Саша Ринн
Демоны Алисы
Что касается отчима, он считает, что фитнес – удел девушек из Инстаграма, у которых богатые мужья. На худой конец и я могу выйти замуж за бизнесмена. Выберу самого богатого и накачанного, у которого вкусы очень специфичны.
В кармане толстовки лежит MP3-плеер, наушники-капельки сами просятся в уши. Такие плееры были в моде в конце нулевых, сейчас ими уже никто не пользуется, все слушают музыку со смартфонов. А этот еще и выглядит как старое барахло: весь потёртый, в царапинах, с обломанными кромками корпуса. К тому же он глючит, иногда включается сам по себе, начинает играть случайную мелодию, и если не заметить и не выключить его вовремя, может втихомолку выжрать всю батарейку. Дашуля как-то спросила, зачем я вообще им пользуюсь, а я соврала, что у таких плееров качество звука лучше. На самом деле нет, конечно же.
С утра город окутан туманом, такое часто у нас бывает. Белесая дымка съела верхние этажи домов-девятиэтажек, а заодно и продолжение улицы, по которой я бегу – видны только пятна света от фонарей, которые гирляндой уходят вдаль. Старые тополя без листвы в таком тумане выглядят, как скелеты деревьев. Под ними растет высохшая, полумёртвая от холода трава.
Эта улица называется улицей Выучейского, кажется, в честь героя революции – у нас каждый второй переулок носит имя какого-нибудь красноармейца, как будто мы все тут поголовно коммунисты. Если я пробегу улицу до самого конца, то увижу набережную и маслянисто-тёмную поверхность Восточной Двины. Но там наверняка ветрено, поэтому я выбираю другой маршрут: поворачиваю направо на перекрестке, где есть «зебра», и бегу по той же улице в обратном направлении. Нужно сделать большой круг.
На одном из фонарных столбов весит распечатанное на принтере черно-белое объявление о пропаже молодой девушки. На следующем столбе – такое же объявление; кто-то расклеивал их повсюду, не жалея бумаги. Выглядит немного жутковато; я стараюсь не смотреть на них.
Возле продуктового магазина стоит спиной ко мне высокий юноша, прислонившись к серебристому «Митсубиси Аутлендеру». Кажется, он играет в какую-то игрушку на смартфоне, прихлебывая кофе из пластикового стаканчика. И в тот самый момент, когда я собираюсь оббежать его, юноша неловко поворачивается – и попадает стаканчиком прямо мне в плечо. Я ахаю, чувствуя, как горячий кофе стекает по руке, пропитывая новенькую толстовку. Затем ахаю еще раз – передо мной стоит Костя!
Это точно он! Короткие волосы топорщатся ежиком, на щеках щетинка, на плечах кожаная куртка – Костя как будто сошел с обложки “Men’s Health”.
– Ах, чёрт!.. Алиса, это ты! Слушай, прости, я не нарочно, – Костя кладёт стаканчик на капот машины и пытается отряхнуть меня, но разве кофе стряхнешь? Бурое пятно безжалостно расползается по рукаву.
– Хорошенькая у тебя… манера приветствия. – Я с трудом перевожу дыхание после бега, сердце так и прыгает в груди. Быстро поправляю волосы, снимаю наушники.
– Обычно лучше получается.
– Спасибо хоть, что дал своему кофе немного остыть, иначе это сошло бы за покушение на убийство.
– Прости, пожалуйста, – Костя смущенно улыбается, и на щеках у него появляются маленькие ямочки.
Я смущаюсь. Интересно, Костя сам-то понимает, насколько обалденно он выглядит? Думаю, многие девчонки согласились бы, чтобы он им ногу сломал, лишь бы познакомиться с таким красавчиком. Что уж говорить о каком-то кофе.
– Да ладно, ничего страшного.
Несмотря на мои заверения, кажется, Костя немного расстроен, что попортил мою одежду. Он выдаёт парочку неловких шуток, а потом вдруг предлагает купить новую толстовку, лучше прежней. Я со смехом отнекиваюсь, но он настаивает:
– Серьёзно, ей ведь хана. Можем на неделе вместе пойти в торговый центр, если хочешь. Или на выходных. Заодно угощу бургером.
– Разве что двумя.
– Так что скажешь?
Ого! Это звучит почти как приглашение на свидание. Неужели Костя, наконец, раздуплился и признал, что положил на меня глаз? Как всё просто и хорошо. Меня так и тянет спросить, где же он раньше пропадал.
– Ладно, можно как-нибудь сходить…
– В следующие выходные тебе удобно будет?
– Наверное. Проверю свой календарь.
Неловкая пауза. Я смотрю на Костю во все глаза.
– Я и не знал, что ты бегаешь по утрам. – Он осторожно переводит разговор.
– Ну, да, приходится, я ведь слежу за фигурой. И это дешевле, чем в зал ходить. Хе-хе-хе…
У меня вырывается короткий нервный смешок. Боже правый, Алиса, соберись! Нужно выглядеть увереннее!
Я, правда, рада пообщаться с этим парнем, но хотелось бы встретить его в более романтичном месте, скажем, на вписке или в клубе. Чтобы мои волосы не блестели от пота, а на лице было хоть немного косметики. И чтобы можно было психологически подготовиться, а то сейчас я в полной растерянности, и в голове пустота, как будто все мысли корова языком слизнула.
Киваю на «Митсубиси Аутлендер»:
– Твоя машина? Крутая.
– Не, это не моя. – Костя качает головой. – Старшего брата. Мы только собрались вместе на дачу съездить в воскресенье, забрать кое-какие вещи. Он вот-вот должен подойти. Хотя подожди…. Наверное, зря я сказал, что она не моя? Только что потерял несколько пунктов в рейтинге парней из волейбольной команды, да?
– Ну, может быть, твой рейтинг упал совсем чуть-чуть. – Я фыркаю и показываю один сантиметр между большим и указательным пальцами.
Костя шутливо опирается на автомобиль и с преувеличенным апломбом заявляет:
– Ну, то есть тачка моя, конечно. Как минимум будет моей по наследству. И права у меня тоже будут. Когда сдам хотя бы площадку.
Я смеюсь, и мы прощаемся. Костя напоследок машет рукой, а сам незаметно суёт в рот сигарету. Я бегу дальше по улице, чувствуя, как горят щеки. Улица качается под ногами. Наверное, если сейчас сделать рентген, на снимок точно попадут маленькие бабочки, летающие вокруг сердца. Неплохое, блин, начало дня! Мне прямо-таки не терпится рассказать Дашуле об этом маленьком приключении, и я бегу трусцой к её дому, стараясь следить за дыханием.
Вдох – два выдоха. Вдох – два выдоха.
Туман еще не рассеялся. Призрачные очертания стареньких домов-хрущевок проплывают мимо меня в белесом мареве, дальше виднеются ряды построек барачного типа – у нас таких полным-полно, Кнежин чуть ли не на треть из них состоит. Когда идешь вечером и видишь, как поблескивает свет в окнах этих гнилушек, удивляешься, что там вообще кто-то живет.
Дашуля обитает чуть дальше, в новом районе. Он явно был построен без особой любви: бетонные многоэтажки стоят как попало, вкривь и вкось, без всякой системы. Заблудиться там – раз плюнуть. Я когда впервые пошла к подруге в гости, блуждала в этом лабиринте добрых двадцать минут, пока не разобралась, где нужный дом. Сейчас-то я легко там ориентируюсь: у водонапорной башни свернуть направо, потом налево, обогнуть длинную сиреневую хрущевку…
Но у водонапорной башни я невольно останавливаюсь, заметив кое-что необычное. Эта древняя, как Титаник, кирпичная конструкция возвышается среди гаражей; металл цистерны давно уже проржавел, листы едва сходятся друг с другом. И на одном из металлических листов я вижу странное тёмное пятно, похожее на человеческую фигуру. Как будто кто-то намалевал масляной краской человечка с очень длинной шеей и длинными руками. Рот у человечка раскрыт в немом вопле, а левой рукой он указывает на проулок. В той стороне живёт моя подруга. Мурашки табунами пробегают у меня по спине.
Выглядит зловеще. Интересно, какой умник залез на верхотуру, чтобы нарисовать это агонизирующее страшилище, и как он это сделал? Хотя я не до конца уверена, что это вообще рисунок; может, просто пятно влаги или вроде того. Позавчера, когда я приходила сюда в последний раз, его не было. Хорошо бы сфоткать, но на моём дрянном смартфоне нет зума, хорошего снимка не выйдет.
Почему я вообще парюсь из-за этой фигни? Наверное, даёт о себе знать засевшая в моей душе затюканная неврастеничка, которая всегда от жизни ждет самого худшего и везде ищет плохие предзнаменования. Не собираюсь идти у этой неврастенички на поводу.
Я отворачиваюсь от страшного человечка и решительно шагаю к дому Дашули. Но прежнего радостного настроения нет и в помине.
Глава 3
У Дашули, как обычно, с утра не заперта дверь. Я захожу в уютную прихожую и сразу в нос бросаются запахи незнакомой еды; Дашуля на кухне колдует над чем-то, тихонько напевая себе под нос: «Незабудка – твой любимый цветок». Нас с ней объединяет как минимум две общих черты – привычка рано вставать и любовь к хреновой музыке.
Раз уж здесь ловит Wi-Fi, быстро чекаю сообщения – не пришло ли чего нового. Вдруг Костя успел что-нибудь написать?
– Приветик! – Дашуля выглядывает из кухни. На ней бордовый фартук, волосы, как всегда, аккуратно заплетены.
– Ага, привет. Ты что-то мутишь уже с утра?
– Да вот проснулась, и в голове первая мысль: хочу крем-суп из тыквы. Быстро глянула на ютубе рецепт, и понеслось. У нас осталась еще одна тыква с дачи.
– И что, удался суп? Или получилось как предыдущий твой опыт с креветками?
Я фыркаю. Не спрашивайте, что за история с креветками: некоторых вещей лучше не знать.
– Давай, еще раз припомни этих креветок, – морщится Дашуля. – Признай уже, Алиса, что твоя попытка сделать из них мем потерпела неудачу. Хотя креп-суп – тоже фигня полная, вообще не удался. Наверное, стоило купить настоящих сливок, а у меня было только молоко.
– Не будешь меня им потчевать?
– Я пока что хочу видеть тебя живой, поэтому не буду.
Не удивлюсь, если на самом деле суп вполне съедобный. Но Дашуля повернутая перфекционистка, и ей очень нужно, чтобы каждое действие было достойно одобрения. Либо она получит пятёрку за суп, либо нисколько. Иногда это раздражает.
– А мама твоя где?
– Опять работает полные сутки. Так что можно в её отсутствие веселиться сколько угодно. Веселиться, у-у-у!
Из комнаты степенным шагом выходит здоровенный котяра с проплешиной на боку. Он потягивается, выгибая спинку, зевает и идёт ко мне здороваться.
– Привет, Бандит, – говорю я.
Этого кота мы с Дашулей нашли на улице прошлой зимой, – он здорово обморозился и выглядел больным, почти умирающим. Дашуля немедленно захотела взять его себе, и это решение стоило ей миллиона нервных клеток. Котяру пришлось лечить от всех возможных паразитов, а уж сколько времени мы потратили на то, чтобы научить его гадить в лоток, а не по всей квартире… Я, наверное, никогда бы не отважилась подобрать взрослого бездомного кота, но Дашуля по-другому смотрит на вещи.
Сейчас, заметив кота, она тут же подхватывает его на руки, как ребеночка, и со смехом целует за ушком:
– Бандитик, такой сонный! Ты где-то спал, да? Спал? А теперь пришел поприветствовать Алису? Ух, ты мой хороший…
У Бандита в жилах течет кровь уличного воина, и он терпеть не может тисканье. Но хозяйку любит, а потому готов немножко потерпеть её телячьи нежности.
– Привет, котяра. – Я аккуратно глажу кота по голове. Бандит, помня мои заслуги, снисходительно муркает.
После пробежки я вся потная, и чем дольше стою здесь, в прихожей, тем сильнее преют подмышки.
– Ладно, я в душ.
– Ой, откуда у тебя такое пятно на рукаве? – спрашивает Дашуля. – Только сейчас заметила. Ты упала что ли?
– Нет, там кое-что поинтереснее, – говорю я загадочным голосом. – Встретила Костю по пути сюда. Если приготовишь парочку тостов с сыром, обещаю, что всё расскажу.
– Ого! Того самого Костю, из параллельного класса? – Дашуля опускает кота на пол и радостно хлопает в ладоши. – Ничего себе! Ну, всё, ловлю тебя на слове! Сердцеедка ты коварная…
– Ага-ага…
Чувствую легкое трепетание розовых бабочек в груди – они по-прежнему летают где-то вокруг сердца. Я упиваюсь радостным чувством. А почему бы и нет? Если у нас с Костей что-то получится, это будет самое офигительное событие за весь год. Правда, я пока что мало знаю об этом парне, но представилась возможность узнать его получше. Костя милый, общительный и остроумный, а еще он красавец, каких поискать.
– Кстати, ты шоколадку купила к чаю? – спрашивает Дашуля. – Крем-суп накрылся, хочу много эндорфинов, чтобы это компенсировать.
– Не. Не купила. Вчера забыла, а сегодня магазин закрыт с утра, наш ближайший только в одиннадцать открывается.
– О, тщета! О, эфемерность! – восклицает Дашуля и вальсирующим шагом уплывает на кухню. – Ладно, фиг с ней, с шоколадкой. У нас козинаки есть.
Какая «тщета», о чем это она? Наверняка опять цитирует Шекспира. Дашуля обожает Шекспира и нет-нет да ввернёт какую-нибудь цитатку, хотя там слова такие, что язык сломаешь. Я вряд ли когда-нибудь наберусь смелости прочитать эту древнюю муть. Помню из Шекспира только фразу Гамлета: «Прекрасная мысль – лежать между девичьих ног». Один парень, с которым я недолго встречалась в старой школе, носил на сумке значок с такой надписью. А вообще подозреваю, что Шекспир был тот еще похабник. И сам был не прочь потрясти копьем, и персонажи у него такие же.
Через полчаса я, с чалмой из полотенец на голове, сижу в тёплой кухне и рассказываю о событиях этого утра, изрядно всё приукрашивая. Дашуля слушает меня, забравшись с ногами на табурет. Мы уплетаем поджаренный хлеб с плавленым сыром.
– Всё ясно с Костей, – заявляет Дашуля, когда мои разглагольствования подходят к концу. – Ты его подцепила. Раньше он стеснялся позвать такую красотку, а теперь понял, что это судьба.
– Это Костя стеснялся? – Я качаю головой. – Что-то ты путаешь, подруга. Он не из той категории мальчиков, которые стесняются девочек. Да и чего меня-то стесняться?
Я роняю кусочек тоста на пол, и Бандит, быстро среагировав, тут же подскакивает и начинает слизывать с него плавленый сыр. Аж мурчит от радости.
– Только не начинай опять загоняться на эту тему, – вздыхает Дашуля. – А то как начнёшь депрессовать и сомневаться, так тебя не унять будет. И вообще я знаю, что тебе нужно для того, чтобы стать человеком.
– М-м?
– Та блузка с открытыми плечами. Розовая такая, которую мы видели в фильме. Секси-блузка.
– Ты нашла её в интернете? – воодушевляюсь я. – Гонишь!
– Еще как нашла.
На сайте худосочная девушка-модель позирует в этой блузке, уткнув руки в бока и уставившись томным взглядом вдаль. Блузка на девушке смотрится отлично, а вот как она будет смотреться на мне – другой вопрос. Наверное, неплохо.
– Классная, да? – спрашивает Дашуля, хрумкая козинаком. – По-моему, тебе пойдет. Нужно только размерную сетку проверить внимательно, они тут на сайте часто маломерят.
– Может, лучше тебе? – Я намазываю тост плавленым сыром с огурчиками. – Ты ведь любишь розовый цвет.
– Ну, это вряд ли. Я лаве давно уже откладываю на машинку… – Дашуля звонко смеется.
– Машинку?
– Я разве не говорила, что хочу пойти на курсы вождения летом? Мама пообещала оплатить, если закончу год без троек. А там со всеми подработками ко второму курсу накоплю на машинку. Машинку! Представляешь?
Она вытягивает перед собой руки, хватается за воображаемый руль и начинает крутить его туда-сюда, издавая губами звуки мотора: «Вз-з-з-з!» Потом вращает руль быстрее, видимо, дрифтуя на месте, бибикает и смеется, бибикает и смеется. Детский сад.
– А ты водительские права не собираешься получать, Алиса?
Если честно, иногда я представляла себе, как еду по бесконечной дороге на своем автомобиле. Переключаю передачи, выжимаю педаль газа до упора. Машина гудит, как сумасшедшая, ускоряется, а я всё давлю и давлю на педаль. Несусь стремительно, как ракета, так что весь мир за окном размывается, превращается в разноцветное марево. Опасно так водить, очень опасно, и в глубине души у меня что-то сжимается, кричит…. Слышу визг тормозов – и меня выбрасывает вместе с машиной в глубокую яму.
– Не, пока что обойдусь без прав, – говорю я. – Раз уж у меня будет личный водитель.
– Опаньки! Ты на халяву-то не рассчитывай, подруга, – заявляет Дашуля сварливым тоном сериальной блондинки. – Будешь отрабатывать. Будешь летом обмахивать меня опахалом, чтобы было прохладнее, а то на машинку с кондиционером у меня денег не хватит.
– Зачем опахалом? Я могу просто дуть тебе на голову.
Я вскакиваю и дую на неё, а подруга подставляет лицо с блаженным видом:
– Восхитительно! Да! Дуй еще, не останавливайся, обдуй меня полностью! Этот запах огуречного сыра из твоего рта… великолепно…
Мы обе заливаемся смехом. Тут ноутбук издает характерный пиликающий звук – по электронной почте пришло письмо. Подруга мигом прекращает игру и разворачивает ноут экраном к себе. Быстро уничтожаю последний тост, пока никто не видит.
Какую-то еще интересную новость я хотела обсудить. Хм, что же это было? Позабытая мысль вертится на задворках сознания, не могу её выцепить. Смотрю на Дашулю – она пялится в экран со странным видом: лицо вытянулось, глаза стали огромными.
– Ты чего это?
– Да вот, странное письмо пришло….
– А что там?
– Ну, это…. Даже не знаю, что сказать.
Что-то не в порядке. С таким лицом люди не читают обычные сообщения, с таким лицом смотрят на повестку в суд или на уведомление о возбуждении уголовного дела. Или на письмо с угрозами.
– Дай глянуть, – говорю я безапелляционным тоном, и Дашуля послушно показывает свой электронный ящик.
Кто-то прислал ей пустой емейл – ни здрасьте, ни до свидания, даже тема не указана. И в письмо вложена фотография. По моей спине бегут мурашки. Мать вашу, что это за фотография? Что за хрень?
Снимок выглядит так, словно сделан в полной темноте на дешевый фотоаппарат или мобильник со вспышкой. Худенькая девушка лежит на полу с безжизненным видом, повернув голову на бок и раскинув руки. На ней зеленая демисезонная куртка, тонкая фигурка залита светом вспышки, рядом на полу яркий блик, похожий на солнечный зайчик. Тот, кто фотографировал, видимо, в последний момент сделал неловкое движение, и снимок смазался. Толком не понять, что это за девушка и что вообще происходит. Но выглядит жутко. Очень жутко. Как те фотографии с места убийства, которые иногда показывают в криминальных хрониках – на них еще специально замазывают лица убитых, наверное, чтобы не оскорблять их память или чтобы не пугать зрителей посмертными масками. На этой фотке, впрочем, крови не видно, хотя у девушки на лице какие-то тёмные пятна.
– Да уж… охренеть, блин! – У меня вырывается несколько матерных словечек, но Дашуля слишком напугана, чтобы меня отчитывать.
– Стас! – говорит она. – Вот мудак, а?
– Думаешь, это он прислал?
– А кто еще? – восклицает она со злостью. – Он любит меня попугать. Знает же, что я трусиха, и всё равно это делает. Типа присылает миленькое видео с котятами, на котором в середине скример, а я потом за сердце хватаюсь.
Дашуля, мрачнее тучи, достает смартфон и набирает Стаса, явно намереваясь сделать ему хороший втык. А меня терзают сомнения. Когда в интернете форсилась тема с демонической девочкой Момо, Стас по приколу прислал мне её фотографию с припиской: «Бойся Момо!» Сообщение пришло под вечер и так меня перепугало, что я долго не могла заснуть, и потом три дня со Стасом не разговаривала. Но одно дело мем из интернета, и другое дело – эта стрёмная фотка. Она никак не тянет на розыгрыш, даже по меркам Стаса, у которого чувство юмора очень своеобразное.
Проверяю электронный адрес, с которого пришло письмо: slvrscrm@ninesixpbb.com. Да уж, что-то новенькое! Мои сверстники обычно используют почтовые ящики “Google” или «Яндекс», а не это… что бы это ни было.
– Стас не отвечает, – говорит Дашуля. – Ну, ничего-ничего…. Когда я до него доберусь, ему мало не покажется. Тут он явно перешел черту.
– Слушай, может, он и ни при чем. Посмотри, с какого адреса тебе это отправили. Выглядит как один из тех электронный ящиков, которые делают спам-рассылки.
– Думаешь, это спам? Обычно мой почтовый ящик такие письма опознает и сразу помечает как спам.
– Значит, на этот раз он не справился. А может, какие-нибудь недоумки решили пошутить на тему недавних исчезновений девушек и порассылать страшные фотографии случайным людям.
– Ты думаешь?
– Это возможно.
– Ну, блин! Мерзко даже думать об этом! – возмущается Дашуля. – Алиса, почему на свете существуют такие ужасные люди?
– Я не знаю. Наверное, большинство людей в душе уроды, а в интернете проще в этом признаться.
В присланной фотографии есть что-то странное, нездорово-цепляющее. Смотрю на неё как зачарованная, не могу отвести глаз – интуитивно ищу какую-то важную деталь.
– А когда, говоришь, твоя мама вернётся? – спрашиваю я как бы между прочим.
– Завтра днем. А что – думаешь, нужно ей позвонить?
– Не, наверное, не стоит. Но не помешало бы отнести эту фотку в полицию на всякий случай. Можем завтра вместе сходить, у меня как раз нет тренировки.
– Давай, – кивает Дашуля. – Мне тоже будет спокойнее, если мы её отдадим. Хотя это наверняка ерунда…. Надо же, я так разозлилась на Стаса, готова была ему голову оторвать! Даже немного стыдно, что я сразу на него подумала. Как будто он заранее во всём виноват.
– Ну, еще бы. Уж я-то знаю, что у тебя первая мысль всегда о нём. – Я бросаю на Дашулю взгляд искоса.
А она тут же надувается:
– Ты на что это намекаешь?
– Да ни на что…
– Ага, поэтому нужно ехидные комментарии делать? Я сто раз говорила, что мы со Стасом просто друзья. Причем с детства.
Она произнесла эти слова таким отчаянно-небрежным защитным тоном, что мне стало её жалко. Может, я нажала на больное место – кто знает, какие там у них со Стасом взаимоотношения на самом деле. Пока я подбираю подходящие слова, чтобы извиниться, Дашуля вдруг говорит:
– Алиса, посмотри-ка на фотографию. По-моему, у тебя есть такая же куртка, как на этой девушке.
– Чего?
– Ну, весной ты ходила в такой зеленой курточке демисезонной, помнишь? Она у тебя еще осталась?
– Ах, да, точно. У меня есть такая.
Ту куртку мне купила мама, и я одевала её раз девять или десять за всё время. Куртка приталенная, фасончик неплохой, но цвет мне никогда не нравился – не люблю зелёный (в отличие от мамы). Девушка на фотографии носит похожую куртку, но всё так размазано, что точно не сказать. Я качаю головой:
– Не знаю, может, похожая куртка, может, другая. Мы её купили в торговой сети, так что какая разница? В России таких курток, наверное, миллион.
– Да, ты права, – поспешно отвечает Дашуля.
Она тут же закрывает ноутбук и мило улыбается – пытается меня успокоить, но я уже застремалась. Противный такой липкий холод в душе, как будто грязью мазнули. Не хочется иметь с этим снимком ничего общего.
После такой эмоциональной встряски мы с Дашулей болтаем еще полчаса на повышенно-веселых тонах, чтобы развеяться, и мало-помалу действительно начинаем веселиться. Перемываем косточки всем одноклассникам, смеемся, как две дурочки. Потом я, скрепя сердце, соглашаюсь сделать домашку по химии. В данном случае это означает, что почти всю работу делает Дашуля, а я под шумок переписываю у неё реакции со сложными углеводородами и прочими бутадиенами, надеясь, что это никогда не пригодится мне в жизни. Приходит Бандит, мурлыкая как трактор, укладывается спать прямо на задачник по химии. Мы, смеясь, отодвигаем его, а он опять ложится на книжку, потому что на ней мягко.
– Вот оболтус, – говорю я.
– Не ругайся на Бандитика, – требует Дашуля. – Он просто компанейский, любит общение. Я когда вечерами читаю в кровати, он всегда прибегает и залезает под одеяло. Если ноги согнуть, то под ними свободное пространство, как будто домик.
Я фыркаю. Очень вспоминается Шекспир.
Переделав все возможные дела, мы плюхаемся на диван и в очередной раз пересматриваем «Клинику». У Дашули флэшка с этим сериалом постоянно воткнута в blu-ray проигрыватель специально для таких случаев. Лично я половину реплик уже помню наизусть, но очень уж нравится наблюдать за Эллиот и её отношениями с Джей Ди. Помню, как тоскливо было, когда они расстались в первом сезоне; но сейчас мы с подругой пересматриваем пятый. Дашуля уже помнит все моменты, которые мы обе считаем скучными, и когда доходит до них, тут же поднимает пульт со словами: «Ну, это нафиг», – и мотает, пока на экране не появится что-то интересное. Например, уборщик – уборщик всегда клёвый.
Смартфон вибрирует в кармане: отчим звонит. Я игнорирую его, но через пару минут отчим перезванивает. На третий раз я не выдерживаю:
– Алло.
– Привет. Алиса, ну что – ждать тебя к ужину? – спрашивает отчим молодцеватым, чрезмерно дружелюбным голосом. И тут же заговорщически добавляет: – Или опять прикрывать тебя перед матерью? Иногда это срабатывает, но сама понимаешь…. Рано или поздно твоя мама разозлится, если будешь так себя вести.
Пора возвращаться. В реальность. И у меня даже нет серьёзных поводов жаловаться, ведь отчим неплохо готовит.
Сергею уже под пятьдесят, но я очень сильно удивилась, когда впервые об этом узнала, ведь он выглядит лет на десять моложе. Подтянутый, всегда аккуратно подстриженный и гладко выбритый, челюсть квадратная, лицо открытое – чем-то напоминает тех дядечек, которые играют «добрых ментов» в сериалах по НТВ. И ведь Сергей на самом деле работает в МВД, вроде, на высокой должности, хотя я понятия не имею, чем именно он занимается. Отчим никогда не рассказывал, а я не спрашивала. Мне, в общем, всё равно: мент – он и есть мент.
Может показаться, что я недолюбливаю Сергея, но на самом деле это не так. Во всех возможных фильмах подростки ненавидят своего отчима или мачеху, устраивают истерики. Но факт в том, что папа умер уже давно, его нет и не будет никогда. Вспоминая о том, как жутко тосковала мама в первые годы, я думаю, что пусть уж лучше она будет хоть с кем-нибудь. И ведь Сергей – явно не худший дядька. Он спокойный, уверенный, деловитый, как и полагается бумерам. Отчим поначалу не мог придумать, как вести себя со мной, а потом выбрал самый простой вариант: проявлять дружелюбие и как можно меньше лезть в мою жизнь. Еще Сергей стоически выдерживает самые жесткие попытки его подколоть. Наверное, за это я его и уважаю.
Весь вечер Сергей обслуживает нас с мамой, как официант, встает в театральные позы, рассказывает «смешные истории» и вообще из кожи вон лезет, чтобы нам с мамой было весело. Мама смотрит на него не отрываясь, острит сама и смеётся над шутками (кажется, почти искренне), а он ей только винца подливает. Я старательно скалю зубы. Когда проходит достаточно времени, откланиваюсь и сваливаю к себе в комнату. Запираю дверь.
Я уже знаю, что меня будет плющить до самого утра – после безмятежного дня накатывают волны знакомой тоски. Дабы компенсировать прежнее спокойствие. Может, даже приснится кошмар. Это нормально. Я к этому привыкла. Кажется, мама просто притворяется, что «всё забыла» и делает вид, будто теперь всё в порядке (или даже сама себя в этом убеждает), но мне от этого тошно.
Не в переносном смысле тошно, а буквально тошнит. Кусочки бифштекса с зелёным луком и кукурузой, так старательно приготовленного отчимом, перекатываются в желудке. Это очень жирная еда. Если меня вырвет, впервые за долгое время, по крайней мере, будет убедительная отговорка.
Сажусь на кровать, достаю ноутбук и листаю свою страничку на “Youtube” – что тут есть новенького и интересного. Вот какой-то парень рассказывает в новом видео о том, что такое теория хаоса. Наверное, интересно будет послушать, да?
Почему я так сильно расстроилась на пустом месте? Губы дрожат, спазмы в животе становятся всё сильнее. Раньше под напором таких эмоций я начинала плакать, а теперь не получается, видимо, слёзные железы пересохли. Поэтому я просто сижу и вздыхаю, обняв себя за плечи, как будто меня кто-то приобнял.
Старый плеер опять включается сам по себе и играет какую-то мелодию. Я ложусь на кровать и пялюсь в потолок, слушая, как музыка сдавленно бренчит в наушниках. За окном ртутное небо, всё в тучах.
Глава 4
Глубокой ночью смартфон вдруг начинает вибрировать что есть мочи: кто-то пытается до меня дозвониться.
Я продираю глаза и несколько секунд смотрю на смартфон с бессильной злостью, надеясь, что он сам собой угомонится. В комнате темно, как в погребе, на часах полтретьего ночи. Кому, мать его, понадобилось звонить в такое время?
Кто бы это ни был, он настойчив. Придется ответить, желательно матом. Я подхватываю телефон: на экране высвечивается имя Дашули вместе с её улыбающейся фотографией.
– Алло, Даш…. – У меня вырывается зевок. – Даша, ты поехавшая что ли? На хрена звонишь так поздно?
– Алиса, мне нужна помощь. Пожалуйста!
Что-то неладное происходит. В голосе подруги – ужас, почти отчаяние, дыхание сбивается. Никогда прежде она так не говорила. Мне представляется её лицо в этот момент: глаза вытаращены, рот раскрыт, перекошен.
– Что случилось?
– Я одна в квартире, мамы нет дома, – свистящим шепотом говорит Дашуля. – И тут посреди ночи звонит в дверь эта новенькая девочка, Зоя. Она стоит за дверью прямо сейчас! Требует, чтобы я её впустила. Она пугает меня до смерти!
Мои брови сами тянутся к переносице.
– Зоя…. В смысле, эта стрёмная девка с маской на лице? Что за чушь, Дашуль? На фига ей к тебе приходить?
– Не знаю….
– Погоди-ка, откуда она вообще знает, где ты живешь? И как она в подъезд зашла?
– Говорю тебе, я не знаю! – восклицает Дашуля. – По-моему, она не в себе. Она говорит всякие ужасные вещи, ты даже не представляешь, какие. А я никак не могла дозвониться до мамы, только до тебя получилось. Не знаю, что мне делать.
Дашуля порывисто всхлипывает, и телефонный сигнал превращает её вздохи в одно сплошное шебуршание. Я в растерянности, понятия не имею, что сказать. Когда такая вот хрень происходит ни с того ни с сего, это здорово сбивает с толку.
– Скажи этой дуре, чтобы убиралась. Скажи, что если не свалит сама, ты вызовешь полицию.
– Мне кажется, это не поможет.
– Почему не поможет, Дашуля?.. Алло! Ты слышишь меня?
Молчание.
– Ой, что это? – вдруг спрашивает Дашуля странным высоким голосом.
– Ты о чем?
Молчание затягивается, становится всё более зловещим с каждой секундой.
– Дашуля, хватит пугать меня! Скажи уже, что там происходит! Эй! Дашуля? Алло! Алло!
Я сижу в тёмной комнате, прижав к уху смартфон, а вокруг меня как будто сгущаются тени. Всё жду ответа, но, кажется, с той стороны уже нет сигнала – ничего не слышно, никаких звуков, даже дыхания. А потом раздается автоматическое оповещение телефонного оператора, да так громко, что я вздрагиваю:
«Извините, связь прервалась! Sorry, the connection is lost!»
Матерясь, я сама набираю Дашулю и приникаю ухом к смартфону. Ладони почему-то вспотели, и на экране остались влажные следы моих пальцев. Слушаю телефонные гудки, слушаю собственное сопение, слушаю ночную тишину.
Вместо подруги вновь отвечает бездушный робот:
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».