bannerbannerbanner
Разрушенная

Рэйчел Ван Дайкен
Разрушенная

Полная версия

Глава 11

Лекарства отвратительны. А когда на тебя с разбегу налетает нападающий весом под сто пятьдесят килограммов? Да, это еще отвратительнее.

Уэстон

– Митчелс! – прикрикнул тренер Джексон. – Ты почему все утро витаешь в облаках? Сосредоточься!

Правильно. Надо сосредоточиться. Перестать думать о копне рыжих волос, и об улыбке, которая светится как лампа в тысячу ватт, и о том, что я почувствую, если смогу еще хоть раз вызвать эту улыбку, и снова о великолепных рыжих волосах, в которые можно запустить пальцы и ощутить…

– Митчелс! – Мяч прилетел как раз в тот момент, когда тренер меня одернул, и я очень удачно сразу же схватил его и тем самым закончил игру. Мне правда нужно перестать все время думать о Кирстен, это слишком сильно отвлекает. Да что за чертовщина со мной творится?

К концу тренировки мое тело покрывало столько синяков, сколько многие за всю свою жизнь не набивают, а это никак не признак хорошего защитника.

– Так, ну и куда во время тренировки унесли тебя мысли? – поинтересовался Бред, стягивая с себя спортивную форму и направляясь к душевым кабинам.

– Далеко отсюда, – пробормотал я, делая то же самое.

– Ага, – фыркнул Бред. – Только лучше возвращайся, если мы все еще хотим достойно выступить в игре за кубок.

Я терпеть не мог говорить о будущем. Какой в этом смысл, в конце концов? Поэтому я только кивнул Бреду и недовольно пробурчал, что да, он прав.

Выйдя из душа и одевшись, я дошел до ближайшего из множества буфетов универа и взял протеиновый коктейль. Всего два занятия отделяют меня от долгожданной встречи с Кирстен. По идее, она уже должна была прочитать мою записку, так что теперь либо пребывает в растерянности, либо глупо улыбается, либо и то, и другое. Надеюсь, что все же улыбается. На самом деле я надеялся, что, когда она откроет утром глаза и обнаружит под дверью письмо, позабудет напрочь, что такое хмуриться.

* * *

– Обед, – я поставил на стол поднос и пододвинул к Кирстен. Она с минуту неодобрительно на него смотрела и морщилась. – Тебе придется это съесть.

– Я не голодная. – Девушка отодвинула поднос и недовольно скрестила руки на груди.

– Что, первый учебный день не задался?

Она сверкнула глазами.

Я положил руки на стол.

– Хочешь поговорить об этом?

– Я не могу.

Кирстен делала вид, что внимательно изучает стены столовой, а тем временем ее щеки краснели сильнее с каждой секундой. Практически все присутствующие открыто пялились на нас, словно мы только что объявили, что собираемся усыновить двадцатого ребенка Брэда Питта.

– Сейчас я все исправлю.

Я вздохнул и отправил эсэмэску Джеймсу. Вообще, он терпеть не может прикрывать меня, но сейчас необходимо было сделать так, чтобы на нас перестали таращиться. Я оглядел столовую и нашел, где сидит Джеймс. Он посмотрел за пиликающий телефон, нахмурился и положил газету на стол. В следующую секунду он уже шел в нашу сторону, но через пару-тройку шагов не удержался на ногах и свалился на пол.

Присутствующие пооткрывали рты от удивления.

– Смотри, на нас больше никто не пялится, – кивнул я Кирстен. – Так что случилось на занятии?

– С ним все нормально? – Девушка показала на Джеймса.

– Низкий уровень сахара в крови. – Я тоже посмотрел в его сторону. – Так что все-таки случилось?

– А разве не нужно сбегать в медпункт за врачом или вызвать «скорую»? – Она достала телефон.

Я успел схватить Кирстен за запястье и покачал головой:

– С ним все будет нормально минут через десять, или ровно через столько, сколько займет твой рассказ. Начинай.

– Л-ладно… – Она продолжала смотреть на Джеймса, но все-таки начала говорить, уже неплохо. – Я подняла руку на занятии, меня спросили. И я получила замечание от профессора за то, что исправила его.

Я моргнул.

– И я завела двоих приятелей.

А вот это хорошая новость. Я улыбнулся.

Но Кирстен оставалась серьезной.

– Скажем так, они даже немного приветливее тебя и ведут себя более раскованно.

Могу поклясться: в этот момент перед моими глазами нарисовалась четкая картина того, как я убиваю двух человек голыми руками.

– Кто они? Они к тебе приставали? Они тебя обижали? Серьезно, я поубиваю их всех. Я… – Я встал и обвел столовую безумным взглядом в поисках сопливых первокурсников, которые бы осмелились даже покоситься в сторону Кирстен.

– Сядь. – Она потянула меня вниз и покачала головой. – Я сказала им, что у меня есть молодой человек, и мы закрыли вопрос.

– Я имел в виду приятелей-девочек. – Я почти слышал, как бурлит моя кровь и все внутри закипает. – Не парней.

– И что? – Девушка только развела руками. – Это были единственные два человека, которые мной заинтересовались и с которыми мне удалось пообщаться.

– Конечно, они заинтересовались, – прорычал я.

– Уэс?

Она назвала меня Уэсом.

Теперь можно умирать с чистой совестью.

Многие называли меня Уэсом. Но я не предлагал ей перейти эту грань. Хотя это было бы так естественно. И именно так я подписал письмо.

Наверно, я выглядел, как довольный кот. Моя улыбка все росла, а тем временем ее глаза сужались.

– Что? – спросила Кирстен.

– Ничего. – Я взял ее руку и поцеловал тыльную сторону ладони. – Просто я счастлив.

– Что я провалила твое маленькое задание? Не справилась даже с примитивным планом действий?

– Не провалила, – покачал головой я. – Ты хотя бы попыталась, а это уже считается. Тебе нужно учиться выходить из зоны комфорта.

С выражением злости на лице она втянула носом воздух, резко встала и схватила сумку.

– Мне нужно идти.

– Сядь.

– Нет.

– Да сядь же. – Я снова поймал ее за руку, легким рывком усадил на место и больше не выпускал ее ладонь. Я чувствовал, как пульсирует вена у нее на запястье. Сбивчиво, нервно. Зло. – Извиняться не буду.

– Не понимаю, о чем речь.

– Ты напоминаешь мне брата.

– Что?

– Он был в коме. Потом умер, – объяснил я, – от передозировки.

– Вот оно что. Ну спасибо, – процедила Кирстен сквозь плотно сжатые зубы.

Я всегда гнал от себя тяжелые мысли о столь ранней трагической смерти брата.

– Всегда печальный, невероятно талантливый – в общем, потрясающий… Для меня он был самым родным человеком на свете. В нем сочеталось очень много несочетаемых качеств. А ты… ты напоминаешь мне его. Сам не знаю почему, просто это так. Так что да, я немного более настойчив, чем следовало бы, но, думаю, ты с этим справишься. Скажи мне, что ты достаточно сильная, чтобы справиться с этим?

– Ты меня совсем не знаешь, – уверенно ответила она. Никогда не слышал, чтобы девушка что-то говорила с такой твердостью в голосе.

– Знаю.

– Нет. Не знаешь.

Я отпустил ее руку.

– Лучше, чем ты можешь себе представить. Понимаешь, я ничего не приукрашиваю, говорю так, как есть. И я точно не собираюсь неделями терпеливо ждать подходящего момента, чтобы подкрасться и одним ударом расколоть панцирь, в котором ты прячешься от окружающего тебя мира. Я не такой. Может быть, я слишком давлю на тебя. Я понимаю. У меня ненормальные методы. Но меня действительно тянет к тебе. И, сказать по правде, я тебе тоже нужен.

– Да никто мне не нужен, – прошептала Кирстен таким тоном, как будто сама не верила в то, что сказала, не говоря уже о том, чтобы попытаться убедить в этом кого-нибудь еще.

– Нужен, – возразил я. – И я подожду, пока ты скажешь это мне сама, если это единственный способ заставить тебя саму поверить в это.

С этими словами я поднялся из-за стола и направился к выходу из столовой. Я продолжу писать письма. И подталкивать ее к активным действиям.

Если бы я мог спасти ее… У меня вырвался тяжелый вздох. Может, спасая ее, я словно еще раз попытался бы спасти брата. Тогда я не смог, но может сейчас получится.

Глава 12

Не нужно лезть не в свое дело, так ведь? Тогда что за тараканы у него в голове и какое отношение это имеет ко мне?

Кирстен

– Да кем он себя возомнил?! – кричала я в телефонную трубку.

На другом конце дядя Джо тяжело вздохнул.

– Судя по твоим рассказам, он вполне приятный молодой человек и его слова не лишены смысла.

Мне хотелось схватить что-нибудь тяжелое и с размаху швырнуть в стену. Я достала из упаковки еще одну таблетку и раскусила пополам. Было горько, ну и ладно. Мне надо было прийти в себя. Конечно, я знаю, что антидепрессанты принимают курсом, а не когда тебя что-то взбесило, но на данный момент меня вполне устраивал даже эффект плацебо.

– Кирстен, он ведет себя как хороший друг. А ты пытаешься скрывать свои эмоции и избегаешь его.

– Да мы всего один день как знакомы! И что? Он готов из штанов выпрыгнуть, чтоб помочь мне? Спасти меня? Да мне от этого только хуже становится!

– Правда, что ли? – спокойно спросил дядя Джо. – А вот мне кажется, что он словно снимает пластырь, которым ты залепила свои эмоции. И тебе больно, потому что болячка к нему присохла. Я, конечно, не специалист, но пока ты продолжала жить так, как жила уже очень долго, не пытаясь ничего изменить. Я разрешил тебе учиться в колледже в четырех часах езды отсюда именно для того, чтобы ты почувствовала свободу и дала волю своим эмоциям. Помнишь, о чем мы договаривались?

– Да, да, – простонала я и шлепнулась на кровать. – «Либо приспосабливайся, либо пакуй манатки и возвращайся».

Дядя одобрительно засмеялся, и это немного привело меня в чувство.

– Именно. Ты не смогла пережить трагедию так, как это обычно происходит у здоровых людей. По идее, ты уже не должна сидеть на антидепрессантах и не должна быть такой нервной и зажатой. Господи, Кирстен, да тебе ведь всего восемнадцать!

– Я стара как мир.

– Ты еще ребенок. – Я хорошо представляла себе, как дядя Джо мерил шагами кухню, вышагивая по дощатому полу из угла в угол. – Живи. Выпей пива – только не больше одной кружки. Обмани смерть. Сделай то, чего твоим родителям так и не удалось. Разденься догола и прыгай по комнате. Делай хоть что-то, это в любом случае будет гораздо лучше, чем сидеть и круглые сутки пялиться в чертову стену, как ты это делаешь последние два года.

 

– Ты смотрел программу доктора Фила?[4] – недоверчиво спросила я.

– Может быть, – засмеялся дядя. – Но главное сейчас то, что тебе нужно начать жить полной жизнью.

Мне впервые дали разрешение делать это – жить полной жизнью. Я всегда считала, что должна страдать, только потому, что они страдали. Идиотизм, не правда ли? Но люди часто глупо себя ведут. Мы нередко сами себя мучаем: нам кажется, что так мы чувствуем себя лучше. Именно этим я и занималась. Мучила себя, потому что то, что случилось, было так несправедливо.

– Перестань! – рявкнул дядя Джо.

– Что?

– Перестань думать.

– Я не…

– Ты думаешь и снова грузишь себя, – тихо вздыхая, проговорил он в телефонную трубку. – Дорогая, твои родители хотели, чтобы ты что-то делала. Что-то сумасшедшее. Рисковала. То, что ты сама себя истязаешь и осторожничаешь во всем, в чем только можно, никак не защитит тебя от того, что уже случилось. Только сделает хуже.

И вот тут мы добрались до самой сути.

Я была до смерти напугана. И мне казалось, что все в моей жизни должно находиться под контролем. Если я контролирую, что я ем, какую одежду ношу, свое поведение, с кем я разговариваю, то я могу гарантированно избежать их печальной судьбы.

– Они любили тебя, – с напором сказал дядя Джо.

Слова застряли у меня в горле.

– И они бы хотели, чтобы ты жила.

Я проглотила комок в горле.

– А что, если я не буду жить? Если я умру? – Я физически чувствовала, как темнота заполняет меня, захлестывает с головой. Я забралась на кровать и уткнулась лицом в колени. Доктор всегда говорил, что тревога – четкий симптом депрессии. Я никогда бы ему не поверила, но за последние два года тревога и депрессия стали моими лучшими друзьями. Может, именно поэтому Уэс и обратил на меня внимание.

– Живи, – севшим голосом тихо проговорил дядя Джо. – Впутайся во что-то безумное. Пусть тебя арестуют. Да хоть попадись на употреблении наркотиков.

Я похихикала над тем, насколько его занесло.

– Я всего лишь хочу знать, что с тобой все нормально.

– Со мной все будет нормально, дядя Джо, я обещаю. А еще ты знаешь, что ты худший опекун на свете?

Он вздохнул и негромко засмеялся:

– Или лучший, это смотря с какой стороны посмотреть.

– Ты только что уговаривал меня попробовать наркотики.

– Только не говори своей бабушке, – прозвучал его ответ после небольшой паузы.

– Заметано.

– Так и порешим.

Разговор явно подходил к концу, дядя Джо никогда подолгу не болтал по телефону. Он вообще не особо любил разговаривать, и наш сегодняшняя беседа на самом деле воспринималась чем-то из ряда вон выходящим.

– Иди сделай какую-нибудь глупость. Прямо сейчас.

– Спасибо, дядя Джо, что поговорил со мной.

– Звони в любое время.

Я повесила трубку и стала гипнотизировать взглядом дверь. Сделать что-нибудь глупое? Ну хорошо. Сейчас я пойду и сделаю кое-что сумасшедшее.

Я пулей вылетела из комнаты и с бешеной скоростью поднялась по лестнице на несколько пролетов вверх. Я бежала, только бы не успеть передумать.

И оказалась у комнаты Уэса.

Мое сердце колотилось с такой силой, что казалось, что оно сломает ребра и выскочит из груди. Я постучала в дверь. Потом еще раз. И еще.

– Иду-иду, – послышался из-за двери его голос.

Дверь приоткрылась. Его улыбка из дежурной выросла до размеров добротного полумесяца.

– Я закончила со списком.

– Знаю, ты уже говорила мне об этом.

– И составила свой собственный. – И я вызывающе задрала подбородок.

– Да что ты говоришь? – Уэс скрестил руки на груди и, старательно пытаясь не рассмеяться, облокотился своим мощным, мускулистым телом о косяк. – И что же ты включила в свой новый список?

– Я не могу тебе сказать.

Глубокая морщина легла у него между бровей.

– Зато могу показать.

– Ладно, – тихо произнес Уэс. Он моргнул и расплылся в одной из самых привлекательных улыбок, которую я когда-либо видела. – Покажи мне.

Черт. Меня прошибло холодным потом. Но я не могла струсить. Дядя Джо хотел, чтоб я сделала что-то сумасшедшее? Он будет доволен.

Я встала на носочки и вытянулась вверх, чтобы мои губы оказались прямо напротив его. Я так волновалась, что губы мои дрожали, когда я коснулась ими его губ. Как только это произошло, я тут же попыталась отстраниться.

Но Уэс не дал мне этого сделать. Он взял меня за подбородок и притянул меня поближе.

– А знаешь, у меня ведь тоже есть список.

– Правда? – Парень был настолько близко, что мне стало трудно дышать.

– Да.

Его губы снова нежно скользнули по моим, и я почувствовала, как его язык слегка надавил на них, словно разбивая вдребезги остатки моей защиты. Но я знала, что если впущу его, то уже никогда не смогу заставить уйти. Поэтому я до чертиков боялась поддаваться.

– Открой. – Уэс слегка прикусил мою губу, – все будет хорошо.

Но все уже не было хорошо, потому что каждая секунда, проведенная в его присутствии, была словно ведро холодной воды, которое все время выливают на меня, наполняют снова и опять выливают. Я не знала, чему верить, не понимала, могу ли доверять ему. Как можно доверять кому-то настолько красивому? Такому талантливому? И просто идеальному?

Его ладони плавно переместились мне на плечи, потом медленно сползли вниз по моим рукам, заставляя все тело покрыться мурашками.

Я почувствовала, что Уэс слегка подул на мои губы. А я задыхалась. Теперь точно все полетело в тартарары. Мои губы приоткрылись, он снова прижался к ним своими, и я ощутила вкус его языка. Я всхлипнула. И вот уже его ладони обхватывают мой затылок, а из его горла вырывается тихий, глухой стон.

Следующее, что я помню – это что я у него в комнате, дверь захлопнута и его руки лежат у меня на талии. И я прижимаюсь к нему, не зная на самом деле, чего хочу, просто чувствуя, что мне необходимо быть как можно ближе к этому человеку.

Уэс оторвался от моих губ, тяжело дыша. Каждый вдох и выдох давались ему с явным усилием. Он сглотнул, отвернулся от меня и произнес:

– Прости меня.

Он извиняется? За то, что поцеловал меня? Я потянулась к двери, но стоило мне ее приоткрыть, парень моментально захлопнул ее обратно. Я отвернулась. Его горячее дыхание обжигало мне шею. Потом я ощутила прикосновения теплых губ и закрыла глаза. Мне было так приятно, когда он прикасался ко мне, так хорошо, что я почти готова была закричать. Я никогда не была так близка ни с одним человеком на земле. И я никогда не чувствовала такой всплеск адреналина, как когда его язык сплетался с моим и когда его пальцы касались голого участка кожи на бедре между джинсами и кофточкой.

– Останься, – хрипло прошептал Уэстон. – Останься со мной.

– В твоей комнате?

– Нет. На крыше. – Он усмехнулся прямо мне в ухо. – Да, в моей комнате. А я пообещаю, что не притронусь к тебе, хорошо?

– Разве это не те самые слова, которые говорят парни перед тем, как начинают приставать? По крайней мере в кино?

– Это не кино.

Он слегка нажал пальцами мне на ключицы, затем медленно провел руками вниз по футболке, остановившись прямо у сердца.

– Я просто хочу чувствовать, как бьется твое сердце. Ничего больше.

Это попытка прикинуться романтиком, или он говорит серьезно? Уэс так и не убрал руку с моей груди. А потом он снова прижал меня к себе, и я всем телом ощутила его тепло.

– Ну пожалуйста.

– Если только я вылечу из колледжа…

– Не вылетишь, – убедительно ответил Уэс. – Я твой куратор. Ты поссорилась с соседкой по блоку. Я защищаю тебя и твою честь, вот и все.

– Только моя соседка по блоку сама бы с удовольствием надрала тебе задницу за то, что ты хочешь украсть мою честь и вообще строишь из себя плейбоя.

– Строю из себя плейбоя? – Парень нехотя отстранился от меня. – Может быть, но уж явно не с тобой.

– Потому что я не такая, как все, да? Скольким девушкам ты это говорил за последние двадцать лет?

– В первый раз это случилось, когда мне было восемь… – начал он.

Вот это да! Я рассмеялась. Просто не получилось сдержаться.

– Серьезно. – Уэс развернул меня так, чтоб я могла видеть его лицо. – Я не собираюсь врать. Я хочу тебя. Я, блин, настолько чертовски хочу тебя, что, уверен, я стану святым, когда окажусь на небесах, за то, что еще и пальцем тебя не тронул.

Я прищурилась.

– Просто… – он выругался и запустил пятерню в свою шевелюру. – Просто… я чувствую себя гораздо лучше, когда ты рядом. Более целым, если можно так сказать. Ты понимаешь?

– Думаю, да.

Я еще не была морально готова признаться ему, насколько быстро и бесповоротно падала в эту бездну. В смысле, я же знаю его сколько там? Пару дней?

– А еще… – вздохнул Уэс, – это ведь ты пришла ко мне в комнату, а не наоборот, помнишь?

– Мой дядя велел мне сделать что-нибудь сумасшедшее прямо сейчас.

Уэс развел руками.

– В любой момент, как только я тебе понадоблюсь, можешь найти меня здесь. Вообще, может, мне и придется напоминать тебе об этом разговоре каждые пять минут, но, надеюсь, ты не будешь против.

– Спасибо.

Я набрала в легкие немного воздуха и засунула руки в карманы.

– Ну так что, пойдем спать?

– Что? Мы не будем красить друг другу ногти и ходить в карнавальных масках? – довольно глупо пошутила я.

Уэс запрокинул голову и засмеялся.

– Да, это, наверно, могло бы немного отвлечь меня от мысли о том, как я хочу прижать тебя к стене и забрать все, что осталось от твоей чистоты и невинности, до последней капли. Так что да, может, мне и стоит покрасить тебе ногти, чтобы перестать думать о том, что ты стоишь передо мной с распухшими губами и растрепанной копной рыжих волос. Черт, как же мне нравятся твои волосы. – Парень пропустил через пальцы пару прядок и мечтательно вздохнул.

– А может, это и не очень хорошая идея, – попыталась я взять свои слова назад.

Уэс взял меня за руку.

– Вот и отлично. Люблю плохие идеи, они заставляют меня чувствовать себя живым.

– А тебе нужно чувствовать себя еще более живым, чем ты уже есть?

С его лица моментально пропала даже тень былого веселья. Он опустил глаза вниз и прошептал:

– Овечка, ты даже не можешь себе представить, насколько.

Глава 13

Если б только она знала… то она, наверно, убила бы меня, пока я сплю. А я бы лучше умер от ее рук, чем… да не важно.

Уэстон

– Так ты остаешься или нет? – сменил я тему.

Кирстен посмотрела на дверь, потом на меня, потом снова на дверь. Я принял решение за нее: подошел к двери, повернул ключ в замке и достал из шкафа шорты и футболку, чтоб девушка могла переодеться.

– В этом прекрасном заведении, к моему глубочайшему сожалению, не предлагаются банные халаты, но у меня есть чистая одежда, в которой ты можешь поспать. А теперь танцуй стриптиз.

– Ч-ч-что?!

– Шутка.

Конечно, это была попытка пошутить, но в глубине души я все-таки не переставал надеяться, что Кирстен действительно это сделает.

– Ванная вон там, за углом. Иди переоденься, а я постараюсь сделать то же самое так быстро, чтоб быть уже готовым, когда ты выйдешь.

– Окей.

У Кирстен дрожали руки. Я пообещал себе не забыть прислать дяде Джо в подарок окорок на Рождество за то, что дает племяннице такие дельные советы. С одной стороны, я безусловно был счастлив, потому что она пришла ко мне, но с другой – я бы, наверно, провел остаток своей жизни в тюрьме, хлебая баланду, если бы она решила пойти не ко мне, а к какому-нибудь другому парню. Так что, пожалуй, не окорок… Открытку? Да, надо отправить ему открытку.

Я быстренько стянул с себя футболку, натянул тренировочные шорты и растянулся на кровати. Телефон запиликал – отец написал, чтобы я был поприветливее с Джеймсом и Дэвидом. И поинтересовался, как я себя чувствую после того, как начал принимать новое лекарство. Я настолько устал от той горы таблеток, которую мне приходилось пить, что хотел со всей силы швырнуть телефон в стену.

 

Я искренне надеялся, что Кирстен не решит поиграть в детектива, потому что вся моя огромная коллекция таблеток была в полном объеме представлена в шкафчике под раковиной. Она, естественно, не знает, что это за таблетки и от чего они, но мало ли… Если вдруг она решит поискать их названия в Интернете, то, вероятно, ее неприятно удивит тот факт, что больше половины из них – экспериментальные.

– Я готова, – послышался из ванной тоненький голосок Кирстен, затем открылась дверь и свет внутри погас. Она буквально утонула в моей одежде. Я просто не смог не улыбнуться во весь рот. Она выглядела настолько сексуально в моих шортах, что я еле удержался от того, чтобы не наброситься на нее и не стянуть их.

Самоконтроль.

Я закашлялся и похлопал рукой по простыне:

– Я не кусаюсь.

– Ага, только целуешься.

– Всегда.

Я с трудом держался, стараясь не распускать руки. А они просто чесались схватить ее и прижать к себе покрепче.

– Я же обещал тебя не трогать. Так что теперь даже целовать не буду, Овечка.

– Сказал Волк, – пропела она, медленно подходя к кровати и садясь напротив меня. – Я никогда не веду себя так. Более того, я все это делаю только для того, чтобы кое-что доказать моему дяде и себе.

– И что же ты пытаешься доказать?

– Что я могу жить, – негромко ответила Кирстен. – Что я не умерла вместе с ними.

– С ними? – И я прижал ее к груди.

– Я не очень люблю об этом разговаривать. Только если ты врач, и я плачу тебе две сотни долларов в час за то, что ты запишешь все, что я тебе скажу, в толстую тетрадку и пропишешь мне таблетки. – Все ее тело напряглось. – Не то чтобы я сидела на каких-то препаратах, я просто…

– Кирстен?

– Да. – У нее был такой голос, как будто она сейчас заплачет.

– Нет ничего плохого в том, чтобы просить о помощи и получать ее.

Спустя несколько секунд полной тишины, когда я только чувствовал, как громко и сильно бьется ее сердце под моей ладонью, она коротко кивнула:

– Спасибо.

– Обращайся. А теперь давай осуществим наш самый сумасшедший план на сегодня: ляжем спать.

– Прямо как старики, – засмеялась Кирстен.

– Да, именно.

Потому что если я еще хотя бы минуту буду наблюдать за тем, как она свернулась клубочком на моей постели, я, скорее всего, потеряю остатки рассудка и самоконтроля.

– Спокойной ночи, Овечка.

– Спокойной ночи, Страшный Серый Волк. – Девушка сладко зевнула и повернулась ко мне. – И предупреждаю, у Овечек иногда бывают ночные кошмары. – Надеюсь, Серого Волка не напугает.

– Все нормально. Я вот, например, иногда храплю.

– Издеваешься?

– Да.

Она вздохнула и прикусила губу. Господи, как же мне хотелось самому впиться в ее губы. Я практически завидовал ее зубам.

– А еще я однажды описался во сне.

Ее глаза стали похожи на блюдца.

– Мне было четыре.

– Это меняет дело.

– Да, тогда все очень сильно изменилось. Мой любимый плюшевый мишка не пережил такого предательства.

– Какая трагичная история.

Я покачал головой:

– До сих пор не могу перестать об этом думать: если бы я сделал что-то по-другому, могло ли это спасти жизнь моему медвежонку?

Кирстен так громко расхохоталась, что мое сердце замерло и пропустило удар. Это не оборот речи, оно на самом деле слегка запнулось перед тем, как снова войти в нормальный ритм.

– Спасибо.

– За что? – Я убрал прядь волос с ее фарфорового лица.

– За то, что помогаешь мне почувствовать себя лучше.

– Ну, я же твой куратор…

– Это не совсем то, что входит в обязанности куратора, – снова засмеялась Кирстен. – В брошюре точно такого не было.

Я пожал плечами:

– Ну, зато теперь это входит в мои обязанности. Мои новые обязанности – это смешить тебя и защищать от ночных кошмаров.

– Хотелось бы, чтоб так оно и было.

– Спи, – я поцеловал ее в лоб. – И если снова решишь сотворить что-нибудь сумасшедшее, можно я тоже буду в этом участвовать?

– Ладно.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – прошептала Кирстен.

4Макгроу, Филлип Кэлвин «Фил» (англ. Phillip Calvin «Phil» McGraw, род. в 1950 г.) – известный американский психолог, создатель и ведущий телевизионной программы «Доктор Фил» (с 2002 г.)
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17 
Рейтинг@Mail.ru