Ростислав Кот
Маленькая хрустальная пирамидка
– Есть ещё конечности? – спросил я, неотрывно глядя в расширившиеся от боли зрачки контрабандиста. – А то у меня патроны остались…
И тут в сарай ворвался Стаки. С учётом того, что он не мог знать, что творится внутри, сделано всё было грамотно. Дверь распахнулась от сильного пинка, и с улицы в сарай ударил поток слепящего света: напарник очень разумно поставил джип мордой к воротам и врубил фары на всю мощь. И в этом потоке что-то мелькнуло – это дружище Стаки кувырком вкатился внутрь, вторым кувырком ушёл в тень и сразу встал на колено, изготовившись к стрельбе из карабина. Дальше ему помог тактический шлем: сквозь стены он видеть не позволял, не то что мой погибший шлем от звёздного охотника, но для мгновенной оценки оценки давал все возможности.
И Стаки, конечно, сразу понял, что нужно делать – вскочил на ноги и, обежав нас с контрабандистом по широкой дуге, зашёл с другой стороны.
Он выглядел прекрасно: не считая продвинутого шлема, чёрного, непрозрачного, с переливающимися объективами и объективчиками по бокам, новые высокие ботинки, тёмный ночной камуфляж, кираса с полным боевым обвесом… Импульсный карабин он держал в точности так, как учили: приклад к плечу, ствол немного вниз. Вот бы кому быть настоящим героем! Не то что я – с непокрытой головой, в подпалённом плаще с чужого плеча, у которого ещё и капюшон почему-то дымится, со старинным пистолетом, чьи архаичные стреляные гильзы валяются теперь по всему полу…
Приблизившись, Стаки сразу принялся за работу.
– Бросил! – он нацелил импульсный карабин на левую переднюю лапу многорукого, которую тот, хрипя, прижимал к груди. Похоже, эта кривая ручонка теперь тоже не очень-то двигалась. Зато зажатая в кулаке штуковина, которой вражина ткнул меня в спину, переливалась многогранным плазменным жалом. Что-то похожее на абордажный пробойник, который в ходу только у косможителей…
– Бросил! – ещё громче заорал Стаки. – Отстрелю!
Косясь то на меня, то на напарника и задирая свою пегую бородку, контрабандист с большим трудом разжал скрюченные пальцы, и диковинное оружие соскользнуло на пол. Стаки носком ботинка подкатил его к себе, держа карабин наготове.
– Ты не ранен? – первым делом спросил меня напарник.
– Вроде бы нет… – неуверенно ответил я: заботил дымок, вьющийся из моего капюшона. Боли в спине я в тот момент не чувствовал.
– И что у него связывать? – деловым тоном осведомился мой друг, переключившись на задержанного.
– Теперь его не связывать, а перевязывать, – судорожно выдохнул я. – Связывать я поначалу пытался…
Стаки разглядывал загадочного контрабандиста, с мычанием извивающегося на полу. Наверное, ему очень помогал шлем: в нём элементы экзоскелета должны были быть видны даже через одежду.
– Похоже, ты не слишком хорошо обыскал его, брат, – напарник догадался, что случилось.
– Да, – согласился я. – Со спины. И связал ему не те руки…
– Со всеми бывает, – Стаки дёрнул плечом, продолжая внимательно разглядывать израненного врага, выискивая какие-нибудь ещё пакости вроде лишней пары рук и спрятанного оружия. – Без шлема я бы тоже не догадался. А ты был без шлема…
Меня охватил какой-то странный ступор. Я даже ничего не ответил на слегка укоризненную фразу друга. Пистолет вдруг показался очень тяжёлым. Я с трудом удерживал его на цели.
Да, надо было его перевязывать, этого вражину… Бетонный пол, который быстро намокал от брызг проникающего сквозь простреленную крышу дождя, уже окрасился кровавыми разводами. Особенно сильно хлестало из правой ноги, где пуля попала в середину внутренней поверхности бедра. К тяжёлому застарелому рыбному запаху добавился металлический оттенок от свежей человеческой крови.
– Прикрывай! – сказал Стаки, быстро закинул карабин за спину, опустился на колено и выхватил из кармашка кирасы пластиковые наручники, точно такие, какими я связывал Расси. Они длинные, и у них замочек, удобно использовать как жгут… Стаки сделал это лихо, упёршись ногой в колено моего бывшего противника и одним движением плеч сильно затянув армированную ленту. Контрабандист заорал: видимо, я ему не только бедренную артерию перебил, но ещё и кость задел.
– Молчать! – беззлобно прикрикнул на него Стаки и стал возиться с левой ногой. Там было проще – пуля пробила мышцу. Выдернув нож из ножен, закреплённых на кирасе, бывший лейтенант умело располосовал штанину и ловко намотал повязку, разодрав зубами упаковку индивидуального пакета первой помощи. Орудовал он спокойно и уверенно, будто сотню раз этим занимался – вот что такое армейский опыт. Даже в наших слабеньких вооружённых силах…
Контрабандист уронил голову на бетон и закрыл глаза.
– Вколи ему противошоковое, а то ещё загнётся, – посоветовал я заплетающимся языком.
– А тебе-то самому не нужно? – скосив на меня глаза, поинтересовался Стаки, перетягивающий вторыми наручниками левую заднюю, настоящую руку нашего клиента: моя пуля перебила ему кости предплечья.
– Пока обойдусь… – сглотнул я и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя.
Закончив с руками и ногами не в меру энергичного нелегального торговца и вкатив ему противошоковое из одноразового инъектора, Стаки вскочил на ноги и повернулся ко мне:
– Теперь ты!
– Нет, – качнул я головой, – сначала осмотр! Я не успел…
– Ладно, – легко согласился Стаки. Он доверял мне. Раз я так сказал, значит, продержусь.
Сначала напарник выяснил причину голубоватого свечения.
– Тут какие-то шарики рядочками разложены, – сказал он, быстро сместившись к ближайшей боковой стене сарая. – Чуть поменьше кулака. Все светятся голубым…
– Не прикасайся! – крикнул я как можно громче. Получилось не очень, но Стаки коротким армейским ругательством подтвердил, что моё предупреждение получено.
– Кругом разветвители и шунты по стенам развешаны. От них эти гирлянды, вроде как, заряжаются… – услышал я, а потом в дальнем тёмном углу лязгнула дверца коммуникационного шкафа. – О, вот и выход промышленного волновода… Коммутатор разворочен!
– Сколько их, этих шариков? – превозмогая навалившуюся слабость, спросил я. Мой пистолет сам собой опустился: не было уже сил держать его.
– Сотни две, может, больше, – отозвался напарник уже из другого угла сарая. – Что это за ерундовины такие?
– Писхотронные излучатели… Модулированные, мультидиапазонные… В декоративном исполнении… – я буквально заставлял себя выталкивать слова. – Поющие хрустальные шарики… Технопсихотроп… Очень дорогой… Очень опасный… Это и есть тот самый груз, дружище… Мы их накрыли!
– Да, так и есть! – радостно крикнул Стаки, скрывшись за пирамидой старых рыбных лотков по центру сарая. – Тут пять гермоящиков с ячейками на пятьдесят штук каждый. Ячейки такие кругленькие, с бархатистой подкладкой. Как раз по диаметру подходят… Всё точно!
– И ещё тут… – Стаки запнулся.
Молчал он, наверное, целую минуту. Я не забеспокоился – на лишние эмоции не хватало душевной энергии. Главное было – не выронить пистолет. Меня качнуло, в голове зазвенели колокольчики… И они своим звоном мешали мне додумать одну важную мысль. О чём-то из того, что сказал Стаки…
Тут напарник наконец появился из-за горы рыбных лотков. В руке он нёс чужой тактический планшет с включённой голограммой окружающей обстановки. У него был чуть виноватый вид – я понял это, несмотря на чёрный непрозрачный шлем. Настолько мы друг друга изучили…
– Ты был прав, ты всё угадал… – сказал дружище Стаки без тени смущения. Он всегда с готовностью признаёт свои промахи: я постоянно учусь у него этому. – Он следил за тобой. Радиус действия – почти до дороги. Рассматривал тебя визуально – не слишком ли велик по росту, не слишком ли широкоплеч: у него тут шкала… Видел маячок в тех самых часах… Не обнаружил современного оружия, рации и прочего – у него тут специально сканирование настроено. Твой пистолет его система не разглядела… Как и в прошлый раз…
– А ещё, – тут уж Стаки не удержался и вздохнул: – Там всего оказалось семь гермоящиков. Пять от шариков. И два, в стороне, со всяким оружием. Там чего только нет. Некоторые системы я даже в глаза не видел, что-то очень мощное… Он бы нам тут устроил эпическую битву…
Контрабандист тем временем очнулся и подслушивал, чуть приоткрыв один глаз: от укола ему явно полегчало. Услышав про битву, он злобно захихикал.
– Всех бы перебил! – впервые я услышал от этого чудища хоть и хриплые, но человеческие слова. – Но ты подкрался, проклятый…
Стаки собрался было пнуть нашего пленника, но, глянув на меня, лишь покачал головой. Подойдя и положив на пол захваченный планшет, который враг, уверенный в успешном ходе своего плана, даже не догадался заблокировать, не то что уничтожить, напарник решительно отстегнул от кирасы аптечку. Оттянув ворот плаща, он сделал мне укол в шею. Инъектор щёлкнул, но я этого почти не почувствовал.
Уже через несколько секунд в голове прояснилось. Опять военный стимулятор! Лёгкая дрожь в кончиках пальцев – это мой организм реагирует на препарат, с которым уже имел несчастье познакомиться. Месяц назад я, накачанный чем-то таким же, после тяжёлого ранения таскал по лугу перед энергоцентром Пхата бомбу, которую приволокли подстреленные мною диверсанты. Ох, как же плохо мне было на следующий день! В наших полевых аптечках нет ничего полезного для здоровья. Только чтобы сохранить жизнь до попадания к настоящим врачам. Или выстоять до конца боя…
До конца боя, да… Наконец, я смог додумать до конца ту самую мысль, которая родилась, когда Стаки из-за рыбных лотков радостно докладывал о своих находках. Круглые ячейки в ящиках! Вот!
– Братан, у тебя сейчас капюшон загорится… – сказал Стаки, объективами своего чёрного шлема заглядывая мне в глаза и стараясь убедиться, что они не закатываются после укола.
Я только хмыкнул и встал под одну из струек, льющих с потолка. Капюшон – пустяки. Но эта сволочь меня точно ранила, и от стимулятора сейчас откроется кровотечение, тоже как в прошлый раз. Надо снять с себя всё снаряжение, кирасу и майку и попробовать наложить повязку. Как можно быстрее. Но это чуть позже. Сейчас важнее разобраться… Круглые ячейки!
– Эй ты, как тебя там! – я снова поднял пистолет. Он взлетел на линию прицеливания легко, как пушинка. Правда, ствол весело гулял вокруг цели, словно я играл в прикладную развлекательную игру «Куда бы стрельнуть?» Контрабандист именно так и подумал, а потому сразу же послушно прохрипел не только своё имя, но и кличку:
– Рум Многорукий…
– Пока что ты безрукий, – я едва сдерживал игривый напор стимулятора, чтобы не уйти от важной темы. – Почему шарики без защитных чехлов? Они должны быть каждый в квадратной коробочке. В ней ведь предохранитель установки дозы…
– Бракованная партия. Говорят, случайный сбой монтажной линии. Зато очень дёшево приобрёл… Совсем дёшево! – радостно оскалился контрабандист. – Хотели куда-то в промышленность загнать, а я перекупил… Для умных людей главное – прибыль!
– Предохранительный блок не смонтирован? Это же одна оптосборка, насколько я помню… – меня снова покачивало, но в этот раз уже от избытка энергии. – Значит, нет и блока контроля безопасных частот, и ограничителя зарядки?
– Да зачем они… Из зарядки я бы сам вовремя всё повыдёргивал…
Стаки, убедившись, что я теперь в порядке и снова занялся задержанным, быстро поднял планшет Рума, подобрал его штурмовой автомат, валяющийся в луже, и проворно отправился за штабель рыбных лотков вытаскивать ящики с оружием. Он занимался тем, что ему сейчас казалось самым важным, делал свою часть работы. Ну а я доделывал всё остальное…
– И всё-таки: как пользоваться? Ведь без ограничителя дозы все клиенты сразу перемрут… – теперь мой пистолет смотрел точно в глаз врага, что очень способствовало его разговорчивости.
– А я им совет заготовил: если берёшь в руку, свешивай её с края стола. Как отключишься – шарик сам и выпадет…
– Ты же знаешь, как люди советов слушают… Это ж сколько б ты народу у нас этим браком погубил бы?
– Да ла-а-дно… – несмотря на растекающиеся вокруг него по бетонному полу кровавые разводы, контрабандист явно развеселился: наверное, Стаки переборщил с противошоковым. – О чём беспокоиться! Кто за такой амулет взялся, тот и так уже, считай, человек конченый… Чуть раньше или чуть позже… А так раз – и сразу Вечная Любовь… Зато у меня какое к тебе предложение! Забирай оружие и отпускай меня! А потом половина всей выручки с меня…
Брезгливо поморщившись, я пропустил мимо ушей это заманчивое с точки зрения профессионального злодея предложение.
В этот момент Стаки как раз протащил мимо нас длинные зелёные гермоящики с оружием: держа оба за ручки с одной стороны, другим концом он нещадно волочил их по бетонному полу. Я посмотрел на него. Потом на дальнюю стену, вдоль которой заряжались поющие хрустальные шарики. Их голубоватое сияние слегка изменило оттенок. Или мне только показалось…
Стаки с громом и скрежетом распахнул левую створку ворот сарая: не таков наш лейтенант, чтобы протискиваться с ящиками в перекошенную узкую дверцу. Тут же стало светлее. Фары нашего джипа, стоявшего прямо за воротами, создавали сияющее облако, разлетающееся слепящими искрами водяных капель. За этим сиянием угадывалась чёрная глубина дождливой ночи. Свежий порыв влажного ветра прошёлся по сараю, слегка разбавив здоровыми ощущениями навязчивый рыбный запах, к которому я уже успел было притерпеться.
Я ещё раз оглянулся. Да, в свете фар стало очевидно, что к голубому свечению амулетов Вечной Любви, в которые производственный брак превратил и без того очень вредные для нормального человека поющие хрустальные шарики, добавился какой-то неприятный зеленоватый оттенок. И, кажется, с каждой секундой его становилось всё больше…
Я всем нутром почувствовал что-то нехорошее. Оно надвигалось всё ближе, а я никак не мог понять, откуда. В чём же дело? Я посмотрел под ноги. На полу повсюду была вода. Крупные холодные капли то там, то здесь сыплющиеся сверху, уже выбивали фонтанчики в мелких лужицах на бетонном полу. Задрав голову, я оглядел крышу. В некоторых местах Рум её просто изрешетил. Где-то посверкивала в лучах развешанных по стенам прожекторов частая капель, а где-то серебрились целые струйки…
Вода! Что-то такое я помнил про воду и поющие хрустальные шарики. А, вот! Они от воды сразу выключались. Надолго. Срабатывал предохранительный блок. Что-то в них портилось… Кажется, менялись спектры модулированного излучения, частоты и амплитуда… Куда-то в негативную область восприятия… А ещё увеличивалась дальность воздействия, значительно увеличивалась. Так-то ладонь нужно держать над самым шариком или вообще взять его в руку, если уж во все тяжкие… А с водой становилось несколько метров… Сколько именно? Я не успел это вспомнить…
Вдруг словно огромная страшная рука сжала всё у меня внутри… Я сразу познал и глубокую душевную боль, и бесконечную тоску… Несмотря на стимулятор… Видимо, порченые шарики теперь действовали достаточно далеко, чтобы… А ещё их тут, в сарае, двести пятьдесят штук… И ни в одном нет предохранителя… И все они подключены к промышленному магистральному волноводу… Цепочки светящихся точек вдоль стен, ставшие уже почти ядовито-зелёными, плавали у меня перед глазами. Вот тебе и Вечная Любовь, только оборотная её сторона…
В открытых воротах показался Стаки – мой мозг, загруженный наведённым страданием, с большим трудом сумел обработать этот образ.
– Наши подъехали! – радостно крикнул напарник и взмахнул рукой.
– Беги! – надрываясь, крикнул я что есть силы. – Танк, беги прочь!
А потом подкатило ЭТО. То, что нельзя передать словами. Точный и совершенный антипод полной благодати. Бесконечно сильный. Бесконечно чёрный. Созданный этим оптоэлектронным инопланетным дерьмом, подключённым к магистральному волноводу… Мы с контрабандистом, не сговариваясь, заорали оба. Но я даже не услышал своего голоса, хотя расходовал все свои лёгкие на какой-то совершенно дикий вопль…
Конец всему, мир меркнет перед глазами… Сердце почти остановилось. Внутри дикая боль. А поверх этого – абсолютное горе. Абсолютное, как чернота Вселенной… И только я, маленький человечек, стою посреди старого сарая с простреленной крышей… Я уже почти умер в этом безрадостном месте, и лишь душа моя замешкалась, и всё бьётся снизу в бесчисленные дырки, оставленные очередями плазмоидов, стараясь вылететь в небеса…
Но вдруг я обнаружил, что эта маленькая смешная фигурка в подгорелом снизу плаще почему-то подчиняется моей воле. Говорят, что так Великая Мать даёт тебе исполнить Последнее Дело на этой земле… И какое же будет моё последнее дело? Я слышал, об этом нельзя размышлять – разум введёт в грех… Нужно душе довериться… Получается, что моим Последним Делом будет спасать эту многорукую сволочь… Я хватаю лежащего контрабандиста за торчащую кверху парализованную механическую руку, и моя фигурка что есть силы тащит грузное тело по окровавленному бетону. Она всё тащит, бедная, а мне и грустно, и смешно… Нет бы что-то возвышенное досталось, например, Валлти поцеловать. И Вечная Любовь…
Какой-то хруст, фары в глаза, и хлёсткий удар стены мокрого щебня в лицо…
Темнота…
Темнота!
Холодный дождь лупит по непокрытой голове.
Но я словно падаю куда-то сквозь всё это…
А, нет, уже не падаю…
Чувствую щекой острые кромки грязных камешков гравийной площадки перед сараем.
Дотащил? Ну надо же…
Да ещё и сам жив остался…
Видать, Великая Мать в этот раз пощадила меня за примерное поведение. Ну как же: думал о высоком, а делал то, что по долгу положено…
Над головой ругань. Это Стаки.
Я с огромным трудом приподнимаю голову.
Напарник рядом, он стоит на коленях, тяжело дышит и вертит в руках свой шлем. Шлем так блестит в свете скрещенных лучей автомобильных фар, что в глазах рябит. Или это просто в глазах рябит? Светлые волосы друга слиплись и торчат во все стороны маленькими рожками, а с длинного носа капает дождевая вода. Но он не замечает этого – озабоченно стучит по шлему ладонью.
– Прикинь, изображение пропало и звук, – говорит он, судорожно вдыхая влажный воздух.
– Защита, наверное, сработала, – вяло отвечаю я, пытаясь приподнять себя с поверхности планеты. – Против сенсорного шока… Это секунд на десять…
Наконец я сел. Голова кружилась. В ушах шумело.
– А ты-то сам как? – через силу спросил я и даже попытался залихватски улыбнуться. Улыбка получилась как раз на диагноз для санитаров.
– Я-то? – Стаки наконец отвлёкся от шлема и потрогал свой маленький, совсем не мужественный подбородок. – Как в котёл кипящий бросили! И ведь только из-за створки ворот немного высунулся… Увидел, что ты прямо на выходе упал…
Значит, я всё-таки не до конца осилил свою ношу. Моральную… Обоих нас с контрабандистом спас друг.
– А как этого вытаскивать… – Стаки кивнул на Рума Многорукого, тихонько завывавшего у меня в ногах. – Красен меня за ноги стал страховать… Только я в эту сволочь вцепился, тут шлем и погас… А сам так орал, что челюсть вывихнул. Бродяга вот вправил… Но побаливает…
Стаки снова потрогал подбородок. Вот оно, оказывается, как… Я мысленно, сам для себя, расшифровал сбивчивый рассказ друга: напарник сунулся в сарай повторно, уже зная, ЧТО его там ждёт. Попросил нашего товарища из второй тактической пары вытащить его потом за ноги, а сам вывернул челюсть от крика, но раненого врага не выпустил…
– Это что, и есть вечная любовь? – как-то чуть обиженно спросил Стаки, кивнув мокрой головой на зеленоватый свет, струящийся в ночь из приоткрытых ворот сарая.
– Нет, это только её упрощённая техническая реализация, – я неопределённо покачал в воздухе рукой. – С некоторыми… м-м-м… неточностями. И без предохранителей…
Рум тем временем стенал всё громче.
– Чего это он? Чем-то недоволен? – подставляя под живительные струи дождя то один висок, то другой, я с нетерпением ждал, когда организм восстановится после шока – зря что ли мне Стаки стимулятор вколол?
– Так ты ему руку отломал! – нервно хохотнул напарник. – Правую переднюю, что вверх торчала. Прям половину сразу… Потащил за неё, мощно потащил, а она возьми и хрустни… Хорошо, что только у выхода уже… Тогда-то ты и упал…
Отломанная механическая рука с разбитой ранее ударом моей ноги кистью лежала тут же. Я поднял её, повертел… Оценил небольшой вес, хитроумность конструкции… Да, досталось этой искусно сделанной лапе Многорукого! Четыре раза я её прострелил, а потом она пополам сломалась… Небось по месту повреждения… И тут же в голове возникла неприятная догадка.
– Погоди-ка… – я приподнялся на четвереньки, настоящие герои нынче иначе не перемещаются, и повернулся к треклятому контрабандисту. Тот выл всё громче, широкая физиономия была словно судорогой сведена, намокшая бородка дрожала… Я вынул из кирасы сапёрный фонарик и, направив луч в лицо задержанного, оттянул Руму веко. В чёрной пропасти страшно расширенного зрачка скакали какие-то искры, наверное, из потустороннего мира.
– Чёрный! Бродяга! – так и стоя на четвереньках, закричал я, опустив голову. Я знал, что друзья где-то рядом. У меня у самого сил хватало пока только на то, чтобы покомандовать…
Рядом из темноты появились две плечистые фигуры. Обе в шлемах и в таком же снаряжении, как у Стаки. Только пока не настолько промокшие.
– Что, Космонавт? Увидел у него в глазах всю правду? – спросил один из чёрных шлемов голосом красавца Красена, назвав мой позывной. Красен чернявый на загляденье, он красавец и ловелас. Его позывной – Чёрный, мне кажется, он им втайне даже гордится. А ещё он классный оперативник, сапёр, снайпер и непревзойдённый механик.
Саст, напарник Красена, тот, чей позывной Бродяга, молча присел рядом и стал быстро ощупывать грудную клетку Рума, пытаясь понять, где заканчивается экзоскелет и начинается тушка контрабандиста.
– Быстро его на капот, ребята… – мне было не до шуток. – Сейчас окочурится…
Две пары сильных рук тут же потащили Многорукого, подняли его в воздух и без лишней нежности водрузили на капот ближайшего джипа. Мне пришлось двигать за ними… На эмоциональном порыве даже получилось встать на ноги, но чтобы опять не грохнуться, пришлось ухватиться за трубы мощного носового отбойника машины.
– Что такое… – недовольно ворчал Красен, раскладывая тут же, на капоте, извлечённую из салона большую армейскую аптечку. – Я вроде и капельницу ему уже поставил…
– У него болевой шок, – сказал я, отплёвываясь от воды, заливавшей лицо.
– Стаки сказал, что вкатил ему противошоковое…
– Это другое… – я помотал головой, собираясь с силами и с мыслями. – Наверное, у экзоскелета был нейроинтерфейс… Потому он так классно второй парой рук и владел, как своими… И когда я ему отломал… Теперь это глубинное, как короткое замыкание…
– И как тебя обезболить? – зарычал Красен на контрабандиста, безвольно развалившегося поперёк широкого капота. – Чего глаза закатываешь? Куда тебя колоть? В каркас? В сервоприводы? Скотина ты высокотехнологичная!
– Я знаю… – быстро вмешался Саст, пальцами перебирая при свете фонарика кармашки с шариками ампул для инъектора. – Вот! Жёсткий нейролептик нужен. Вживлённые нейроинтерфейсы куда-то туда в мозгу цепляются, в когнитивную область… Красен, посмотри в планшете предельную дозу, вот код… Быстрее!
Дважды щёлкнул инъектор, отправляя нашего злодея вместо заоблачного Вечного Моста во вполне земную глубокую прострацию, где мыслей никаких, рукой не двинуть, но на любой вопрос отвечаешь как автомат. Повезло ему, что Саст быстро сообразил, а то сегодняшнее свидание Рума Многорукого с Великой Матерью было бы, наверное, не слишком радостным…
Задержанный контрабандист быстро затих. Но не умер… По крайне мере так можно было заключить по деловитым попискиваниям реанимационного прибора, спешно развёрнутого Красеном.
Теперь настало время вспомнить и про себя.
– Ребята, помогите снять кирасу, – сказал я, стягивая мокрый, грязный, простреленный и подгоревший рыбацкий плащ.
– Ты что, ранен? – Красен быстро повернулся ко мне.
– Да, его эта сволочь в спину ткнула! – раздался сзади голос Стаки.
За спиной вспыхнул фонарь.
– Ого! Хорошо он тебя достал… – загомонили все, разглядывая повреждения, нанесённые моей кирасе абордажным пробойником. – Однозначно в наш музей пойдёт, вон, по наружному слою какая дыра… Смотри-ка, и всё-таки пробил, вот отверстие…
– Космонавт, руки подними! – никто не звал меня по имени. На операции – только позывной. Так теперь у нас принято. С прошлого месяца.
На спине под кирасой хлюпала кровь. Когда её потащили вверх, я чуть не взвыл от боли. Кровь, моя собственная кровь, потекла мне на голову, смешиваясь с дождём. Окровавленную майку ребята разодрали мне прямо на спине. Хорошо я так сходил на дежурство… Всего второе после отпуска по ранению… И вот опять…
– Рана небольшая, но глубокая, – сообщил сзади Красен. – Пока заклею, но нужно операцию делать.
Он ещё с минуту возился с моей спиной, а Стаки подсвечивал ему фонарём.
– В госпиталь быстро доставим, – звонко хлопнул меня Красен по голому плечу. – Сейчас все подъедут…
Интересно, кто это – все? Перед сараем и так уже стояло три машины.
Один джип – наш со Стаки. На втором Красен и Саст обычно ездили. А вот третья машина не наша. Но тоже джип… Потому, видимо, Расси и ошиблась… К счастью для нас!
– Поймали тех двоих, на дороге? – обернулся я к Красену.
– А как же! – радостно сообщил тот. – Упакованы в лучшем виде! Видишь, их джип мы тоже пригнали.
Я пригляделся – в отсветах фар можно было разглядеть на заднем сидении машины Красена и Саста две недовольные рожи.
– Сейчас ещё шеф подъедет. Обещал привезти с собой Уту. Тогда и будем разбираться.
Господин Ута – это глава местной общины контрабандистов. Наш постоянный клиент, но сейчас временно не под следствием. То-то он будет рад узнать, как братья по общине его подставили.
– И ещё санитарку я заказал шефу. На всякий случай… – добавил стоявший рядом Стаки. – Ты-то хотел всё по тихому… А сарай вдруг словно изнутри взорвался…
Тон у друга был такой, будто он оправдывался. За то, что, докладывая через брелок специальной связи, испугался за меня и попросил шефа отыскать где-то среди ночи санитарную машину и пригнать её на мыс Наветренный. Его можно было понять. Я представил себе, как всё выглядело со стороны. Это мне казалось, что события развивались неспешно… А так, едва я вошёл в сарай, буквально через несколько секунд, крышу начали пробивать плазмоиды. И взрываться с яркими вспышками и искрами. Все окрестности накрыло непрерывным грохотом разрывов.
По моим трезвым подсчётам, Стаки появился в сарае довольно быстро. Наверняка он поначалу тихонько стоял аж на дороге, чтобы не расшифровать меня нечаянно. А как только пошла стрельба, газанул под спуск, тормознул у ворот и очертя голову бросился меня спасать. И когда он только успел шефу доложиться-то…
А насчёт санитарной машины – наверное, это было не так просто сделать, даже нашему шефу: общинное соглашение об экстренной медицинской помощи не действовало в ненаселённых предгорьях, да ещё здесь, среди заброшенных посёлков…
– Санитарка сейчас может очень пригодиться, – пробормотал я, на ощупь отстёгивая ножны и кобуру с пистолетом от своей изувеченной кирасы, которую ребята бросили на капот рядом с погружённым глубоко в себя контрабандистом. Слева и справа от меня Красен с Састом быстро раскладывали специальные штанги, закреплённые на передних крыльях джипа, собираясь раскинуть санитарный тент – это была армейская машина, и перевозка раненых на капоте для неё предусматривалась как штатная операция.
Я обошёл наш со Стаки джип, торопливо прилаживая ножны и кобуру на пояс штанов, и распахнул заднюю правую пассажирскую дверцу, куда усадил Расси.
– Привет! – я заглянул в машину. – Как настроение?
Девушка была бледна – в темноте это оказалось особенно заметно. Наклонившись к спинке переднего сидения, куда я приковал её наручниками, она тихонько скулила и кусала кулачки связанных рук. Конечно, она всё видела – и бой, и потоки крови при оказании помощи раненым прямо на капоте джипа, в котором она сидела…
Я нащупал дактилоскопический замок наручников на её запястьях и одним рывком вытянул сковывающую их ленту. Потом, обхватив за колени, развернул её ноги под дождь и освободил коленки и лодыжки. За руку вытащил из машины и повернул лицом к свету.
– Вас из-за меня чуть не убили… – тихо сказала она, опуская глаза. – Простите…
– Да ладно, забудь! – рассмеялся я. Смех получился немного демоническим.
– Настало время исполнения обещаний! – громко возвестил я на всю дождливую ночь вокруг.
– Да? – у девицы опять загорелись глаза.
Хм, ненадолго же у милой девушки хватило сил разыгрывать благородство… Я стоял перед ней с обнажённым торсом. По плечам и по груди стекала смываемая дождём кровь, которая до этого пролилась на голову из пробитой кирасы. Физиономия грязная, мокрая, исцарапанная, да ещё и перекошена стимулятором. И да, меня действительно только что чуть в очередной раз не убили. Ну не то чтобы вот прямо из-за неё, из-за Расси… Но она была поймана на возможном пособничестве тому типу, что валялся сейчас на капоте этого джипа, так и целясь в небо обломком своей механической руки. Да и обоих сообщников, что подвозили её поближе к месту событий, мы тоже задержали. А что бы с ней было, дойди она успешно до сарая? Подопытный кролик мог и не пережить свою миссию. Точнее, почти наверняка не пережил бы… Но ей всё до фонаря! Тот упорный огонёк тёмной женской страсти – вот он, снова горит. И ни страха, ни совести, ни чувства самосохранения… «Хоть с утёса броситься» – так она, кажется, сказала? Ну-ну… Дитя явно нуждается в сеансе профилактического воспитания!
– Отвечай только правду, от этого зависит твоя жизнь, – сурово заговорил я, встряхнув девицу за локоть. Самое смешное, что я вовсе не шутил.
А в душе у Расси боролись два чувства, я видел это по глазам. Как благовоспитанная дочь своей общины, она краем своей девичьей головы осознавала, что перед ней человек служивый, что достаточно произнести правильные слова – и всё кончится. Неприятности от того, что она уже натворила, никуда не денутся, но её отвезут домой. Там тепло, сухо и безопасно. Даже свитер не успеет намокнуть. А всё остальное будет завтра. Но, с другой стороны, та безумная игра, в которую она ввязалась, не выдержав противостояния со взрослыми чувствами… Та игра, что обещала быстрое и простое избавление от боли и обретение счастья прямо сразу, как при краже варенья из родительского буфета, она всё ещё продолжалась! И здравомыслие погасло в глазах Расси. Кролик был готов!
– Ты здорова?
– Да вроде бы…
– Не беременна?
– Зачем вы спрашиваете? – если она и покраснела, то я в темноте бы не заметил. Но я был уверен, что она и не думала краснеть…
