Саша Фишер
Чужой наследник
Стражи поприветствовали Иву и Кира, и запаковали их револьверы в плотные конверты. К каждому конверту приложили массивную печать, взвился дымок. Остро потянуло магией, и сургуч сплавился с конвертом в единое целое.
После опечатывания оружия, нас провели в комнату с огромной октаграммой, в которой ребят расположил невидимый отсюда охранник, командующий через щель в солидной такой, с метр толщиной стене. Я напрягся, но выхода не было, про эту проверку Кирилл мне не рассказал.
Помните, я говорил про неприятное ощущение от форпоста? Так вот. Когда заработала октаграмма я почувствовал себя так, как будто меня поместили под душ из кислоты. Честно говоря, бывали в моей жизни ощущения и поприятнее. Но главным результатом стало то, что меня и мой медальон не обнаружили. На всякий случай, я конечно держал «отторжение», но давления на него я не заметил. Октаграмма предназначалась не для обнаружения бесплотных сущностей, демонов или прочего, а для чего-то другого.
После прохождения кислотного душа, охранник, у которого на отворотах пальто и на треугольном шевроне на рукаве были приколоты две серебряные полоски, офицер или сержант, вымотал детишкам всю душу, проведя форменный допрос. Где были? Куда ходили? Что видели? А что у вас в карманцах? До обыска, правда, дело не дошло.
Дети наврали ему с три короба, довольно дилетантски на мой взгляд, но военный эту лажу сожрал. Спустя минут пятнадцать «беседы» нас выпустили, наконец, на территорию форпоста, и из-за закрывающейся двери, я расслышал хриплый окрик нашего допросчика
– Следующий, ля!
Фух.
Форт, внутри был, также как и снаружи, предназначен не для мирной жизни, а для обороны. На первых этажах зданий ни окон ни дверей. Сами здания, такое ощущение, выстроены тоже по принципу звезды, поэтому на окраинах форта не было ни одной ровной улицы! Сплошные зигзаги. Арки, врезанные в дома, оснащены солидными воротами. Но больше всего мое внимание притянуло здоровенное сооружение – ступенчатая пирамида стоящая в геометрическом центре форпоста. Сейчас, когда ее не закрывала стена, ее было видно отовсюду. Ба, да это ж зиккурат! Долой местные заумные названия. Теперь эта штуковина всегда будет зиккуратом! Кстати, на территории форпоста магический «ветер» уже не ощущался. Все. Решено. Никакой деревни. Остаемся здесь. Ненавижу запах навоза.
На очередном углу улицы-зигзага Кирилл наконец-то распрощался с Ивой. Потом еще немного попетлял по поселению, нырнул в арку между двумя зданиями и прошел во внутренний двор, образованный несколькими домами. Зайдя в парадное, Кирилл поднялся по широкой каменной лестнице на четвертый этаж и открыл дверь в «апартаменты», как он назвал свое обиталище.
Апартаменты пустовали, родители подопечного и его старший брат отсутствовали. В целом обстановочка убогая. Пять жилых комнат, кухня, две уборные, комната для прислуги. Потолки высотой всего метра три. Мебель без позолоты или инкрустаций. Короче нищебродское местечко, хуже только под мостом в коробке от апельсинов жить. Кирилл поплелся на кухню, однако не дошел.
Раздался пронзительный звонок. Если бы у меня было сердце оно бы от этой какофонии непременно екнуло. Кирилл прошел обратно анфиладой комнат, и открыл дверь, под крики «Откройте полиция!».
За дверью обнаружилось двое мужчин. Один из них в синем затасканном мундире, белой фуражке с револьвером и саблей на поясе. Второй в сером неприметном пальто, серой шляпе странного покроя и, на первый взгляд, без оружия. На второй взгляд этот человек был слабым ограненным на шесть граней. Он протянул Кириллу какую-то книжечку и представился.
– Уполномоченный Иванов.
– А родителей дома нет, – неуверенно пробормотал Кирилл, на что Серый ответил:
– Мы не к родителям. Мы к тебе. Ты же Кирилл Строгов?
Глава 3. Смерть и рождение
Не дожидаясь ответа парня, серый типок протиснулся в дверь. Следом за ним, придерживая болтающуюся сбоку саблю, прошел второй, который в синей униформе. Он не представился.
Петров вытащил из кармана комм, и, глянув на экран, оставил его в руке. Второй захлопнул дверь. Какая-то нервозность движений или бегающие глазки этих людей заставили меня заподозрить неладное. Кирилл же был очевидно подавлен их появлением.
– Где кабинет отца? – спросил «уполномоченный Иванов».
– Там. Но туда без него нельзя! В чем дело? Что вам нужно? – зачастил Кирилл.
– Слушай сюда, эти типы мне не нравятся. Соберись! – сказал я ему.
– Кто еще в доме? – Задал вопрос не представившийся мужик. – Слуги есть?
– Я один. Родители с Олегом с утра уехали на проверку таланта Олега. Без них вам тут делать нечего! Уходите! – голос Кирилла дрогнул.
Серый, между тем, по-хозяйски прошелся по коридору и открыл дверь в комнату, которую Кирилл назвал кабинетом.
– Так, мелкий, – заявил «синий мундир». – Кончай гундосить, у вашей семьи крупные неприятности. Давай двигай в кабинет, там поговорим.
– Да чего ты с ним возишься, Толь, – донесся из кабинета голос «Иванова». – Хватай щенка и тащи сюда!
Мда, не похоже это все на действия официальных лиц! Но что делать-то? Допустим этого самого Толю я вообще в расчет не принимаю. Он не проблема. А вот ограненный, в моем нынешнем состоянии проблемой стать может. Если только…
– Слушай меня. Я думаю, что эти люди не те, за кого себя выдают! Они опасны. Скорее всего они собираются тебя убить или похитить. Сам ты с ними не справишься!
– Арлекин! А что мне делать?
– Нам нужно напасть первыми. Иванов – ограненный. Надо бить их по отдельности. Упирайся, скандаль. Как только этот Толя тебя схватит, приложи мой медальон к открытому участку его кожи. Дальше я сам. Не подведи, парень!
Кирилл закусил губу и неожиданно, даже для меня, пнул Толю по ноге.
– А ну быстро показали ордер! – закричал он. – Или уматывайте отсюда, я сейчас соседей позову!
Кирилл рванул к входной двери, собираясь распахнуть ее, но Толя схватил его за шиворот. Второй рукой он врезал Кириллу чувствительного леща и потянул его за собой.
– А ну закройся, придурок, или я щас шею тебе сверну! – зло прошипел он.
Кирилл повернулся, и попытался заблокировать вторую руку синемундирника во время нанесения очередного удара. Заблокировать моим медальоном. Конечно силы пацана и взрослого мужика были несопоставимы, и никакого блока не получилось. Кирилл огреб вторую оплеуху. Но мой медальон впечатался в ладонь Толи.
Моя душа ворвалась в сознание этого ничтожества, проламывая естественные преграды и вытесняя его дух. Загоняя его разум в глубины небольшого мозга. Это было проделано грубо, неизящно, но на более тонкие манипуляции не было ни времени, ни сил. Я мгновенно перехватил его двигательные функции и, судя по всему, сильно повредил мозг жертвы. Но у меня появилось тело! А вместе с ним и возможность манипуляции аурой!
Каждый ограненный, помимо посвящения конкретному драгоценному камню, которое задает направление развития, имеет какое-то количество граней – или разновидностей таланта. И ауру. И если количество граней – это набор умений или навыков, то аура – это показатель силы души ограненного. У меня, например, не была на данный момент открыта ни одна грань. Но вот моя аура практически не изменилась. Мой камень всегда был могущественным, я же в момент моего «побега» был почти на пике личной силы, и мог поспорить по уровню ауры с любым Князем или даже Императором.
Глаза Толи заволокло туманной пеленой. Я резко поднял руку и приложил указательный палец ко рту, глядя на Кирилла сверху вниз.
– Ты сук… Арлекин? – я сделал «страшные глаза» и кивнул, после чего потащил Кирилла дальше по коридору ко входу в кабинет.
– Чего ты там возишься, придурок? Не можешь с мальчишкой справиться? – прокричал «уполномоченный».
Я, молча, голосовые связки пока отказывались работать как надо, выпустил ауру за пределы тела, решив остановиться пока на полутора метрах радиуса. И ввалился спиной в кабинет. Совершая этот маневр я оттолкнул Кирилла в коридор, подхватив с пола его тень. Сторонний наблюдатель увидел бы, что парень по прежнему находится у меня в руках. Я спокойно развернулся, одновременно оглядывая кабинет.
Большое квадратное помещение было буквально забито мебелью. Вся левая стена заставлена книжными полками, с многочисленными томами на них. Не ожидал, что в таких нищебродских условиях увижу столько книг. Напротив полок, у противоположной стены, находился массивный диван, с двумя креслами по бокам от него. Над диваном и креслами три картины. Судя по всему какие-то родственники, картина на которой изображены мужчина в мундире и женщина в белом платье, а также Кирилл года на два младше чем сейчас, и парень постарше Кирилла, видимо тот самый Олег. Здоровенный письменный стол, несколько стульев с вычурными спинками, конторка для бумаг и ворсистый ковер на полу завершали обстановку помещения.
«Иванов» сидел за столом и уже вывернул из объемных тумб несколько выдвижных ящиков. Он переворачивал их, высыпая содержимое на ковер и бегло его просматривая. Его комм, лежащий на столе пискнул. Петров взглянул на экран и досадливо скорчил рожу.
– Так, акция началась. Его родители и брат уничтожены. У нас мало времени, Толя, а ты не мычишь не телишься. Давай начинай скидывать книги! Ищи сейф!
Моя аура касается серого. Я шагаю вперед, одновременно отстегивая с пояса саблю. Эту манипуляцию пока что прикрывает иллюзия Кирилла. Через стол тянуться неудобно. Чужое тело ощущается так, как будто на меня напялили очень тесный и криво сшитый костюм. Проще говоря, крутить флипы или сальто я в этом теле не смогу. Противник – гранат. Шесть граней. Аура в пределах физического тела. Слабак. Но! Он физик. Какие конкретно грани у него открыты, я не знаю. Но он точно сильнее, быстрее и выносливее обычного человека. А я в теле обычного человека. Затягивать схватку не в моих интересах. А еще я хочу не убить его, а захватить. Впрочем, мне ли бояться трудностей? Продолжая молча двигаться, обхожу стол слева, одновременно «толкая» иллюзию Кирилла на диван. «Иванов» бросает на меня недовольный взгляд и тут, видимо, замечает странные глаза «Толи».
– Что за дерьм…
Договорить я ему не даю.
Моя аура рывком расширяется и полностью подавляет, засиявшую было грань противника. Бью его рукояткой сабли в лицо, заставая его в неудобном положении, он как раз приподнялся со стула. Ошеломленный серый падает на пол, но пока еще остается в сознании. Я падаю на колено, одновременно усиливая давление ауры на дар противника. Еще раз бью рукоятью в лицо, стараясь попасть в висок. Он снова пытается зажечь грань, я спокойно гашу ее, и его накрывает откат. Глаза расфокусировались, пальцы беспорядочно скребут ковер, тело ослабло.
Усиливаю давление на дар, и бью еще раз. Точность ударов оставляет желать лучшего, но на четвертом ударе противник теряет сознание.
Мда. Как низко я пал. Раньше я, шутя, мог уничтожить целые семьи или даже рода ограненных, а теперь всего лишь сумел вырубить какого-то слабака. Да еще так неизящно. Фу таким быть! Все вокруг залито кровью этого утырка. Лицо я ему превратил в неаппетитное месиво. Ну, сложно регулировать силу ударов в чужом, насильственно занятом теле. Ладно, заканчиваем рефлексировать. Я концентрирую ауру и запускаю «бесконечный кошмар». Это довольно грубое вмешательство в сознание, но теперь он точно не придет в себя самостоятельно.
Поднявшись, я смотрю на экран комма. На нем до сих пор высвечивается последнее сообщение: «Акция завершена. Успешно. Кривошеева. У вас максимум час». Чувствую, как размываются границы зрения. Моя «командировка» скоро закончится сама собой.
В дверном проеме появляется Кирилл с револьвером в руке. Он тяжело дышит. И дико оглядывает кабинет. Но рука с оружием не дрожит.
– Что такое «Кривошеева»? – прохрипел я взяв, наконец, под контроль голосовые связки моей оболочки.
– Название улицы, – ответил Кирилл. – Что эта тварь сказала про моих родителей? Голос у парня срывается.
– Видимо на них напали на этой самой улице. Медальон. Дай мне медальон, но не выпускай его его из рук. Потом беги туда, но сначала медальон.
Кирилл шагает мне навстречу и дрожащей рукой протягивает мне медальон. Я касаюсь его и покидаю тело, возвращаясь в мою филактерию. Труп, теперь уже точно труп, валится на ковер, как подрубленное дерево.
– Мне надо бежать… может я успею… Кирилл делает несколько спотыкающихся шагов в сторону входной двери.
Я слегка придавливаю его чувства.
– Брось оружие здесь. Насколько я понимаю тебе нельзя таскать его в городе, – остановить парня я даже не пытался. Только немного приглушил эмоции, они ему сейчас не нужны. – Спрячь медальон на груди и беги туда.
Рука парня разжалась, оружие упало на пол. Двигаясь словно заводная кукла, он спрятал медальон под рубашку, и распахнул входную дверь. По лестнице он сбежал, перескакивая ступеньки. Дальше он понесся по улице, едва не сбивая с ног прохожих. Вслед нам летели недовольные возгласы. Но Кирилл ни на что не обращал внимания. Через несколько поворотов я заметил, что улицы стали шире, и прямые отрезки увеличились. Очередная улочка вывела нас на небольшую площадь.
Уже на подходе было ясно, что тут что-то произошло. Люди беспорядочно толпились на входе. Эмоциональный фон буквально провонял страхом, отвращением и болью.
На площади находилось несколько этих ихних мобилей. Стражники в синей форме пытались отогнать любопытных. Тут же дымились остатки обычного конного экипажа. Такое ощущение, что в его центр кто-то хорошенько ударил магией. Там находилась подгоревшая неопрятная мешанина костей, крови и человеческой требухи, перемешанных с останками лошади.
Чуть в стороне двое мужиков укладывали на носилки молодого парня, который вроде бы лежал целым куском. Я вспомнил картину на стене кабинета.
– Олег, – глотая слезы прошептал Кирилл, подтвердив мои предположения. – Олег!!! Парень бросился через площадь, проскользнув под рукой пытавшегося его остановить стража порядка. Он подбежал к носилкам, пытаясь схватить одного из носильщиков за руку.
– Олег, отец, мама, что с ними?
– Эй, парень, ты кто такой? – Один из стражей догнал его и грубо схватил за плечо. – А ну пшел вон отсюда!
– Это мой брат! Где родители? Что случилось?
– Брат, гришь? А ну, стой. Бонбу бросили в коляску. Родители твои того. Нет их. А брата взрывной волной швырнуло. Без сознания он. А может и помер уже.
Мда. Ну кто так сообщает плохие новости? У парня сейчас шок наступит!
Кирилл обмяк в руках мужика, его ноги подогнулись, и он почти рухнул на колени.
От носилок с телом Олега, к нам поспешил средних лет мужчина. Он укоризненно взлянул на стражника, и присел перед Кириллом на корточки.
– Вам бы, Феликс, думать прежде чем рот открывать, – произнес он неприязненным тоном. – Можно было как-то помягче с парнем.
– Да я штож. Как есть все сказал же.
Мужчина неодобрительно хмыкнул. Ловким движением он приложил два пальца к горлу Кирилла, затем оттянул веко.
– Так, у парня шок, мой чемодан сюда.
Один из стражников взял стоящий рядом с носилками чемодан, и поставил его возле распоряжающегося мужчины. А в нем чувствуется дар. Малахит или что-то вроде. Слабак. Наверное, Целитель. Или скорее лекарь. Лекарь вынул из кармана пузырек темного стекла, накапал из него на ватку какую-то маслянистую жидкость и сунул эту ватку Кириллу под нос. Сознание парня резко прояснилось, и хорошо, а то я тоже начинал терять связь с реальностью.
– Олег… – прошептал Кирилл. – Брат, жив?
Целитель вновь неодобрительно посмотрел над возвышающегося над нами стража, и обратился к Кириллу:
– С одной стороны твоему брату повезло. Он спрыгнул с коляски, чтобы что-то купить вон в том ларьке. Основной взрыв его не зацепил. Осколки прошли мимо. Но ударная волна швырнула его слишком сильно. Сейчас он без сознания, и, похоже в коме. Я не смог ему помочь здесь, и не знаю смогут ли помочь в больнице. Прости, парень, как говоришь тебя зовут?
– Кирилл.
– Ты можешь поехать с нами, Кирилл, – лекарь махнул рукой в сторону мобиля белого цвета с зеленой полосой на борту. – В твоем состоянии тебе самому не помешала бы помощь.
– Хорошо, – покорно сказал Кирилл. – Я поеду, конечно. А родители?
– Твои родители, если именно они были в коляске, погибли. Поехали, чем быстрее мы доставим твоего брата в больницу, тем больше у него шансов.
Целитель махнул рукой людям у носилок, и те подняли их и понесли к указанному мобилю. Лекарь поддерживал Кирилла, а тот, механически переставляя ноги, пошел к кабине. Не знаю, какой тут уровень лекарского дела, но дела Олега плохи. Очень плохи. Тело было еще живо, но я не ощущал в нем искры души. Та толика дара, что была, угасала с каждой секундой.
– Кирилл, ты хочешь чтобы твой брат жил? – спросил я.
– Арлекин, а ты, что, ты можешь, вот чтобы, ну…?
– Я ничего не буду обещать. Я постараюсь помочь ему, но для этого ты должен положить ему под рубашку мой медальон. Не знаю можно ли еще что-то сделать, но мне нужен контакт с телом.
– Помоги ему, пожалуйста! Я все отдам, все что попросишь сделаю, помоги!
– Если смогу. Действуй. Скажи вот что…
– Доктор, могу я поехать вместе с братом? Пожалуйста!
– Да конечно, – сказал целитель. – Полезай в кузов сбоку. Только не трогай там ничего. Просто сядь на боковое сиденье.
Кирилл протиснулся сбоку от носилок и взял брата за руку. Пока санитары захлопывали двери, он снял с шеи медальон, и запихал его под рубашку Олега. Я осторожно перетек в тело. Дар едва тлел. Я попытался нащупать душу или раздуть искру. Пустота. Я растянул ауру до предела, но не смог ощутить ничего. В кабине забеспокоился целитель. Мужчина учуял меня, но не понял что именно почувствовал.
– Давай, Миш, гони к Пирогова, может успеем, – обратился он к водителю.
Не успеете. Парень умер, когда его несли к машине. Закрытая черепно-мозговая травма, отек мозга. Сердце встало, легкие не работают. Искра дара погасла. У меня есть примерно четыре минуты пока не начали отмирать ткани мозга. Вопрос только в том, а нужен ли мне такой донор?
Глава 4. Возвращение к жизни
Если подумать – ситуация идеальная. Мне досталось молодое здоровое тело, предыдущего владельца не пришлось вытеснять или уничтожать, что чревато необратимыми поражениями нервной системы. Свое обещание я выполнил. Я действительно попытался помочь брату Кирилла и сделал все, что в моих нынешних силах. Будь я турмалином, я бы может и успел выдернуть рассеивающийся дух парня из астрала. Но я Опал. У меня другая сущность. Я еще не решил, как преподнесу Кириллу свое появление, но решение принято. Эта оболочка отныне моя Основа.
Так посмотрим что у нас здесь. Мой дух и аура проникли в каждую клетку, нового тела, начиная с Калетты – точки в которой у человека формируется дар. Точки, от которой строятся грани Павильона – основы силы ограненного. Здесь все в порядке, зачатки дара у Олега были, и калетта сформирована. Травма головы – единственная. Мне здорово повезло, основа почти целая. Я конечно не один из красных или зеленых камней, чтобы почти мгновенно сращивать кости и регенерировать, как ящерица. Я Королевский Опал. Моя суть обман. Тени на стене. Дым и зеркала. Наваждения и ночные кошмары. Но любой ограненный обязан уметь задействовать доступные ресурсы своего тела. С травмой я разберусь. Восстановлюсь я быстро. Разве что кости черепа вправлять придется голой силой.
Я проникаю в калетту. Напитываю своей аурой все тело, кости, мясо, сосуды и нервы, мозг. Запускаю остановившееся сердце. Затем легкие делают первый вдох. Кровь понесла кислород к умирающим клеткам. Надпочечники впрыснули нужные гормоны. Мне понадобится строительный материал, то есть много жирной и питательной жратвы, но гематома уже слегка уменьшилась. Так пора приходить в себя. Именно так, в себя. Теперь я – Олег Строгов!
Я открыл глаза и первое, что увидел – бежевый потолок машины, сидящего слева от меня Кирилла, вцепившегося в мою руку, и сидящего справа мужика в грязном белом халате. В нос ворвались запахи химии, каких-то лекарств, ароматы крови и гноя от подушки. От мужика резко тянуло потом и табаком. От Кирилла усталостью и отчаяньем. Я вздохнул поглубже. И еще раз. Жизнь прекрасна!
Провожу быстрый осмотр ауры. Кровная печать родового контракта отсутствует. На ее месте что-то вроде шрама, но кабала закончилась. Я сделал это! Я свободен! Я жив! Такого острого ощущения жизни, крови бегущей по венам, воздуха, вздымающего грудную клетку, я не ощущал… уже лет четыреста, наверное. Эйфория на мгновение захватила меня, в моей стопятидесятилетней душе ограненного проснулся какой-то необъяснимый детский восторг. Мои губы растянулись в торжествующей усмешке. ДА! Трепещите эти… как их там… в общем все трепещите! Я вернулся. Будет весело! Ну, мне!
Интерлюдия. Павлоград. Дворец Алмаза.
В недрах императорского дворца, в Столице скучающий дежурный сержант, бормоча себе под нос, заносил в отчетную форму данные, выдаваемые секретным артефактом.
– Так. Рубин. 7,6 по шкале Майнца-Ломоносова. Топаз, – зевок, – 7,4 по шкале Майнца-Ломоносова. Королевский опал – 0,5 по шкале Майнца-Ломоносова, – зевок.
Сержант неуверенно мотнул головой и уставился на стену, с которой он брал данные. Стена была украшена инкрустацией из драгоценных и полудрагоценных камней, в центре которой имелась октограмма из восьми основных кристаллов. И девятый находился в центре схемы. Только вот, он все то время, что сержант дежурил на этом посту, был мертвым. Остальные камни на стене светились с разной степенью интенсивности, которую и определял сержант по специальным таблицам. Интенсивность измерялась по той самой шкале Майнца-Ломоносова.
Сержант не знал этого, но стена, с которой он работал, была очень древним артефактом. Артефактом, связанным с центральным алтарем императорского дворца, в котором главы кланов и родов приносили клятвы верности империи. Инкрустация на Стене примерно показывала распределение магических способностей конкретного клана или рода-семьи и суммарную силу ограненных направления, если они принадлежали к семье, давшей клятву.
Королевский опал раньше не светился. Обычные опалы на краях схемы были и излучали свои 0,1 – 0,3 по упомянутой шкале. А этот – нет. Не светился он уже четыреста с лишним лет. На схеме было и еще несколько потухших камней, но они так и оставались мертвыми. Сержант почесал затылок. Зевнул. И продолжил внесение показателей интенсивности по списку. Не его это дело.
Чиновник из Министерства по делам ограненных, просматривающий ежедневный отчет, пропустил появление нового показателя мимо глаз. И только министр, получивший еженедельную сводку, и внимательно ее просмотревший, увидел наконец странную аномалию. Но произошло это не сегодня.
Возле машины скорой помощи
Кирилл вскинулся, еще крепче сжал мою руку, и, заикаясь, спросил:
– Оолег? Олег, тты?
Я попытался прогнать с лица торжествующую усмешку:
– Кирилл, что происходит? Я помню грохот, а потом… Где я?
Так, надо добавить в голос неуверенности. И дрожи.
Мужик справа от меня дернулся и с расширенными глазами кинулся колотить в крышу машины, с криком:
– Он очнулся, доктор, очнулся, глаза открыл. Говорит!
Лекарь выглянул в овальное окошко, посреди перегородки салона с кабиной.
– Миша тормози! Тут у нас чудо Силы, парень в себя пришел.
Мобиль остановился. Кирилла отодрали от моей руки, в которую он вцепился как зерг в крестьянина. Я, между тем, сел на носилках, высота потолка позволяла. В откатившуюся правую дверь протиснулся лекарь и сразу попытался меня уложить обратно. Однако я не дал ему этого сделать, и поморщившись пожаловался:
– Голова болит. И кружится. Что со мной. Где я?
– Сила! – Пробормотал ошеломленный лекарь, – оно разговаривает! Ты в курсе, парень что у тебя череп пробит, и дух твой уже давно должен бежать к перерождению, сияя гранями?
– Не думаю что пробит, возразил я. Но помощь мне бы не помешала. Вы кто вообще?
– Алексис Ноберт меня зовут. Я врач. А ты парень… попал в аварию. Мы думали ты отходишь уже. Везли в Пирожок, для реанимации. А ты вон как. Ну-ка дай я тебя осмотрю! Можешь ноги на землю спустить?
Я сел в дверном проеме, придерживая левой рукой свой медальон под рубашкой. Очень уж у него вид приметный, да и золотую цепь из плоских пластин демонстрировать здесь никому не надо.
Руки целителя, или доктора, врача… Что за слова такие дурацкие?! …начали излучать зеленоватую ауру. Я сделал свою собственную прозрачной. Мужчина с удивлением обследовал мою голову, затем я почувствовал изменения в его ауре и активацию грани. Голову словно омыли потоки свежести и прохлады. Сразу уменьшились головная боль и опухоль. Еще одно воплощение грани, и кости черепа встали на место, сомкнулись окончательно. Это я удачно зашел!
– Поразительно! – целитель, вынув из кармана большой клетчатый несвежий платок, отер со лба внезапно выступивший пот. Лицо его покраснело, на шее вздулись синие вены. Как будто он не две грани воплотил, а камни неделю таскал без передышки. – Поразительно, ты почти в норме…
Поразительно то, что ты едва активировал две грани из своих трех. Вот это поразительно! Измельчал ограненный. Мужик уже взрослый, в огранка как у восемнадцатилетнего пацана. Не мог же мир так измениться. Или мог? С другой стороны здесь жопа мира, и присутствие ограненного пусть и такого жалкого, на месте рядового происшествия, тоже в своем роде нонсенс.
– Мы сейчас отвезем тебя в больницу, обследуем, как положено…
– Об этом не может быть и речи! – резко возразил я. Это здесь на месте слабый ограненный не почувствовал мою ауру. Что там у них в больнице будет, Сила знает. – Я иду домой. Что с родителями? Кирилл, ты как здесь?
Я встал, слегка покачнувшись и опершись рукой на машину.
– Я из дому прибежал, а там коляска вдребезги, кровь, и ты лежишь, бомба, – глаза парня наполнились слезами и он зарыдал навзрыд.
– Мы вам что-нибудь должны? – я повернулся к лекарю, – За помощь и за транспортировку?
За использование Силы надо платить, думаю этот принцип за четыреста лет не изменился.
– Да, – ответил шокированный мужик. – Счет вам пришлют из больницы Пирогова.
– Тогда не смею вас задерживать. Благодарю за помощь, но дальше мы сами.
– Вы уверены? Вы ведь только что были в коме!
– Алексис, вы мне очень помогли. Я чувствую себя в силах добраться до дома самостоятельно. Не думаю, что у нас имеется избыток средств, чтобы тратить их на мое пребывание в лечебнице.
Я спокойно и твердо извлек Кирилла из цепких лап санитара и прижал к себе. Неловко обнял и потрепал по плечу.
– Не рыдай, брат. Мы разберемся кто это сделал. Обещаю! И отомстим.
Сзади захлопали двери лекарского мобиля и загудел двигатель.
Интелюдия. Наемники.
Лека быстрым шагом удалялся от небольшой площади, образованной пересечением трех улиц Форпоста. Он ничем не выделялся среди остальных горожан, кроме того, что двигался от места происшествия, а не к нему. Позади к небу тянулась жирная струйка дыма, слышались крики, прохожие доставали коммы, чтобы связаться с полицией или скорой. Навстречу Леке неуклюже пробежала парочка городовых, придерживая свои дурацкие «селедки» (селедка – жаргонное название полицейской шашки). Акция прошла успешно. Лека набрал сообщение Серому: «Акция завершена. Успешно. Кривошеева. У вас максимум час». Затем еще одно, на другой номер: «Отработал. Успех». Убрал комм в нагрудный карман, и углубился в узкие кривые переулки Периметра.
Минут через тридцать, он взбежал по ступенькам неприметного серого многоэтажного дома, ничем не отличающегося от своих соседей. Здесь у их группы были сняты апартаменты. Он рванул тяжелую дверь и нырнул в подъезд.
Хорст встретил Леку в коридоре с пистолетом в руке.
– Как прошло? Подробности?
– Акция удалась. Обоих Строговых разметало в фарш. Старшего сына протащило взрывной волной, вряд ли выживет. Ну и младшего сейчас Серый с Толей оприходуют. Кстати, от них что-нибудь есть?
– Нет, пока молчат. У них еще полчаса или минут сорок. Так что ждем звонка.
Но не через полчаса, ни через сорок минут подельники не позвонили.
Через час, когда все контрольные сроки отчета прошли, Хорст набрал номер своего контакта из местной полиции. Того самого человечка, который помог достать форму городового для Толи.
– Привет, Степ.
– Привет, зачем ты звонишь?
– Нужна информация. Какие-нибудь происшествия сегодня были?
– Бомбу рванули на пересечении Кавалерийской и Кривошеева. Управление на ушах, весь форт гудит. Семейство Строговых в мясо.
– Еще? Трупы, стрельба, драки? Что-нибудь необычное.
– А подрыв опального императорского чиновника с женой этот тебе не необычное для нашего захолустья?! Больше ничего серьезного. Даже поножовщины какой. В больницы с ранениями никто не обращался, это на постоянном контроле.
– Отбой, – Хорст положил трубку и выключил комм. Открыл заднюю крышку, вынул инициирующий кристалл.
Лека сделал то же самое со своей трубкой, с которой отправлял сообщения. Хорст поморщился и произнес:
– Тишина. Нигде ничего. Контрольное время они пропустили. Тела пока не обнаружены. Ничего не понимаю.
В этот момент ожил комм, лежащий на столе. С виду простой аппарат разразился пронзительной трелью звонка. Этот аппарат был простым только с виду. На деле он был подключен к Паутине – сети связывающей локи городов и поселений между собой. Такой доступ стоил приличных денег, был далеко не у всех, и требовал специальной трубки. Лека сглотнул ставшую вязкой слюну. Хорст поднял трубку со стола и принял звонок нанимателя.
– Судя по тому, что вы не спешите меня порадовать своими успехами, что-то пошло не так? – вопросил сухой будто бы механический голос. – И вы не позвонили потому что?..
Голос сделал паузу, в которую тут же встроился Хорст:
– Мы уточняли информацию. Объект устранен. Исполнитель ушел. Но наша вторая группа, которая проверяла квартиру, пропала. От них нет доклада. В городе спокойно. Раненые и трупы не появились. Однако они пропустили время контрольной связи и до сих пор не появились на квартире.
…
– Ясно, – после небольшой остановки сказал наниматель. – Ожидались сложности?
– Нет, господин. В квартире должен быть только младший сын. Ему четырнадцать. Прислуга у Строговых приходящая, и сегодня не должна была появиться. Да и не могла она составить проблему! Мы не знаем, что произошло, господин.
– Ясно, ясно. Ну что ж. Мне нужны бумаги и накопители информации господина экс-следователя по особым делам, если они есть. Устранив Строгова, вы не устранили проблему. А я плачу вам именно за решение проблемы. Ситуация мутная, так что на рожон не лезьте. Даю вам три дня. Вполне достаточно, чтобы добыть документы или хотя бы обнаружить их местонахождение. Время контрольных докладов остается прежним. Советую больше не допускать досадных ошибок. Иначе… прекращением финансирования вы не отделаетесь. Я ясно выразил свою позицию?
