Саша Блик
Рыжее счастье мятежного принца
Глава 1
– А ну всем тихо, – прошипел Алан.
Хохот резко оборвался. Парни моментально подобрались на своих позициях. Я неспешно опустила на непослушные волосы капюшон. Вытянула из-за спины стрелу, не сводя взгляда с изгиба дороги, откуда скоро должна была появиться карета. Алан просто так дёргать не будет.
И действительно: минуту спустя послышался знакомый напев малиновки. Я усмехнулась и в последний раз обвела всех внимательным взглядом, проверяя, всё ли в порядке.
С той позиции, откуда появятся наши будущие жертвы, ничего и никого было не видно. Ранняя осень давала отличную маскировку: парни у дороги попросту закопались в листья и слились с подлеском. Стрелки́ спрятались на склоне за валунами. Капюшоны цвета палой листвы делали их почти неразличимыми среди пёстрого ковра…
И всё-таки что-то было не так… Ну конечно! Слишком тихо.
Приподнявшись на локте, тихонько присвистнула. Из-за ствола дуба тут же показалась блондинистая голова. Рей встретился со мной взглядом. И расплылся в понятливой улыбке. Сверкнул голубыми глазищами и трижды прицокнул языком.
В тот же миг со всех сторон послышался беззаботный птичий щебет. Словно и не было здесь дюжины сидевших в засаде разбойников. Удовлетворённо кивнув, ещё раз обвела всех взглядом, мысленно желая удачи.
И снова малиновка – на этот раз ближе и громче.
Я ухмыльнулась и бережно положила стрелу на тетиву. Гилберт, прятавшийся по другую сторону дороги, отзеркалил моё движение и подмигнул. Дёрнув уголком губ, я прикрыла веки. Медленно втянула воздух. И так же медленно выдохнула.
Да поможет нам Инир.
Распахнув глаза, я вгляделась в то место, где слегка расступались деревья. С этого момента всё на свете перестало существовать. Только я, лук и крутой изгиб дороги. И я уже видела, как между стволов мелькало что-то чёрное. Ещё минуту, всего минуту.
До слуха донёсся топот копыт. Приглушённый из-за пыли и опавших листьев. Ветер дыхнул в лицо, донося запах табака и конского пота. Скрип рессор. Я быстро облизнула губы. А секунду спустя из-за поворота показался первый всадник. И сразу следом – второй.
Я задержала дыхание. Убийство в мои планы не входило. Ранить, обездвижить – да. Но не убивать. И для этого следовало быть очень осторожной. Ни одного лишнего движения. Я плавно оттянула тетиву…
Шорох. Из кустов выскочил испуганный заяц. В три прыжка пересёк дорогу, взметая клубы пыли и исчез в подлеске. Всадники остановились, явно что-то заподозрив. Нахмурились, озираясь. Я превратилась в комок нервов. Только бы не почуяли. Только бы они нас не почуяли…
Но охранники явно не просто так ели свой хлеб. Оба оскалились, сдавая назад. В руках мужчин одновременно блеснули чётки…
Проклятье!
С моих губ сорвался короткий свист – и мы с Гилбертом одновременно спустили стрелы. Моя лишь слегка царапнула шею правого всадника. Стрела Гила практически прошила шею левого насквозь. Вот же дохлые пикси!
Беззвучно выругавшись сквозь зубы, захватила следующую цель. Пока на всадников подействует сонное зелье, которым были щедро смазаны наконечники стрел, нужно вырубить оставшихся.
Стрела вонзается в козлы ровно между коленей возницы, расчерчивая алым ткань его штанов. Он вздрагивает. Кони пугаются и… встают как вкопанные. Это вступил в игру Рей. Нашёптывает, успокаивает, убеждает. И лошади стоят, прядая ушами. Прислушиваются. Даже те, с которых уже свалились уснувшие всадники.
И всё же заминка обходится нам слишком дорого. Стрелки на крыше успевают вскинуть арбалеты. Их всего двое, и победить они не могут. Зато могут кого-нибудь подстрелить. Кого-то из наших.
Ну уж нет, не позволю. Я и так слишком многих потеряла.
Тяжёлые болты срываются из пазов. Один летит в пустые кусты, второй – в направлении Алана. И парень застывает, заворожённо глядя, как к нему приближается металлический наконечник.
Не успев даже задуматься, перевожу наложенную стрелу со стрелка на летящий болт и спускаю тетиву. Она поёт, наслаждаясь боем. А я выхватываю следующую, уже зная, что сбила снаряд. И снова я спускаю тетиву. На этот раз в не успевшего спохватиться стрелка. Правого. Левый уже спит с пробитым насквозь запястьем – Гилберт никогда их не жалеет. Я стискиваю зубы, обещая себе ещё раз с ним побеседовать.
Моя стрела лишь слегка царапает кожу. Этого достаточно, чтобы второй лучник рухнул, сражённый крепким сном.
Из-за поворота появляются ещё два всадника. И тут же замедляются: кони их больше не слушают. Они теперь слушают Рея. Мужчины с ужасом глядят на открывшуюся картину и делают попытку сбежать на своих двоих… На них я даже стрелы тратить не хочу. Из подлеска вырываются шесть рослых мужчин в изумрудных туниках. Спустя несколько мгновений охранники падают, оглушённые.
Всё это заняло не больше минуты. Убедившись, что больше никого на дороге нет, я встала в полный рост и присвистнула. Повинуясь зову, из травы поднялись ещё четверо мужчин.
Закинув лук на плечо, я легкой птицей спорхнула к дороге и приблизилась к карете. Пора узнать, что же там внутри. Судя по охране, что-то весьма ценное. Возможно, там даже окажется один из тех двух артефактов, которые я ищу последние годы.
«Каждая жизнь священна, Робин», – говорила мне мама. Она была главой рода Хантингдон и утверждала, что любой вопрос можно решить без применения насилия.
Её убили. Зверски разделались наряду с другими обитателями поместья. И всё именем короля и по приказу принца Джона. В тот день среди искорёженных тел я не обнаружила лишь одного – тела моей младшей сестры. Мэриан пропала. И я буду не я если не отыщу её и не спасу.
– Вилл, – крикнула я, обводя взглядом склон. – Ты мне нужен.
– Ну неужели ты наконец это поняла, красотка, – пропел мужчина, выныривая из-за куста. Сильнее всего Вильям напоминал бочонок с элем – такой же низкорослый, круглый в боках и с волосами древесного цвета. А ещё он точно так же умел завести компанию – задора в нём имелось на десятерых. Но это было не главным его достоинством.
– Посмотри этого, – бросила я, пнув носком сапога спящего на дороге мага. Того самого, которого выбил из седла Гилберт. Рана на шее выглядела отвратительно. – Если так пойдёт дальше, он рискует не проснуться.
– Это обязательно? – скривился Вилл, разглядев чётки. – Они же из этих.
– Тук тоже их этих, – осадила я товарища. – Мы с храмом не ругаемся, помнишь?
– Тебя послушать, так мы ни с кем не ругаемся, – проворчал целитель, но послушно присел на корточки возле мага.
– Потом взгляни на того, что на крыше, – кивнула я. – Гил попал ему в запястье.
– Ох, поговорю я с твоим Гилом, – фыркнул Вилл. – Ему развлечение, а мне работа.
– Он не мой, – возразила машинально. – Но ты поговори. Может, он хоть тебя услышит.
И, оставив целителя наедине со спящим стражником, направилась к карете.
– Что тут у нас?
Парни резко замолчали, оборачиваясь на меня.
– Робин, тут…
Я замедлила шаг, уже понимая, что хороших новостей ждать не приходится.
– Артефакт? – спросила без особой надежды.
Гилберт, стоявший на пороге захваченной кареты, качнул головой. Я вздохнула.
– Ну хоть что-то ценное там есть?
– Тут пленник, – встрял Алан. – Судя по дыханию, в отключке. Возможно, немой.
– Почему?
Не то чтобы мне было интересно, конечно. Я как раз подошла к дверце кареты, и Гил отступил на шаг, пропуская меня.
– Потому что невозможно вытерпеть столько боли и не лишиться голоса, – ответил вместо Алана Гилберт.
Я же заглянула в карету и отпрянула, зажимая нос. Запах был отвратительным – пленника явно не выпускали по нужде, сколько бы он ни ехал. Но запах был меньшим из зол.
На теле пленника не было ни одного живого места. Раны, язвы и уродливые синяки. Правый глаз заплыл так, что сложно было угадать даже где он находился. С растрескавшихся губ срывалось частое дыхание. Грудная клетка почти не шевелилась.
И как будто этого показалось мало, мужчина был прикован к стенкам кареты кандалами. Цепи тянулись от запястий, от щиколоток. Даже шею украшал железный ошейник, из-под которого виднелась кровоточащая рана.
Как будто без этого ошейника он бы точно сбежал.
– Дохлые пикси… – пробормотала я и обернулась. – Вилл! Сюда, срочно!
Послышалась возня, и спустя минуту мужчина возник рядом со мной.
– Ну что у вас опять… Святые агишки!
С чувством сплюнув на землю, Вилл полез внутрь. И уже оттуда донеслось:
– Парни, мне бы помощь не помешала. Тяжёлый, зараза.
К нему на помощь сразу нырнули двое из тех, кто сидел в засаде у дороги. Изнутри донеслась отборная брань и кряхтенье.
– Робин, на пару слов…
Не дожидаясь ответа, Гил подхватил меня под локоть и отвёл на несколько шагов.
– Слушаю, – проговорила я, не сводя взгляда с дверцы кареты. Про себя я прикидывала, каков шанс, что помимо пленника внутри найдётся хоть что-то ценное.
– Робин, – проникновенно начал Гилберт, пальцами разворачивая моё лицо так, чтобы я смотрела на него. – Я считаю, что надо оставить его там.
Поморщившись, я двумя пальцами прихватила запястье Гилберта и отвела от своего лица. Ненавижу, когда он так делает.
– Зачем? – поинтересовалась максимально спокойно.
– А зачем тащить его с собой? – прищурился мужчина, откинув со лба угольно-чёрную чёлку. – Ты ведь именно это собираешься сделать? Привести его в лагерь?
Скрестив руки на груди, я выразительно посмотрела на мужчину. По какой, интересно, причине он решил, что меня интересует его мнение?
– Ты серьёзно ожидаешь ответа на этот вопрос? – вкрадчиво уточнила я. – Гил, ты ничего не путаешь?
На миг Гилберт стиснул зубы и сжал кулаки. Черты лица заострились, и на секунду мне показалось, что он собирается… Что? Применить силу? Смешно даже. Он и прикоснуться ко мне не успеет.
Однако порыв быстро прошёл, и мужчина отступил на шаг.
– Прости, Робин. Я забылся.
Гил развернулся, отходя. Досчитав до десяти я вздохнула и шагнула к карете. Раз внутри нет ничего ценного, так хоть обшарю карманы охранников. Наверняка там найдётся хоть что-то интересное.
Джон
Звук капающей воды. Скрежет цепей. И запах затхлой сырости. Крысы. И постоянная, нескончаемая вонь. Половина исходит от меня самого. Вторая – от соседа по камере. Йорик пару месяцев как сдох, но его так и не удосужились вынести и похоронить. Уверен, это очередная дурацкая шутка моего брата.
Грохот дальней двери. А следом – шаги. И почти неуловимый запах чёртовых духов. Тех самых, которыми так любила пользоваться моя мать. Ещё одна шутка моего брата. У него отменное чувство юмора. Всегда было и остаётся по сей день.
Шаги замирают напротив камеры. Но я никак не реагирую. Стоит пошевелиться – и обруч на шее вновь потревожит едва затянувшиеся раны. По ощущениям, там кровавое месиво. Уже не первый месяц. А может, и год. Или вечность.
– Отвратительно выглядишь, Джонни. Ты вообще жив ещё?
Ненавижу этот голос. Как же я его ненавижу.
– Если сдох, передавай привет мамочке. Скажи, что её убийство сошло мне с рук.
Отвратительный мелодичный смех. Брат смеётся каждый раз после этой шутки. Когда-то он объяснял мне её значение: в тот день, когда он убивал мою мать, она молила о пощаде. А потом плюнула ему в лицо и сказала, что он ответит за её убийство.
Как именно она умерла, я так и не узнал: в некоторых вариантах рассказа он её задушил. В некоторых – проткнул мечом. А по одной из версий – засунул в горло раскалённую кочергу и смотрел, как она корчится.
Я считаю, что последний вариант точно придуман: невозможно говорить с раскалённой кочергой в горле.
– Ну что же ты молчишь? Разве тебе не смешно?
А может, и правда стоит притвориться мёртвым? Вдруг тогда он просто уйдёт?
– Джонни, малыш, ты забыл, что драконорождённые видят ауры, да? Ах, ну конечно, ты так долго был лишён магии, что совсем этого не помнишь. – Сам сказал, сам посмеялся. – Так вот, я вижу, что ты жив. Давай, приятель, надо выжить. Ещё немного, слышишь?
– Оставь ты его, – произнёс незнакомый мужской голос. – Ещё лишнего трупа нам не хватало.
– Робин сказала, привести в лагерь, – упрямо возразил другой. – Вдруг он будет полезен.
– Не нравится он мне. Скользкий какой-то.
– Конечно, скользкий – пару лет не мылся, – фыркнул второй и рассмеялся. Как горох рассыпался. – Помог бы лучше донести.
Послышалось презрительное фырканье, а следом – торопливые удаляющиеся шаги. Кажется, первый ушёл.
– Ну вот, – растерянно протянул второй. – И как я тебя один наверх потащу? Я-то думал, Гил поможет…
Кажется, обращались ко мне. Мне правда стоило на это ответить? Взвесив за и против, решил и дальше притворяться бессознательным телом. С такого спросу меньше. Единственное – привычно напряг шею, чтобы не слишком тёрлась о железный ошейник. Рана никак не сходила. Впрочем, она не сходила никогда.
– Ну всё, – сообщил человек. – Ты полежи здесь, а я сбегаю и найду, чем снять с тебя эту гадость. Вдруг на железках маячки. Тогда мы этих сволочей прямиком на хвосте и притащим.
Невидимый собеседник сгрузил меня на землю, ободряюще хлопнул по плечу и тут же выругался:
– Ох, ты прости. Запамятовал. Ну, ты уж не злись, я быстро.
Послышался топот удаляющихся шагов. И вскоре я остался на поляне совсем один.
Совсем.
Один.
До сих пор не до конца веря собственной удаче, я распахнул глаза.
Робин
Скинув с себя остатки одежды, я подошла к воде. Температура тела снова повышалась, и эти приступы становились всё чаще. Дома я не могла понять, зачем у нас в купальнях находился бассейн с ледяной водой. Мама отвечала, что я пойму, когда придёт время.
Что ж, время пришло. Жаль, больше у меня не было наших купален. Да и от поместья мало что осталось. Зато неподалёку от лагеря находился небольшой пруд с подземным родником. Когда выбирала место для нового пристанища, руководствовалась к том числе и этим. Не было бы родника – рисковала бы спалить всё к дохлым пикси.
Присев на траву, опустила стопы в пруд. По телу тут же растёкся приятный холодок. Улыбнувшись, скользнула в воду целиком. Подгребла к склонившимся над водой ивам и откинулась на берег в их тени.
Нет, я не пряталась – гостей ждать не приходилось. Каждый в отряде знал, что приходить сюда не стоит. Воду парни набирали в другом месте. Да и купались намного ниже по течению, где вода успевала прогреться в свете солнечных лучей. Здесь, в пруду, где ледяной родник бил прямо из-под земли, у обычных людей сводило от холода пальцы.
– Где же искать эти артефакты? – простонала, запрокинув голову. Ивы не ответили. Со мной они не разговаривали. Из всего отряда деревья слышали только Рейнольд и Алан. Да и то – последний по большей части улавливал настроение.
Набрав воздуха, я ушла с головой под воду. А когда вынырнула, замерла. Тонкий слух улавливал шаги. Человеческие. И, кажется, мужские. Идущий ступал тяжело и слегка подволакивал одну ногу. Интересно…
Затаив дыхание, я отплыла чуть дальше вдоль берега и спряталась среди ивовых ветвей. Ждала недолго. Не прошло и минуты, как кусты на другой стороне пруда разошлись, являя моему взгляду… пленника.
Того самого, которого мы освободили из кареты пару часов назад. Которого я велела доставить в лагерь. Но, очевидно, что-то пошло не так. Обязательно нужно будет выяснить причины у Вилла. Ну не верила я, что этот измождённый мужчина мог победить потомка фэйри, пусть даже тот всего лишь лекарь.
Незнакомец тем временем остановился у кромки воды и принялся стаскивать с себя одежду. Вернее, лохмотья, её заменявшие. Вот на траву упала рубашка, обнажая израненную грудь, следом упали остатки брюк.
Я едва удержалась, чтобы не присвистнуть. Нет, мужское достоинство меня не интересовало. Скорее впечатлил тот факт, что на теле мужчины практически не было живого места. Рубцы, раны и порезы покрывали кожу изумительным узором. Я почти залюбовалась. Особенно впечатляло то, что незнакомца подобное отношение явно не сломило.
Скинув одежду, он расправил плечи, размял скрытую обручем шею и, выдохнув, сиганул в воду. И уже оказавшись в пруду, зашипел. Но не выбрался: наклонился над дрожащей поверхностью и начал пить воду жадными глотками. А следом принялся остервенело растирать тело. Прямо по ранам и рубцам. Как будто смыть грязь было для него намного важнее, чем избежать боли.
Я наблюдала, почти не дыша. Отросшие мокрые волосы липли к лицу. На плечах блестела вода. А под кожей перекатывались сухие мышцы.
И вдруг я почувствовала то, чего не испытывала уже давно. Как минимум два года – с тех самых пор, как наше поместье разграбили по приказу принца Джона. Но сейчас что-то изменилось. Кровь прилила к щекам, сердце забилось чаще… Это что, смущение?
Недоверчиво нахмурившись, я подняла руку, чтобы потрогать горящие щёки. И тут же поняла, что напрасно пошевелилась: меня рассекретили. В умиротворённую тишину ворвался хриплый, чуть насмешливый голос:
– Нравится подглядывать?
Глава 2
Джон
– Ну как ощущения, братишка?
Я слышу голос. Я знаю, где он находится. Но я ничего не вижу. Совсем ничего. Перед глазами стоит кровавая пелена, а внутри с рёвом мечется диким зверем запертая сила. И не находит выхода.
– Говорят, это очень больно, – вкрадчиво шепчет брат. – Говорят, многие сходят с ума во время ритуала. Но ты же сильный, да? Хорошо я тебя натренировал…
Из моего горла вырывается что-то среднее между бульканьем и рычаньем. Я изворачиваюсь, пытаясь плюнуть в лицо этому ублюдку, но уже через секунду понимаю, что промахнулся.
– Джонни, малыш, – с ложным сочувствием вздыхает он. – Пора бы тебе уже понять, что бороться со мной бесполезно. Неужели ты не усвоил урок?
Я хриплю и приподнимаюсь на локтях. Хочу встать, но не могу. Тело меня не слушается. Сила меня не слушается. По моим венам словно пустили раскалённую лаву, и одновременно облили кислотой. Как я до сих пор остаюсь в сознании – для меня тайна.
– Ты что-то хотел сказать? – участливо интересуется братец.
– Чтоб…
Дыхание сбивается, и я снова падаю на каменный пол.
– Что-что?
– Чтоб ты сдох… тварь!..
На этот раз плевок достигает цели. Я понимаю это по мгновенно наступившей тишине.
– Сдохнешь здесь ты, – нарушает молчание холодный голос брата. – Сдохнешь в мучениях. И никто не проронит по тебе ни слезинки. Это я могу тебе обещать.
Шаги удаляются. Слышится скрежет засова, и последним до слуха доносится:
– Но перед этим я позволю тебе вдоволь пожалеть о принятом решении… Малыш Джон.
Дверь закрывается. Я слышу звук засова.
А следом наступает агония. Я мечусь по полу, даже не ощущая держащих меня цепей. А внутри меня умирает запертая с рождения сила. Ревёт, выжигает огнём внутренности и молит о помощи. С каждым часом всё тише. И я сам не понимаю, когда проваливаюсь в болезненный сон.
Дико хочется пить.
Ледяная вода прокатилась по горлу, замораживая внутренности. Но я никак не мог остановиться. Сколько меня ограничивали в питье? Год? Два? Я потерял счёт давным-давно.
Поэтому сейчас я с каждым глотком подтверждал своё право на жизнь. Снова и снова доказывал себе, что я не в одном из тех кошмаров, где мне удавалось бежать, а потом я вновь обнаруживал себя всё в той же камере.
Чёрт, если это не бред умирающего, если мне правда удалось сбежать…
Я застыл, глядя на собственное отражение в водной поверхности. Оно расплывалось, отказываясь давать чёткую картину. Но даже так я понимал, что выглядел отвратительно. Волосы отросли и липли к воспалённой коже. Лицо перекосило, глаз заплыл.
Да уж, те подонки меня не жалели. Что может быть веселее, чем сорвать злость на скованном пленнике.
Оскалившись, я ушёл под воду с головой. А вынырнув, принялся с остервенением тереть кожу, не обращая внимания на боль. К боли я успел привыкнуть. Боль сопровождала меня годами. Брат и правда прекрасно меня натренировал.
Чужое присутствие я заметил не сразу. Тихий всплеск со стороны другого берега, и я застыл, прислушиваясь. Внутреннего зверя я не чувствовал годами, но мою суть это не меняло. И сейчас острый слух донёс чужое дыхание. Лёгкое. Едва уловимое. Женщина?
Не прекращая движений, я осторожно оглянулся через плечо. И правда, женщина. Мелкая, рыжая и, кажется, абсолютно голая. Жаль, всё тело ниже плеч скрывала вода. И эта женщина, абсолютно не стесняясь, рассматривала меня.
– Нравится подглядывать? – хмыкнул я и сам удивился, насколько чужеродно прозвучал мой голос. Словно мелкого песка в горло насыпали. Впрочем, даже не удивительно.
– Это ты сюда пришёл, – раздался звонкий голос. – Это мой пруд, вообще-то.
– А ты у нас кто? – напрягся я. – Русалка?
Взгляд метнулся к тому месту, где вода скрывала белую кожу пониже ключиц. Жаль, пруд не был прозрачным, и мне оставалось только надеяться, что тело заканчивалось ногами, а не хвостом.
– Вот ещё, – фыркнула незнакомка. – Я здесь купаюсь. Всегда. А вот ты…
– И не страшно? – оборвал я. – Одна, в лесу. Кто угодно может прийти. А ты совсем беззащитна…
Говоря это, я приближался к девушке. Уж не знаю, зачем. Но почему-то тот факт, что такая мелкая пигалица совершенно не беспокоится о собственной безопасности, невероятно злил.
– И что? – криво ухмыльнулась она, и я на миг приклеился взглядом к губам. Внутри всколыхнулось давно забытое чувство.
Да что со мной не так? Разве я должен сейчас тратить время на разговоры со случайной встречной? Уйти, сбежать. Найти способ снять эти проклятые железки… А дальше – способ отомстить брату. Потому что если я этого не сделаю… То пострадавших, боюсь, будет намного больше. Надеюсь, я ещё не опоздал.
– На тебя могут напасть, – рявкнул я. – И навредить.
– О? – По губам снова скользнула ироничная усмешка. Она явно развлекалась. – Кто, например?
– Например, я, – оскалился, для наглядности поднимая запястье с железным браслетом и обрывком цепи. – Не страшно?
– Ну можешь попробовать, – хмыкнула она.
А следом сделала то, чего я никак не мог ожидать. Подняла ладонь… И спустя мгновение на белой коже заплясал весёлый огонёк. Я застыл, стиснув зубы. И снова внутри что-то зашевелилось, напоминая о давно забытом.
Словно во сне я поднял ладонь над водой. И…
Через секунду мою кожу лизнул ласковый язычок пламени. Крохотный. У меня в ранние годы огонь вырастал в разы больше… Но он был настоящий. И мой собственный.
Кажется, я всё-таки сплю. Потому что моя сила не могла вернуться. Просто не могла.
Робин
Мужчина застыл, глядя на собственную руку так, словно увидел призрака. А я смотрела на него. Потому что могла поклясться, что минуту назад на его ладони плясал огонь. И это могло стать проблемой.
Потому что чёток у него при себе совершенно точно не было. А значит, передо мной потомок фэйри. Кто там у нас владел огнём, кроме меня?
И если уж одного из наших везли куда-то под таким конвоем… Значит, замешан как минимум храм. Или ещё кто похуже.
Сразу вспомнились маги из охраны. Маги просто так пленников не сопровождают, уж я-то знала. И хотя нападение они отбить оказались не в состоянии, это ничуть не умаляло важности их присутствия.
Сжав переносицу, я подавила стон. Ну вот кто заставлял меня его спасать? Оставила бы там, пусть бы везли себе дальше. Так нет же. Всё моя проклятая жадность. Раз грабили, нужно забрать. Мы и забрали. И арбалеты, и коней, и кошельки сопровождающих. Даже позолоченные вензеля с козел свинтили, хотя там ценности-то вообще никакой – зато блестят.
И, разумеется, пленника я тоже не могла оставить. Раз охраняли – значит, ценный. Только пока от него одни расходы. От Вилла сбежал (боюсь, наш лекарь сейчас с ума сходит, рыская по лесу), в мой пруд залез. Ещё и цепями гремит, птиц пугает.
– Отвернись, – потребовала я. – Мне надо вылезти.
Мазнув по мне невидящим взглядом, мужчина отвернулся. Продолжая коситься на него, я отгребла поближе к одежде и, выбравшись на берег, спряталась за деревом. Тело высохло за несколько секунд, и я принялась одеваться. Узкие брюки, изумрудная туника и накидка с капюшоном.
Натянув перчатки, я вновь показалась на берегу. Мужчина растерянно озирался, пытаясь зачерпнуть ладонями воду. Вода просачивалась обратно, но его это не останавливало. А мне вдруг стало интересно.
Опустившись на берег, я уложила рядом лук и уставилась на незнакомца. Бросить бы его… Но жадность по-прежнему не позволяла.
– Тебе там не холодно? – поинтересовалась, подперев подбородок кулаком. – Вода-то прохладная.
На самом деле, вода была ледяной. Но мужчина, кажется, всё ещё чувствовал собственные конечности. Что, безусловно, впечатляло. Точно из огненных.
В очередной раз взмахнув рукой, он застыл, уставившись на крохотный огонёк на пальце. Тот едва тлел, и всё равно был прекрасен.
Медленно опустив руки, мужчина с недоверием уставился на меня. Окинул внимательным взглядом и снова поднял руку.
Это начинало раздражать.
– Слушай, огонь, конечно, красивый, но тебе не надоело? – протянула я. – И давай уже выбирайся. Я пруд делить не собираюсь.
Незнакомец медленно развернулся ко мне и изогнул бровь. С учётом того, что лицо его по-прежнему напоминало скисшую сливу, выглядело скорее грустно, чем выразительно. Я усмехнулась.
– Что?
– Не терпится посмотреть на меня без одежды?
Я закатила глаза. Ох уж эти шуточки. Все мужчины ими грешили – уж мне ли не знать. Пожалуй, когда собирала отряд, стоило в него взять хотя бы несколько девушек, было бы не так скучно. Но кто же знал, что со всеми этими парнями мне придётся поселиться в лесу.
– Мечтаю, – фыркнула я. – Обожаю смотреть на избитых мужчин во всей красе. Давай выбирайся, гений, я отвернусь.
Я не только отвернулась, но и отошла. И только когда за спиной послышался плеск, осознала свою оплошность: одеться-то ему было не во что. Не те же вонючие лохмотья на себя натягивать.
– Я найду Вилла, он принесёт одежду, – бросила через плечо. – Жди здесь.
– А если не буду?
– Тогда ты будешь очень нелепо смотреться в лесу, голый и в кандалах, – фыркнула я и зашагала вперёд. Из-за спины раздался сдавленный смешок. И я тоже позволила себе улыбнуться.
Впрочем, уже через минуту улыбку сбил выскочивший навстречу Вилл.
– Робин, пленник, он…
– Всё в порядке, он у пруда, – успокоила задыхающегося целителя. – Найди ему что-нибудь из одежды и веди в лагерь.
– Прости, он просто… Я думал, он без сознания.
В принципе, неудивительно. То, в каком виде мы нашли пленника… Я тоже думала, что он без сознания. И была уверена, что он пробудет без сознания ещё как минимум несколько дней. А он вон каким живучим оказался.
– Это что? – кивнула я на зажатый в руке лекаря саквояж.
– Это… Инструменты. Чтобы браслеты с него снять. И ошейник.
Я задумчиво кивнула.
– Хорошо. Кандалы из простого железа, передашь кузнецу. А пленника веди в лагерь.
Коротко кивнув, Вилл умчался в сторону пруда. Про одежду он, разумеется, уже забыл.
Покачав головой, я направилась к поляне. Ветер трепал распущенные волосы. А деревья качались в такт. В груди росло странное предчувствие, плавно переходящее в уверенность.
Скоро, очень скоро всё изменится.
Джон
– Знакомься, малыш Джон, это твой новый лучший друг.
Меня втаскивают в промозглое помещение. Вонь стоит как в сортире. Но, кажется, никого это здесь не беспокоит. Да и меня тоже. Есть много более волнующих вещей.
Голова откидывается назад, и я морщусь от резкой боли в затылке. Звон цепей. Обруч на шее крепят к стене, а кандалы – к кольцу в полу. Гремят тяжёлые ботинки. Слышится скрип двери, скрежет засова и грохот удаляющихся шагов.
Я отключаюсь.
Прихожу в себя, когда небо в крохотном окошке под потолком светлеет. Превозмогая тяжесть цепей, поднимаю руку, чтобы протереть глаза. Воняет здесь всё так же. Зато теперь, при скудном освещении, я наконец могу разглядеть товарища. Он сидит у дальней стены и не отрываясь смотрит на меня.
Впрочем, дальней эту стену назвать можно только обладая львиной долей оптимизма. Я вполне могу до неё достать, просто вытянув ноги. Так что, да, мы сидим почти вплотную.
– Ну здравствуй, Малыш Джон, – иронично хмыкает незнакомец. Внешне он похож на бараний рог. Серая кожа туго обтягивает кости, отчего неестественно узкие ладони, свисающие между колен, выглядят ещё у́же. На лице сильнее всего выделяется нос – длинный и крючковатый. Как у какой-то хищной птицы.
Осознав, что слишком долго смотрю на соседа, отвожу взгляд. Но он тут же возвращается обратно: смотреть здесь больше не на что.
– Просто Джон, – возражаю хрипло.
– Да ладно, фамилии не выбирают, – криво усмехается он. – Я вот Хельценберг. Йорик Хельценберг. То ещё имечко, да?
Я усмехаюсь. Смешно. И имя, и то, что Йорик решил, будто Малыш – это фамилия. А впрочем, почему бы и нет. Вряд ли я теперь смогу открыто пользоваться своим родовым именем.
– За что сидишь? – интересуется он после недолгого молчания.
– За убийство, – скалюсь я.
– О… заслужил, стало быть?
– Он был сволочью.
И был, и есть. И, к сожалению, будет. Увы, мне не повезло…
– А меня за магию, – прерывает мои мысли Йорик. – Колдовал без лицензии, представляешь?
Он кривится и сплёвывает на пол. Я брезгливо слежу за плевком.
Потомок фэйри, значит. Магию этих грязнокровок ограничивает храм. Лицензии получают единицы. Мне она никогда не требовалась, разумеется. Но я и не совсем фэйри.
– Тоже, значит, за дело, – резюмирую я и прикрываю глаза.
Говорить не хочется. Ничего не хочется. После того, как ушла магия, внутри поселилась звенящая пустота. Огромная зияющая дыра, которую не заткнуть. Кажется, она медленно пожирает самую мою душу.
– Вот ты где! – из-за кустов выбрался запыхавшийся полноватый мужчина. Выкатившись на берег, он упёрся ладонями в колени и замер, пытаясь отдышаться. – Я тебя, ох, по всему лесу ищу. Ты зачем убежал? Помыться?
Он окинул подозрительным взглядом мою мокрую кожу и ноги, опущенные по колено в водоём. Я неопределённо пожал плечами. Какая разница, зачем. Сейчас-то уж точно никакой.
Моя магия вернулась. На короткий миг, но я её ощутил. Что это было? Волшебная вода в озере? Или это та рыжая мелюзга так на меня подействовала? Узнать бы наверняка. И причину, и что мне сделать, чтобы она больше не пропадала.
– Помыли бы мы тебя, не переживай, – тем временем бормотал незнакомец. – Тут лес, конечно, но в паре мест вода теплее. А в лагере даже баня есть, представляешь? Это Робин распорядилась. Сами бы мы, конечно…
Не переставая говорить, он суетился над моим правым запястьем. Прикладывал какие-то железки одну за одной и делал замысловатые пассы руками. Голыми.
Через минуту раздался звон, и мужчина, радостно подскочив, обежал меня и склонился над левым запястьем.
– Ты из фэйри, – отметил я. – Как и та девушка.
– Как и ты, – хитро улыбнулся он. – Что ты на меня так смотришь? Ты сколько в заточении сидел? А бороды нет.
Действительно, нет. У драконорождённых она попросту не растёт. Как и у некоторых потомков фэйри. Погладив подбородок освобождённой правой рукой, я с наслаждением встряхнул запястьем. Надо же, я и забыл, каково это, когда руки ничто не оттягивает.
