Сара Дж. Маас
Женщина-Кошка. Похитительница душ
– Это центральный номер, – сказала она, не отрываясь от экрана. – Самая известная песня в мюзикле.
Авторитарный ушлепок и правда пустился в рассуждения, которым, казалось, не будет конца.
– Он только что узнал, что его жена ждет ребенка, и у него совсем крыша съехала.
– Я смотрю вообще-то, – ответила Селина, подняв брови.
– Ты слушала соседей, – улыбнулась Мэгги, помотав головой.
Виновата. Селина примиряюще наморщила нос и снова сосредоточилась на мюзикле.
Мужик на экране размышлял, воображая и предвкушая, какой у него будет сын: чистый маскулинный бред.
– Вы правда собираетесь это в школе ставить?
Мэгги шикнула на нее, махнув рукой. Песня изменилась: теперь этот урод разглагольствовал, каково будет иметь дочь. Снова маскулинный бред и мизогинная чушь.
Селина переключила внимание на Мэгги, когда началась новая музыкальная тема. Красивые глаза младшей широко распахнулись и заблестели.
– Вот эта часть, – прошептала она.
Зазвучала музыка, и губы ее сестры зашевелились, бесшумно вторя каждому слову.
Бесшумно потому, что эти слабые легкие не могли вдохнуть достаточно воздуха, чтобы извлечь звук, и последняя инфекция навсегда лишила Мэгги возможности держать ноту.
Мэгги неслышно пела, не пропуская ни слова.
Селина посмотрела на экран: океан волнуется, а мужчина выводит каждую ноту, выпевает все свои надежды, в которых он сможет кормить и одевать своего ребенка, обеспечивать ему крышу над головой. Сумеет достать деньги любым способом, не важно, трудом или воровством. Иначе ему остается только умереть, рискуя.
На долю секунды ей показалось, что соседи тоже притихли, заслушавшись. Как и весь дом, как и весь Ист-Энд.
Когда Селина снова взглянула на Мэгги, та уже в молчании смотрела на сестру глазами, полными слез.
В ее взгляде, скользнувшем по синякам Селины, было столько понимания…
Селина заставила себя оставаться на месте еще минуту. Две. Пять. Десять.
Мэгги снова принялась смотреть кино. Соседи продолжили кричать и ругаться.
Тогда как ни в чем не бывало Селина встала, аккуратно переложив со своих колен обернутые в плед ноги Мэгги на диван, и направилась в ванную. Она надеялась, что сестра не видела, как она украдкой взяла со столика свой телефон.
Селина заперлась в ванной и открыла кран на полную мощность.
По крайней мере, она успела опустить крышку унитаза, прежде чем рухнуть на него, закрыв лицо двумя руками и тяжело дыша сквозь пальцы. Комната надвигалась на нее, и Селина не могла вдохнуть, вдохнуть достаточно быстро, достаточно глубоко.
Она положила руку на грудь, будто можно было приказать легким раскрыться – ее легким и легким Мэгги, больным, обреченным.
Донорские легкие ждут многие пациенты, у которых нет другой надежды, – сказал ей сегодня доктор. – Я бы на это не рассчитывал.
По крайней мере, до тех пор, пока у тебя не будет достаточно денег, чтобы купить себе место повыше в списке. Или прикупить парочку на черном рынке.
Силена жадно глотала воздух, и руки у нее тряслись так, что она положила их на крепко стиснутые колени. Они боролись за двадцать лет. В лучшем случае. В худшем…
Скорость, с которой прогрессирует болезнь, и устойчивость Мэгги к препаратам вызывают опасения, – продолжал доктор, обращаясь скорее к стайке интернов, нежели к ним.
Мэгги даже не спросила, можно ли ей участвовать в мюзикле. Ее сестра и так все знала. Знала, что это могло придать ей жизни и обрадовать, подарить ей крохотную крупицу надежды. Не важно, сколько боев Селина для нее выиграет. Сколько магазинов разграбит вместе с Пантерами. Кровью, синяками, сломанными ребрами нельзя было заплатить за новые легкие для Мэгги, за лекарство от болезни или за возможность выйти на школьную сцену и спеть от всего сердца.
Рыдания рвались наружу, сотрясая каждый вдох.
Селина снова закрыла лицо руками, будто могла спрятаться – и скрыть слезы, поднимавшиеся в ней, как прилив, который она гнала назад, назад, назад.
Трясущимися руками она схватила телефон с узкой раковины, пальцы так дрожали, что она едва смогла написать Мике: «Мне нужен новый бой. Быстро».
Мика ответила через несколько секунд: «Если тебе нужны деньги, я достану».
Соблазнительно, но слишком сложно. Она не сможет расплатиться с Микой. И хотя она доверяла своей Альфе, в Ист-Энде всем нужны деньги, и Мика скорее всего не станет жалеть того, кто ей должен.
«Бои вполне ок. – У нее заколотилось сердце, и она добавила: – Но спасибо».
Мика ответила мгновенно: «Мне стоит начать волноваться?»
Не то чтобы ей было не все равно, но если это ставило Пантер под угрозу, ей нужно было знать.
«Проблемы в личной жизни».
Она не была уверена, знают ли Пантеры, что у нее больная сестра. Она им никогда не говорила, а Мика не тот человек, который стал бы спрашивать.
«Ты норм восстановилась после прошлого раза, чтобы выйти?»
Нет. «Да».
Селина выдохнула, слезы попали ей в рот. Выключив кран, она прислушалась. Мюзикл продолжался – как и соседская ссора.
Она могла бы украсть деньги. Они с Пантерами раньше уже так делали. Ей даже нравились задачи, которые приходилось решать: как пробраться внутрь, как проскользнуть мимо охранников, не попасть на сигнализацию, не оставить улик… Но в одиночку? Она так никогда не делала. И не сделает – не станет рисковать свободой, пока бои оставались еще относительно безопасным вариантом.
Мика только написала: «Я спрошу у Фальконе».
Селина захлопнула телефон, нажала на слив. Слава богу, руки уже перестали трястись, когда она вошла в гостиную, где ее сестра все еще лежала, свернувшись, на диване.
Мэгги взяла пульт и поставила кино на паузу. Окинув Селину взглядом, от которого ничто не укрылось, даже зажатый в руке мобильник, Мэгги тихонько спросила:
– А ты не можешь просто попросить денег?
Селине было все равно, как Мэгги обо всем догадалась. Она засунула телефон в задний карман штанов.
– Нет.
Фальконе часто посылал Пантер к своим должникам: напомнить о долге или привести приговор в исполнение, когда последнее предупреждение было проигнорировано. Селина была там: грязно, мерзко, ей придется стоять над ее мертвым телом, а над ней будет висеть долг.
– Но…
– Нет.
Мэгги снова открыла рот, в ее глазах заплясал зеленый огонек, но тут в дверь постучали.
Они замерли. Ничего хорошего. Так поздно вечером.
Еще один удар в дверь.
– Откройте, полиция!
Глава 2
Дерьмо.
Селина лихорадочно перебирала все возможные способы выбраться из квартиры. Она посмотрела на окно на другой стороне комнаты. Сможет ли ее сестра достаточно быстро спуститься по пожарной лестнице, чтобы улизнуть?
Если понадобится, она понесет Мэгги на руках. Селина нахмурилась, вставая. Тело захлестнула протяжная боль.
Мэгги сбросила плед с ног, когда дверь снова сотряслась.
– Что будем делать? – выдохнула она.
Если это насчет Пантер…
– Нам нужна Мария Кайл, – крикнул полицейский.
Сестры вздохнули с облегчением. Слава богу. С этим они разберутся. Уже несколько раз так делали.
«Спрячься», – беззвучно сказала Мэгги. У копов точно появятся вопросы, если они увидят синяки старшей. Селина отрицательно покачала головой. Но Мэгги встала с дивана и в безмолвном приказе указала на спальню.
Еще один стук в дверь.
Селина доковыляла до двери и убедилась, что за ней и в самом деле стояли двое крепко сбитых полицейских из ГДГП.[3] Один темноволосый, другой лысеющий, с усами.
Селина забралась в крошечную гардеробную в спальне. Надежное укрытие – ниша достаточно глубокая, чтобы спрятать ее. Или спрятать Мэгги. Селина как раз пробиралась между плотными рядами одежды, когда Мэгги открыла входную дверь, щелкнув замками.
Селина прислушалась и разобрала, как ее сестра тихо разговаривает с полицейскими, само сонное недоумение:
– Мама не пришла сегодня вечером домой.
Один из копов спросил:
– Можно нам войти?
– Мне посторонних нельзя впускать. Даже полицейских.
Пауза. Потом женский голос уточнил:
– А соцработников, Мэгги?
Сердце Селины остановилось.
Когда она проверяла, женщины снаружи не было – как и никакого намека на социальные службы.
– Что с-случилось? М-мамы дома нет.
– Мы знаем, – ответила женщина спокойно, но жестко. – Она в отделении полиции.
Шумя вешалками, Селина выбралась из гардеробной, и по ее телу разлилась боль, когда она перешагивала через аккуратно сложенную стопку одежды. Комната превратилась в минное поле, отделявшее ее от коридора.
Она, прихрамывая, прошла в гостиную, где перед открытой дверью стояла Мэгги, а напротив нее возвышались двое полицейских и светловолосая женщина в дешевом костюме. Все они разом перевели взгляды на Селину: стоило им заметить синяки, как у копов сузились глаза, а женщина скорчила неодобрительную гримасу.
– Чудесно. Рада, что ты тоже здесь.
Мэгги отступила назад, встав рядом с сестрой. Полицейские и соцработник протиснулись в квартиру, прикрыв за собой дверь.
Селина знала, что соседи, скорее всего, подслушивают, а соцработник тем временем продолжала:
– Мы сегодня вечером подобрали вашу маму. Она в плохом состоянии. – Взгляд скользнул по квартире. – Но вы, скорее всего, это знаете.
– Да, знаем.
– И ты, я смотрю, тоже.
– Со мной все ок. Просто с лестницы вчера упала.
– Нормально так приложилась, – сказал один из полицейских, скрестив на груди руки. У него на массивном поясе висели пистолет, полицейская дубинка и электрошоковое ружье.
– Залог за нее мы внести не сможем.
Соцработнику хватило наглости тихонько засмеяться.
– Мы сюда пришли не за этим.
Взгляд снова скользнул по ним с Мэгги.
– Мы пришли за вами.
– Мэгги ничего не сделала, – сказал Селина, закрывая сестру спиной.
– А ты? – спросил второй коп с мясистым лицом, подняв вверх брови. Селина проигнорировала его, встретившись взглядом с соцработником. В коробке, приклеенной под кухонной раковиной, был припрятан косарь. Если они хотят денег…
– У нас нет претензий ни к одной из вас, Селина Кайл, – сказала соцработник.
Воплощение бюрократа, живущей строго по правилам пчелки-труженицы.
– Но вы обе несовершеннолетние и живете здесь одни. – Взгляд снова скользнул по квартире – соцработник прекрасно знала, что они годами жили одни. – Нам нужно решить ваш вопрос с проживанием. Мы уже нашли для вас два чудесных места. Вам эти дома понравятся.
Их отправят в детские дома.[4] Порознь.
Комната, голоса, ее тело… Все будто отдалилось от нее.
– Наш дом здесь, – мягко сказала Мэгги. – Нам тут хорошо.
– Власти так не думают, – вмешался второй коп, с песочными усами на бледной коже. – Две маленькие девочки живут одни в таком доме?
Он прошел на кухню и стал шарить по шкафам.
Открываемые дверцы скрипели и хлопали, и на каждый звук сердце Селины откликалось бешеным стуком. Когда он открыл дверцу под раковиной и заглянул внутрь, у нее затряслись руки.
Раздался звук отклеивающегося скотча, и полицейский выпрямился, кашлянув. В руках у него была коробка с деньгами. Сняв крышку, он улыбнулся, обнаружив стопку наличных. Вынув пачку купюр, он помахал ею. Его напарник одобрительно свистнул.
– Подрабатывала? – спросил он у Селины.
Он так впился в нее глазами, что Селина поняла, о какой подработке он говорит.
– Нет, – только и ответила она.
Он точно знал, где искать коробку. Наверное, ожидал найти наркотики. Ей следовало бы подумать лучше и найти для денег более неочевидное место.
– У тебя уже есть записи в личном деле, – сказала соцработник.
– Это было три года назад, – на удивление спокойно ответила Селина.
– У тебя на счету два привода, – продолжила она. – Тебя ни один судья тут не оставит. – Она махнула в сторону их спальни. – Собирайтесь. Возьмите вещей на пару недель.
Мэгги покачала головой:
– Я никуда не пойду.
Селина смотрела, как усатый коп улыбается ей, убирая деньги себе в карман. Внутри ее что-то оборвалось. Пульс выбивал каждый израненный сантиметр ее тела.
В их квартире двое продажных полицейских. И хладнокровный соцработник. Плохо. Опасно.
– Мэгги, – вполголоса сказала она сестре. – Иди собирайся.
Ее сестра не сдвинулась с места.
Селина повернулась к женщине, которая стояла, скрестив на груди тонкие руки.
– У моей сестры серьезные нарушения здоровья. Обшарпанный детский дом ей не подходит.
– Мы регулярно проверяем все учреждения нашей сети на соответствие стандартам чистоты и безопасности. В какой бы дом ни отправили твою сестру, жилье будет отвечать всем ее потребностям.
Чушь собачья. Ей девочки из Пантер рассказывали, что в таких домах, в лучшем случае, хорошо жилось только тараканам.
– Раз уж разговор зашел о нарушениях здоровья Мэгги, – женщина заговорила отрывисто, у нее явно заканчивалось терпение. – Вряд ли она в безопасности в одной квартире с сестрой, у которой есть проблемы с законом.
– Вы ничего не понимаете, – огрызнулась Мэгги.
Селина примиряюще на нее посмотрела:
– Пойди собери вещи.
Мэгги помотала головой, взмахнув кудрями:
– Я никуда не пойду.
– Сейчас почти час ночи, – попыталась убедить ее соцработник. – Давайте мы просто отвезем вас куда-нибудь, где вы будете в безопасности.
– Я в безопасности здесь, – сказала Мэгги срывающимся голосом.
Услышав это, услышав, что голос Мэгги дрожит от страха, Селина почувствовала, как у нее закипает кровь.
Успокойся. Сосредоточься. Селина попыталась еще раз:
– Если сейчас так поздно, почему нам нельзя здесь переночевать? А вы завтра за нами заедете.
– И обнаружим, что вы улизнули из города? – спросил темноволосый коп, который не трогал ее деньги. – Без вариантов. Собирайтесь. Немедленно.
Вариантов нет. Выбора нет. Способа что-то изменить нет.
Селина положила ладонь на слишком худую руку сестры. Лекарства. Она должна взять с собой все свои лекарства.
Ее прикосновение словно оборвало ремешок, который сдерживал Мэгги.
Она сорвалась с места.
Но понеслась не к спальне, а к выходу из квартиры.
На мгновение все вокруг замедлилось и исказилось.
Селина видела только, как ее сестра, такая маленькая и хрупкая, бежит мимо копов, а каштановые волосы развеваются у нее за спиной. Она видела только, как усатый коп с ее деньгами в кармане кинулся к Мэгги, а его огромная ладонь потянулась к ее нежной руке.
И когда эти пальцы сомкнулись вокруг ее руки и ее надрывный от боли вдох заполнил квартиру, заполнил весь мир…
Селина взорвалась.
Первым лег темноволосый коп. Сначала удар снизу кулаком в челюсть, чтобы голова задралась. Затем локтем в нос, чтобы окночательно уложить противника. Он потерял сознание еще до того, как приземлился на ковер.
Соцработник закричала, но Селина уже занялась усатым, который несся на нее, все еще сжимая Мэгги своей мясистой рукой.
Селина влетела в него. Он тут же отпустил Мэгги, вытянув руки, чтобы схватить Селину и оттолкнуть ее. Вместе они врезались в стену. От удара потрескалась штукатурка.
«Маленькая…» – выплюнул он, умолкнув, когда Селина увернулась от его захвата, уклонилась от другого неуклюжего броска и ее кулак соединился с его лицом.
Ее тело заливалось от боли, раны раскрывались, синяки ныли.
– Беги, – только и смогла она сказать Мэгги.
Но ее сестра застыла, не двигаясь, широко раскрыв глаза. Ужас стер краску с ее лица.
Тонкие белые руки снова схватили Мэгги. Соцработник.
– Она никуда не пойдет.
Эти руки, эти руки и это холодное и злобное лицо…
Селина оттолкнула женщину. Сильно.
Настолько сильно, что она влетела в стол, раскидав стулья.
Мэгги закричала, и Селина обернулась в полуприседе, выставив вперед кулаки.
Слишком медленно. Усатый коп уже встал. У нее не осталось времени, чтобы увернуться, прежде чем ее тело прошил разряд боли. Прежде чем его мерзкое, залитое кровью лицо растянулось в улыбке и он вставил электрошоковое ружье ей прямо в шею.
Тело зашлось в агонии – все накренилось…
И ничего.
* * *
Она очнулась из-за гудения лампы дневного света.
Язык лежит во рту, как сухая, плотная тяжесть, вместо головы – пульсирующее месиво, а тело…
Сидит в стуле. Приковано наручниками к металлическому столу перед ней.
Отделение полиции.
Селина тихо простонала, осмотревшись. Крохотная комната. Ни зеркал одностороннего видения. Ни динамиков, ни камер, ничего.
Она подергала наручники, чтобы проверить, застегнуты ли они. Застегнуты.
Мэгги…
Металлическая дверь с шипением открылась, и Селина взяла себя в руки.
Но к ней вошла не соцработник в дешевом костюме и не полицейский, который разглядывал Селину дольше, чем нужно. А высокая, стройная женщина, с волосами чернее ночи и медово-золотой кожей.
Селина повидала довольно бизнесменов, с которыми Фальконе любил корешиться, чтобы сразу определить, что белый брючный костюм был сшит по-настоящему хорошо. А опыт, полученный у Мики, ей подсказывал, что изящные золотые драгоценности на шее посетительницы были подлинными и очень дорогими. Хороший маникюр, шелковое полотно волос, уложенных модным каскадом, красная помада на полных губах – все это кричало о больших деньгах.
Это точно не социальный работник.
Женщина, не торопясь, прошла к столу и пустому стулу, ярко-красными ногтями постукивая по толстой папке, которую она держала в руках. Личное дело Селины Кайл.
Дела плохи.
– Где Мэгги?
Вместо слов – низкий хрип. Вода – ей нужна вода. И аспирин.
– Меня зовут Талия.
– Где. Моя. Мэгги?
У нее все силы уходили на то, чтобы держать голову прямо – там, куда ее ударили током, расцвел синяк, боль от которого расходилась по спине и шее.
– Тебя зовут Селина Кайл, и тебе семнадцать. А через три недели будет восемнадцать.
Щелчок языком – она опустилась на металлический стул напротив Селины, открыла толстую папку и принялась листать страницы. Стол был слишком длинный, и Селина не видела, что именно она читает.
– В таком возрасте у тебя уже внушительный список достижений.
Шелест, щелчок, шипение.
– Подпольные бои, кража, вооруженное нападение…
В ней боролись гордость и стыд. Стыд перед Мэгги, которая может узнать голую правду о ее преступлениях… Селина понимала, что если ее сестра услышит об этом, она не сможет вынести ее взгляда. И гордость от осознания, что все это сделала она сама, что она выживала так, как могла, и дала своей сестре все, на что была способна.
Но Селине удалось включить спокойный и скучающий тон.
– Меня никогда не судили за кражи и нападения.
– Нет, но обвинения уже предъявлены. – Красный ноготь постучал по бумаге. – Через несколько дней тебе вынесут приговор, и недавняя драка с двумя полицейскими и госслужащим только отягощает дело.
Селина, нахмурившись, уставилась на женщину.
Из комнаты – из отделения – ей не улизнуть. А даже если она и выберется, еще ведь нужно найти Мэгги. Туда за ней копы и явятся в первую очередь. Талия напряженно улыбнулась, обнажив слишком белые зубы.
– Тебя полицейские украсили синяками?
Селина не ответила.
Талия снова пролистала бумаги, пытаясь что-то найти.
– Или разбитые кулаки и синяки ты получила в подпольных боях для Кармайна Фальконе?
Молчание. Пантера не расколется. Селина молчала оба раза, когда ее приводили в отделение. И она не собиралась говорить в этот раз.
– Ты знаешь, что означают три недели до восемнадцатилетия в Готэме?
Талия наклонилась к ней, положив руки на стол. В ее речи слышался легкий акцент, раскатистое урчание.
– Лотерейные билеты можно покупать?
Снова призрак улыбки.
– Это значит, что тебе очень повезет, если судья поступит с тобой, как с несовершеннолетней. Это твой третий привод. Ты в любом случае окажешься за решеткой. Вопрос только в том, будет ли это тюрьма для малышей или клуб для взрослых девочек.
– Где. Моя. Мэгги.
Вопрос был не просто криком, при котором закипала ее кровь. Он был отчаянной потребностью.
Талия откинулась назад на стуле и подвинула Селине папку с канцелярской скрепкой.
– Твоя сестра в ист-эндском приюте в Бауэри.
Господи. Если их дом был помойкой, то район Бауэри по праву считался настоящей свалкой. В этом районе были такие банды… Даже Фальконе с ними не связывался.
Селина положила руки на папку, которую придвинула Талия: на самом верху – фотография мрачной, тесной спальни. Новая спальня Мэгги.
Селина перевернула фото, скрючив пальцы.
– Бог знает, кто там всем заправляет, – размышляла вслух Талия, просматривая оставшуюся часть личного дела Селины.
– Ты меня специально доводишь, чтобы они могли мне в папку подшить «нападение на первоклассную суку»?
Эти слова с глухим рычанием вырвались у Селины раньше, чем она она успела подумать.
Зазвенел легкий, серебряный смех:
– Ты думаешь, у тебя получится? В наручниках?
В ответ раздался легкий щелчок.
Вращая освободившейся кистью, Селина бросила на металлический стол прямую скрепку. Ловкость рук: она перевернула то фото приюта Мэгги для отвода глаз, чтобы незаметно накрыть скрепку ладонью. Затем, с помощью скрепки, направленной под определенным углом, она разомкнула наручники. Еще несколько лет назад она специально купила себе наручники, чтобы практиковаться и выяснить, как работает запирающий механизм. Специально для таких случаев.
Талия снова улыбнулась во весь рот и удовлетворенно хмыкнула.
– Умница.
Она кивнула в сторону руки, на которой не было наручников.
– Думаю, тебе лучше надеть их назад. Ты сама знаешь, что полицейские с таким шутить не любят.
Она это знала. Знала, что если она откроет второй наручник, и разобьет этой женщине лицо, ей все равно не выбраться ни из этой комнаты, ни из отделения.
Селина защелкнула наручник вокруг запястья. Но удостоверилась, что он повис на кисти достаточно свободно, чтобы она снова могла освободиться, если появится необходимость.
Талия сидела, слегка наклонив голову, ее темные глаза следили за каждым движением Селины.
– Я пришла, чтобы предложить тебе сделку, Селина Кайл.
Селина ждала.
Талия закрыла ее личное дело.
– Я управляю специализированным интернатом для таких девушек, как ты. Физически развитых, безусловно. – Кивок в сторону наручников, синяков на ее лице. – Но прежде всего – умных.
Она положила руку на ее папку.
– Я просмотрела твои оценки, таблицу за таблицей. Твои баллы на экзаменах. Твои кошечки-подружки знают, что ты учишься лучше всех в классе, что у тебя высший балл по всем экзаменам на уровне штата?
– Не понимаю, о чем вы говорите.
Она позаботилась, чтобы Пантеры никогда об этом не узнали. Для них ее таланты ограничивались мастерским владением кнутом и гимнастическими приемами на ринге. Селина чуть подалась вперед:
– Высшим баллом на экзамене бой не выиграешь.
Еще один смешок, на этот раз низкий и чувственный:
– Знаешь, если бы частые прогулы не помешали тебе в этом году сдавать выпускные экзамены, то тебе бы даже предложили на выбор несколько стипендий.
Колледж ей не светил. Она не смогла бы учиться и заботиться о Мэгги.
– Хотя у нас в школе… – Длинный красный ноготь, скорее даже коготь, Талии протанцевал по папке. – Ты все сможешь начать сначала. Тебе там будет лучше, чем в тюрьме для несовершеннолетних. Или для взрослых.
Пока она тут с ней разговаривает, Мэгги сидит в этом мерзком приюте, вдыхая грязь и нечистоты.
– Прежде чем ты спросишь, я скажу, что подвох заключается в том, что школа находится в Доломитовых Альпах в Италии. И сестра с тобой поехать не сможет.
Силена моргнула, осознавая, что она только что услышала. Школа в Италии. Без Мэгги.
– Если ты поедешь со мной, – продолжала Талия, – я сделаю так, что твое личное дело, – рука похлопала по папке на столе, – исчезнет. Навсегда.
Селина внимательно посмотрела сначала на папку, потом на красивое лицо Талии. В подобных предложениях всегда кроется подвох.
– Да мне насрать на эту папку, – сказала Селина. – Я хочу, чтобы Мэгги в этом доме не было.
Талия моргнула от удивления.
– Я хочу, чтобы ей нашли хороших приемных родителей. Тех, кто захочет ее удочерить. Где-нибудь в хорошем районе: никаких банд, насилия, наркоты.
Молчание.
Селина мягко добавила:
– И я хочу, чтобы вы удостоверились, что моя мать никогда больше не получит Мэгги.
Лампы гудели. Талия царапнула ногтем шероховатую обложку папки и опустила руки на колени.
– Ты не в том положении, чтобы требовать.
Селина откинулась на спинку стула, глядя Талии прямо в ее черные глаза, не отводя взгляда:
– Если ваш клуб по торговле людьми так меня хочет, вы все сделаете.
Талия рассмеялась. Но совсем не весело.
Селина пожала плечами и стала ждать.
Талия тихонько хмыкнула, отбросив волосы на спину.
– Я позабочусь об этом.
Селине удалось скрыть удивление.
– Есть еще одно условие, – сказала Талия, встав из-за стола.
Кто бы сомневался. Селина внимательно следила за каждым ее вдохом.
– Мы уезжаем сегодня, – сказала Талия. – И вы не сможете попрощаться.
Несколько секунд Селина ничего не слышала – ни голоса Талии, ни гудения лампы, ни приближающегося к двери стука каблуков. Она слышала только эту чертову песню из мюзикла.
Песня все еще звучала у нее в ушах, когда она хрипло подытожила:
– Снимите наручники.
* * *
Взлетно-посадочная полоса частного аэропорта была пуста.
Пуста, за исключением сияющего белого самолета, с которого уже приветственно опустили трап, приоткрыв салон, обшитый сияющим деревом.
Идеально сочетается с автомобилем «астон мартин», из которого только что вышла Селина. Талия уже шагала к самолету. Потирая запястья, Селина последовала за ней, взглянув на светящийся слева силуэт города. На востоке небо уже посветлело. Рассвет.
Ее тело болело. Все болело. Не только мышцы и кости. Селина отгоняла от себя эти мысли, продолжая смотреть на Готэм. Свет и тени.
Ей в лицо ударил порыв холодного ветра, взметнув пряди темных волос. Селина поймала взгляд Талии – та уже подошла к трапу и собиралась подниматься. Наверху ее ждала стюардесса, держа в руках поднос, на котором стояли два бокала с пузярящимся шампанским.
– Это ваш самолет? – спросила Селина, когда Талия положила руку на перила и поставила ногу в дорогой туфле на первую ступеньку
– Да, мой.
Значит, эта школа… Селина снова взглянула на силуэт города. Туда, где, она надеялась, Мэгги уже едет на автобусе по улицам в сторону зелени, чистого воздуха и тишины пригорода.
Она сглотнула, поднимаясь вслед за Талией по узким ступеням самолета.
Частного самолета.
– Вы типа Уэйнов?
Уэйны много занимались разной благотворительностью, и модная итальянская школа для трудных девушек вполне вписывалась в их сферу интересов.
Талия тихонько рассмеялась и, не удостоив Селину взглядом, преодолела последнюю ступеньку и приняла у стюардессы бокал с шампанским.
– Нет. Моя фамилия аль Гул.
