Сандра Бушар
Отец моего парня
Глава 5
– Я не пойду в ЗАГС. Не-а! Хоть убейте, – на всякий случай строго напомнила, судорожно натягивая джинсы. От переизбытка эмоций потряхивало руки. Не верилось, что вот он – тот момент, который я так отчаянно оттягивала. Девственность у Дмитрия Петровича в его карманчике. Все.
Под пристальным взглядом мужчины одеваться, как ни в чем не бывало было просто невозможно. Он-то, в отличие от меня, не стеснялся. Хозяйство свое в трусы прятать не спешил. Возможно, это как-то связанно с его «болезнью», когда постоянно член колом стоит. Нет, ну это просто не может быть нормальным!
– Пожалею тебя, Машунь, – вздохнул он, словно довольный кот. Даже в голосе улыбка четко прослеживалась. А мне ведь даже на него смотреть было стыдно. – Не пойдешь. – Я выдохнула, и тогда он добавил: – Сегодня.
– И в любой другой день, – напомнила, прикусывавшая губы. Они ныли, покраснели и опухли. Только идиот не понял бы, что именно между нами произошло. – Никогда. Как там в песне было? «Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт»!
– Посмотрим, – многозначительно изогнул бровь Дмитрий Петрович и, прежде чем я успела как-то возразить, он вытянул руку вперед и сжал мой сосок через толщу ткани. Я бросила на него резкий взгляд. – Если не хочешь, чтобы я так делал постоянно, надевай белье.
– А если хочу? – ляпнула и тут же покраснела. Черт, к чему? Но сказанного уже не воротишь!
– Тогда ходить так будешь дома. Желательно, в спальне, – строго хмыкнул он. А глаза какие! Снова чем-то грязным запылали. – Не хочу, чтобы на тебя всякие хмыри пялились, Машунь. Даже если эти хмыри работают на меня. Ты моя. И это все, – он обвел мое тело цепким взглядом с головы до пят, – тоже только мое.
– Ваша… кхем… Кто? – переспросила я с явным раздражением. И тут же замолчала. Потому что скажи он сейчас слово «девушка» – просто упала бы в обморок. Вполне вероятно умерла бы на месте от разрыва сердца. Поэтому поспешно добавила: – И вообще, я не могу быть чьей-то. Я – свободный человек. Одиночка.
Дмитрий Петрович бросил на меня умилительный сочувственный взгляд, будто наблюдал за детской глупостью. Я стиснула зубы и сжала кулаки. Вот ведь!
– Ты действительно так думаешь? После всего, да, золотце? – спросил он, похлопав меня по коленке. От простого касания импульсы побежали по телу прямо между ног. Я зашипела от легкого дискомфорта. Дмитрий Петрович наклонился вперед, шепча прямо в лицо. Близко, близко… – Напоминаю: делиться я не люблю. И не собираюсь. Так что не давай мне повода, и все будут довольны.
– Повода для чего? – с интересом переспросила я, с каким-то маниакальным азартом ожидая его новое идиотское условие. Которое, к слову, выполнять не собиралась. Скорее, нарушить – в точности до наоборот.
Он собирался что-то сказать, а потом вдруг захлопнул рот, убрав руки с коленки на руль. Бросил тоскливый взгляд на ЗАГС, будто и правда собирался меня туда вести, ей-богу. Все мы уже поняли, что это был лишь акт устрашения и наказания.
– Дома поговорим, – бросил он кратко.
– Я вас в общагу не пущу. Попрошу лестницу перенести. Упражняйтесь в своих спайдерменских способностях в чужих общагах, – напомнила я, откидываясь на сидении. Тело окутало приятное томление и усталость. – Лера до конца недели с друзьями своего парня на даче. А, как показала практика, оставаться с вами наедине – дело опасное.
– Если ты собираешься на трубах ночевать – пожалуйста. Тут недалеко, Машунь. Мне несложно тебя подвезти. Могу даже из багажника аптечку достать. Будет тебе вместо подушки, потому как спальные места заняты рабочими, – вальяжно протянул мужчина, и я застонала в голос. Совсем забыла, что из-за него в моей маленькой берлоге потоп и хаос. – В качестве извинений за предоставленные неудобства тебе будет предоставлена лучшая комната в моем доме. Клянусь.
– Хочу отдельную спальню, – буркнула я недовольно, зевнув в ладошку. Шли уже вторые сутки без сна, и теперь, после первого в моей жизни секса, безумно тянуло в мир Морфея.
– Я тебя услышал, золотце, – радостно пропел мужчина. Слишком довольным он был! Прямо как-то чересчур. Как будто что-то задумал.
***
Я проснулась от громкого чужого голоса где-то неподалеку, он выдернул меня из сна так резко и внезапно, что сил распахнуть глаза просто не нашлось.
– Босс! – чересчур громко воскликнул кто-то незнакомый, – Все готово, как вы и просили. Клининг полчаса назад уехал, вещи – тоже…
– Блядь, какого хрена ты орешь? – раздраженно прошипел сквозь зубы Дмитрий Петрович. Странно, но я ощутила на себе его взволнованный взгляд. – Девушка спит! Разбудишь – уволю.
Я сжалась вся. Все-таки в отношении других людей мужчина был жёстким и бескомпромиссным. Появился еще один повод притворяться спящей.
– Ааа… – почесал затылок этот недоумок, который мне сразу не понравился. Даже по голосу слышна была его недалекость. – Дочка ваша, да? Стоп. У вас же вроде сын был, не? Ну… Э… Ничего такая она, вся в вас! Ух-х! Красотка…
Я прямо ощутила, как закипел Дмитрий Петрович. Как крепко он сжал руль, до хруста кожи. Как нервно вобрал воздух и резко выдохнул сквозь стиснутые зубы:
– Уволен нах.
– Но, босс… – растерялся тот, судя по звукам попятившись назад. – Новый год же…
– Если ты не можешь язык за зубами держать, как ты территорию будешь охранять? – деловито протянул мужчина, а затем выглянул в окно и отчеканил так раздраженно… С такой едва скрываемой угрозой… Что я задрожала и вжалась в кресло: – И это не моя гребаная дочь, понятно? Она просто – моя.
Судя по звукам, машина въехала на территорию. Открыв один глаз, я с удивлением поняла, что это совершенно незнакомый мне дом. Валера с Дмитрием Петровичем жили в другом!
– Поставлю его ларек на базаре охранять, – пробормотал приглушенно себе под нос мужчина, но я все равно услышала. – Там его разговаривать научат, ага.
Как только Дмитрий Петрович приглушил автомобиль, я напряглась. Что делать дальше? Признаваться? Притворяться дальше?
– Машунь? А, Машунь… – одна мужская рука мягко упала мне на голову, запуская пятерню в волосы. От приятного массажа слезы едва ли не брызнули из глаз. – Пчелка моя, мы дома… Открывай скорее глазки, я по тебе уже соскучился.
От его низкого, бархатного голоса по телу разлилась знакомая нега, и бабочки запорхали в животе. Пока я разбиралась в своих чувствах, что-то горячее коснулось моей ладошки, которой я подпирала щеки. Это были его губы!
– Какая же ты у меня красивая, – вдруг протянул он с чувством и гордостью. – Просто куколка. Глаз не оторвать…
В этот момент я окончательно стушевалась. Оставалось лишь надеяться, что не покраснела так явно. Он говорил с теплом, нежностью и заботой… С ума сойти можно!
– Как хочешь, мне же лучше, – вдруг ахнул он, а затем просто вышел из машины. Я уже было решила «просыпаться», как водительская дверь распахнулась. И ничего не произошло… Стоп. Он что? Просто пялился? Потом что-то зашуршало, и послышался звук работы фотоаппарата на телефоне. Дмитрий Петрович недовольно чертыхнулся, а потом просто накрыл мои губы своими. Ненадолго, мимолетно… Но я ощутила электричество между нами, кожа прямо запекла. А когда он провел по подушечкам своим языком, вообще едва ли не отъехала в мир иной. – Сладкая моя девочка… Так твои губы и манят…
В тот момент я окончательно передумала открывать глаза! А что я ему сказала бы? Как бы смотрела в глаза? Представить страшно.
И мне не пришлось. Потому что, отстегнув ремень безопасности, мужчина подхватил меня на руки и сам понес в дом. Мне осталось лишь запоминать повороты на пути, чтобы в случае чего найти выход из его огромного «поместья». По-другому и не скажешь. То, что удалось разглядеть краем глаза – среднестатистическим домиком и не пахло.
– Твоя спальня, малыш, – вдруг произнес он, занося меня в какую-то комнату второго этажа. Я приоткрыла один глаз и ничего не увидела. Тьма вокруг. На улице тоже давно стемнело. – Здесь ты будешь спать.
Мое тело утонуло в мягких одеялах, а затем матрац рядом прогнулся. Дмитрий Петрович сел рядом, и я не могла понять: почему он не уходит? Почему молча сидит рядом? А потом его руки скользнули к моим джинсам. Осторожно он принялся стягивать их вместе с обувью. Каждое его касание отзывалось во мне дрожью и мурашками. А мужчина специально делал это настолько чувственно, что мышцы на теле напряглись до боли и жжения.
– Шикарно смотришься, Машунь, – вдруг хрипло протянул он, нервно сглотнув. – Как я и думал.
Не успела отойти от мысли, что лежу перед ним полностью без трусиков, как он принялся за мой свитер. Даже стоя я не могла снять его, не придавив уши. Руки же Дмитрия Петровича превратили раздевание в какую-то ушлую прелюдию, где под конец я уже сгорала от желания, ерзая на месте от нетерпения.
Мои соски встали колом, грудь сделалась не на шутку напряженной. Но он не касался ее, и это чертовски не нравилось. Когда я осталась на кровати совсем без одежды, мужчина встал и навис надо мной, я ощущала его нервное, сбивчивое дыхание. Его рука скользнула от пальцев ног до самого темечка, минуя все стратегические места, что так сильно требовали его касания. Так сильно желали его.
– С тебя на сегодня хватит. Пчелкам тоже надо выдыхать, – шепнул он мне на ухо, и я до боли прикусила губу, лишь бы не застонать. Лишь бы не сдать себя! – И, Машунь… Я сразу понял, что ты еще в машине проснулась. Шпион из тебя так себе.
А затем он просто встал и вышел, захлопнув за собой дверь спальни. Оставляя меня изнывать от дикого голода. К слову, есть мне совсем не хотелось.
***
Меня разбудил невероятный аромат жареного мяса. Пряные специи, оливковое масло, подрумяненная картошка и сочный лучок в маринаде… Резко вскочив на ноги, я осмотрелась по сторонам в поисках источника «вдохновения» к жизни. Аж слюнки от голода потекли!
– Черт… – почесав затылок, попыталась вспомнить, как вообще заснула. Просто отрубилась. Как по щелчку. – Хм… Вот это да!
На столике у кровати лежали мои вещи из общаги: конспекты, телефон, ноутбук… Все, что можно было выгрести из маленького одиночного ящика у кровати. Только зачем Дмитрий Петрович привез все это сюда, если я временный гость?
Пошатываясь, поплелась к огромному шкафу у стены. Ожидая, по логике вещей, найти там свои шмотки. Оказалось, это лишь обманка, а внутри самая настоящая гардеробная. По размерам больше, чем холл в общаге! И она оказалась полностью завешана моими новыми вещами…
– Вещами, – строго напомнила я себе, – которые нужно вернуть обратно в бутик. Обязательно. Иначе буду, как кое-то с «уставшими ножками» – содержанкой.
Долго удержаться на месте не удалось. Слишком уж есть захотелось! За неимением вещей я порыскала по полкам. А потом поняла, что если что-то надену из нового – придется срывать ценник. В магазин обратно не сдашь. Поэтому замоталась в легкое шелковое нежно-розовое покрывало с постели и отправилась в прилегающую к комнате ванную.
Застопорилась прямо в проходе с отвисшей до пола челюстью.
– ОХРЕНЕТЬ, – сорвалось с немевших губ. – Вот это я понимаю – «берлога депутата». Такая себе скромная и неприметная. Наверное, на прожиточный минимум мужик живет…
Мало того, что выглядело все вокруг как в глянцевых журналах – по последнему писку моды. Так еще и мраморные стены, умывальник в форме хрустальной капли. Прозрачная душевая кабина была больше многих общественных душевых, а вместо ванны располагалось встроенное джакузи.
– Мда уж, – утерпев нос, я несмело подошла к зеркалу. Оно было встроено в стену, и стоило оказаться на расстоянии вытянутой руки, как по краям зажглись мягкие белые огоньки. – Дмитрий Петрович, Дмитрий Петрович… Вы так же близки к народу, как я к горнолыжному спорту!
Настала новая череда удивлений. С одной стороны лежали мои старые косметические принадлежности из общаги, а с другой… Аналоги этой косметики, только брендовые и безумно дорогие. А главное совершенно новые. Включая фен по цене, как мой ноутбук. В упаковке. Брать я его, естественно, не собиралась. Но даже сам факт наличия такого рода подарка после моего смелого шопинга очень удивил.
– Нет, ну… Как вы только поняли, какая именно полочка МОЯ, а какая – ЛЕРЫ? На ней же не написано! – удивилась я, покачав головой. Вряд ли мужчина признается, даже если спросить в лоб. Не следил же он за мной? Не наблюдал, каким цветом губы крашу? Какими духами поливаюсь? Странности, да и только.
Воспользовалась я только новой щеткой для чистки зубов, а также гелем для душа в ванной. Все про все заняло не более десяти минут. А затем радостная бежала вниз на аромат вкусняшек, по зову урчащего желудка. К слову, горелым совсем не пахло!
– Дмитрий Петрович, – прокричала я ему еще из коридора. Чувствовала по запаху, где кухня. – Где мои джинсы со свитером, а? В спальне не нашла. Надо бы одеться. А то я как бедная родственница.
– В мусорном баке на улице, – ошарашил меня тот елейно и довольно, как мартовский кот. Будто его такой исход событий очень устраивал! – Баки вывезли два часа назад. Так что, нет. Искать не разрешаю. У тебя вещей вон, на полдома. Все даже в гардероб не влезло! Пользуйся.
Когда я ворвалась в огромную белую комнату, мужчина сидел ко мне спиной, разбирая на тарелке курицу специальными длинными вилками с острыми концами. На нем были лишь низкие домашние штаны и никакой рубашки. Впервые я видела его почти обнаженным. И, черт его дери, была совершенно не готова к тому, что увижу!
Где дряблая кожа и пивной животик? Где морщины и отворачивающие девушек уродства? Господа, да ведь даже у Валеры в его двадцать один год не было таких стальных «бочек» на руках! Каждая мышца спины прорисовывалась, маняще играла от любого движения. Так и хотелось коснуться, провести рукой и… Господибожемой! Что я несу такое?
Дмитрий Петрович резко обернулся, одарив меня ошеломительной горячей улыбкой:
– И тебе доброе утро, пчелка моя…
Он оборвал себя на полуслове, внимательно оценив мой внешний вид. Шелковое покрывало то и дело сползала на груди, но я старательно сжимала ее в кулак впереди. Не знаю, что именно он там такого увидел, но это явно произвело сильное впечатление. Такое, что лицо тут же осунулось.
– Машунь, – хрипло прошептал он, разворачиваясь полностью лицом к лицу. – Иди ко мне сюда, а?
Теперь я могла видеть его каменный пресс и подкаченную упругую грудь. Мое воображение тут же нарисовало, как квадратик льда скользит по его коже, отчего на ней появляются мурашки…
Нет. Нет! Людям после сорока просто на законодательном уровне должно быть запрещено выглядеть сексуально! Как можно о порядке в стране думать, если тут такие депутаты, мм? Я вот еле на ногах стою, как они там вообще законы в силах принимать?! Из-за таких Дмитриев Петровичей страна и разваливается!
– А?.. – задыхаясь, я подняла на Дмитрия Петровича расфокусированный взгляд. Знал, засранец, о чем я думаю. Специально мышцы напряг. Отчего-то мне стало физически больно на него смотреть. Повело. Хорошо, дверной косяк оказался рядом. Он-то меня и поддержал в нужный момент, как преданный друг. Почему мужчина такой шикарный, с ума сойти… – Что вы там говорили?
– Говорю, – он расставил ноги шире, и я четко увидела сквозь тонкие домашние брюки прорисованный эрегированный мужской орган. Воспоминания тут же отнесли меня назад… Даря воспоминания, где этот мужчина нанизывал меня на себя снова и снова. Как его член вбивался в меня, словно поршень… – Иди ко мне, золотце. На коленки.
Медленно и чертовски вальяжно он похлопал себя по ноге, и я несдержанно захрипела. Господи, какой позор! Уже готова была бежать, как домашний песель… По первой команде! Фу, от себя самой тошно.
– Я… – язык заплетался, не слушался. Мысли путались, сердцебиение ускорилось. Облизав пересохшие губы, заметила, как от этого жеста мужчина резко вдохнул. Обрывисто и нервно. Сквозь стиснутые зубы. – Я голодная.
– Не поверишь, – многозначительно осмотрев меня с ног до головы, он кратко выдохнул: – Я тоже. Очень сильно.
– Хочу… – закашлялась нервно, будто горло кто-то сжал в кулак. – Курочку!
– Снова не поверишь, Машунь, – он встал с места, позади остался целый противень вкусной еды. Теперь он казался мне не таким аппетитным, как мужчина перед глазами. – Я тоже хочу одну курочку. Сколько у нас общего, правда? Идеальная пара.
– Я хочу ту, – пискляво возмутилась, желая сделать шаг назад, но… не сделала, – которую вы жарили.
– Эту, – он многозначительно посмотрел на меня, поиграв бровями, – я тоже «жарил».
Мужчина был в шаге от меня и протянул руку вперед. Явно хотел перехватить покрывало, а я резко отшагнула в сторону. Оказалась в кухне, а Дмитрий Петрович захлопнул дверь. Прокрутил замок в скважине и ключик себе в карман положил. Ой, мамочки!
– Ха! В этом доме еда за секс? – притворно возмутилась я, выпалив первое, что в голову взбредет. Лишь бы не молчать. Лишь бы не отвлекаться на его шикарное тело. – Тогда я поголодаю. Спасибо уж.
– Нет, Машунь, – качнул головой тот, – в этом доме на завтрак выходят голыми только те, кто хочет быть оттраханными. Ты свой выбор сделала. А я всегда «за».
Что-то в его фразе мне совершенно не понравилось, и я задумалась. В памяти всплыли слова водителя про клининг, да еще и какие-то вещи… Словно они кого-то выселяли перед моим приездом?
– Господи! – ахнула я, а на глаза слезы навернулись. – Только не говорите, что вы привезли меня в дом, где держите своих любовниц!
Мне даже поплохело от такой мысли. Захотелось срочно чего-нибудь жидкого! Размашистым шагом я преодолела расстояние до кувшина с водой и налила себе полный стакан, выпив его залпом. Дмитрий Петрович не мешал, он злился не на шутку. Будто я ему пощечину дала, хотя выглядело все совсем наоборот.
– И с чего, позволь спросить, такие выводы? – стиснув зубы, недовольно процедил тот каждое слово. Я кратко обрисовала ему свои догадки. Разумные, между прочим. А мужчина взорвался: – Чтобы ты понимала, этот дом только после ремонта. Я сам в нем первую ночь спал. И я его не для того строил, чтобы тут всякие шлю… любовницы жили. Уяснила, Машунь?
– Да?.. – мои брови удивленно взметнулись ко лбу. Кто бы мог подумать! Пальцы неосознанно разжались, покрывало начало соскальзывать. – А меня тогда зачем сюда привезли?
– Потому что… – кажется, Дмитрий Петрович слабо следил за тем, что говорит. Его больше интересовала шелковая ткань, скользящая по моей груди. Особенно, когда край отпружинил от соска, отчего тот сделался каменным. – Потому что этот дом только для тебя, – он резко одернулся, словно ото сна. Отряхнулся и перевел на меня растерянный взгляд. – В смысле, для такой, как ты.
– Для какой это «такой»? – не поняла я, нагибаясь, чтобы снова завернуться в покрывало. Но когда поднялась, он был уже рядом. Так близко, что я слышала аромат мятного табака из его приоткрытых губ. Никогда не думала, что подобные запахи могут возбуждать.
– Машунь, – его пальцы подхватили меня за ягодицы, и я взвизгнула, оказываясь сидящей на барной стойке. – Давай ты потом поешь? Та курочка никуда не сбежит, я ее для тебя готовил, – он кивнул на стол, а потом снова недовольно посмотрел на меня. – А эта может. Я ее знаю. За ней глаз да глаз нужен.
Мне бы обидеться, а я расхохоталась. Каким же милым он был в тот момент и домашним. Так хотелось запустить пальцы в его короткий ежик, но… Сдержалась.
– Сами готовили?
– Ага, – самодовольно хмыкнул он, стягивая с меня покрывало. С таким остервенением, будто в ней были все его беды. – Между прочим, этими вот ручками, ага. – «Этими вот ручками» были разведены мои ноги и яростно сжата попка. Снова. Кажется, любимое депутатское место на моем теле было найдено! – В пять утра встал, между прочим. Все для тебя, Машунь.
– «Рассветы и туманы»? – засмеялась я, почти что пропела, улыбаясь до ушей. Рядом с ним по-другому не получилось. Даже смешно! Человек, который всегда казался самым мутным и пугающим в мире, теперь шутил и смотрел на меня так… Пробирая до самого нутра! – «Моря и океаны»?
– Больше, – слишком серьезно заявил он. – Намного больше.
Опьянев до безумия от родного запаха, я позволила себе скользнуть ладонью по его груди, и пресс затрепетал под моими пальцами, член в штанах шелохнулся, мужчина зарычал, притянув меня к себе ближе.
– Пока на курочке остановимся. Притормозите, – прошептала я и, прежде чем Дмитрий Петрович успел это хоть как-то прокомментировать, вдруг выпалила нечто, что заставило саму же смутиться: – Боже, когда вы работаете-то, а? За таким охренным телом нужен глаз да глаз…
– Разве что, – с кривой усмешкой мужчина по-хозяйски провел руками по моей груди, затем по талии. Будто изучая «свои» владенья при свете дня. Кажется, увиденное ему понравилось. Очень, судя по расширенным зрачкам. – Твой глаз, золотце.
В тот момент, словно по щелчку пальцев, на меня напала грусть. Вот он – такой идеальный, но совершенно не доступный. Тот, с которым нельзя. Потому что никто не поймет нашу пару и не примет. Ни общество, ни даже мои родители. Кто примет зятя, которому за сорок пять? Вообще, кто сказал, что Дмитрий Петрович хочет меня в пару? И, все же, я зачем-то едва слышно прошептала:
– Вы ведь понимаете, что у нас ничего не получится? Никогда…
– Посмотрим, – вдруг улыбка сползла с его губ, как по щелчку пальцев. Он резко дернул меня на себя, заставляя обвить талию мужчины ногами, чтобы не упасть со стола. Мои ягодицы свисали, пока Дмитрий Петрович поспешно приспустил брюки, выпуская на волю покрасневший от налитой крови член. Головка плавно заскользила между складок по клитору, заигрывая. Давая время свыкнуться с тем, что неминуемо предстоит. Только вот я сама желала этого до скрежета зубов!
– Вы старше меня… На сколько? На… Господи, двадцать шесть лет? ОМОЙБОГ! – я никогда не думала об этом, потому что мужчина не выглядел на сорок семь лет. Он был словно законсервированный тридцатилетний красавчик с умным карим взглядом. Немного надменный – да. Но оттого не менее сексуальный. И все же между нами была пропасть. – Мне гораздо меньше лет, чем вам!
– Ты вообще малышка, золотце, – словно уводя тему в другое русло, Дмитрий Петрович отмахнулся. Я видела, что ему тоже не нравилась эта огромная цифра между нами. Когда я пешком под стол ходила, он уже наверняка зубрил свои мандаты. – Хрупкая такая, изящная и очень красивая.
– А вы, значит, большой и серый волк? – натянуто улыбнулась, отмахиваясь от пугающих мыслей. Кто знает, может, завтра мы расстанемся? Скорее всего, именно такой сценарий меня и ждал. Именно поэтому Дмитрий Петрович не хотел развивать данную тему. Потому что реалист. И честно не обещал мне ничего серьезного, как это часто делают парни вокруг. Поход в ЗАГС для устрашения – не в счет!
– «Ты», – рыкнул он раздраженно, а затем потянул меня на себя за бедра, насаживая на свой член. Сегодня ощущения были совершенно иные. Более… Полноценными? Резкими? Невероятными? Поглощающими? Глыба из приятных ощущений упала на голову нежданно-негаданно. Когда я перестала дрожать, мужчина поддел мой подбородок, заглядывая в глаза требовательно и властно: – Теперь ты понимаешь, о чем я? Тут нет нас. Тут только я, Машунь. И это я сейчас в тебе. И только я буду. Привыкай.
– Как самоуверенно, – хмыкнула я, но голос предательски дрожал. Как и член внутри меня. Явно не понимающий, почему его хозяин медлит. Что за игру ведет. – Дмитрий Петрович, я не могу называть вас на «ты». Не-а. Тоже привыкайте к этому.
Первый толчок едва не выбил из моего тела дух, заставляя зашипеть. Второй довел до полуобморочного состояния, пальцы впились в его плечи. Наконец-то я потрогала его каменное тело! С губ сорвался облегченный стон.
– И почему же, позволь спросить? – деланно ласково протянул он, хотя глаза были вообще не нежными. Дикими, скорее. Необузданными. Он, как бык на арене, видел свою жертву и двигался на нее со всем напором и остервенением. – Я ведь могу делать с тобой это.
– Что «это»? – хрипло спросила, заглядывая ему в глаза, пытаясь понять мотивы. Чего этот мужчина от меня хочет?
– Вот это, – рявкнул Дмитрий Петрович, затыкая мой рот поцелуем, а потом показал, что именно имеет в виду.
Его член вонзался в меня с какой-то сверхзвуковой скоростью, отдаляя все дальше и дальше от суровой реальности. Был только он – мужчина напротив. И его резкие, бескомпромиссные толчки. Каждый агрессивнее прежнего. Каждый безумнее. Я таяла под его напором, позволяя языку трахать мой рот, помечать.
Дмитрий Петрович словно доказывал мне что-то. Питался моими хриплыми стонами и мольбами «еще», «больше», «глубже»… Он заглядывал мне в глаза, словно искал там что-то для себя. Желание? Его было в избытке. Восхищение? Полно! Но… Ему требовалось что-то еще. Нечто явно большее.
– Блядь, – глаза его закатились, когда член внутри словно увеличился в размерах. Пресс на животе напрягся, на руках выступили яркие вены. Он не говорил, он шипел. Как из самой преисподней! – Назови меня по имени… Назови. Меня. По. Имени! Сейчас, Машунь…
– Пожалуйста… Пожалуйста… – я не ведала, что говорю. Не чувствовала, как мои ноготки вонзились в кожу мужчины. Сильное напряжение между ног сковало тело. Разрядка была уже близко. – Пожалуйста, Дима… Дима!
– Да, пчелка! О, да-а-а! Умница моя… – взревел он, отправляя меня на тот свет глубоким ударом, заставляя затрястись, словно в сладостном припадке. Мышцы сокращались, оргазм накатывал волнами снова и снова. Мужчина резко вышел из меня, белая жидкость густо разлилась на моем животе. – Дьявол! С тобой с ума сойти можно…
Это было чертовски сексуально! Видеть его наслаждение у себя на теле… Даже пот мужчины, капающий со лба, пах сексом… Глаза пылали, тело потряхивало… Он смотрел на меня, как на не менее аппетитную курочку, которая лежала на столе за моей спиной.
– Как ты? – спросил он вдруг, чмокнув меня в губы. Нежно и развязно. Как будто это не он секунду назад жестко до потери пульса вдалбливал меня в барную стойку. Так, что все кухонные принадлежности на пол слетели. Даже парочка вполне приличных тарелок!
А когда Дмитрий Петрович отстранился, я поняла, что он потянулся за салфетками на соседнем столике для готовки. Такой исход совершенно мне не понравился.
– Если бы кто-то раньше сказал, что секс – настолько охрененая штука, давно бы ходила по улицам и насиловала людей… – вальяжно поддев пальцами сперму со своего живота, я жадно ее слизала. Этот вкус казался мне настолько сексуальным, что между ног все снова стянуло тугим спазмом. Когда я подняла лицо, то поймала на себе расфокусированный взгляд мужчины. Он так и замер с салфетками в руке. – Эм… Что?
– Вот это да, Машунь, – присвистнул он, откидывая салфетки в сторону. – И знаешь, я рад, что ты раньше про секс не знала. Вот со мной все и попробуешь. И только со мной!
– А?.. – я и опомниться не успела, как снова оказалась подмята под его громоздкое тело. В этот раз мужчина развернул меня спиной к себе, укладывая животом на стол. А когда нас накрыл очередной оргазм, он не разрешил мне одеваться. Усадил к себе на колени и сам накормил курочкой. К слову, мне тоже удалось накормить своего дракона, что ожидаемо закончилось новым раундом.
– У вас неплохо получается, – вынуждена была признать я, облизывая пальцы после картошки. Давно такой вкуснятины не ела!
– Ты про секс, Машунь? Рад слышать, – с явной издевкой поддел мужчина, вжимая меня бедрами в свою каменную эрекцию. Его ладони намертво приросли к моей груди, а нос жадно бродил по макушке.
– Про готовку, – прохрипела я, поддев последний кусочек и протянув мужчине. Он откусил лишь половину, оставляя мне часть. Я приняла ее из его губ. Когда отшатнулась назад, то едва ли не сгорела от его глаз. – Это надо уметь – все успевать.
– Кто захочет – ищет возможности, – самоуверенно улыбнулся. – Но, на самом деле, не помню, когда я последний раз что-то подобное делал. Гугл в помощь, как говорится. Хотел, чтобы ты почувствовала себя, как дома. О! Завтра свожу тебя в один ресторан… «Сокол» называется. Им мой хороший друг владеет. Вот там, конечно, шедевры. Откормлю тебя.
– Завтра не получится, – пожала плечами я, и мужчина тут же вытянулся по струнке. Сразу от него холодом повеяло и протестом. И прежде чем он там себе что-то надумал, поспешно протараторила: – У меня первая смена в кафе в этом году. С шести вечера до шести утра. Так что…
– Охренеть, – нахмурился Дмитрий Петрович, покачав головой, – Мне не нравится эта работа, Машунь. Давай другую тебе дам, а? И… не сейчас. Через месяцок, может… А то и другой…
– Не-а, – покачала головой. Тема работы была для меня святой и непоколебимой. – Мне деньги нужны. Я, в отличие от некоторых, живу на стипендию, а ее на пропитание не хватает. Так что тема закрыта.
Я была уверена, что Дмитрий Петрович будет стоять до последнего. Такой вот он человек! Или карточку с деньгами подсунет, что окажется почти как оскорбление, но вдруг в его глазах появилась странная хитрость. Задумка? Непонятная мне! И он деланно спокойно изрек: – Хорошо, золотце. Как скажешь, – а затем и вовсе пропел своим приятным низком тембром: – Все для тебя…
– Отли-и-чно, – насторожившись, я прикусила губу.
Нет, мужчина явно выглядел так, словно что-то задумал. Вот только что? Ждать ответа не пришлось, он сам озвучил. Как снег на голову. И главное равнодушно и буднично:
– Я пойду на смену с тобой. И это тоже не обсуждается.
