Саша Керн
Завтрак для фанатки
Глава 3
Милая англичанка
Смешно, как люто гонит нас
В толкучку гомона и пира
Боязнь остаться лишний раз
В пустыне собственного мира.
И. Губерман [3]
Конечно, я видела, как из машины сразу же выскочила немолодая расстроенная англичанка. Почему-то ее внешность и возгласы давали понять, что она жительница Туманного Альбиона – бледная, стройная и орущая по-английски.
– Sorry! Sorry! – кричала она.
«Какое sorry, – подумала я. – Это ж Е, П, Р, С, Т и весь алфавит, вместе взятые!»
Сразу никак не получалось разобрать всех ее взволнованных речей, но отличная память, натренированная на американских фильмах, помогла мне осознать, что она кричала уже что-то другое, более пугающее:
– Кровь! Кровь! У вас идет кровь!
Боль отдалась в виске. Я протянула руку и нащупала рану у самых корней волос. Потом посмотрела на пальцы – точно кровь, совсем немного, даже не стоило так орать. Вокруг собирались люди, я чувствовала холод во всем теле, асфальт совсем не грел. Женщина, которая вышла из машины, продолжала взволнованно щебетать возле меня:
– Я отвезу вас в больницу. Там вам окажут помощь. Все будет хорошо.
– О’кей, – кивнула я.
Говорила же, англичане очень добродушные и милые люди. С помощью блондинки из «Пежо» я осторожно поднялась на ноги и побрела к ее машине, будь она неладна. Еще раз взглянув на дом Джонатана, мысленно сказала ему «пока» и села в автомобиль, где играла приятная музыка и пахло ванилью. Леди пристегнула меня ремнем безопасности.
«Осторожная! Где только гуляла эта ее осторожность, когда она сшибла меня с ног?!»
За окном замелькали дома, и я закрыла глаза, чтобы не рябило. Леди привезла меня в отделение «Скорой помощи» и сказала, что все оплатит и я могу не волноваться по этому поводу.
«Мне-то чего волноваться, не я сбила пешехода…» – Возмущение топило мое ангельское терпение. Но я помалкивала, исходя из соображений своей безопасности, не хотелось, чтобы все знали, что я переходила дорогу в неположенном месте и почти с закрытыми глазами.
Небольшая приемная поликлиники, куда мы вошли, встретила шумом потолочных ламп и тихим говорком одной из сестер у стойки, пахло здесь так, как и в любой больнице, – чистотой и лекарствами. Меня посадили в кресло-каталку и отправили в смотровую палату, где врач обработал висок и заклеил ссадину пластырем. В это же время он пытался расспросить о моем состоянии и причинах аварии, которые я пыталась скрыть:
– Как вас зовут?
– Стася.
– Сколько вам лет?
– Двадцать один.
– Где вы живете?
Тут мне пришла гениальная мысль. Конечно, надо знать, что, когда ко мне в голову приходят гениальные мысли, лучше их сразу отбросить в сторону, но больше ничего придумать мне не удалось, поэтому:
– Не помню, – ответила я, потому что меня жутко раздражали его холодные руки и запах изо рта.
Доктор удивился. Кажется, даже волосы на его седом затылке немного зашевелились. Он поправил очки и пристально посмотрел на меня карими глазами.
– Мне кажется, у меня провал в памяти, – обреченно пролепетала я и опустила глаза.
– И как давно вы это заметили? – встревоженно задал очередной вопрос доктор, разглаживая пластырь у меня на виске.
– Что заметила? – наивно удивилась я.
– Как что? – На его лице негодование. – Провалы?
– Доктор, какие провалы? – сквозь смех произнесла я.
Врач замолчал. Я заулыбалась, виновато отводя взгляд:
– Простите, это шутка. Со мной все в порядке. В смысле голова работает нормально. Я почти не ушиблась, просто ссадина.
Этого доктору недостаточно, и шутки он не любил и шутников тоже, пришлось терпеть фонарик, светящий мне в глаза. Потирая бедро, я объяснила врачу, что удар пришелся как раз туда, где могла бы быть отличающая меня от других выпуклость. Но через несколько минут, когда в смотровой палате появился крепкий мужчина в зеленом костюме с каталкой, я пожалела о том, что вообще заговорила об этом. Меня положили на каталку и повезли делать снимок, лампы на потолке ярко светили в глаза, сбившись со счета, я прикрыла веки, вновь ругая себя за то, что иду на поводу у своих бредовых идей.
Оказалось, перелома нет и трещин тоже. Зато теперь есть лондонское черно-белое фото моей попки. Класс! Приеду домой, украшу стену своего скромного жилища этим шедевром.
Взяв в руки снимок, я направилась в приемное отделение, где меня ждала расстроенная англичанка, разрушившая все мои планы. Леди болтала с кем-то по телефону, не хотелось мешать, поэтому я просто стояла у нее за спиной и бессовестно слушала английский треп.
– Привезти ее к нам? – спрашивала она у кого-то на том конце. – Думаешь, так будет удобно? Да, сегодня Рождество…
Вот ведь сегодня и правда было католическое Рождество. И я, хоть и не католик, все равно хотела получить хоть маленький презент от Вселенной. Хотелось хоть глазочком увидеть Джонатана. Где он, интересно, сейчас?
– Да-да, – продолжала она. – Думаешь, не я виновата в аварии? Я сбила ее. Хорошо, привезу и попробую по дороге уговорить не писать заявление. Хорошо. Хорошо.
Заявление? Что за заявление? Мне не нужны лишние проблемы, никакое заявление я писать не собиралась. Сама виновата, зазевалась и не увидела «Пежо», но от приглашения провести Рождество в компании, пусть и от такой странной дамы, отказываться не хотелось, не сидеть же в номере и пить одной теплое шампанское? И к дому Джонатана ночью не пойдешь, что там делать, когда все празднуют, а по телевизору только каналы на английском и немецком, с их неповторимым юмором, конечно, лучше в гостях. К тому же Надюха бы мне никогда не простила, что в Рождество, то есть в праздник, я осталась в номере одна. Расстраивать подругу и подводить босса – смертельный грех, так что я решила, что соглашусь, не раздумывая.
Пока я размышляла, леди повернулась и осуждающе посмотрела на меня.
– Давно вы здесь стоите?
– Нет, – соврала я. – Только что подошла. Вот. – Я протянула ей фото своей попки.
– Все нормально, переломов нет. Можно ехать домой.
Она хитро улыбнулась.
– А где вы живете?
– В отеле, – тоскливо призналась я. – Мне надо немного проехать на автобусе, потом на метро, а там еще пешком минут пятнадцать. Я здесь в командировке, совсем одна…
«Ну, давай, пожалей меня».
Я уже хотела соврать, что мне придется идти пешком через большой пустырь ночью, а леди все не предлагала отпраздновать Рождество у нее, оставалось ковылять самой. И, только повернувшись к выходу, я услышала:
– Подождите. Не согласились бы вы провести Рождество с моей семьей, у нас дома? Все-таки я вас сбила… Да и в компании отмечать веселее?
– Конечно! – обрадовалась я. Но более сдержанно добавила: – Буду очень рада, спасибо.
И мы направились на стоянку, я опиралась на руку сбившей меня англичанки.
– Я Клер, – представилась она.
– Стася, – отозвалась я.
– Какое интересное имя.
– Русское, – переполненная гордостью, уточнила я, чем очень развеселила новую знакомую, которая оказалась очень даже милой женщиной, как, впрочем, и все бритиши. Мы всю дорогу болтали, меня попросили рассказать о России и о себе, пришлось объяснять, что на самом деле я Настя, но друзья зовут меня Стася. И что я, раз мы собираемся вместе справлять Рождество, могу их считать друзьями. Клер смеялась и сетовала на то, что я слишком много говорю. А мне оставалось только думать, что наша неловкая ситуация и кошмарное знакомство никому не испортят праздничного настроения. А потом она поведала немного о себе и своей семье, но много рассказать не успела, потому что вскоре мы уже припарковались у обочины. За окном поджидала вечерняя темнота, я озиралась по сторонам, как «ежик в тумане», стараясь не отставать от новой знакомой и разобрать, в каком районе мы находимся.
– Не узнаешь местность? – спросила, улыбаясь, Клер.
– А она должна быть мне знакома? – удивилась я и поежилась от холода, пряча руки в карманы пуховика.
– Там, дальше по дороге, я тебя и сбила.
– Да?
Я закрутила головой в поисках того самого дома, с которым, как мне казалось, я уже попрощалась. Вот удача! Завтра точно завалюсь к Джонатану в гости.
«Вот так, внаглую, и завалишься? – спрашивало подсознание. – С этим пластырем на виске и хромоногая?»
«Нет, – обреченно ответила я сама себе. – Лучше буду ждать его весь день на лесенке соседнего подъезда и просто посмотрю на него издалека, а потом можно будет еще целых полгода сходить по нему с ума. И это станет самым дорогим подарком на Рождество».
Но подарок, кажется, ждал меня уже здесь и сейчас. Мы с Клер поднимались по ступеням уже известного мне дома, мимо странного дерева и лысых кустов, и сердце забилось чаще. Моя спутница постучала по двери этой странной металлической штукой, и спустя мгновение дверь ей открыл седой мужчина с шикарным пивным животом. Это точно был не Джонатан, что немного расстроило, но я и так уже сегодня получила сполна, так что пришлось улыбнуться этому дяденьке и войти в дом.
– Стася, – представилась я, протягивая руку.
– Ричард, – ответил мужчина. – Хорошо, что ты согласилась провести этот вечер с нами.
– Да, – неуверенно ответила я, рассматривая небольшой холл. Здесь тоже пахло ванилью, а еще корицей и другими пряностями. На стенах приятного бежевого оттенка теснилось множество семейных снимков, которые, я посчитала, пока невежливо рассматривать. Вверх уходила лестница, а за ней, на первом этаже, наверное, находились кухня или гостиная. Вокруг горело много ламп, холл выглядел очень светлым и уютным.
«Ничего себе, типичный дом англичанина», – подумала я.
– Сейчас я покажу комнату, в которой ты сможешь отдохнуть, – спохватилась Клер.
А я спохватилась, что не расспросила о соседстве Джонатана Коула. И решила это исправить, пока никто не разбежался:
– Простите, – начала я, стягивая шапку. Мне стало немного душновато. – Когда вы меня сбили, я искала дом Джонатана Коула. Понимаете, я очень люблю его фильмы, и это очень странно прозвучит, но и его самого.
Клер и Ричард переглянулись, что меня немного насторожило, потому что так иногда смотрела на меня Надя.
– Извините. Я не сумасшедшая, что бы вы сейчас обо мне ни подумали. Понимаете, мне хотелось бы хоть издалека посмотреть на него, понять, так ли он прекрасен, как на экране. Успокоить свое растерянное сердце и вернуться домой со спокойной душой. Я не хочу причинить ему вреда или что-то такое, просто посмотреть на него и…
«Надеюсь, у меня получилось этим монологом не выставлять себя совсем уж сумасшедшей фанаткой. Поверьте мне, что я белая и пушистая, просто не умывалась после аварии, а эпиляцию делала два дня назад».
Они вдруг заулыбались. Что бы это могло значить? Прохожие на улице, у которых я спрашивала про дом Джонатана, тоже мне как-то странно улыбались.
– Так вот, – продолжала я, пока они молчали. – Вы, случайно, не знаете, где он живет?
Пауза, кажется, затягивалась. Я чувствовала себя все более неловко и неуместно. Захотелось тут же сбежать и даже отпраздновать Рождество в номере с теплым шампанским.
«Видимо, все-таки перегнула палку я с этой любовью».
Облизнув губы, я уже собиралась сказать, что ладно с ним… с Джонатаном, пусть выбросят все из головы, когда Клер еще раз взглянула на Ричарда, вздохнула и протянула мне руку, вновь представляясь:
– Клер Коул.
– Стася Щербакова. – Я смущенно пожала ей руку. – Подождите… Я что-то не поняла? Как вы сказали?.. Коул?
– Да. Я Клер Коул, а он, – она показала на мужчину рядом с собой, – Ричард Коул.
Мне в глаза бросилось фото, где эти Коулы обнимали за плечи симпатичного улыбающегося «принца» Коула! Моего «принца»! Все еще не веря себе и им, я вкрадчиво поинтересовалась:
– И вы?..
– И мы родители Джонатана, – как ни в чем не бывало продолжала леди.
«Ничего себе… Вселенная, вот это пинок ты мне дала!»
– Шутите? – неуверенно спросила я. То-то мне их лица показались знакомыми. Но узнать сразу того, кого мельком видел пару раз на экране монитора, не так просто. Сложно было поверить, что передо мной «живые» родители Джонатана.
– Нет. Не шучу, – заверила Клер.
– И вот это значит… – Я обвела руками помещение.
– Дом, где мы живем, – продолжала она.
– И где бывает?..
– Да, Джонатан иногда бывает здесь, когда возвращается в Лондон.
– И я… И вы… И мы… и… – Я, похоже, забыла английский, да что говорить… и русский тоже.
Они смотрели на меня как на полоумную, но, кажется, с пониманием. И это радовало.
– Ничего себе, – сказала я по-русски.
А дальше произошло именно то, чего я от себя не ожидала. С визгом и писком я набросилась на них, обнимая и крича:
– Вы мама и папа Джонатана! – Это было еще по-русски. Потом я слегка отстранилась и, посмотрев то на одного, то на другого, проговорила на английском, уже более сдержанно:
– Простите, это во мне заговорила моя загадочная русская душа. Очень приятно познакомиться, мистер и миссис Коул.
Они понимающе похлопали меня по спине и сказали, что Рождество наступит только ночью. И чтобы я пока подождала с проявлениями своих чувств. Наверное, они могли выставить меня сразу за дверь, опасаясь моих расспросов и того, что я накинусь с объятиями на всех членов семьи, но не выставили. Мне не хотелось думать о причинах, по которым они оставили меня у себя, поэтому я просто потерялась в пересчете пунктов плана и решила, что стоит вести себя более сдержанно, чтобы не спугнуть Удачу. А ведь теперь я нуждалась в ней еще сильнее.
Глава 4
Merry Christmas
Новый год всегда приходит в полночь, но ему никто не устраивает сцен…
В. Сумбатов [4]
Справившись с чувствами и с тем, что Клер стала немного прохладнее разговаривать, хоть все еще, кажется, и ощущала вину передо мной, я согласилась отдохнуть в одной из комнат, как предписал мне врач. Оставив верхнюю одежду в холле, мы стали подниматься на второй этаж. Я украдкой разглядывала фотографии семейства Коул, висящие вдоль всей лестницы. Вот Джонатан – маленький темноволосый мальчуган – играет с сестрами в детском городке, одна из них ловит его с горки. Вот он с сестрой – худощавый подросток с пристальным взглядом и нервной улыбкой. И наконец, тот самый – красавец-актер с шикарными острыми скулами, взглядом усталого странника и кривоватой ухмылкой, сдергивающий трусики с девушек любого возраста.
Я поспешила за Клер, которая не заметила моего отставания и красных щек. Она показала комнату Виктории – старшей дочери, комнату Лиз – средней дочери, комнату Клаудии – младшей дочери, то есть младшего сына Джонатана, которая находилась на третьем этаже. Оказывается, она на самом деле думала, что у нее родится третья дочка, но на свет появился мальчик.
– Очень миленький мальчик, – заметила она, и мои щеки заполыхали сильнее.
«Кто бы сомневался…» – молча съехидничала я.
Она не открыла мне двери в его апартаменты и не предложила войти, просто предупредила:
– Он не любит посторонних на своей территории.
Но мне на самом деле доставляло удовольствие только то, что я просто случайным образом попала в эту семью, что могу проникнуться тем, как он жил, кто те люди, которые его все это время окружали, кто его семья. Сейчас мне было достаточно и этого.
Она улыбнулась мне. Я тоже улыбалась, как законченная идиотка, но именно так я себя сейчас и чувствовала. Моя чаша переполнилась счастьем до краев, и я боялась только одного, чтобы все это не выплеснулось наружу и не затопило остальных.
– Ты можешь отдохнуть в соседней комнате. Это гостевая и единственная комната, в которой почти никто никогда не жил, поэтому никто не будет против.
Вновь меня охватила скованность, и странность моего положения уже чуть не заставила сказать, что все нормально, но мне пора возвращаться в гостиницу. Но я проглотила обиду и молча прошла в комнату. Вот такие «милые» бритиши.
– Располагайся, а я должна закончить с ужином, – сказала Клер и, похлопав меня по плечу, скрылась. Мне были слышны только ее шаги, а еще скрип половиц, когда она спускалась по лестнице.
– Зато через стену комната Джонатана… – Я показала язык двери и закрыла ее, чтобы в тишине собраться с мыслями и все обдумать.
«Если бы Надюха узнала, где я буду справлять Рождество, она бы не поверила! Она никогда в меня не верит…» – это первое, что пришло мне в голову, поэтому набирать ей я не стала. Стоило совершить более важные звонки, например в гостиницу, в которой я так и не появилась по работе. В офис в Москве, где ждали моего отчета. И только после того, как я выслушала монолог Виктории о моей безответственности, я смогла лечь на кровать, расслабиться и осмотреться.
Комната была уютной, даже учитывая то, что в ней никто почти и не жил. Голубые стены, мягкое голубое покрывало на кровати, на окне никаких штор, только занавеска из крупных бусин, которые отражают скудный лондонский свет и бросают блики на стены. У окна пристроились старый деревянный стол и простой складной стул, почти как у меня дома. Где тоже иногда пахнет ванилью и корицей.
Но главное, что за стеной – комната Джонатана, я могу помечтать о том, как там интересно. О том, могла бы я злоупотребить гостеприимством и пробраться в нее или представлять, как там все устроено.
«Нет, скорее всего, нет, – сказала я себе, – не смогла бы, потому что совесть иногда еще подавала признаки жизни».
И именно она заставила меня достать из большой сумки две матрешки, которые отлично подходили для рождественского подарка новым знакомым, пусть и банально, но зато символично. А менеджеры отелей обойдутся и без них, пусть сами отправляются в Россию морозить носы. Хватит им водки, каждому по подарочному набору. Я бы тоже от нее сейчас не отказалась, потому что в голове шумело, а бедро немного ныло, и все же хотелось кружиться и пританцовывать от радости. Я вскочила с кровати, закружилась и, снова упав на покрывало, поделилась пережитым с матрешками:
– Нет, я точно сумасшедшая! Но самая счастливая сумасшедшая в мире!
Подняв глаза к потолку, стала заинтересованно рассматривать трещинки. Мне казалось, что они похожи на линии на ладонях, линии судьбы, которые могут вывести тебя туда, куда ты сам не ожидаешь. Потянувшись, я еще раз улыбнулась и даже не заметила, как глаза закрылись, и я провалилась в сон. Мне снился он. Самый красивый и самый желанный мужчина на свете.
Все происходило как наяву. Голубой плед и его убаюкивающие руки, ласковые слова, он гладил меня по волосам и шептал что-то очень нежное в затылок, а когда я решила развернуться к нему лицом и посмотреть в глаза, то картинка застыла, я оказалась сторонним наблюдателем, а рядом со мной появилась Надюха. С усмешкой она смотрела то на меня, то на «моего принца».
– И ты веришь во все это? – вдруг спросила она. – Очнись, он никогда не будет с тобой. Это сказка. Понимаешь… СКАЗКА. Для таких, как ты, не бывает сказок со счастливым концом!
Я разозлилась и кинула в нее матрешкой, попав точно в лоб. Пусть знает, как прерывать мою идиллию. Матрешка упала, и все ее содержимое разлетелось по комнате. Дымка сна тут же рассеялась, и я села на кровати.
«Вот зараза. Такой сон мне испортила! Сказка. Да, что она знает о сказках».
Осмотревшись, я заметила, что действительно была накрыта пледом. Часы на стене показывали восемнадцать тридцать, полчаса беспокойного сна, а казалось, что вечность. Сладко потянувшись, вспомнила, что в Москве сейчас только половина третьего и никакого праздника, а у меня намечается крутая вечеринка, которую я ни за что не пропущу. Стоило срочно привести себя в порядок и быть готовой к встрече Рождества, чего бы оно мне ни готовило.
«Санта?! Может быть, он тоже исполняет желания послушных девочек?»
Я нашла ванную комнату, которая располагалась напротив от гостевой, и умылась, потом вернулась назад, сложила плед и нарисовала себе приличное лицо. Легкий румянец, пушистые ресницы и нежно розовые губы. Это все, чем располагала моя сумочка. Но и так, на мой критический взгляд, я выглядела премиленькой. Вспомнив, что Клер собиралась готовить ужин, решила не злоупотреблять гостеприимством, а направиться в кухню и помочь моей новой знакомой. Ориентируясь по запаху, я приближалась к святая святых, где что-то шумело и жужжало, поэтому вышло так, что я оказалась у двери незамеченной и опять подслушала непредназначенный для меня разговор.
– Думаешь, мы правильно поступили, что пригласили ее на ужин? – спрашивал женский голос.
– Да. А что тебя так беспокоит? – волновался мужской.
– Джонатан сойдет с ума, когда узнает, что у нас посторонний в гостях, – это была Клер.
– Но ты не могла знать, что эта девушка одна из его поклонниц. И к тому же завтра ее нужно отвезти в участок для дачи показаний, – успокаивал Ричард.
– Не думаю, что она обвинит меня.
– Нет, но… – Ричард не договорил, потому что послышался звонок.
Я вздрогнула и задела какую-то картину, висящую на стене. Слава богу, она не упала, а моя сообразительность подсказала, что пора бы обозначить свое присутствие и войти в кухню, пока меня не посчитали шпионкой и не выставили за дверь.
– Добрый вечер, – пролепетала я.
– Отдохнула? – забеспокоилась Клер.
Ричард прошел мимо меня со словами:
– Я пойду открою дверь.
Я проводила его взглядом и, улыбнувшись, ответила:
– Да. Могу я чем-нибудь помочь?
Мне хотелось отвлечь от себя внимание, чтобы не обсуждать инцидент и не врать, что я ничего не слышала.
– Оу… Пф-ф-ф… Даже не знаю, – замешкалась Клер. – Ты сможешь порезать сыр?
Она протянула мне какое-то необычное приспособление для нарезки сыра и сам сыр.
– Хорошо, – согласилась я, озираясь. – Попробую.
Кухня была огромной. Огромной – не в смысле большой, а просто огромной, учитывая даже то, что их таунхаус не такой и большой. По всему периметру кухни располагалось множество ящиков как на полу, так и на стенах. Два холодильника, плита, духовка. Пахло специями, свежим сельдереем, сдобным хлебом и жареной курицей. Мой живот предательски свело, ведь я не обедала, но пришлось приказать ему замолчать и разглядывать дальше все вокруг, чтобы отвлечься. Из кухни открывались три двери. Одна – та, в которую я вошла, а другие две выходили куда-то в другие помещения, о которых мой любопытный нос хотел все знать. Посередине стоял круглый обеденный стол с пятью стульями, скатерть и сиденья стульев были сшиты из одинаковой ткани цветочного рисунка. В центре стола красовалась ваза с фруктами.
Приноровившись резать сыр, я думала о том, что моя компания совсем неподходящая для сегодняшнего праздника. Думала о том, что говорила Клер насчет моего незапланированного вторжения в их размеренную жизнь. Что ж, непрошеный гость хуже кого там, как у нас говорят? Хотя… Стоп. Я прошеный гость. Меня пригласили. И я изначально не собиралась писать никакого заявления!
– Клер, – я хотела сказать ей все по этому поводу. – Я не собираюсь обвинять вас.
Клер пристально посмотрела на меня, решаясь что-то сказать, но не успела. На кухню вихрем влетела высокая стройная блондинка и кинулась обнимать и целовать женщину напротив меня.
– Привет, мам, – сказала девушка. – Как дела?
Клер в нерешительности все еще смотрела на меня, потом, будто опомнившись, обняла дочь и тоже поцеловала. Я опустила глаза и стала сосредоточенно резать сыр.
– Все хорошо, Лиззи. А где Брендон?
– Брендон беседует с папой в гостиной. – Девушка схватила со стола кусочек свежего перца и стала грызть. Меня она не замечала.
«Обычная!» – барабанили в голове слова Надюхи. Я злилась. В этот момент ножик для резки сыра соскользнул и полосонул меня по пальцу.
– Блин, – выругалась я на своем родном языке, разглядывая палец. Что за невезение?! Слава богу, он не пострадал, я задела только ноготь.
– О! У нас гости?! – И они обе уставились на меня, разглядывающую палец и улыбающуюся непонятно чему.
«В любой непонятной или нехорошей ситуации улыбайся!» – забыла, кто это говорил, но действовало всегда безотказно. Пауза затянулась, а у меня начинало сводить скулы от улыбки. Я ждала, что Клер начнет говорить и представит меня своей дочери, но она почему-то не решалась, и я представилась за нее:
– Я Стася. Клер сбила меня машиной сегодня днем. И пожалев, решила пригласить к вам на праздник, – прозвучало как-то неуверенно, но честно. О том, что я безумная фанатка ее брата, пришлось промолчать.
– Мама, с тобой все в порядке? – испугалась Лиззи.
– Со мной все хорошо, дорогая. Скорее, надо беспокоиться за Стасю.
– Да не стоит. У меня тоже все хорошо, небольшая ссадина. Она меня совсем не беспокоит, – про бедро я промолчала. Да и зачем говорить, если мы никогда больше не увидимся. Сейчас меня беспокоил мой сломанный ноготь. Как же это бесит, когда ноготь сломан под самый корень!
– Я рада, что с тобой все хорошо, – обрадовалась Лиззи и нежно прислонилась своей щекой к материнской. – Ну, а у тебя что случилось?
Это, похоже, уже было адресовано мне.
– Да, ерунда, – успокоила я. – Просто ноготь задела резкой для сыра.
Блондинка подошла ближе и сказала мне на ухо:
– Ненавижу резать сыр. Я всегда от этого отлынивала.
Она подхватила меня под локоть и потащила за собой.
– Пошли, я дам тебе пилку для ногтей. Это, – она показала на палец, – так оставлять нельзя.
Я поплелась за Лиззи, посматривая на Клер, которая хитро улыбалась.
«Наконец-то она немного расслабилась, – подумала я. – Наверное, ей сейчас было тяжелее, чем мне. Сбить человека – это ведь не шутки. Надо позже еще раз успокоить ее и сказать, что я не собираюсь обвинять ее и подавать заявление в полицию».
Лиззи и я стояли в холле возле входной двери. Она копалась в своей сумке, болтая всякую ерунду о том, сколько всякого барахла хранит ее как бы «дамский ридикюль», а того, что надо, вечно не отыскать, а я по привычке улыбалась. В этот самый момент раздался звонок, заставший нас врасплох.
– Кто-то еще пришел. – Лиззи оторвалась от поисков и открыла дверь. Заглянув за плечо девушки, я потеряла дар речи: в проеме стояли Джонатан и его прекрасная напарница по последнему фильму – Скарлетт. Мне показалось, что я самая маленькая, самая незаметная и самая противная букашка в мире, которая пробралась в гости к тем, кто ее не ждал. Мне хотелось исчезнуть, просто испариться, чтобы никогда не видеть, так жалко я выглядела со стороны.
«А ведь я говорила!» – повторял в мыслях противный Надькин голосок, который никак не хотел затыкаться, хотя я пыталась его придушить.
Первым в дверь вошел Джонатан, он выглядел великолепно, впрочем, как всегда. На голове у него красовалась шапочка Санты, ноги обтягивали черные джинсы, на плечах черный кожаный бомбер, под которым были еще спортивная кофта с капюшоном и рубашка. Шикарная Скарлетт просто откинула за спину каштановые локоны и ослепительно улыбнулась, следуя за парнем. Они втроем, вместе с Лиззи, обнялись и поздравили друг друга с наступающим Рождеством. Пока сестра Джонатана закрывала входную дверь, вся компания перебрасывалась незначительными фразами, спрашивала, как у кого дела, как перелет и все в этом духе. Меня совсем не замечали, чему я, если честно, была только рада. Встреча с «мужчиной моей мечты» заставила меня превратиться в камень, я делала вид, что меня здесь нет. Такой себе камень-невидимка. Машинально я спрятала поломанный ноготь за спину и продолжила неприлично пялиться на объект своих мечтаний. В голове бушевал ветер.
Скарлетт первой заметила меня и улыбнулась, вообще она показалась мне такой приземленной и простой в обтягивающих джинсах, белом свитере и короткой дубленой куртке, что я ответила улыбкой и взмахом руки, но тут же спрятала ее опять за спину. Джонатан немного смутился под моим пристальным взглядом, отчего я смутилась в ответ и опустила взгляд, рассматривая носки.
– Привет. – Его грудной низкий голос что-то задел внутри меня, и это что-то перевернулось, делая сальто-мортале.
Неожиданно, сглаживая это замешательство и прерывая молчание, Лиззи сменила позицию и переметнулась ко мне. Приобняв и подтолкнув слегка вперед, она выпалила:
– Это Стася. Мама сбила ее машиной сегодня.
– Что?! – одновременно заволновались гости, и на их лицах появилась озабоченность.
– С мамой все в порядке? – забеспокоился Джонатан.
– Да. Она готовит на кухне, – успокоила Лиз.
– Со мной тоже, – смущенно вставила я свои «пять копеек».
Джонатан кивнул в мою сторону и скрылся в кухне, оставив Скарлетт с нами.
– Я Скарлетт, – представилась она, протягивая мне руку, на что я все сильнее пыталась спрятать свою. Вообще я мало понимала, что делаю и что должна делать. Голоса не было слышно, но я понимала, что что-то шепчу, двигая губами. Вся масса чувств, что я пережила за день, надвигалась на меня с такой скоростью, что я понимала: еще чуть-чуть, и сдержать этот поток эмоций я не смогу.
– Что? – переспросила девушка, наклоняя ко мне голову. Лиззи опять вернулась к сумочке и была поглощена этим процессом, не обращая на нас внимания.
– Настя Щербакова, «Жаркое солнышко», – выпалила я по-русски. Хорошо, что американцы не знают русского.
– Она иностранка? – обратилась Скарлетт к Лиззи. – Ты понимаешь меня?
– Все она понимает, – заверила ее та. – Просто она, похоже, слегка в шоке от увиденного. Две звезды мирового масштаба… И все такое.
– Ты знаешь, кто мы такие? – безэмоционально поинтересовалась она. Похоже, я потеряла для нее всякий интерес после объяснений Лиззи. И для Джонатана, наверное, потеряю тоже.
– Да, – пожала я плечами.
– Ну, я же говорила, – подтвердила свои догадки сестричка Коул. – Две звезды – это слишком неожиданная встреча для простых смертных. Ничего, сейчас я ее приведу в чувства, а ты иди к моему брату.
– Да, слишком, – отозвалась тут же я.
– Ну вот, – Лиззи протянула мне пилочку для ногтей. – Кажется, начинаешь приходить в себя. Пошли, я налью тебе папиного виски. Он быстро приведет тебя в порядок. Знаешь, это на вид кажется, что они такие «небожители». А на самом деле такие же обычные, как мы.
Я не понимала, кто это… мы. И потом, я пребывала в шоке из-за того, что не верила во все эти свои планы и стратегии, которые обещала осуществить. Я не верила в то, что вот так запросто за один день некая цепочка обстоятельств может привести к такой ситуации, где я буду сама не своя от счастья, страха и желания прикоснуться к Джонатану.
Мы направились в гостиную, когда снова раздался звонок. Оглянувшись, я увидела, как Джонатан широкими шагами направился открывать дверь. Помпон на шапке подпрыгивал в такт его походке, а в руках он держал какой-то пирожок. Все это напомнило мне дом, где мама заботливо пыталась нас всегда откормить пирожками, где всегда тепло, уютно и легко.
Из холла доносились голоса.
– Дядя Джонатан приехал! – Это был тоненький детский голосок. – А ты мне привез какую-нибудь игрушку?
– Я – нет. Но думаю, что Санта точно принесет тебе много подарков, – ответил мужской голос. – Завтра ты самая первая проснешься и найдешь их под елкой.