Сандра Гроу
Морозко. Легенда о последней невесте

Полная версия

Предсказание

Немного придя в себя, Глафира расшвыряла верхний слой упавшей поленницы с такой энергией, будто у неё открылось второе дыхание, и хворостиной погнала свинью в сарай.

– А чего это вы тут делаете? – над забором возникла любопытная физиономия соседского Антошки.

В него полетел кусок полена, и пацан не успел увернуться. Мы услышали, как тело шлёпнулось в снег.

– Мамань, – шмыгая носом, изрекла Душенька. – Ты его зашибла.

– Пусть не лезет… под горячую руку!

Но я не разделяла глафирыного пофигизма. Не хватало ещё убить ребёнка! До калитки было далеко, а забор невысокий и снегом присыпан – быстро перелезла и присела над неподвижно лежащим на холодном снегу Антоном.

– Эй, малый! – вроде дышит! – Ты живой? – я похлопала его по щекам, и пацанёнок открыл глаза, непонимающе моргая.

– А это чё было-то?

– С забора ты упал! – подхватила его под руку и помогла сесть. На щеке у Антошки уже проступил солидный синяк. – Давай я тебя домой отведу. Голова хоть не кружится? Не тошнит?

– Нет. А чё случилось-то?

Хорошо, что не помнит, – с парнем всё в порядке, а моим не хватало ещё неприятностей с соседями! Позвала его к нам на чай, хоть Глафира была и не в восторге от этой идеи.

Пришлось объяснять любопытному пацану, что я не ведьма, а психолог, помогаю людям находить общий язык друг с другом. Антошка тоже разговорился – выболтал по секрету, что нравится ему дочка пастуха, но признаться ей он стесняется. А еще больше боится её папашу, который зимой дома сидит и к Алёнке его близко не подпускает.

– А ты ей записочку напиши! – сдуру ляпнула я.

– Я писать не умею. – вздохнул он. – Буквы знаю, а вот с царапалками этими не дружу.

– Вы, поди, на берёзовой коре пишете? – порывшись в боковом кармане сумочки, я вытащила ежедневник и запасную ручку. – Давай попробуем на бумаге!

Из обложки блокнота вдруг вывалились несколько моих ярких флаеров.

– Что это? – изумлённо прошептал паренёк. – Волшебство?

– А, нет! Это вроде объявлений на столбах – пишешь, какие ты оказываешь услуги, а люди читают и звонят… В смысле знают, к кому обращаться.

– А эти руны?

– Это цифры! Не обращай внимания! – я вырвала пару листков. – Вот тебе шариковая царапалка – садись и перерисуй буквы. Только красиво!

Вся семейка собралась за спиной у сопящего пацанёнка смотреть, как он выводит на листке кривые буковки.

Минут через десять на бумаге красовалась надпись «ОПЫТНЫИ ПСИХОДОГ ПОМОЖЕТТ».

– Антон, ну ты же видишь линейки! Прямо по ним рисуй, не стесняйся! Давай покажу!

Я добавила ниже строчку «НЕСЧАСТНЫМ СКАЗОЧНЫМ ЖИТЕЛЯМ»¹⁸. Не особо каллиграфично, но довольно ровно получилось.

Марфуша, Глафира и Яким воззрились на меня, как на какого-нибудь Копперфильда, который вынул из рукава Статую Свободы. Давно пора было перекусить, а всё внимание переключилось на наш кружок ликбеза.

– Вот что, Антон, мы хозяев от дел отвлекаем. Ты забирай ещё два листочка и иди дома тренируйся, пока светло. Буквы рисуй, пока ровные не станут. Потом принесёшь покажешь! Флаер можешь взять.

– Я тоже хочу фраер. – буркнула Душенька.

После ухода Антошки мои сразу разбежались по делам: Яким ушёл забор латать, а Глафира полезла в подпол проводить ревизию запасов. Вскоре на полу посреди комнаты появились жбан варенья и кадка с солёными огурцами.

Я занялась починкой заедавшего бегунка на сапоге, поглядывая краем глаза, как Марфуша перебирает бусы в шкатулке, поочерёдно прикладывая их к себе.

– Что ты ерундой маешься? Переоденься уже в домашнее. Может, тебя тоже писать научить?

– Сегодня же первое полнолуние после зимнего солнцеворота. – пояснила мне Душенька и отошла к настенному зеркальцу.

– И что?

– Как что? Одеться покрасивше и гадать надо на суженого. А вернее всего – к ворожке идти!

– Этого ещё не хватало! Ты бы лучше новый пирог испекла да к Степану сбегала!

– Пирог же Марька украла! Знать, не судьба!

– Ну… давай без приворота, обычный испеки! Что у вас в доме есть? Кроме огурцов.

– Эта… Капуста есть… квашеная.

Я хрюкнула со смеху.

– Капустка – это хорошо, но в доме должны быть и мясные закуски!¹⁹.. С вареньем испеки! Вон целый жбан твоя маманя вытащила! Литров десять!

– Не тронь! – она бережно обхватила бочонок и отнесла на стол. – Это для ворожки.

– Седалище у твоей ворожки слипнется! Нашла, кому верить! Хочешь, я с тобой пойду и докажу тебе, что чушь это всё?

– Ну, одевайся и пойдём! Целого жбана ей много – пусть двоим гадает! – Марфуша накинула тулуп, проворно подхватила бочонок и зашагала к выходу так бодро, будто и не падала вчера во время нашей погони за свиньёй. – К бабе Нюше мы идём. – деловито сообщила она выглянувшей на поверхность Глафире.

– Сходи-сходи, доченька! – закивала мамаша. – И впрямь, может, чего посоветует!

По дороге Душенька мне объяснила, что давняя вдовица баба Нюша считалась в деревне главным специалистом по мелкому врачеванию, снятию сглаза, и по гаданиям, конечно.

– Это та косая на один глаз баба? Да она от вранья окосела, а вы и рады слушать!

В доме ворожеи дым от ритуальной светильни стоял столбом, но при этом приятно пахло чем-то вроде ладана и вдобавок к нему неизвестными мне сушёными травками.

Чернявая юркая вдовица с благодарностью приняла подношение, согнувшись под тяжестью жбана с вареньем.

Она усадила Душеньку за стол, долго что-то шептала над клочками бумаги, потом сожгла их в глиняной миске, а пепел высыпала в медный таз с водой, помешивая пальцем девушки.

Ждало Душеньку, по баб-нюшиным словам, счастливое замужество с богатым барином ещё в этом году.

– Сильный и надёжный. – приговаривала ворожея, вглядываясь в воду на дне таза. – Его стальные глаза пронзают душу. Властная натура не оставляет шансов для возражений. Но под суровой личиной скрывается нежное сердце.

– Нежное сердце? – повторила моя подопечная, расплываясь в счастливой улыбке.

– Буишь как сыр в масле кататься! – поддакнула хитрая баба.

Вот же кто настоящий психолог! Знает, что каждой девке нужно! Я посмеялась про себя, а вслух брякнула:

– Ты, баб Нюша, на варенье не особо налегай! Если она за год замуж не выйдет – назад потребуем!

– Ой! Варенье! Да мои гадания всегда сбываются! Могу и тебе твою судьбу рассказать.

– Ну, давай! Прям очень интересно, что придумаешь! – недоверчиво хмыкнула я, на ходу изобретая способ подловить предсказательницу на вранье. – Скажи, когда я вернусь к себе домой?

– Здесь будет твой дом!

– Да-да-да! И замуж здесь выйду! Так я и поверила!

– И суженого себе здесь найдёшь. – кивнула баба Нюша. – Вот, гляди в воду!

На дне таза я и правда различила подобие картинки – наверняка, это была обычная игра света.

– Муть какая-то!

– Гляди пристальней!.. Сильный и властный, – завораживающим голосом, почти нараспев, начала шептать баба Нюша, словно действительно произносила заговор. – Мужчина, который знает, чего хочет, и всегда добивается своего. Привлекательный и харизьматичный. Мечта любой женщины – и он у твоих ног. Вишь?

– Чи-во-о-о? – пробормотала я.

В воде, разумеется, ничего, кроме причудливых теней от коптящей лучины, я не замечала.

Но больше удивило другое – где эта глухоманская бабань набралась таких слов? «Харизматичный»!

– Марфуш, ты знаешь, что такое «харизьматичный»? – я решила изобразить дурочку. – С толстой харей, что ль?

– Это слово для заклинания! – замахала на меня руками ворожка. – Как встретишь его, дак сама поймёшь!

– Ладно, баб Нюша, это мы ещё поглядим. А травки приворотные у тебя есть? Мой запас закончился, а в лесу сейчас ничего, кроме древесной коры.

Мастер Огня

Хоть я и раздобыла у Нюши немного местного афродизиака для клиенток, но вернулась злая. Ещё какая-то бабка будет меня сбивать с толку! У меня там клиенты со своими ментал хелс проблемами, поди, с ума уже сходят! Тут от снега светло даже после заката – попробовать, что ли, самой в лес сходить, поискать путь назад?

Но дома нас ждали румяные пирожки, испечённые Глафирой на остатках чудо-дров. Наскоро перекусив, я отобрала штук пять самых красивых и завернула в белый платок.

– Отнеси Степану.

– Не-е… – Душенька прижалась к стенке. – Я боюсь. Что я ему скажу?

– Ну, я сама отнесу, а ты жди своего барина-боярского!

Схватив свёрток, я снова накинула дублёнку и отправилась разыскивать кузнецову избу. Хорошо, он показал нам, где живёт, когда проезжали мимо, а то я бы заблудилась на этих улочках с одинаково заметёнными домами.

Из пристроенной к домику кузни доносился характерный звон молота по металлу. Я приоткрыла дверь и остановилась на пороге, невольно любуясь игрой света: горящими угольями, летящими искрами, раскалённой почти добела подковой, которую кузнец переложил на наковальню и принялся выравнивать.

Он и сам был прекрасен в этот момент – широкоплечий, темноволосый, профиль подсвечен золотым отблеском. Такой себе повелитель огненной стихии, мастер металла, плюс сто к экспириенсу… Зря глупая Душенька не захотела идти! Влюбилась бы, безусловно! Хотя чего я за неё расписываюсь? Сама пусть выбирает.

Посреди работы Степан, видать, почувствовал чужой взгляд (или сквознячком через дверь потянуло?), и поднял голову.

– Добрый вечер. А я тут немного гостинцев твоим деткам принесла. От Марфуши. Спасибо, что из леса нас вывез и вчера до дома провёл.

– И тебе добра. От Марфуши? – кузнец с улыбкой прищурился. – А что ж она сама не пришла?

– Она утром матери помогала свинью загонять, упала и сильно ушибла ногу. Теперь далеко ходить не может. Зайдёт в другой раз, если позволишь.

– Знамо дело, позволю, куда ж я денусь. – кивнул он, чуть удерживая мою руку с узелком. – Кто ж устоит перед гостинцами от красавиц!

Ой, ну нет, Степан! Это ж не ты тот самый, харизматичный… Да и я не какая-то там! Не могу на душенькиного мужика позариться!

– Вот и славно! – я мягко отняла руку. – Скажу ей, чтобы зашла на днях. Знаешь, мне кажется, нравишься ты ей. Только это между нами.

Хм, похоже, он удивился, или даже обрадовался!

– Она сама тебе так сказала?

– Да ты что! Она девка очень стеснительная. Совсем не такая, как о ней говорят.

– Ага! А бабку Кадучиху кто со двора вытолкал?

– Это которая её квашнёй назвала? Ну, подумай сам: кому ж такое приятно! Приходят во двор и обзывают хозяйскую дочку!

– Оно верно. – согласился кузнец, опустив глаза. – А что она ещё сказала?

– Сказала, что орхидеи ещё не зацвели.²⁰ – на автомате ответила я.

– Надо же…

Не знаю, о чём он там думал, но я всё о своём. Только заходить уже решила с другой стороны!

– Слышь, Степан, а правда, что у вас в лесу медведь страшный водится?

– Правда. – усмехнулся он. – И охотников на него немало. Племяш мой тоже собирался, но не сложилось.

– А где твой племянник?

Кузнец лишь отмахнулся.

– И не спрашивай! Лучше б его медведь тот задрал.

Дело ясное, что дело тёмное! Ничего, голубчик, не хочешь сам рассказывать – найдётся толпа других, которые ещё в очередь выстроятся, чтобы мне твою секретную историю поведать!

– Тебе-то зачем медведь понадобился? – Степан вернул меня к первой теме.

– Да не нужен мне медведь. Я хотела узнать, как Бабу Ягу найти… Она же там где-то в лесу живёт?

– Да Ягу найти как раз немудрено. Она сейчас на рынке приторговывает.

– Чем это? – у меня упала челюсть от такого поворота. – Ступками и свежими вениками?

– Почему вениками? Сушеными грибами да травами. Да и… вещичками чужими.

– Какими такими – чужими?

– С разбойниками она водится. Что перепадёт – на ярмарку тащит.

– Покажешь мне её?

– Могу показать. Завтра ярмарка на холме. Приходи. А Марфуше поклон передавай. Как с ногой дела поправит – пусть забегает. Рады будем.

Дома вся семья налегала на грибной супчик с беленькой сметанкой.

– Где ж ты бегаешь? Не осталось почти ничего! – баба Глаша вылила мне в миску остатки с последним грибком.

– Как славно пахнет! Ничего вкуснее в жизни не ела! У вас руки золотые!

Хозяйка расплылась в улыбке.

– Я тебе пирожок последний припрятала. – она собрала пустую посуду и пошла к печке.

Не такая уж плохая женщина, как её расписали. Надо просто подход уметь найти и не потакать во всём.

– А я вам поклон от Степана принесла. Благодарил за гостинцы и сказал, что ждёт Марфушу в гости.

– Так и сказал? – удивленно переспросила Душенька.

– Что я, врать буду? Сказал: раз сегодня не смогла, то приходи, как нога поправится.

Мамаша бросила суровый взгляд на дочу.

– А что с кузнецовым племянником стряслось? – доедая суп, решила уточнить я.

– С Васькой-то? Ничего с ним не стряслось! – Глафира грохнула печной заслонкой, едва не выронив её на пол. – С Кощеем он связался. Порученцем у него бегает.

– У вас тут… – я чуть не подавилась единственным грибом. – …и Кощей имеется?

– А куда ж ему деваться?

– Ну да, ну да… Не послом же в Тунис²¹…

Кощей! Вот у кого точно должны быть все силы местной магии на службе!

Но если он с такими силами знает ещё и проход в наш мир… Он давно бы у нас депутатом в горсовете сидел! А почём я знаю – может и сидит? У них там рожи те ещё!

– Прости, Сань, пирожок в печке перестоял, пока тебя дожидался. – баба Глаша шмыгнула носом, вытаскивая на лопате почерневший до уголька кусок теста. – А я, дура, теперь вижу, что ты настоящая сваха… Марфуша мне всё рассказала.

Сгоревший пирожок стоял передо мной и был похож на чёрную клоунскую физиономию, которая издевательски ухмылялась.

– Моя бабушка говорила: ешь подгорелое – волков бояться не будешь. А тут, поди, и на медведя подействует.

Ярмарка

Деревенская ярмарка казалась небольшой, но собрала приличную толпу народа. Одни покупали, другие продавали, третьи просто бродили между рядами, чтобы щегольнуть обновкой и красным от мороза носом – как говорили: людей посмотреть и себя показать. Я бродила среди них, стараясь не запутаться в подоле старого глафирыного сарафана, который одолжила, чтобы не сильно выделяться среди местных и не спугнуть кого надо раньше времени.

Очередь выстроилась к двум бабам с самоварами и бубликами, девицы окружили зеркальщика, любуясь купленными расписными платками, а ребятишки крутились вокруг столба на колесе, которое заменяло карусель.

Марфуша идти не захотела – похоже, опасалась встречи с кем-то из колодезной тусы.

Ну и зря – побродила бы со своим поклонником. Кузнец как раз высматривал гостинцы своим ребятишкам в ряду с игрушками.

– Здрав будь, Степан. Ну что, сможем мы найти бабулю?

– И тебе не хворать, красавица. – мужик, похоже, был разочарован тем, что я пришла одна. – Чего её искать. Вон она! – усмехнулся он, указывая на одну из торговок, которая скучала за столом с поношенной обувью и старыми кожухами.

Я пробралась сквозь шумные ярмарочные ряды с пронзительными запахами свежеспиленного дерева, краски, самоварного дыма и квашеной капусты.

– Чем торгуете, бабушка?

– Какая я тебе бабушка! – проскрипела торговка, даже не обернувшись в мою сторону.

Выглядела она под стать старым ярмарочным столам – такая же буро-коричневая, неизвестного возраста, загрубевшая от мороза и солнца, покрытая трещинками морщин, с носом, свисающим, как крючки деревянных креплений.

И такая же равнодушная к потенциальным покупателям, пока вокруг все шумно рекламировались и торговались, а за соседним прилавком суетливая тётенька впаривала пацану и его мамаше залапанную красную шапку с воплями «Ой, ну просто жених, что тут скажешь! Вот барышню-боярышню спросите!». Мамаша обеспокоенно покосилась на меня. Не хватало ещё мне в ваши торговые аферы вляпаться!

Шапка была великовата и нелепо оттопыривала пацанёнку замёрзшие уши, да и в целом выглядела так, будто пережила Мамаево побоище. Но кто знает, было тут уже нашествие Мамая или нет?

– Вы ему зеркальце покажите. – предложила я.

У Яги на прилавке как раз лежало круглое карманное зеркальце с длинной узорчатой ручкой. Я потянулась к нему и только сейчас заметила среди всякого хлама и дешёвых побрякушек чёрную матовую коробочку с торчащим из нее проводком.

– Это что у вас такое? – дрожащей рукой я взяла увесистую коробочку размером чуть больше пачки сигарет и осмотрела со всех сторон. Как я и подумала, в торце оказались два серебристых разъёма.

– Нужная в хозяйстве вещь. – буркнула Яга. – Тяжёленькая. Дверь подпереть или ещё что. Надо – бери, нет – так положь, где лежало, и не залапывай!

– Это же павербанк! Откуда он у вас?

– Честной торговке не задают таких вопросов!

Я чуток присела, чтобы не мозолить глаза соседней торговке, и зашептала:

– А вы знаете, как вернуться туда, откуда эта вещь к вам попала?

Яга посмотрела на меня как на редкостную нахалку с неприличным предложением.

– Я с разбойничками давно дел не имею. – она демонстративно отвернулась. – Надо тебе они – дык ступай сама в лес и ищи, ток потом не жалуйся!

– Я не про разбойников! Как найти человека, у которого они отобрали?

Старуха недобро зыркнула и загребла павер своими тёмными жилистыми лапами.

– Покупаешь? Нет – так иди своей дорогой, мне домой собираться пора, там дел невпроворот!

Ага, невпроворот! Представила я себе, как всякие добры молодцы по лесу незажаренные бегают и избу яговскую туда-сюда крутят!

Покупательница с соседнего лотка покосилась в нашу сторону и невольно прижала к себе своего пацаненка.

– Пойдём, Павлуша!

– А шапка? – начал канючить он. – Хочу как жыних!

– В другой раз. – женщина положила головной убор обратно на прилавок и быстро потащила мелкого за руку к лотку с сахарными петушками.

– Вечно ты, бабаня, всех покупателей распугаешь. – опустив взгляд, буркнула продавщица.

– А ты за собой следи, ягодка. – недобро усмехнулась в её сторону Яга.

Женщина поспешно спряталась за своими шапками.

– Я покупаю. Сколько стоит?

– Вещь нужная! – Яга подгребла павер под себя и испытующе смотрела на меня снизу вверх. – Я чёй-то и продавать уже передумала.

– Эй, так дела не делаются! Выложила на прилавок – скажи цену!

– Кой тебе прилавок?

– Цену говори!

– Гривну серебра. – медленно изрекла старуха.

Её соседка только присвистнула.

– Чё так дорого? – невозмутимо ответила я. – Камней таких, поди, везде навалом!

– Навалом – так ступай насобирай. – подленько хихикнула Яга.

– Давай за полцены хотя бы!

– Гривна – не меньше!

– Ладно, подожди, я у мужика денег возьму. Только не уходи никуда!

Я кинулась обратно в игрушечно-охотничьи ряды искать Степана. Мог бы и дождаться, раз договорились встретиться! Мне и помощь могла понадобиться, а он, похоже, слинял по-быстрому!

– Степан! – я ухватила за рукав похожего мужика в чёрном кожухе, который торговался за рыбацкую сеть, но сразу поняла, что обозналась.

– Чего тебе, красавица? – усмехнулся он, показав прореженный ряд пожелтевших зубов.

Им тут всем первым делом не психолог нужен, а дантист!

– Мужика искала, денег у него взять. – я натянуто улыбнулась в ответ и попятилась назад.

– Считай, нашла! Могу дать тебе денег, ягодка. – продолжал лыбиться желтозубый.

– Нет, спасибо! Я у своего возьму.

– Чёй-то, Степан ужо твой мужик? – раздался рядом любопытный голос.

– Антошка? – я вцепилась в соседа. – Ты Степана видел?

– А он, правда, твой мужик теперь? – конопатый округлил голубые глаза и удивленно захлопал почти бесцветными ресницами.

– Пойдём. – процедила сквозь зубы я, вытаскивая его за руку из ряда на площадку. – Не мой он, просто обещал ярмарку показать.

– Могла меня попросить, а не Стёпку! Ты ж мне с грамотой удружила – я два листа ужо исписал!

Он явно гордился собой – сверкал, как новенький Айфон, но мне сейчас было некогда обсуждать успехи в учёбе.

– Где Степан, ты знаешь? Видел?

Рыжий хитро улыбнулся.

– Поцелуй – скажу!

– В глаз могу дать! – я разозлилась не на шутку и зашагала через толпу.

– Узнаешь, за что – обрадуешься! – пообещал он.

– Не надо мне таких радостей. А Степана сама найду, без помощников!

Прав был Валерьяныч – вот так делай людям добро! Маленькому паршивцу лет двенадцать, не больше, а туда же!

– Ты обиделась что ль? – Антошка побежал следом. – Сань! Стёпка на реку-то пошёл! Там сейчас бой стенка на стенку будет.

– Этого ещё не хватало! – я резко остановилась, получив в спину деревянной кадушкой, которую тащила толстая тётка.

– Чего встала – ворон считаешь!

– Пойдём – покажу короткую дорогу! – предложил Антошка.

– Я тебя целовать не буду. Алёнка твоя пусть целует.

– Так покажу!

Он кивнул на проход между жердями ограждения и кинулся туда.

В глафирыной длинной юбке бежать по снегу было жутко неудобно, пришлось подобрать подол, чтобы не отставать от моего проводника.

Мужская забава

С вершины холма открывался офигительный вид на реку и лес на другом берегу. Солнце уже уходило к горизонту, снег ослепительно-ярко сверкал в его лучах, деревья отбрасывали причудливо переплетённые синие тени, длинные облачка были подзолочены по краям – жаль, что не было фотика для всей этой красоты!

Но и времени любоваться тоже не было – я ужаснулась от страшной какофонии ора, воплей, свиста, визгов – внизу, на красивеньком белом снежке, схлестнулись две серо-бурые толпы. Если бы кто-то снимал мультик, это был бы тот самый крутящийся ураган рук, ног, голов и прочих деталей! Похоже, пролилась уже первая кровь – к счастью, моё немного близорукое зрение зацензурило самые ужасные подробности. Мужики, что с них взять! Они и есть мужики, что в десятом веке, что в двадцать первом! Адреналин им нужен.

И ведь где-то в этой дикой свалке, на поясе у Степана, металась та самая серебряная гривна, которая сейчас мне была так нужна!

Бессмысленная мужицкая молотилка продолжалась добрых полчаса. Мимо нас под причитания жён и матерей уже проходили и проползали выбывшие участники – с разбитыми носами и скулами, сплёвывая кровь и лишние зубы.

Я невольно отворачивалась в сторону реки.

– Антош, как увидишь, что Степан закончил свою драку – сразу скажи, надо забрать его оттуда.

– Стёпка? Да вон он, упал. Только оттащили под куст! – сосед указал на тёмную фигуру на снегу.

Стараясь не навернуться и не переломать ноги на склоне, я бежала вниз.

Степан подвернул ногу, когда с замаха ломал кому-то нос, и при падении сильно ушиб себе плечо об чей-то подкованный сапог. В остальном он отделался несколькими синяками и ссадинами.

– На кого ты похож! – вздохнула я, вытаскивая из сумки пачку влажных салфеток. – Все невесты разбегутся!

– Ты ж не разбежалась! – усмехнулся он.

– Так я и не невеста. Мне денег у тебя надо попросить!

– Невесты как будто не просят!

Я присела, прикладывая салфетку к следу грязного кулака на его лице.

– Поднимайся, отведу тебя домой и пришлю твою Душеньку – пусть она тебя выхаживает!

С помощью Антошки мне удалось поставить мужика на ноги, и вдвоём мы потащили его к дому в обход холма.

– Марфа – справная девка, только дури в ней много! – морщась от боли в плече, изрёк Степан.

– Ты кузнец – вот и повыбиваешь из неё эту дурь! А она пироги печь уже научилась!

– Это хорошо… Ты не сердись, Сань. Ты хорошая девушка, но мне она приглянулась.

Я чуть не поперхнулась – вот это поворот!

– Да всё в порядке, Степан. Меня свой парень дома дожидается. – ладно, соврала, но кто проверит!

– Правда? – во, он тоже закашлялся – от удивления или от боли в боку. – Так чё ж ты здесь?.. А! Тебе вроде денег надо было?

– Надо было. – вздохнула я, вспоминая о заветной тяжеленькой коробочке, которую я всё ещё мысленно держала в руке, ощущая её холодные матовые стенки.

Яга, наверняка, уже собрала манатки и сбежала к своему элитному бунгало на зооморфном фундаменте. Не будет же она ждать меня до ночи. Да и павер, скорее всего, был разряженный, – утешала я себя, – так что невелика потеря!

Не надо объяснять, какой это подвиг – тащить полкилометра по «самой короткой дороге» тяжёлого мужика, проваливаясь почти по колено в снег! Тем более, что Антошка больше сопел и стонал, чем помогал. Я вспотела не хуже, чем в сауне. И на каждом шагу удивлялась, что мой сапог не остался куковать в сугробе без хозяйки.

Так или иначе, но мы добрались и вломились с мороза в кузнецову избу. Степановы детишки смотрели на нас, как парочка робких, но любопытных сусликов.

– Согрейте вашему папане воды, хоть в самоваре. Антошка, помоги им, а я за знахаркой сбегаю – пусть примочки какие-то сделает.

Кузнец тяжело бухнулся на лавку, развязал пояс и протянул мне:

– Возьми, сколько тебе надо, и купи, что хотела.

Я глянула на худеньких голубоглазых мальчика и девочку с мягкими белыми волосиками, и горло моё болезненно сжалось. Отбирать деньги у этих малышей? Вдруг Степан после травмы не сможет работать, и завтра им не хватит на краюшку хлеба?

– Возьми. – настаивал он. – Я Матвею сегодня рыло разбил, так что с меня причитается!

Разумеется, на ярмарке никакой Яги уже не было. Даже сахарных петушков – и тех разобрали. Но я знала, у кого был запас!

– Где у тебя тут такие петушки на палочке? – я ворвалась в избу и принялась шарить по ящикам в поисках глафирыной заначки. Но в чашке стоял одинокий последний сахарный гостинец.

– Тебе зачем? – Душенька стояла за моей спиной и подозрительно чем-то чавкала.

Резко обернувшись, я едва не сбила её с ног. В руке Марфуши был второй гостинец, не успевший потерять первоначальную форму.

– Дай сюда!

– Ты чего это, Санька, последнюю радость в жизни у меня хочешь отобрать?

– Собирайся. Твоей радости жизни морду разбили – надо пойти перевязать его. И детишек как-то успокоить. Им петушков отнесёшь.

– Да чё ты мной командуешь?

– Ты ж сама захотела! Или передумала уже? Некогда переодеваться! Накидывай шубу, как есть, и пошли!

Марфушенька начала меня бесить. Знаю, это непрофессионально, но я сама уже на грани нервного срыва. Я не имею права работать в таком состоянии!

Но и бросить Степана нельзя – он ждёт от нас помощи! Даже наш этический кодекс говорит, что жизнь и здоровье человека важнее, так что можно поступиться даже первым правилом.

В итоге я тащила ещё и эту хнычущую клушу по деревенским улицам. Что ж за день-то такой? Меня бы кто так толкал навстречу счастью!

– Он же меня прого-о-нит…

– Не прогонит. – резко огрызнулась я. Раз уже нарушила первое правило – никакой пощады!

– Меня его дети засмеют.

– Дашь им петушков – будут молчать.

– Я ничего не уме-е-е-ю…

– Там Антошка, он подскажет и за бабой Нюшей сбегает, если надо! – лёгким пинком я направила её во двор.

– Санька, я тебя ненави-и-и-жу!

– Сопли вытри, и заходи! Ты взрослая девка, всё сможешь. Прощай!