от нее чего-то подобного было логично. Экстравагантная дамочка с не менее экстравагантным именем за свой век могла нажить немало влиятельных врагов, у которых хватило бы и сил, и упорства, чтобы постараться избавиться от той, что слишком много знает. Малыш это наверняка понимала и таким незатейливым способом обезопасила себя. Другой вопрос, зачем все это Мекету? Чего он там надеялся найти? Или наоборот, хотел стереть кое-то, способное открыть о нем нечто еще более неприятное? Сейчас, когда вся Галактике в курсе, что Малыш мертва, спрос на чип с секретами, должно быть, взлететь до космических высот. Как и интерес тех, кто мог захотеть припомнить моему братцу его прошлые делишки. В уме сразу же всплыло звучное имя клана Феб и лицо их очередного главаря Треззлы…
– Что ты хочешь там найти, Мекет? – напрямик спросил я.
– Это мое дело, а не твое, – откликнулся он, скомкав пластиковый шарик и отправив его в свободный полет. – А ты, Д’юма, лучше назови свою цену, и я выкуплю чип у тебя.
Д’юма хитро прищурился и опять потер округлый подбородок.
– Ты, видно, и впрямь располагаешь солидной суммой, раз так спокойно позволяешь мне ставить условия. Или этот инфочип тебе и вправду очень нужен…
– Мои финансы – мое личное дело.
– Ты абсолютно прав, дружище. Кроме того, чип все равно не продается, так что и говорить об этом нечего.
Удивление, отразившееся на лице брата, казалось неподдельным. Похоже, он рассчитывал, что уговорить Д’юму будет несложно. Даже переспросил:
– Что значит не продается?
Улыбка контрабандиста из ехидной превратилась в загадочную.
– Уж и не знаю, как прозрачней выразиться. Нет значит нет, приятель. – Поковырявшись кончиком кривого ногтя в зубах, он заметил: – Впрочем, всегда есть возможность договориться.
Мекету тон Д’юмы не понравился, и это было видно по тому, как заходили желваки на его скулах.
– Слушаю твое предложение.
Д’юма расцвел и довольно быстро затарахтел:
– Я хочу, чтобы ты отправился в систему Боиджия и достал для меня кое-что оттуда. Вещь небольшая, и с ее поисками особых трудностей не будет. Однако же, она весьма ценна и достаточно хорошо охраняется, чтобы ее невозможно было забрать так просто. Выкупить ее тоже нельзя. Только выкрасть.
– Боиджия? – Я чуть не поперхнулся чаем. Неужели не ослышался? Но потом до меня дошел основной смысл слов контрабандиста, и вся заинтересованность мигом схлынула. – Не буду я ничего красть. В жизни не брал чужого и впредь не собираюсь. Мекет, скажи ему!
Но Мекет почему-то не спешил возражать карлику.
– Что за вещь? – спросил он нахмурившись.
– Образец растения.
– Тебе что, зелени здесь не хватает? – брат ткнул пальцем в сторону выхода из палатки.
– Это непростое растение, Мекет, – откликнулся Д’юма. – Это минн.
– Не слыхал о таком.
Зато я слыхал. Вернее, читал, когда, по своему обыкновению, штудировал заметки Батула Аверре о лейрах. Там говорилось и об этом удивительном растении, служившим боиджийским племенам аборигенов способом не только выживать среди смертоносной флоры и фауны планеты джунглей, но даже противостоять Теням лейров, что в разы удивительней. Заметки намекали, будто к созданию минна приложили руку некие могущественные сущности, некогда царствовавшие во Вселенной. И теперь это самое растение понадобилось Д’юме. Притом настолько, что ради него он был готов распрощаться с легендарным инфочипом. Хотя, как по мне, мог бы просто продать штуковину и нанять профессиональных воров, а то и сразу армию для переворота своей мечты.
– Что вы собираетесь с ним делать? – спросил я.
– А ты знаком с минном, верно, малыш? – ничуть не удивившись этому факту, проговорил Д’юма. – Оно и понятно. Такие, как ты, просто обязаны знать о нем.
Очередной намек на мои «необычные способности» заставил вспыхнуть. Как могут они рассуждать о вещах, которых даже не понимают?! И как может Мекет делать вид, будто такие разговоры в порядке вещей?!
Ценою неимоверных усилий я взял себя в руки и постарался улыбнуться:
– Если вы думаете, что я добровольно соглашусь сунуться к тамошним аборигенам только ради того, чтобы добыть вам комнатный кустик, то вы еще более отбитый на голову фанатик, чем мой брат. Всем известно, как ревностно махди оберегают свою территорию от незваных гостей. Многие, кто рискнул отправиться в чащу, назад не вернулись.
Проглотив оскорбление, Д’юма заулыбался шире прежнего:
– Риши, Риши! Я все хорошо понимаю. Будь задача такой простой, я бы не стал ждать ветра от солнца и сам бы давно все организовал. Но так уж удачно совпало, что вам вдруг понадобилась моя помощь. Так почему бы мне этим не воспользоваться?
Я повернулся к Мекету, в надежде услышать от него вразумительный ответ. Но тот только поднял ладонь, призывая меня не горячиться.
– Спокойно, Мозголом. Я разберусь. – Посмотрев в лицо Д’юме, он проговорил: – Ты не сказал, что собираешься делать с этим минном.
Тот фыркнул.
– Конечно не сказал. Но ведь и я не выпытываю, зачем тебе инфочип. Хотя прекрасно осознаю его ценность.
Тут я не смолчал:
– Минн смертелен для всех, кроме махди. Они, как я читал, применяли его практически всюду: готовили из него еду, создавали оружие. Но вы-то не махди, значит, хотите использовать растение в других целях. Например, в вашей будущей войнушке с Риоммом, я прав?
– Неплохо, мой юный друг. Неплохо. – Д’юма и впрямь выглядел впечатленным. – Однако ты далековато забрался от истины. Минн мне нужен вовсе не затем, чтобы устроить переворот.
