Самюэль Бьорк
Хитра
8
София оставила велосипед у дома Эрика, прошла по тропинке к морю и села на камень. Волны с шумом бились о берег. Над водой чайки попеременно сражались и пировали. Кто-то потрошил рыбу на борту лодки и выбрасывал очистки в воду. София, сжав губы, пыталась побороть в себе неприятное чувство обиды. Хотя это было и нелегко, она все же приняла решение: она не будет расстраиваться. В субботу в пять был намечен Скайп с мамой. София надела желтое платье. Маме оно очень нравится. Завязала волосы в хвост и с улыбкой сидела наготове у компьютера. Время пять минут шестого, половина, и наконец девочка поняла, что мама не появится на экране и сегодня тоже.
Вздохнув, София подобрала с земли камень и бросила его в волны.
Нет, только не плакать.
В следующую субботу.
София отряхнула платье и пошла обратно к дому.
Наверняка в Бурунди Интернет будет лучше.
Когда она вошла, Эрик стоял на лестнице.
– Что ты делаешь? Куда ты запропастилась?
Он надвинул очки на нос, дыша так, словно бегом бежал вниз по лестнице из своей комнаты. Вид у него был очень возбужденный.
– Мне нужно было посмотреть на чаек, – ответила София.
– Пошли уже, – сказал Эрик, надевая кроссовки.
– Куда?
– Наблюдать. – Эрик побежал вперед нее. – Ты что, не видела мое сообщение?
– Про то, что ты видел что-то странное?
– Тсс.
Эрик приложил палец к губам.
– Что значит «тссс»? Тут же никого нет, кроме нас.
Бьёркелунден. Узкая, с обеих сторон обрамленная деревьями, тенистая, скрытая от солнца аллея, совсем не свойственная Хитре. Но все же нашелся тот, кто обсадил деревьями эту аллею, ведущую вверх к дороге. Если идти быстрым шагом, путь занимает не более десяти минут.
Именно по ней ехал Юнатан на своем велосипеде в день исчезновения.
– Ты серьезно? – сказал Эрик, удивленно посмотрев на Софию. – Никого, кроме нас? Ты что, не знаешь, какое у них оборудование? Прослушка? У них во вселенной столько спутников, они могут в любой момент наблюдать за нами.
Он надвинул кепку на лоб и показал на небо.
Ни облачка.
Спутников тоже нет, если уж на то пошло.
Эрик и раньше бывал таким, и накануне того вечера, когда пропал Юнатан. Видел какие-то тени за каждым кустом. Но с того дня его подозрительность только усилилась.
– Что ты хотел мне показать? – спросила София, идя вслед за Эриком по коридору из густых зеленых насаждений.
– Тихо, – приглушенно произнес Эрик. – Покажу, когда доберемся до пункта наблюдения.
– Ну здесь-то они нас не увидят? – сказала София, кивнув на скрывавшую их листву.
– Ты что, совсем ничего не понимаешь? – отозвался Эрик, обернувшись. – Они же могут слышать. Есть такие крохотные микрофончики. Почти незаметные. Они могут поставить их куда угодно.
– Ты думаешь, в деревьях микрофоны?
Она кивнула на одну из тонких березок.
– Или у тебя в кепке?
Эрик странно посмотрел на нее, не совсем поняв, о чем она.
– Я буду молчать. – Опустила голову София.
Обычно ей нравилось играть в детектива, представляя себя и Эрика на секретном задании. Они часто это делали. Но не сегодня. София была совсем не в том настроении.
– Там, – прошептал Эрик, когда они дошли до места.
Впереди солнечный свет отражался в море, как в зеркале. Рыболовецкое судно исчезло из виду, забрав с собой чаек.
– Где? – спросила София, приложив руку ко лбу, чтобы защититься от солнца.
– Вон там, – сказал Эрик, снова показав рукой. – Прямо у острова Хамнёя.
София ничего не видела.
– А на что надо смотреть?
Эрик сдвинул кепку со лба и вытер с него пот тыльной стороной ладони.
– Теперь уже ни на что. Сегодня утром было.
Он достал из заднего кармана блокнот и полистал его.
– Видишь? В 10:43. Желтая лодка.
– Желтая лодка?
– Да ладно тебе, София. Желтая лодка. Что с тобой такое сегодня?
– Извини, – ответила она, взяв себя в руки.
– Ну желтая лодка же. А какой сегодня день, помнишь?
– Воскресенье?
– Нет, сегодня суббота. Ну давай же.
Он живо стал листать свой блокнот.
– Смотри, вот прошлая суббота. Желтая лодка, 11:05.
И еще несколько страниц назад.
– А вот. Две недели назад. Желтая лодка. 12:06. Должно же это что-то значить, как думаешь?
Эрик сунул блокнот обратно в карман и огляделся.
– Это не рыбак.
– Чего?
Эрик удивленно посмотрел на нее.
– Тут же нет рыбы, это все знают. А эта лодка приплывает каждую субботу. Есть в этом что-то таинственное, я прям чувствую.
Он снова надвинул кепку на лоб и огляделся, затем подошел ближе к Софии и прошептал ей на ухо.
– Помнишь, что сказал Юнатан?
– Нет, – ответила София шепотом. – А что он сказал?
– Желтая лодка. Ты забыла, он говорил о ней.
– Не помню.
Она действительно была сегодня не в духе, это правда. Но она на самом деле не помнила, чтобы Юнатан упоминал желтую лодку.
– Ну София! – воскликнул Эрик, явно теряя терпение. – Мы же на задании, или как?
Он покачал головой и, обиженный, пошел в сторону леса.
Софии стало стыдно. Эрик ведь не виноват в ее дурном настроении. Он не сделал ей ничего плохого.
– Я говорила с ней!
Она побежала вверх по скалам и догнала Эрика уже в лесу.
– Я говорила с ней! – повторила она, схватив его за плечо.
– С кем? – спросил Эрик.
– Ну с этой, суперполицейской. С Мией Крюгер.
– Правда?
Он сплюнул себе под ноги, сделав вид, что ничего не произошло, но было понятно, что ему любопытно.
– Она согласилась, – улыбнулась София.
Это, конечно, маленькая ложь, но все-таки.
– Да ладно? – немного оттаял Эрик.
У Софии в кармане зазвонил телефон.
На экране высветилось Папа.
– Алло?
– София, ты где?
– Гуляем с Эриком, а что?
На секунду в трубке повисла тишина.
– Послушай… я буду занят вечером. Не хочу, чтобы ты оставалась дома одна. Сможешь сегодня переночевать у Эрика, как думаешь?
Странно.
Обычно папа всегда просил ночевать ее у бабушки.
– Смогу… слушай, можно вопрос?
– Хорошо, напиши мне, как узнаешь точно.
– Напишу… – произнесла София и хотела было сказать что-то еще, но папа уже положил трубку.
– Кто это звонил? – спросил Эрик, уже почти перестав дуться.
– Папа. Он хочет, чтобы я переночевала у тебя.
– У меня? – Эрик нахмурился.
– Да.
– Думаю, можно.
Он обернулся и прошел вперед по тропинке.
– Но постарайся вести себя более нормально, ладно?
– Обещаю. – София последовала за другом.
9
Ханна Хольмен стояла перед зеркалом в своей комнате и чувствовала себя как никогда глупо. Вечеринка? Да еще и вырядившись в персонажей из мультика? Боже, зачем она только согласилась на это? Она сняла маску Дональда Дака и опустилась на кровать. Желтые чулки, желтые тапочки в виде утиных лап, огромная голубая футболка и красная бабочка на шее. Эта идея казалась забавной тогда, и, конечно, она пришла в голову Йессике, когда они сидели у костра в компании Андреса Волда. Оденемся героями Диснея! Я закажу костюмы! В тот вечер все они сильно напились, и особенно Йессика, та почти на ногах не стояла.
…
Ханна поднялась с кровати, повернулась к зеркалу и покачала головой. Нет, так не пойдет. Господи, на людях в таком виде показаться нельзя. Она стянула с ног страшные чулки и достала из шкафа белую юбку вместо них. Так-то лучше. Маски и футболки Дональда Дака будет достаточно. И желтые кроссовки, кажется, у нее где-то были. Нет, они ей малы. Ну значит, наденет красные. Телефон Ханны запищал. В четырнадцатый раз за последний час.
Увидимся у Андреса, хорошо?
Ты же придешь?
Пришли фотку костюма!
Ты же не останешься дома?
Ханна отправила только одно сообщение:
Приду. Увидимся в шесть.
Она вздохнула и посмотрела дату на телефоне.
Шестнадцатое июля.
Ровно три года назад.
Ей, конечно, стоило бы остаться дома.
А не на вечеринки ходить.
Она быстро вышла из комнаты и спустилась в гостиную.
– Мама? Ты тут?
Тишина.
Ни звука.
Ханна прошла к спальне и осторожно постучала в дверь.
– Мама? Ты спишь?
Она открыла дверь, но внутри никого не оказалось.
Ханна направилась в кухню и заглянула в кладовую.
Два трехлитровых пакета вина, один белого, другой красного.
Может, отлить его в пластиковую бутылку? Мама же не заметит?
На полке за вареньем еще стояла бутылка водки.
Ханна взяла ее в руки – пробка присохла, похоже к ней давно никто не притрагивался.
Вот это лучше.
Девушка нашла на полу около мешка с картошкой пустую бутылку и ополоснула ее в раковине на кухне.
Приблизительно отмерив до края этикетки, она начала аккуратно наливать.
Водку в бутылку из-под воды, затем излишнее назад в бутылку из-под водки.
Наклонившись ближе к бутылкам, Ханна проверила результат.
Идеально.
Засунув бутылку в рюкзак, Ханна выключила свет в кладовой.
Водка.
Вообще-то она не очень ее любит.
Этот напиток таксистов.
Так ее называла Йессика, потому что знала одного водителя такси, который на работе пил только водку, поскольку после нее нет запаха алкоголя при дыхании.
Но ладно уж.
Ханна вернулась в гостиную и остановилась там в размышлениях.
Ком в животе.
После психолога она почувствовала себя лучше, но вот ком снова вернулся.
– Мама?
Она практически прошептала это слово.
Телефон снова запищал.
На этот раз фотография.
Йессика стоит перед автосервисом с бутылкой в руке.
– Ну ты идешь???
Ханна Хольмен, убрав телефон в рюкзак, направилась в коридор и надела красные кроссовки. Бросив последний взгляд на себя в зеркало, она спустилась с крыльца и покатила велосипед в сторону главной дороги.
10
Миа прервала свои размышления, почувствовав, что ей нужна передышка. Но она оказалась кратковременной. Вообще-то Миа не собиралась заниматься работой, наоборот – она подсознательно противилась этому, но дороги назад уже не было. Юнатан, где ты? Миа всегда была способна отбрасывать в сторону все несущественное и сосредотачивать энергию на важном, словно шахматист за партией, с головой погруженный в свои расчеты, который не заметил бы и упавшей крыши.
Вот черт, ну зачем ей это надо?
Ладно, это всего на пару недель.
Пока не сделают машину.
Неважно.
Она уже открыла шлюзы.
Идти на попятную поздно.
Опустившись на камни набережной, она повернула лицо к мягкому свету. Оранжевое вечернее солнце, низко висевшее на горизонте, опять выплыло наверх. С острова доносились слабые звуки басов, у кого-то была вечеринка.
Юнатан Хольмен.
Восемь лет.
Коллеги с большой теплотой встретили звонок Мии.
Крипос, Янне слушает.
Привет, Янне, это Миа Крюгер.
Боже мой, Миа, как я рада, сто лет тебя не слышала. Чем занимаешься?
Послушай…
В скором времени служащий полиции с грустным лицом ожидал Мию в подвале местного участка. Туда Крипос передал на хранение бумаги по делу Юнатана с намерением вернуться к ним позже.
Рассматривались четыре варианта.
С Юнатаном произошел несчастный случай.
Юнатана убили.
Юнатана похитили, и он мертв.
Юнатана похитили, и он жив.
Вроде бы других вариантов не остается.
Миа провела за материалами дела пять часов, прежде чем стали вырисовываться его контуры. Ее не покидало чувство, словно что-то тут не сходится. Исчезновение мальчика кажется невероятным, правда? Он ехал домой на велосипеде, и ехать-то всего около километра. И вдруг – бац, исчез бесследно?
Ну, один конкретный след все же есть.
Велосипед.
Его нашли водолазы на глубине нескольких метров, около пристани.
Так значит, несчастный случай?
Миа попыталась представить себе мальчика, едущего домой.
По той или иной причине Юнатан решает не ехать сразу домой. Съезжает к пристани и там, опять же по неизвестной причине – дождя в тот вечер не было, не справляется с управлением велосипедом, падает, ударяется головой, теряет сознание и тонет.
Возможно такое?
Безусловно.
А зачем он вообще здесь оказался?
И как он мог забросить собственный велосипед в воду?
Нет.
Может, его чем-то сюда приманили какие-то ребята, и потом случилось несчастье?
Может, он увидел то, чего видеть был не должен?
Но ведь в тот вечер ничего подозрительного здесь замечено не было.
Кроме той машины.
Миа закрыла глаза и наклонилась вперед, пытаясь представить все, что тут происходило.
Чего она не видит?
Мысли звучат в голове, как будто чей-то шепот рядом.
По центру стены между фотографиями она повесила листок со временем событий в хронологическом порядке.
20.31 – Мать звонит семье Бю.
20.40 – Юнатан выходит из дома.
20.50 – В Свингене свидетель видит машину.
21.42 – Мать снова звонит семье Бю.
21.47 – Мать звонит в полицию.
22.05 – Полицейская лодка прибывает в Свинген.
Один час двадцать минут.
С момента выхода мальчика из дома приятеля до приезда полицейской лодки.
Всего один свидетель.
Который видел машину.
Мужчина лет пятидесяти.
Как там его звали?
Валлстедт.
Якоб Валлстедт.
Из единственного дома с видом на Свинген.
Это не официальное название на карте, просто так называли место, где пропал Юнатан. Свинген.
И всего лишь один дом.
Этот мужчина.
Он один не спал тем вечером.
Он не видел мальчика.
Но видел неизвестную машину.
Не видел мальчика?
Странно.
Миа встала на ноги, вытянула руки вверх, поборов желание снять повязку и опустить тело в манящую морскую воду, и потрусила домой.
Якоб Валлстедт.
Первым делом завтра утром к нему.
Но сначала надо поспать.
11
Раньше Лука Эриксен выпил бы бокальчик вина. Субботний вечер. Постоянное солнце за большими окнами гостиной. Слабое. Но все же. Как он любил эти вечера. Они с Амандой. Вместе. На веранде. А какие тут зимы? Вот на юге не очень, но здесь? Лука встречал зиму с радостью. Но иногда он злился на нее, в совсем уж плохие моменты. Снег здесь не падал нормально на землю, чтобы можно было кататься на лыжах, а летал в разные стороны, мокрый и липкий, от такого можно с ума сойти.
Но эти вечера.
Лука вынес чай и айпэд на веранду.
Солнце всю ночь.
И вино.
Много вина.
Сделав глоток чая, он застывшим взглядом уставился на море.
Иногда Аманда выпивала чересчур много вина.
Он не мог сосчитать, сколько раз ему приходилось поддерживать ее, ведя до постели.
Очень часто.
Аккуратно раздевать и заботливо укрывать одеялом.
Чертовы ее родители.
Как вообще можно так поступать с собственной дочерью?
Поначалу Лука ничего особенного не замечал.
Двое обычных жителей Хитры.
Но постепенно ему стало очевидно, что отец абсолютно равнодушен к дочери. Сколько бы она ни добивалась его внимания, все ее попытки были тщетны. Отношение матери еще хуже. Она постоянно критиковала Аманду. Ее работу. То, как она говорит. Ни одного доброго слова не произносила в адрес дочери.
Так что Лука не осуждал жену, когда та перебирала с алкоголем.
Для нее это было способом залечивать свои раны.
И, безусловно, он не винил ее в происходящем.
До тех пор, пока люди вокруг не начали проявлять внимание к ситуации.
Первым стал Фабиан, очень деликатно.
Слушай, Лука. Мы тут немного обсудили проблемы Аманды с алкоголем. Я бы хотел пригласить ее на сеанс ко мне, что думаешь? Может, это бы ей помогло.
Лука тогда, конечно, рассвирепел.
Да что им известно о том, через что она прошла?
Но со временем и он понял, что пора что-то предпринимать.
И Аманда начала ходить к Фабиану.
Сначала изредка.
Затем чаще.
И да, эффект был.
По крайней мере небольшой.
Отбросив эти мысли, Лука включил планшет.
В своем систематизированном архиве, где фотографии в одной папке, а видео в другой, Лука, сделав глоток чая, открыл одну из них.
О…
Он улыбнулся, почувствовав, как слезы катятся из глаз.
Ныряние.
Бедная Аманда.
Она так любила море, до тех пор, пока держалась только на его поверхности.
Но он ведь ее заставил.
Он так хотел, чтобы она разделила его радость.
Совсем другой мир на глубине.
И она попыталась.
Ради него.
Лука увеличил один из снимков.
Аманда в спущенном до талии гидрокостюме, с полотенцем на голове и испуганным лицом.
Прости меня, Аманда.
Я просто хотел…
Печальные мысли Луки вдруг прервались.
Что?..
Он отставил чашку в сторону и приблизил кадр еще.
На заднем плане.
Лодка.
Ее вытащили на берег и наполовину накрыли брезентом.
На носу название.
KITTY3.
I почти стерта.
K TTY3.
Черт.
Вороны в церкви.
Отметины на лапах.
KTTY3.
В нем проснулся полицейский.
Быстро приняв решение, Лука выбежал в коридор, натянул куртку и сел в машину.
Сетервоген.
Это близко.
Пятнадцать минут.
Он выехал на дорогу, вновь почувствовав укол совести.
Бедная Аманда.
Без сомнения, не стоило ее заставлять.
Как и она, он бросил заниматься нырянием.
Теперь это казалось ему неправильным.
Лука вышел из машины и пошел вниз по тропинке.
Сетервоген.
Гавань для причала лодок и хранения их на берегу. Солнце скрылось за облаком, и бухта погрузилась в легкий полусумрак.
Лодка по-прежнему была на месте.
KTTY3.
Старый рыболовецкий бот, который кто-то начал приводить в порядок, но, видимо, сдался на полпути.
Большой синий навес закрывал каюту.
Лука обошел лодку.
По левому борту на палубу вела лестница.
– Есть тут кто?
Он ступил на лестницу.
Откуда-то с острова доносилась музыка, у кого-то вечеринка.
Лука приподнял брезент, взобрался на палубу, достал из куртки фонарь и включил его.
– Эй, есть тут кто?
Странно.
Одежда.
Пара ботинок.
Несколько старых книг в мягком переплете.
Тут что, кто-то жил?
Под брезентом было довольно высоко, так что он встал почти в полный рост.
– Эй?
Пустая банка из-под колы.
Чипсы.
На верхней ступеньке лестницы, ведущей в трюм, грязный носок.
Лука посветил вниз.
Такое ощущение, что в трюме кто-то жил.
Маленькие кучки одежды.
В углу матрас.
А что это за запах?
Гари?
Вдруг Лука вздрогнул и стал хватать ртом воздух.
На полу лежала молодая девушка.
Окровавленная.
Луч фонаря лихорадочно заскользил по стенам, пока наконец не осветил раздробленную голову девушки.
Твою мать…
У девушки не было лица.
2
12
Холгер Мунк сидел в восьмом ряду концертного зала Осло, ощущая полное внутреннее опустошение. Концерт открывала девятая симфония Бетховена. Обычно приходя сюда и ожидая начала, Мунк радовался как ребенок. Стихающему бормотанию в зале, когда погас свет. Шуршанию инструментов и одежды, пока музыканты осторожно рассаживались. Нескольким секундам леденящей тишины перед тем, как дирижер поднимет палочку. Но в этот раз все прошло мимо Холгера. Он шел сюда с двумя билетами в кармане. Но кресло рядом пустовало. Лилиан не пришла. Значит, она все-таки не шутила. Поставила точку в их отношениях после событий последних недель.
По телефону голос начальницы из Грёнланда, позвонившей Мунку, казался нейтральным, но на самом деле она торжествовала. По причине нехватки ресурсов было принято решение объединить все отделы столицы. Конечно, до Холгера доходили слухи об этом. Он замечал в коридорах перешептывание и обеспокоенные взгляды сотрудников, но отказывался верить в ликвидацию своего отдела, ведь этим уже столько раз угрожали. Отдел по расследованию дел об убийствах на Марибуэсгате 13 во главе с Холгером Мунком, выдающимся следователем Норвегии с командой лучших в мире профессионалов, расследовавших самые сложные дела с процентом раскрываемости близким к ста. Неудивительно, что у Мунка появились враги. Завистливые сволочи, которым не терпелось согнать его с трона. Холгер всегда просто отмахивался от них, как от пылинок на плечах своего потертого твидового пиджака.
Но теперь все кончено.
– Все кончено, Холгер.
Спокойно, как всегда, произнесла у него в кабинете Аннете Голи – его правая рука все эти десять лет. Но в ее глазах отражалось разочарование.
Несколько часов спустя в переговорной собрались Людвиг Грёнли, Габриэль Мёрк, Карри, Ильва, Ким Кульсё, которого Мунку наконец удалось переманить из Хёнефосса, пообещав золотые горы.
– Спасибо за отличную работу, команда. Увы, тут ничего не поделать.
Холгер Мунк с тринадцати лет ни капли алкоголя не брал в рот, но тем вечером решил все же выпить. Сидя за стойкой темного бара в Тёйене, склонившись над стаканом «Гленфиддика» с тремя кубиками льда, он так и не смог даже пригубить его. К счастью для Лилиан. Доброй надежной Лилиан, с которой он только недавно познакомился и, сразу сблизившись, оказался в одной постели с ней в тот же вечер. Он чувствовал тепло ее тела, прикосновения ее мягких рук к своему круглому лицу.
– Видишь, Холгер? Это же знак. Прошлое окончено. Началось будущее, понимаешь? Наше будущее.
И они стали подыскивать место для совместной жизни.
Лилиан и Холгера.
Наконец-то он съедет из хибары на Бишлетте, собрав свои немногочисленные коробки. Расставит вещи по полкам и наладит свою жизнь.
Впервые после развода.
В последующие дни Холгер постепенно оттаивал, стараясь избавиться от негативных эмоций, как того хотела Лилиан. Ему действительно понравились некоторые из квартир, предложенных риелтором. Прекрасная четырехкомнатная квартира во Фрогнере с видом на церковь Ураниенборг. Он был уверен, что с удовольствием поселился бы там. Или большая двухэтажная квартира в Вике, недалеко от концертного зала, и на нее Мунк тоже был настроен положительно. Но было что-то, что он стал замечать во взгляде Лилиан и в том, как она говорила. И вот в какой-то момент она сказала все как есть.
– Я не думаю, что ты этого хочешь, Холгер. По-настоящему.
И убрала свою руку из его руки.
– О чем ты говоришь?
– Мне кажется, ты все еще любишь ее.
– Что?
Он почти выкрикнул это, и в это мгновение понял, что, возможно, она права. Словно его поймали на лжи, о которой он и сам не знал, и оказался вынужден защищаться.
– Ну Лилиан, хватит.
– Холгер, почему ты не можешь просто признать это? Я взрослая. Я выдержу правду.
– Лилиан…
– Думаю, мне нужно немного побыть одной.
Стул противно скрипнул об пол. Лилиан молча взяла сумку и вышла из ресторана, не обернувшись.
Симфония № 9 ре-минор, опус 125 – последняя симфония Бетховена. Он завершил ее в 1824 году, создав настоящий образец совершенства, где переплетаются радость и драматизм. Мунк так хотел, чтобы Лилиан ее послушала. Таким, наверное, неуклюжим способом он хотел признаться ей в любви. Два дорогих билета, лучшие места, оркестр уже вовсю разыгрался, но впервые в жизни Мунк не почувствовал ничего.
После антракта он не вернулся в зал.
Уставившись пустым взглядом на площадь, Холгер достал третью сигарету из пачки, не успев докурить предыдущую.
Телефон Мунка завибрировал, но он не слышал его звука.
Вибрация закончилась и началась снова.
На автомате он наконец вытащил его из кармана.
– Мунк, слушаю.
В трубке незнакомый голос.
– Привет, Холгер, извини за беспокойство, это Том.
– Какой Том?
– Людвигсен.
Мимо Мунка по улице Мункедамсвейен проехала машина с орущей молодежью и грохочущей из окон музыкой.
– А, привет, Том. Извини. Я что-то… задумался. Давненько от тебя ничего не слышно.
– Да уж. Как у тебя дела?
– Что? Э-э… нормально. А у тебя, ты еще?..
Том Людвигсен.
Бывший коллега. Со времен работы в отделе Грёнланда. Один из начальников среднего звена.
– По-прежнему в Трёнделаге, да, – засмеялся Людвигсен. – Надо сказать, скучаю по столичной погоде, но, когда получаешь хорошее предложение о повышении по службе, отказываться грех, как ты считаешь?
Людвигсен сухо рассмеялся, явно ожидая ответа, но Мунк промолчал, потупив взгляд.
– Что ж… – продолжил коллега. – Так это правда?
– Что?
– Что ты теперь меж двух работ?
Мунк вздохнул, закуривая.
– Увы, но это так.
– Возвращаешься в Грёнланд или…?
– Я пока не решил, – кратко ответил Мунк, пожалев, что не отклонил вызов.
Старая привычка.
Всегда быть на связи.
– Хорошо, – чуть ли не с радостью сказал Людвигсен. – Значит, у меня все-таки есть шанс.
– Ты о чем?
– Как ты думаешь… ты бы мог приехать сюда к нам?
– Что-что?
– Знаю, что прошу многого, но у нас тут одно дело, и мне кажется, что оно нам не по плечу. У нас работают грамотные ребята, не подумай ничего плохого, но меня не покидает ощущение, что нам нужен кто-то более опытный в такого рода делах.
Мунк пришел в себя.
– О чем идет речь?
– Девочка шестнадцати лет. На островах. На Хитре.
– Так?
Хитра.
Меньше года назад.
Он нашел там Мию.
Ее было не узнать.
Почти при смерти.
– Не хочу обсуждать подробности по телефону, – продолжил Людвигсен. – Скажу одно: не нравится мне это дело. Непохоже ни на одно, что я видел раньше. Особо жестокое. А то, что мы нашли на месте преступления, я даже не знаю…
Мунк со вздохом перебил его.
– Том. Мне очень приятно, что ты обратился ко мне, но не думаю, что…
Людвигсен ответил мгновенно, словно только и ждал возможности.
– Это она попросила меня позвонить тебе.
– Кто?
– Миа Крюгер.
– Что?
– Она была здесь сегодня ночью. Труп нашел местный полицейский, он и привез Мию.
– Миа у вас?
– Да, – ответил Людвигсен. – Она вызывает тебя сюда. Попросила меня позвонить. Чтобы было официально. Так что скажешь? Приедешь?
– Буду у вас через пару часов. Пришли мне все, что есть, – сказал Мунк и побежал к стоянке такси.
