Роман Злотников
Точка перехода
Предисловие
Эта книга для меня очень необычна. Во-первых, я писал ее по заказу. И это случилось в первый раз. Поэтому работа над ней у меня шла очень сложно. Одно дело, когда какая-то книга уже обдумана, созрела у тебя в голове и тебе остается только ее записать, а другое – когда тема, сюжет и даже эпизоды заданы кем-то другим. После этой книги я вообще понял, что писать «под заказ» мне очень трудно. Во-вторых, она написана со слов людей, с которыми и происходила бо́льшая часть событий, описанных в этой книге (не все, конечно, – все-таки это фантастический роман, но совершенно точно бо́льшая часть). Отдельные куски – это просто расшифровка диктофона. Именно этим и вызваны некие огрехи – скажем, «подвисание» некоторых сюжетных линий, персонажей, сумбурность некоторых диалогов и так далее. В любом случае в этой книге все описано так, как оно было с теми, кто мне все рассказывал. Было и будет. Потому что в отличие от книги, которая закончена, жизнь людей, воссозданная в ней, продолжается. И хочется верить, у них еще очень многое впереди. Опасное и удивительное, привычное и неожиданное, обыденное и невероятное. Так пожелаем же им удачи…
Роман Злотников
Пролог
– А у него точно бабло есть?
– Да точно, я тебе говорю! Я сам видел: у него в борсетке баксов – целая пачка! И «Ниву» нулевую в прошлом месяце взял!
– Так, может, он на нее все и спустил?
– Я ж тебе говорю, у него борсетка пухлая, – уверенно заявили хриплым голосом.
– А чего ж тогда «Ниву» взял, а не иномарку?
На этот аргумент второй собеседник нашел возражение не сразу. Поэтому в темной норе, ведущей в подвал недостроенного дома, на некоторое время установилась озадаченная тишина. А действительно, если есть бабло, так чего же не взять «самое-самое»? Жить же надо по полной, на все деньги…
– Да хрен его знает… – спустя пять минут напряженных размышлений вновь вступил хриплый. – Но борсетка у него пухлая, точно. Не газету же он там таскает? – И хриплый заржал от такого дурацкого предположения, даже не догадываясь, что начало одному из самых больших состояний мира когда-то положила именно газета, причем выброшенная с проплывавшего мимо корабля.
– Да тише ты, спугнем еще! – досадливо отозвался напарник. И хриплый тут же замолк. На некоторое время в норе установилась тишина, но она продолжалась недолго. Спустя буквально три минуты из темноты вновь раздался хриплый голос:
– Да где ж он, сука?! Задубел уже совсем, пальцев на ногах не чую… Слушай, я курну. – И через несколько секунд в темноте заалел огонек сигареты.
– А давай и мне сигаретку.
Пару минут оба молчали, а затем вновь заговорил первый:
– А ты уверен, что он здесь пойдет?
– Он всегда здесь ходит, через стройплощадку. Он «Ниву» на стоянку ставит, ну, которая на углу, а потом идет домой. А тут, если не через стройплощадку, обходить почти квартал.
– А если он сейчас «Ниву» около дома оставит?
– Это чего это около дома? Всегда на стоянку ставил, а сегодня, поди ж ты, около дома?
– Ну а если?
– Отвянь!
И в норе опять установилась тишина.
– Слышь, а как думаешь, сколько бабла зашибем? – спустя минуту вновь прорезался первый. – Ну, тысяч пять будет?
– Да какой – пять?! Я ж тебе говорю, у него в борсетке баксов целая пачка. Во такая! Десять – точно!
– Значит, по пять на брата?
– А то… – мечтательно произнес хриплый. – Слышь, а ты на чё свои бабки тратить будешь?
– Не знаю. Не думал еще… А ты?
– А я «бэху» возьму. В тридцатом кузове. У одного моего кореша такая. Ласточка!..
– Тихо!
За углом послышался скрип снега под каблуками. Кто-то приближался.
– Туши сигарету, быстро! – придушенно зашипел хриплый, а его подельник зло ругнулся:
– Черт, и половины не скурил! Ну, курва, он мне за эт… – и замолк, потому что ладонь хриплого заткнула ему рот.
Шаги приближались. Из норы отчаянно несло табаком и по́том. Наконец неизвестный показался из-за угла. Шаг, другой, третий…
– Он, сука! – обрадованно взревел хриплый, и две неясные тени, скользя и матерясь, рванули вверх по деревянному трапу с набитыми поперек него рейками, который торчал из подвальной норы.
– Стой, мля!
Человек, к которому был обращен этот возглас, остановился и, слегка наклонив голову, уставился на двух дебилов, наконец-то вылезших из подвала. В руках одного из них был обрезок водопроводной трубы. Второй щеголял форсистым ножом с наборной рукояткой и лезвием из нержавейки, в дворовых кругах именуемым «зоновским».
– Ну ты, сука, борсетку гони!
– Зачем? – поинтересовался человек.
Этот вопрос сильно озадачил обоих нападавших. У них был точный и тщательно разработанный план устройства собственной жизни на ближайшее время, который включал в себя три пункта: «напасть, отобрать, и всё, ништяк». Никаких вопросов типа «зачем?» этот план не предусматривал. Поэтому возникновение вопроса завело их в некоторый тупик.
– Ты чё, не понял?! – заорал хриплый, взмахивая обрезком трубы, подобно Александру Македонскому решив одним ударом разрубить внезапно образовавшийся логический гордиев узел и двинуться дальше к светлому будущему. Вернее, к тому, что представлялось ему таковым. В конце концов, он был в своем праве. Ему нужны были деньги, а у этого урода (мир хриплого вообще состоял только из трех категорий человекообразных существ – уродов, корешков и клевых телок) они были.
– Нет, – качнул головой человек.
– Ну ты, мля, допросился! – угрожающе просипел хриплый и снова размахнулся обрезком трубы.
Стоявший напротив него человек быстрым движением отогнул полу короткой куртки и вырвал из-за пояса пистолет с навинченной на ствол короткой трубкой глушителя.
Пс-с-с!..
Дебил с трубой без всхлипа опрокинулся назад, украсившись маленькой красной точкой чуть ниже центра лба, как будто индиец из фильмов с Раджем Капуром, не так давно заполнявших экраны тогда еще советских кинотеатров. Человек молча развернул ствол на второго, с ножом.
– Э-э, ты чё?! Ты совсем охре…
Пс-с-с!.. И еще одно тело грохнулось на мерзлую землю, обзаведясь точно таким же украшением, что и первое.
Человек несколько мгновений молча смотрел на два трупа, а затем поднял оружие вверх и движением пальца включил предохранитель. Курок сухо щелкнул, вставая на предохранительный взвод. Человек убрал пистолет и, сделав шаг вперед, наклонился над первым телом. Появления неожиданных свидетелей он не опасался – в это время через стройплощадку, заброшенную еще в конце восьмидесятых, ходить никто не рисковал. Не говоря уж о том, что здесь запросто можно было навернуться в одну из ям или траншей, густо усеивающих поверхность земли, либо пропороть бок торчащей из-под снега арматуриной. Иногда здесь случались неприятности и похуже. Например, типа той, которой он только что благополучно избежал (а два дебила – наоборот). К тому же человек прекрасно чувствовал, что происходит вокруг него в радиусе где-то около ста – ста пятидесяти метров. И в случае появления каких-нибудь нежелательных свидетелей у него было достаточно времени, чтобы покинуть место действия. И этих двух дебилов он так же почувствовал сразу, как ступил за полуразвалившийся забор стройплощадки. Даже раньше. Уж больно сильно от них несло злостью и жадностью. Но как угрозу он их не воспринял, что, впрочем, и подтвердил результат столкновения.
– Интересно, – совершенно спокойно, будто разглядывал не трупы двух людей, которых за несколько мгновений до этого момента сам и лишил жизни, а занимался исследованием некоего образца или анатомического препарата, пробормотал он себе под нос. – Очень явно выраженные признаки деградации. – Человек прикрыл глаза и замер, словно прислушиваясь к чему-то, а затем снова произнес: – И в ментальной сфере тоже… Ну не орите, не орите! Сами виноваты. Неужели было неясно, что если некто столь спокойно и открыто демонстрирует какую-то ценность, скорее всего он способен ее защитить? Впрочем, да, вам — непонятно.
Он открыл глаза, задумчиво покачал головой и двинулся вперед, напоследок пробормотав себе под нос:
– И все же какая-то очень неожиданная скорость деградации. Стоит предложить Совету провести эксперимент…
Через минуту его шаги затихли, и на стройплощадке остались только два мертвых тела и затухающий огонек сигареты, тускло светящийся из той норы, где двое неудачников поджидали свою оказавшуюся столь опасной жертву.
1
– Черный, эй, Черный!
Крепкий, но не слишком высокий парень, одетый в черные джинсы и джемпер, с черной же сумкой через плечо, в которой болтались лекционные тетради, неторопливо обернулся. К нему быстрым шагом приближался его сокурсник, с которым он до сего момента не состоял в особенно близких отношениях. Впрочем, и в контрах тоже.
– Да, Миша.
– Слышь, ты парень головастый, не поможешь мне с одним делом?
– Возможно, а что за дело-то?
– Отойдем. – Михаил мотнул головой в сторону высокого оконного проема. Длинный коридор института был заполнен студентами, спешащими кто в аудиторию, кто в кафешку, а кто и вообще из института.
– Слушай, ты с монетами дело имел? – начал Михаил, когда они присели на подоконник.
– Некоторым образом. А что?
– Да понимаешь… – Михаил полез в карман. – Мне тут одна интересная монетка попалась. Никто не может сказать, что за хрень. Я с мужиками перетер – никто не знает. Говорят, подделка. Но по виду вроде как вещь старая.
– А в Фидо не спрашивал?
– Где?
Черный терпеливо пояснил:
– Ну, сеть такая компьютерная есть. Фидонет называется.
– Фидо… нет, не спрашивал. Да ты сам посмотри. Вот, я принес.
Черный взял из рук Михаила маленький округлый кусочек металла с не очень ровными краями и поднес к глазам. Некоторое время он рассматривал его, потом колупнул ногтем, а затем отвел руку и развернул так, чтобы солнечный свет падал на монетку немного под другим углом.
– Интересно…
– Что? – тут же вскинулся Михаил.
– Похоже, это у тебя не обычная монета.
– А что?
– Пантакль.
Михаил озадаченно потерся ухом о плечо.
– А что это?
– Ну, амулет. Оберег. Им часто придавали круглую форму, поэтому они и похожи на монеты. Кстати, пантакли, как правило, обладают довольно большой ценностью. Для знающих людей, конечно.
Михаил задумчиво кивнул.
– А ты таких людей знаешь?
– Немного. – Черный уже давно интересовался магией и на этом поприще пользовался немалым авторитетом среди тех, кто также пытался искать новые возможности в жизни.
– Если понадобится – сведешь?
Черный пожал плечами:
– Не знаю. Все не так просто. Если люди заинтересуются, то да.
– Как это «если заинтересуются»? – не понял Михаил.
– Ну, понимаешь, по-настоящему знающие – они, как правило, избегают контактов и идут на них, если только им предложить то, что представляет интерес для них самих.
– Да брось ты, – усмехнулся Михаил, – в любой газетке рекламы полно.
Черный усмехнулся:
– Ну, я же говорю о по-настоящему знающих. А в газетках – это так, люди деньгу зашибают.
– То есть там фуфло?
– По большей части. Хотя, возможно, кто-то что-то и умеет, но в основном – примитив. Понимаешь, по-настоящему маг может работать только с одним объектом. Ему надо настраиваться на него, причем довольно долго, потом готовить ритуал, часто даже создавать некие артефакты. И все это несколько дней, во время которых он должен соблюдать довольно строгие правила. Не думать о других, не осуществлять никаких магических действий, направленных на другие объекты или других людей. Ну, там много всего… А если у тебя по пять сеансов в день, да еще то мужчина, то женщина, да еще магия разнонаправленная… – Черный пренебрежительно скривился. – К таким обращаться – смысла нет. Могут вообще не понять, что это такое, и купят просто как бирюльку экзотическую, чтоб антуража добавить. А вещь может оказаться опасной. И если, не дай бог, пробудят ее – мало не покажется. С амулетами надо работать осторожно, как и с любым артефактом в принципе.
Михаил пожал плечами:
– Да не все ли равно? Если дадут хорошую цену, потом пусть сами и разбираются. А если что не так – нам-то какое дело?
Черный отрицательно качнул головой:
– С магией так нельзя. Если магическая вещь попала тебе в руки, то ты с ней, как правило, уже как-то становишься связан. Так что, если кто с ней сильно напортачит, откат может пойти по всей цепочке.
Михаил наморщил лоб и несколько опасливо посмотрел на монету.
– А ты с этими, ну, амулетами, умеешь работать?
Черный пожал плечами:
– Принципы знаю, кое с чем работал, но по поводу твоего пантакля ничего сказать не могу. Сначала надо покопаться в литературе, с людьми посоветоваться.
– Ну, так ты посоветуешься?
– Попробую. Дай мне несколько дней.
– Да без проблем, – улыбнулся Михаил и протянул руку для прощания.
Добравшись домой, Черный наскоро перекусил, а затем достал из тайника один предмет, который уже довольно давно занимал его очень сильно. На первый взгляд это была обычная тетрадь в бумажной обложке, из тех, что в советское время продавались повсеместно за три копейки. Но он подозревал, нет – был совершенно уверен в том, что на самом деле это могущественный артефакт. Таковым тетрадь делало ее содержимое…
Все началось не так давно. Черный довольно сильно продвинулся в изучении различных эзотерических практик. Настолько, что уже был способен использовать некоторые навыки в обыденной жизни. Правда, по-крупному он мутить еще не рисковал. Так, по мелочам. Ну там нужный билет подвести себе на экзамене. Побудить преподавателя спросить его на семинаре или, наоборот, на этом конкретном семинаре не спрашивать. Такие простенькие плетения, совершенно не заставляющие людей поступать вразрез со своими собственными желаниями, а лишь немного корректирующие их, почти не несут в себе опасности. Если, естественно, применять их осторожно и не слишком часто. Но на этом Черный практически исчерпал все свои возможности более-менее безопасного развития собственных способностей.
Дальше было два пути: либо рискнуть и воспользоваться той информацией, обрывки которой удалось накопать, надеясь не сильно напортачить и кое-что понять, но с совершенно непредсказуемым результатом, либо искать контакт с теми, кто продвинулся намного дальше него, и просить их позаниматься с ним, поучить.
Двигаться первым путем, то есть рисковать повторять чужие плетения, в которых он понимал лишь малую толику, Черный не решился. Он уже тогда, во многом чисто интуитивно, начал понимать, что с магией все не так просто, что эта сила подчиняется неким пока непонятным ему законам, и если обращаться с ней бездумно, очень легко уподобиться дикарю-бушмену, заглядывающему в ствол слоновьего штуцера в тот момент, когда его рука давит на спусковой крючок. Так что оставался только второй путь – искать знающих людей. Но где и как их найти, Черный даже не представлял.
Поход по практикующим магам и колдуньям ничего не дал. На прямые вопросы те предпочитали не отвечать, то ли опасаясь выдать конкурентам сокровенные тайны, то ли просто ни фига не зная. Попытка оценить кандидатов на роль учителя с позиции клиента также принесла сплошные разочарования. Большинство тех завываний и так называемых магических пассов, которые демонстрировали «дипломированные специалисты» и «маги высшей категории», были страшно далеки даже от тех базовых принципов, в которых Черный уже худо-бедно разобрался. Похоже, все эти «потомственные колдуны» и «ясновидящие в шестом поколении» не имели никакого представления об ориентации линий силы в московском регионе и принципах формирования информационного посыла в процессе производства ритуала.
В Фидо также с информацией было туго. То есть там ее было немерено. Но выкладывали ее туда в основном обычные мальчики и девочки (ну или дяденьки и тетеньки), просто сильно интересующиеся данной темой. Причем по большей части выкладывали навалом, без какой-то систематизации. Кто-то что-то где-то услышал и прочитал и теперь «спешит сообщить». Так что польза от этой информации для Черного стремилась к нулю по экспоненте. Впрочем, иногда и там можно было накопать кое-что полезное. Так, например, он узнал о скорой очной тусне в Белгороде. Черный всегда был легок на подъем, поэтому уже на следующий день он трясся на полке плацкартного вагона, двигающегося в сторону южной российской границы.
Тусня оказалась довольно забавной, но малоинформативной. Нет, там было довольно весело. Народ делился событиями, щеголял нарядами, самодельными амулетами, кольцами и иными фенечками определенного толка, вечерами пил в спонтанно образующихся компаниях и пел под гитару. Черный присмотрел несколько довольно интересных вещиц, пошлялся в толпёшке и случайно забрел на выступление группы из Старого Оскола, которая, как выяснилось, довольно серьезно занималась древними ритуальными танцами. Выступление этой группы сразу привлекло его внимание в первую очередь тем, что ребята вели танец наискосок площадки. У многих зрителей это вызвало недоумение, а то и раздражение. Ну неудобно же смотреть, когда танцоры постоянно двигаются полубоком. Но для Черного это явилось прямым указанием на то, что ребята как минимум кое-что понимают. Ибо для ритуального танца очень важна ориентация относительно линий силы или хотя бы по сторонам света. А площадку для выступлений отгородили как придется, что сразу продемонстрировало уровень организаторов.
Вечером Черный познакомился с одним парнем из этой группы. Получилось на первый взгляд спонтанно и неожиданно удивительно. Он шел по коридору, услышал голоса, сунул нос в помещение, откуда они доносились, и нарвался на возглас совершенно незнакомого парня:
– А, Черный, заходи, садись!
Черный сначала удивленно замер, а затем послушно сел.
– Слушай, а откуда ты меня знаешь? – спросил он парня спустя несколько минут. Тот недоуменно пожал плечами:
– Да я и не знаю. Просто само вырвалось. Ты же во всем черном, вот я тебя так и позвал.
Черный нервно хмыкнул – он не слишком верил в случайные совпадения. Чаще всего случайность – это пока неопознанная закономерность…
О чем они с парнем, оказавшимся танцором из старооскольской группы, говорили сначала, он уже особо и не помнил. Но к середине ночи разговор как-то сам собой перетек на интересующую Черного тему.
– Это тебе на Галыгинскую гать надо, – авторитетно заявил цыган (а парень, ко всему прочему, оказался именно цыганом).
– Куда?
– Место такое есть под Воронежем, – пояснил цыган. – Остров среди болот. Там линия силы очень близко проходит. Так вот там очень серьезные люди собираются.
– А когда?
– В полнолуние. Или, наоборот, в новолуние. Когда им для ритуалов лучше. Но не во всякое. На Вальпургиеву ночь, например, считай, каждый год.
– А как туда попасть?
– Э-э-э, – цыган махнул рукой, – сам даже и не думай! Даже если дорогу знаешь и днем там бывал, когда такие люди собираются – сам не пройдешь. Они так защищаются, что на остров без приглашения попасть невозможно. А вот заплутать и в болоте сгинуть – очень запросто.
Черный задумался. Информация была похожа на правду. Очень вероятно, что там действительно собираются те, подходы к кому он так долго искал.
– А ты как обо всем этом узнал?
– Да вот узнал, – усмехнулся цыган, – но рассказывать тебе про то не буду. Сам понимаешь…
Черный кивнул. Он понимал. И нежелание цыгана делиться информацией для человека, действительно разбирающегося в магии, скорее работало в пользу истинности его слов, чем против. Но на всякий случай, больше для проформы и чтобы самому не показаться лохом, Черный спросил:
– А не гонишь?
– Да ты чего? – оскорбился цыган. – Не веришь – не надо. Тебе нужно – не мне.
– Ну ладно, не обижайся, – примирительно сказал Черный. – А меня ты провести сможешь?
Цыган задумался.
– В принципе – да. Только это дело не простое. Надо сначала с людьми поговорить.
Из Белгорода Черный уехал, обменявшись с цыганом адресами и телефонами. Так что, когда спустя некоторое время тот появился на пороге его квартиры, он не особенно удивился. Хотя подумал, что можно было бы сначала и позвонить.
Цыган появился не пустым. И хотя насчет поездки Черного на Галыгинскую гать пока еще ничего не было ясно, в подтверждение серьезности своих намерений и отчасти возможностей он привез с собой тонкую тетрадку с неизвестными письменами, напоминающими руны. Вернее, даже являющимися рунами, только заметно отличающимися от общеизвестных. Откуда были скопированы эти руны и что они точно означали, осталось неизвестно. Хотя перевод в тетрадке был. Правда, очень сумбурный и непонятный. Но когда Черный в первый раз прочитал и руны, и перевод, у него екнуло под ложечкой. Оно!
Цыган прожил у него довольно долго, но чем более настойчиво Черный расспрашивал про Галыгинскую гать и тетрадь, тем больше он крутил, либо отнекиваясь некими не зависящими от него обстоятельствами, либо просто юля и уходя от ответа. Пока наконец просто не исчез. Оставив, впрочем, тетрадку. И с того момента Черный бился над текстом, пытаясь разобраться с переводом и придать ему больше информативности.
Через несколько дней Михаил снова подошел к нему. Это произошло уже после занятий, они вышли из института и двинулись в сторону Октябрьской площади.
– Ну, как там с моим амулетом?
– Извини, пока ничего положительного сказать не могу.
Мишка кивнул.
– А я соседа попросил, чтобы он, как ты говорил, в компьютере порылся. В Фиде этой твоей.
– Соседа? – усмехнулся Черный. Он живо представил себе этакого прыщавого пацана, реализующего через компьютер свои подростковые комплексы и потому считающего, что если уж он круче всех окружающих разбирается в компах, значит, не хуже разбирается и во всем на свете. Ибо комп для таких – альфа и омега любого знания. И на основании нарытой в Сети информации они безапелляционно выносят суждение о любых вещах – от моды и автомобилей до каталитического крекинга и укиё-э.
– Зря ты, – недовольно насупился Михаил, уловив реакцию приятеля. – Седой – парень крутой, серьезный, не из сопляков, – уважительно охарактеризовал он соседа. – Я видел, как он одного придурка бортанул – любо-дорого посмотреть.
Мишка занимался хоккеем, и потому в его речи иногда проскальзывали жаргонные спортивные словечки.
– А на компьютере умеет – залюбуешься! Вот так пальцы летают. – И Мишка вскинул руки на уровень груди, продемонстрировав, как его сосед работает на клаве. Выходило, что этот пресловутый сосед был просто виртуозом клавиатуры.
– Что, вот прям так? – не поверил Черный.
– Да я тебе говорю! – убежденно кивнул Михаил. – Сидит, морду в экран уставил, а пальцы так и летают. Будто пианист.
– И мужика бортанул?
– Ну, я ж тебе говорил! Он вообще крутой. Его у нас в районе никто не задевает.
Черный задумчиво покачал головой. Какой-то непонятный у этого загадочного соседа Михаила получался набор компетенций. Человек обычно устроен так, что развивается довольно специализированно. Если он пошел по пути физического развития, то для решения большинства возникающих перед ним задач чаще всего избирает путь физического воздействия, пренебрегая другими способами, со временем приобретая в этом направлении все больше и больше умения и, соответственно, никак не совершенствуясь в других. А если с физическими данными и, соответственно, силовыми методами ему не слишком повезло, вот в этом случае и включаются всякие иные способы, типа виртуозного владения компьютером. Нет, пересечения типа «немножко того, немножко этого» также довольно часты. Но этот пресловутый сосед в изложении Михаила демонстрировал высший уровень в обоих направлениях, а вот это уже было довольно необычно. Тем более что и сам Черный, будучи довольно опытным фидошником, такого мастерства работы с клавиатурой продемонстрировать не мог, да и у других пока ничего подобного не наблюдал.
Он размышлял над информацией Михаила весь вечер, а на следующий день сам подошел к нему.
– Слушай, тут такое дело… можешь свести меня с твоим соседом? Кстати, а почему его Седым назвали?
– Да у него волосы совсем седые. Хотя сам молодой еще. Ну, чуть постарше нас будет. А что?
– Да понимаешь, есть у меня одна вещь, через которую можно выйти как раз на тех, про кого ты спрашивал. Только для этого надо прижать одного типа. Он мне много чего обещал, а не выполнил. Если твой сосед такой крутой, как ты говоришь, то не мог бы он мне помочь в этом деле?
Михаил задумчиво потер подбородок.
– Ну… не знаю. Спросить надо. А что за вещь-то?
Черный едва заметно поморщился. Он бы предпочел пока не раскрывать эту информацию, но с Михаилом так было нельзя. Миша был парнем с довольно простой картиной мира и совершенно обычными для его среды реакциями. Если ему не ответить, вполне мог обидеться и замкнуться. А Черного этот его сосед довольно сильно заинтересовал. Не столько даже в связи с его возможностями надавить на цыгана, а вообще. Хотя пока Черный не мог до конца разобраться в причинах столь сильного интереса. Нет, судя даже по короткому рассказу Михаила, парень явно неординарный, но не настолько уж…
– Тетрадь одна. С рунами.
– С чем?
– Ну, это алфавит такой скандинавский. Там буквы черточками пишутся.
– Как иероглифы, что ли?
– Ну типа того, – неопределенно ответил Черный.
– Ладно, спрошу, – пообещал Миша.
В следующий раз они встретились после выходных. Михаил подошел к нему во время первого перерыва между парами.
– После лекций не убегай – разговор есть, – сообщил он Черному, косясь по сторонам. Похоже, был не в своей тарелке. Черный молча кивнул.
После третьей пары они вышли из института и, перейдя по подземному переходу, дошли до почти пустого в это время сквера вокруг памятника Ленину.
– Ну, что случилось? – спокойно спросил Черный. – Проблемы какие?
– Не знаю, – Михаил поежился, – корежит меня что-то с утра. Как перед важным матчем. Короче, говорил я с Седым. И он велел передать тебе, что знает, о чем идет речь. В этой тетрадке говорится об одном сильном артефакте…
Черный замер. Подобные речи в устах Михаила уже звучали неожиданно. Не говоря о содержании того, о чем именно он вел речь.
– …и он готов помочь тебе его отыскать. Но взамен требует полного повиновения.
– Чего? – удивленно переспросил Черный.
– Ну, чтобы ты пообещал полностью ему подчиниться. И сделать то, что он тебе скажет.
– В чем?
– Во всем.
Черный задумался. Артефакт? Возможно. И даже очень. Но если он согласится на условия Седого, то окажется в полной его власти. Черный уже знал, что, когда имеешь дело с сильной магией, следует быть очень осторожным в словах и поступках. Причем главное – совершенно нельзя врать. Да и искренние заблуждения, то есть то, что ты твердо считаешь правдой, но что на самом деле таковой не является, также могут натворить много дел. Так что, насколько бы ни был крут этот Мишин сосед и как бы он ни был опасен, главным в принятии решения было не это.
– Знаешь, на это я, пожалуй, пойти не смогу.
– То есть отказываешься? – разочарованно протянул Михаил.
Черный кивнул:
– Да.
– Ну, твое дело, – пожал плечами Мишка и развернулся, чтобы уйти. Но внезапно замер, причем как-то резко перекосившись, будто его пронзила острая боль.
Черный недоуменно уставился на его спину. Михаил еще несколько мгновений стоял так, а затем медленно развернулся к приятелю:
– Черный, послушай… – Глаза у него были совершенно бешеные. Михаил протянул руку и вцепился ему в рукав. – Черный, я вспомнил, ох, мля…
– Что случилось?
– Черный, Седой, он… – Михаил тяжело задышал, а потом провел ладонью по внезапно вспотевшему лицу.
– Да что такое? – Черный встревоженно ухватил Михаила за плечо, опасаясь, как бы тот в этаком состоянии не грохнулся на асфальт.
– Черный, он мне все рассказал, понимаешь? Ну, про себя. А потом сказал: «Сейчас – забудь, потом вспомнишь…» И я только что вспомнил. А с утра не помнил, понимаешь? Совсем не помнил. Хотя не пил ничего. Вообще не пил! И вчера не пил. А вспомнил только сейчас!
– Да что вспомнил-то? – машинально переспросил Черный, озираясь по сторонам. Сейчас его мысли были заняты другим. На той стороне улицы напротив сквера располагалось здание Министерства внутренних дел, и милиции поблизости было достаточно. А Мишка вел себя явно неадекватно. Так что первое, что надо было сделать, – это поскорее увести его отсюда, а уже потом разбираться, чего же он такое вспомнил. – Ладно, давай-ка к переходу.
– Да погоди ты! – взвился Михаил, вырываясь из рук Черного. – Ты послушай лучше! Понимаешь, Седой – он не человек…
