Саша Тат
Али
– Ты даже не представляешь, как я рада видеть знакомое лицо! – произнесла она.
– Я тоже рада вас видеть, госпожа…
– Ханита, ты можешь не назвать меня госпожой? Ты же знаешь меня с рождения! Помнишь, ты даже один раз выпорола меня…
– Но я вас не порола, госпожа! Я только слегка… э-э-э…
– Я не в обиде, – улыбнулась Алиен, и у Ханиты немного отлегло от сердца. – Я правда рада, что ты здесь. Надеюсь, у тебя все хорошо?
– О, да! Я готовлю на кухне. Вот. Меня даже с собой стали везде брать! Я для командиров, бывает, готовлю.
– Я помню, ты всегда очень вкусно готовила! Я так скучаю по тому времени, по нашему поселку… – вздохнула Алиен. – Приготовишь для меня пирог с брусникой, когда она снова зацветет?
– Зачем же, когда зацветет? Можно и с другими ягодами ведь, на юге всего полно! – расплылась в улыбке Ханита. – Обязательно испеку! Скорей бы уж домой вернуться, тяжко вдалеке да в дороге…
– Да, но ждать осталось не очень долго! Может еще увидим Тарияну… Потерпи немного, скоро будем дома!
– Нет, я имела в виду Денос, госпожа.
На лице Алиен отразилось непонимание.
– Денос?
– Я живу в Деносе. Наши люди попали в клан Ваара и живут теперь там.
– Но как же… наш поселок? Великий Лес, Тарияна? Наш настоящий дом? Разве ты не скучаешь по нему?
– Ну… скучаю… иногда. То есть, я хочу сказать, Север, конечно, хорошо… когда лето. Но зимой что-то как-то… ну…
Ханита замялась, видя на лице Алиен смятение и разочарование, и ей стало не по себе. Зря она распустила язык, мало ли что у этих омег на уме – витают где-то вечно в своих облаках!
– Ты счастлива в Деносе? – спросила Алиен после долгой паузы.
– Конечно. А как иначе? Денос большой… Процветает… Детей не страшно рожать. Всех прокормишь да вырастишь.
– А разве у нас было не так?
– Ну как вам сказать… И у нас бывали хорошие года, урожайные! Да только Север суров. Зима длинная… Всяко бывало.
– Я этого не помню, – проговорила Алиен.
– Вы просто не знали, – тихо ответила Ханита. – Откуда вам было знать?
Действительно, откуда этой маленькой девочке, отродясь не работавшей, знать, как тяжело ковыряться в промерзшей земле и пытаться что-то вырастить? Как страшно отпускать мужей в темные леса с оголодавшим зверьем? Как сложно переждать зиму, казавшуюся бесконечной, когда запасы на исходе, а теплом еще и не пахнет? Омег берегли. Кормили, тепло одевали, заботились. Чем красивей и ухоженней омега, тем больше денег за нее дадут.
– Но ведь… на наш поселок напала чужая армия, альфы увели всех силой… Я думала, люди хотят вернуться домой, – прервала ее мысли Алиен.
– Денос теперь наш дом, госпожа.
Часть 21
Юмо
– Эта зима будет самой холодной за последние сто лет. Так говорят старейшины. Они не помнят, чтобы в это время уже было настолько холодно.
– А снега не очень много, – произнесла Алиен, растеряно глядя по сторонам. – Здесь всегда так?
– Нет, увы, – покачал головой Юмо. – Так сейчас везде. Это очень плохо! Все замерзнет без снега…
Втроем – он, Али, и Дорл – они шли вдоль длинных рядов повозок, заполненных провиантом и тюками со всевозможным скарбом. Юмо вел людей на юг. Появление Верховного, шедшего с тремя отрядами в противоположную сторону, на север, вызвало переполох. Колонна остановилась. И теперь люди вытягивали шеи, чтобы посмотреть на главного.
Юмо заранее получил известие о том, что Верховный идет ему навстречу, и оно тоже стало неожиданностью, ведь старший брат редко баловал его визитами. Впрочем, Дорл нечасто наведывался и к Улану, Ирсу или Грату. По-настоящему, кроме Деноса, откуда они все были родом, Верховный любил, пожалуй, только скалы и озера Алунга. А вот хвойные леса Севера не пользовались у него популярностью, если речь не шла о военном походе, конечно. Сам Юмо – самый младший из братьев – едва встал во главе северных территорий, сразу привязался к этому месту, и уже не променял бы их ни на что. Он был искренне уверен, что чтобы понять все очарование этих холодных и неприветливых земель, нужно остаться и послушать их шепот, подышать их воздухом. Остановиться хотя бы ненадолго. Но Дорл не задерживался здесь. Юмо подумал, что теперь, после появления в жизни Верховного жены-северянки, такое положение вещей может кардинально поменяться.
Алиен выглядела растерянной и сначала отвечала односложно, весьма озадаченная тем, что он вообще обратил на нее внимание, идет рядом и разговаривает с ней. Юмо нисколько не удивил такой расклад – вряд ли Дорл тратил много времени на общение, как впрочем и Зоуг, в доме которого она жила последнее время. Никто из его братьев не отличался говорливостью. Сам он не обладал такой же силой, как они, зато научился проявлять гибкость. Он верил, что все беты и омеги нуждаются в разговоре. Наверное, остальные братья из-за этого считали его мягкотелым, и Юмо не без оснований полагал, что Дорл не доверит ему управление кланом. Во всяком случае, все, и даже Улан, были против, а мнение старшего всегда много значило для Верховного. Но на этот раз Дорл не согласился с его позицией. Он отдал Юмо земли у границ клана Зоуга, где только-только начинался Великий Лес, а затем территория младшего постепенно разрослась до Северной гряды, и это давало повод думать, что Дорл не разочаровался в своем решении. Клан Юмо хоть и оставался самым слабозаселенным и малочисленным, зато территориально уже превзошел все остальные.
Юмо очень старался не отставать от своих братьев и быть хорошим правителем. И когда Алиен ступила на его землю, он остро почувствовал за нее ответственность, и даже какое-то духовное родство. Север был ее домом, и она любила его всей душой. Юмо разговаривал с ней спокойным, ровным голосом, и в конце концов ей передалось его спокойствие, она расслабилась и даже начала задавать вопросы. Дорл шел справа от нее и немного впереди. Юмо знал, что он инстинктивно собой загораживает свою омегу от пронзительного ветра и мелкого, колючего снега, непрекращающегося уже много дней, но Алиен вряд ли поняла это и оценила. В разговор он не вмешивался, и она наблюдала лишь его спину – прямую и безучастную, иногда бросая на нее боязливые взгляды.
– У Тарияны, наверное, совсем тяжело, – произнесла Али полувопросительно.
– К сожалению, – кивнул Юмо. – Даже звери покидают тот лес…
– А как же люди? Что они будут есть?
– Там уже почти никого нет.
– Как? Разве… там нет поселений?
– Есть, но людям не пережить эту зиму на самом севере. Мы переселяем их.
– Куда? – спросила она, с любопытством разглядывая повозки.
– Ближе к Джиено, это столица Севера, там будет полегче переждать холода. Еще часть людей примет клан Зоуга. Не бойся, Али, зима будет тяжелой, но никто не бросит северные народы на произвол судьбы. Мы позаботимся о них. А весной они, если захотят, смогут вернуться обратно в свои дома.
На лице Алиен появилось много разных эмоций: смятение, удивление, страх, неверие. И еще благодарность. Она несмело улыбнулась ему на один короткий миг, но вздрогнув и в очередной раз бросив на мужа опасливый взгляд, быстро опустила глаза.
– Спасибо, – тихо пробормотала она.
Юмо тоже покосился на брата. Дорл сразу распорядился увести людей южнее, едва ему донесли о стремительно опускающихся на северные земли морозах, и даже выделил на это денег из казны. И хотя сейчас ему как никогда нужны были люди у южных границ, чтобы пройти вглубь клана Грагенора и разбить его окончательно, он не призвал на юг армию Юмо, отказавшись от своих планов преследования, потому что кто-то должен заняться на Севере переселением.
Несмотря на свой тяжелый нрав, грубость, вспыльчивость, нетерпимость даже к самым мелким провинностям, Дорл все-таки заботился о своем народе. Так было всегда. С самого первого дня, когда он впервые возглавил тогда еще совсем крохотный, побитый войной и голодом клан обветшалого, умирающего Деноса. И люди шли за ним. Юмо очень хотелось, чтобы Алиен увидела именно эту его сторону. Но Дорл, очевидно, не считал нужным прилагать усилия для того, чтобы хоть немного сгладить острые углы и улучшить ее мнение о себе. Он продолжал молча идти впереди, и не обернулся на благодарность, которая должна была адресоваться ему. Подождав несколько секунд его реакции, но так и не дождавшись, Юмо покачал головой. Дорл никогда не пытался произвести на кого-то впечатление, и даже для Алиен он не сделал исключения.
– Вы направляетесь в Джиено сейчас? – спросила она.
– Нет, город уже не вместит в себя столько людей. Мы едем в сторону клана Зоуга, там не так холодно, много воды и множество поселений. Потом я вернусь в Джиено. Надеюсь, вы на обратном пути тоже заедете туда?
– Нет, – наконец-то подал голос Дорл и Али слегка вздрогнула от неожиданности. – Мы доберемся до Тарияны и сразу вернемся в Денос.
– Жаль. Значит тебе придется познакомиться с моей женой в другой раз, Али. Если бы Шел знала, что мы встретимся здесь, ни за что бы не осталась дома.
– Как? Миэль говорила, что у вас уже должен скоро появиться первенец…
– Да, и именно поэтому я не разрешил ей ехать со мной. Но она очень хотела.
Алиен снова улыбнулась. Но улыбка на ее лице держалась ровно до того момента, как она снова бросала взгляд на мужа, после чего опускала глаза и хмурилась.
Для Юмо Верховный всегда был безоговорочным героем. И то, что Дорл поверил в своего младшего и доверил ему клан вопреки всему, только усилило эту привязанность. Теперь же, глядя на очевидно несчастливый брак своего брата, Юмо испытывал сожаление, сказать о котором, правда, никогда бы не рискнул.
Алиен
Время от времени она ловила на себе взгляд Дорла – странный, задумчивый, словно чего-то выжидающий, и совершенно не знала, как себя вести. И вроде бы он не проявлял агрессии, но ей все равно казалось, что он злится. Ей хотелось залезть к нему в голову и хотя бы просто понять, о чем он думает, если все равно нет возможности спрятаться от его взора. Наверное, он недоволен, что они едут на Север, но ведь он сам так решил!
А потом им навстречу вышла колонна людей и мысли Алиен побежали по совсем другой канве.
Удивительно, как один человек всего за одну короткую встречу смог перевернуть ее представление об альфах. На пути к Тарияне они пересеклись с одним из братьев Дорла – самым младшим, Юмо, который помогал людям спастись от тяжелой зимы, увозя их в более теплые места. Более того, он разговаривал так открыто и легко, что Алиен впервые не чувствовала себя ущемленной рядом с альфой. Он не давил на нее своей врожденной силой во взгляде, от которого инстинктивно хотелось пригнуть шею, и его низкий голос не звучал так же холодно и сухо. А уж сколько было в нем тепла, когда он говорил о Шел…
Когда их процессия остановилась, Алиен вылезла из экипажа, чтобы немного размять ноги и затекшую от долгого сидения спину. И поразилась до глубины души, когда Юмо, переговорив с братом, вдруг подошел к ней. Дорл тоже находился рядом, и она до ужаса боялась сделать что-то не так или сказать что-то не то, и вызвать его ревность и гнев. Держась от Юмо на расстоянии чуть ли не в несколько шагов, чтобы не касаться его даже полами своего плаща, она отвечала односложно и хотела поскорее вернуться обратно в повозку. Но этот странный альфа, с приятным голосом и куда более мягким взглядом, чем у всех его братьев вместе взятых, легко располагал к себе. И она иной раз даже забывала, что Дорл все еще рядом. Он надменно шел чуть впереди, и лишь раз снизошел до одной реплики. С другой стороны хорошо, что он не видел, как она, иногда забываясь, улыбалась его брату.
Когда они снова тронулись в путь, Алиен очень хотелось высунуться из экипажа, чтобы посмотреть вслед Юмо, но она рассудила, что Дорл не придет от такой заинтересованности в восторг. Ей по горло хватило одного изгнания Улана, хотя тот ничего плохого не сделал, наоборот – спас ее. Не стоит больше играть с огнем. Юмо вернется в Джиено, и хорошо, если они больше вообще никогда не увидятся. Алиен оставалось сожалеть лишь об одном – ну почему она оказалась парой Дорла, а не его младшего брата?
Чем дальше они продвигались, тем сильнее усиливался ветер и опускалась температура. Даже внутри повозки, укрытой теплым пологом, стало так холодно, что Алиен то и дело пыталась согреть дыханием замерзшие пальцы. Совсем по-детски она уверяла себя, что когда они наконец доберутся до Тарияны, станет лучше, но в глубине души уже понимала, насколько глупой оказалась затея. Дорл выполнит свое обещание несмотря ни на что, только действительно ли это то, чего она хотела?
Тяжелые почерневшие тучи висели так низко, что их почти царапали верхушки вековых елей. Едва подняв голову вверх, Алиен рефлекторно отпрянула назад, к экипажу. Казалось, что небо вот-вот упадет на землю и раздавит всех своим весом, и от этого захотелось побыстрее оказаться хоть в каком-нибудь укрытии… Но процессия остановилась, и Дорл приближался к ней на ворге, а это значит, что они приехали.
– Дорогу занесло, но Тарияна здесь рядом. Поедешь? – он протянул руку, предлагая ей усесться перед ним и поехать верхом.
Поколебавшись, она все же кивнула и приблизилась. В путешествии на этом монстре, да еще и с Дорлом, мало приятного, к тому же Али грызли мысли о бессмысленности самого пути, да и погода все ухудшалась, но повернуть назад, когда конец так близок, она уже не могла. Правда, ехать и впрямь долго не пришлось. Ворг ловко понесся сквозь чащу, перепрыгивая через кустарники, и очень скоро вывез их к реке. У Алиен от этой недолгой, но быстрой прогулки, задрожали колени – если бы не Дорл, она уже десять раз вывалилась из седла. Встав на ноги, она прислонилась к стволу дерева. Ей понадобилось какое-то время, чтобы просто отдышаться.
– Что ты надеялась здесь увидеть?
Али опустила глаза.
– Я не знаю.
Она подумала, что он сейчас, наверное, презирает ее. Всегда точно знающий, чего хочет, он не поплелся бы в такую даль, не имея конкретной цели.
– Пойдем, вон Тарияна, – помолчав, Дорл взял ее за руку и повел к реке.
Шум бьющейся о камни воды не заглушали даже завывания ветра. И когда деревья расступились, Алиен наконец увидела ее.
Нет, там не было никакой красоты. Из-за отражающихся в воде темных туч река казалась грязной, серые каменные глыбы по обе ее стороны не несли в себе и тени молчаливой торжественности огромных скал Алунга, деревья дикого, неприветливого леса изгибались под порывами колючего ветра. Вокруг были лишь холод, серость и уныние.
Алиен почувствовала себя так… как будто ее предали. Разве за этим она сюда приехала? Ее Север был не таким! Он был велик и прекрасен!
– А я… жила далеко отсюда? – выдавила она, с трудом проглотив комок в горле.
Не может же быть, что она любила это место! Неужели ее желание вернуться домой было так велико, что сознание настолько приукрасило действительность? А может она просто забыла все плохое, сохранив в себе лишь память о цветущем лете?
– Не узнаешь? Ваш поселок был на той стороне, за деревьями.
Она не узнавала. В ее голове все было совсем по-другому!
– Я хочу спуститься к воде, – прошептала она, уже понимая, что еще чуть-чуть, и снова расплачется, в очередной раз продемонстрировав Дорлу свою ничтожность.
– Иди.
Ветер был очень сильным, а камни под ногами скользкими, но она не попросила помощи у Дорла, осторожно спускаясь вниз. Ей хотелось побыть одной хотя бы несколько минут. Ледяные брызги воды больно обжигали лицо, будто предупреждали, что приближаться не стоит. Но Али все равно подошла к самой воде и присела на краешек каменного выступа.
– Вот и я. Так долго шла к тебе… И видишь, пришла.
Грохот воды был таким сильным, что Алиен не слышала собственного голоса. Тарияна бесновалась в своей извилистой колее, безучастная к чужим горестям.
– Даже те, кто жил здесь всю жизнь, покинули это место. А ты не замерзаешь и в морозы… Ты все же защитила нас тогда, летом… Да? Защитила от зимы. Мы бы не пережили эту зиму сами. И тогда ты пропустила к нам чужаков… только меня ты не спасла. И еще много кого, кто не захотел уходить отсюда. Кто слишком любил свой дом.
Алиен хорошо помнила, как людей уводили отсюда рабами, на цепи. Но те, кто принял новых вождей, сумели начать жизнь заново – наверное даже куда лучшую жизнь, чем та, что у них была до этого. А вот она, Алиен, так и не смогла. И теперь в ее груди медленно гас последний огонек, который согревал ее все это время. Лучше бы она не приезжала сюда, и продолжала верить, что ее дом – самое красивое место в мире, где все люди были счастливы, и что когда-нибудь Духи Тарияны сжалятся над своими детьми, и все они вернутся обратно. И пусть бы этого не произошло, она бы все равно верила! А теперь у нее не осталось даже этой нелепой мечты. Некуда возвращаться. И незачем.
Алиен закрыла лицо руками и заплакала.
Ей было безразлично, что Дорл видит ее трясущиеся плечи. Все равно она никогда не поднималась в его глазах хоть на какую-нибудь высоту, чтобы теперь упасть. После бескрайнего моря, с купающемся в нем солнцем на закате, после цветущих полей, не знающих зимы, после утопающего в яблоневых садах Деноса, серость ее дома наверняка вызывала у него лишь жалость и презрение. И это стало для нее не менее болезненным унижением, чем те, что она уже перенесла.
Дорл так и не спустился к ней, но она была этому рада. Ей хотелось выплакать здесь, на берегу, все слезы, какие еще остались. И навсегда выжечь из себя эмоции. Ей больше нечего любить. У нее нет даже воспоминаний, ведь все хорошее, что она помнила, оказалось ложью.
Алиен достала крохотный пузырек, который подарила ей Миэль, и, наклонившись, и обжигая пальцы, набрала в него ледяной воды Тарияны. Затем вытерла слезы и поднялась на ноги. Она не верила, что духи реки могут ей помочь, да и не нужна ей больше их защита. Но она обещала Миэль, что заберет кусочек Севера с собой… хотя это был совсем не тот Север, который она искала, и куда так рвалась.
Алиен развернулась и побрела обратно, не оглядываясь больше на реку. Внутри были лишь пустота и разочарование.
Часть 22
Дорл
Раздражение переросло в ревущую, едва сдерживаемую ярость. Он сделал то, о чем она просила, – привез ее домой, на Север, хотя ему нужно было возвращаться к южной границе. Но он пошел на уступки… Ради чего? Али плакала на берегу, закрыв лицо руками, и это совсем не то, чего он ожидал от этой поездки. Хотелось то ли пожалеть ее, то ли свернуть ей шею! Дорл сцепил зубы и прикрыл глаза. Медленно выдохнул, стараясь унять сердцебиение.
На самом деле он знал, откуда берется его злость. Это растерянность и бессилие – самое отвратительное, что может испытывать мужчина. Он решительно не понимал, чего она добивается, чего хочет, и что ему делать дальше. Преданность и покорность омеги перед альфой казались само собой разумеющимися, не требующих каких-то дополнительных усилий. А Алиен к тому же принадлежит ему по праву! И все же силой взять он сумел только ее тело, но не мысли. Это расходилось с его представлениями о мире. Более того – его собственная реакция на происходящее тоже выходила за рамки понимания. Он не собирался лелеять уязвленное самолюбие, и все же ее упрямство и столь резкое отторжение задевали его.
Ветер становился все холоднее и пронзительней, и ему не нравилось длительное нахождение Алиен у реки. Но едва он об этом подумал, как она наклонилась, словно хотела зачерпнуть немного воды, а потом поднялась на ноги, и пошла обратно. Тучи стали совсем черными, казалось, что уже наступила ночь, ураган нарастал и оставаться здесь становилось просто небезопасно. Дорл шагнул к Алиен, когда она поднялась к нему, и уже хотел было поинтересоваться, стоило ли забираться в такую даль, чтобы просто пореветь на берегу… Но когда Али подняла голову, выражение ее лица настолько поразило его, что он не сказал ни слова.
В ее взгляде не было ни испуга, ни отрешенности, ставших уже почти привычными. В нем была пустота. Даже глаза потускнели, растеряв похожую на озера Алунга синеву. Дорл молча отвел ее к воргу, усадил впереди себя и отвез обратно к смирно ожидавшей их возвращения колонне. Также молча поставил ее на ноги возле запряженного лошадьми экипажа. Алиен, не обернувшись, залезла внутрь по ступенькам приставной лестницы и скрылась за темным пологом. Дорл, так и не сумев ей ничего сказать, постоял в задумчивости, будто еще искал какие-то слова, а затем махнул рукой, давая знак к началу движения.
Верхушки деревьев так сильно раскачивались, что казалось, они вот-вот переломятся, но на открытых участках непроглядной пеленой кружила метель, так что продвигаться там было еще сложнее. Идущие во главе ворги вязли в снегу и агрессивно рычали. Погода портилась с каждой минутой и приходилось все больше подгонять животных, чтобы не попасть в настоящую бурю.
Видимость совсем упала, когда колонна вдруг начала замедляться. Экипаж Алиен остановился и бета, ехавшая вместе с ней, вылезла наружу и замахала руками, привлекая к себе внимание. Дорл подъехал ближе. Возле повозки уже маячила знахарка с неизменной сумкой, полной каких-то трав.
– Госпожа, кажется, плохо себя чувствует, – смущенно сообщила она, и после того, как он кивнул, залезла внутрь.
Осмотр не занял много времени. Уже через несколько минут ее голова высунулась наружу.
– У госпожи жар. Я дам ей лекарство, – женщина тряхнула сумкой, – но лучше поскорее в тепло…
Он снова кивнул. До того поселка, где Алиен стала его женой, осталось не так уж и далеко, но место заброшено. Люди ушли оттуда в более теплые места. Впрочем, переждать там метель это не помешает… Дорл заставлял себя думать об этом, и все же справиться с нервозностью не удавалось. Ему уже было знакомо это чувство – желание вернуться назад и удостовериться, что Али никуда не делась, только теперь это неприятное ощущение скребущего внутри беспокойства усилилось. Может ли омега, еще недавно стоявшая на ногах, просто слечь? Насколько вообще омеги слабее других людей? Это достаточно серьезный повод для опасений? Дорл напрягал слух, пытаясь распознать, что происходит за его спиной, и не замедляется ли вновь колонна. Но и ворги, и лошади упорно прорывались сквозь метель – люди поскорее хотели покинуть неуютный лес.
Брошенные поселения всегда выглядят удручающе, но сейчас это мало кого волновало. Все были только рады переждать непогоду под крышей. Разве что придется сначала озаботиться добычей дров, чтобы растопить печи и камины. Мороз крепчал, и даже вдыхать такой холодный воздух становилось больно. Окинув взглядом дома, Дорл определил те, которые более всего внушали ему доверие, и направился туда. В одном из них – высоком, каменном, добротном – он провел с Алиен их первую ночь. Каким тогда все было безоблачным – покоренный Север, истинная пара под боком, а впереди путь домой. И тот сладкий вкус победы… со временем ставший отдавать горечью поражения.
Дорл не переживал о своих поступках, даже если спустя время признавал их ошибочность. Какой смысл сожалеть о том, чего все равно уже не изменить? Вся его жизнь состояла из каких-то шагов, которые впоследствии имели огромное значение не только для него, но и для многих других людей. Но он никогда не боялся шагать. Не боялся принимать решения, брать ответственность и идти вперед… Но сейчас ему отчего-то казалось, что он вернулся в начало – в тот момент, когда его дорога сильно вильнула в сторону.
– Лихорадка усилилась, – произнесла знахарка, не решаясь поднять глаза и глядя себе под ноги.
Возле экипажа нерешительно топтались другие слуги и охрана. Дорл осторожно взял укутанную в плащ Алиен на руки, даже сквозь теплое одеяние чувствуя, как она дрожит. В это время в близлежащих домах люди уже пытались разжечь огонь, другие пристраивали в укрытие животных, было шумно и суетно. Из-за белого снега темнота не казалась такой уж густой, но холод подгонял всех поскорее убраться с улицы.
Когда Дорл вошел в знакомый дом, он вдруг подумал, что лучше бы Алиен не видела этого. Вряд ли она забыла, как начался их брачный союз, напротив, теперь он очень отчетливо понимал, что она этого никогда не забудет. Но и напоминать ей лишний раз не стоило. Впрочем, искать другое место он не стал. Слуги успели растопить камин, пожертвовав деревянной мебелью, и в промерзшем доме повеяло теплом.
– Будьте с ней, – сказал он знахарке и еще двум бетам, служанкам Али, и вышел, оставив ее лежать на кровати.
Меньше всего хотелось уходить, но на этот раз его братьев с ним нет, он единственный альфа и должен позаботиться о безопасности, удостовериться, что все люди нашли кров, что все животные пристроены, и что эту ночь они переживут без потерь. Ушло на это времени прилично, и когда Дорл вернулся обратно к Алиен, стояла уже глубокая ночь. Беты подскочили на месте, но он лишь махнул рукой, позволив им уйти.
Али лежала на постели, там, где он ее оставил, но уже раздетая и укрытая одеялом. Глаза ее были закрыты, веки сильно дрожали, словно ей снился плохой сон, на бледном лице проступил нездоровый румянец, и она тяжело дышала. Он сел рядом и снова взял ее на руки. Взгляд зацепился за что-то блеснувшее на ее шее. Цепочка с кулоном, наполненным водой – вот зачем она наклонялась к реке! Дорл никогда не носил с собой талисманы, но если ей хочется… Он поплотнее закутал ее в одеяло. Алиен не проснулась, но тихо застонала и поморщилась. А через мгновение вдруг прижалась к нему, будто искала защиты. Так уже было однажды, когда он вытаскивал ее из воды. Неосознанно она цеплялась за жизнь, за него, и это придавало ему столько сил, что он мог совершить невозможное. А чувствует ли она прилив сил от его прикосновений? Казалось, что она, напротив, испытывает лишь опустошение.
Дорл посмотрел на ее лицо – дыхание Алиен выровнялось, она расслабилась и перестала дрожать. Отчетливо вспомнилось, как именно здесь, на этой кровати, она в ужасе пыталась отползти от него. Но ее близость дурманила, а страх только раззадоривал… Теперь же Али сама льнула к его груди, и он поймал себя на том, что старается не шевелиться, чтобы она не проснулась и не отпрянула. Ведь эта ее обманчивая нежность была несоразмерно приятней ее страха.
Ничего не изменилось с тех пор – она все также боится его и сводит с ума, и он может взять ее, когда захочет. Только теперь ему этого стало мучительно мало. Он хотел взаимности. Не этой – ложной, когда она жмется к нему в бреду, а настоящей! Дорл давно уяснил, что не все в мире можно получить легко и просто. И взаимность Алиен оказалась как раз одной из таких вещей.
За окном незаметно начало светать. Ветер давно стих, метель улеглась, и стояла звенящая предрассветная тишина. Для Дорла, так и не сомкнувшего глаз ни на минуту, эта ночь показалась неимоверно длинной, но при этом ему совсем не хотелось, чтобы она заканчивалась. Алиен безмятежно спала на его руках, и хотя кожа ее горела и щеки продолжали пылать румянцем, она чему-то улыбалась. Ему казалось, что между ними установилась странная, хрупкая связь… Но бледные лучи за окном неумолимо набирали яркость, темнота рассеивалась, и вместе с ней рвались протянувшиеся нити.
Дорл провел рукой по лицу Алиен – ее жар никуда не делся. Ближайший город отсюда – Джиено, столица Севера. Похоже, все-таки придется навестить Юмо и Шел.
Алиен
Она пыталась вспомнить эту комнату, но у нее ничего не получалось. По всему выходило, что здесь ей еще не доводилось бывать ранее.
– Госпожа, госпожа, – раздался едва различимый шепот.
Алиен повернула голову, и увидела совсем юную девушку, глядевшую на нее большими глазами и испуганно тормошившую спящую в кресле толстую женщину. Та вздрогнула и открыла глаза.
– Что?
Девушка кивнула на Алиен, и толстушка, повернув голову, заулыбалась.
– Али, наконец-то!
Когда она поднялась на ноги, стало понятно, что она совсем не толстая, скорее даже наоборот. Тонкие руки, покатые плечи, лебединая шея… Женщина безусловно была омегой. Ее большой живот выпирал так сильно, что не было никаких сомнений – до родов оставалось совсем немного.
– Я – Шел, – просто сказала она, присев на кровать рядом.
Алиен нахмурилась. Что-то знакомое промелькнуло у нее в голове, но мысли так медленно ворочались, что вспомнить получилось не сразу.
– Это Джиено? – наконец спросила она.
– Да. Вы приехали вчера. Как ты себя чувствуешь?
На удивление, чувствовала она себя хорошо. Разве что слабость мешала. И еще очень хотелось есть.
– Ты пока лежи, а я пойду распоряжусь насчет обеда и позову лекаря!
– М-м-м… госпожа, – неуверенно подала голос бета за ее спиной.
– Я сама пойду и распоряжусь! – с нажимом сказала Шел, сдвинув брови, и служанка больше не решилась перечить. – Чувствую себя самым бесполезным существом в связи с этим…
Шел удрученно посмотрела на свой живот. Алиен не знала, как на это отреагировать, и поэтому молчала.
– Скорей бы уже. А то гулять долго нельзя, ездить никуда нельзя… Ничего нельзя! Вот скажи, разве это справедливо?!
– Эм… я не знаю… – растерялась Алиен.
– Ладно. Я могу долго причитать, не обращай на меня внимание. Вообще-то я не такая капризная, какой иногда могу казаться, – засмеялась Шел. – Полежи пока, а я скоро вернусь.
Она встала и побрела к двери. Несмотря на ее заверения, было видно, что ходить ей все-таки тяжело. Алиен повернула голову к оставшейся в комнате бете.
– Верховный тоже здесь?
– Да, госпожа.
– Известно, когда он собирается на юг?
– Нет, госпожа.
Али закрыла глаза и задумалась. Последнее, что она помнила, как села в экипаж – уставшая, разбитая – и укрылась одеялом с головой. Ей было плохо. Она уже не понимала, что у нее болит – душа или тело. Темнота навалилась незаметно… А дальше все лишь какими-то урывками. Ей что-то снилось. Что-то знакомое. Бушующие стихии, в центре которых она изо всех сил цепляется за что-то непоколебимое, что-то, что рождает в ней чувство защищенности, держит на плаву, не дает сгинуть. И тогда страх исчезает. Алиен напрягала память, но никак не могла вспомнить никаких подробностей своего сна.
Позже она узнала, что знахарка напоила ее снадобьем, и поэтому она так долго спала – до самого Джиено! Но почему Дорл передумал? Ведь он не собирался ехать сюда! Али подумала, что может быть он все же волновался за нее? Хотя бы чуть-чуть? Трудно было в это поверить. Казалось, что Дорл непробиваем, и вообще не знает, как это – волноваться за кого-то.
День тянулся очень долго, и Алиен спасало только то, что ее не оставляли одну. Рядом постоянно крутились то слуги, то Шел, то лекари. Но стоило в комнате установиться тишине, как в груди что-то сдавливало, тоска заползала в душу, и хотелось кричать от отчаянья… Хорошо, что рядом всегда кто-то был.
Из спальни она не выходила, хотя чувствовала себя хорошо. Ради того, чтобы встретиться с Юмо, она может и вышла бы, но рядом наверняка окажется еще и Дорл. К страху и ненависти добавилось чувство стыда, правда понять, почему ей стыдно перед ним, она не могла.
