Саймон Майо
На острие ножа
4
Эндрю Льюис не просил тишины, но все замолкли. Телевизоры были выключены, разговоры прекращены, телефоны отключены. Ссутулившийся и изможденный, Льюис откашлялся.
– Я… – Он посмотрел под ноги и тяжело вздохнул. – Боюсь, у меня очень плохие новости. – Его голос дрогнул. – Я только что разговаривал с комиссаром Кресвелл из полиции. Они идентифицировали все семь жертв. И… – Он поднял дрожащую руку, чтобы вытереть лоб. Теперь он говорил медленно, каждое слово давалось с трудом. – Они все из наших, друзья мои. Каждый из них. Все. Про Мэри вы уже знаете. А еще…
Фэйми почувствовала, как кто-то схватил ее за руку и крепко сжал.
Эндрю Льюис прерывисто вздохнул.
– Остальные – это Гарри, Сет, Сара, Анита, Сатнам и Брайан.
Каждое имя было ударом молота. Стоны отчаяния и вздохи. Опущенные взгляды. Семеро. Невозможно представить. Фэйми быстро проверила ленту новостей и снова повернулась к начальнику бюро.
– Мы, конечно, и раньше теряли сотрудников, убитых при выполнении долга, – продолжил Льюис. – Во время работы, которую они любили. Но такого дня у нас еще не было. – Он замолчал, собираясь с силами. – Однако, если вы позволите… Горю придется подождать – мы, честно говоря, не знаем, все ли закончилось. Возможно, есть и другие жертвы, о которых мы еще не знаем.
Позади Фэйми кого-то вырвало. От запаха и звуков еще несколько человек быстро выбежали из комнаты.
– Я попрошу начальников отделов связаться со всеми своими сотрудниками, – продолжал Льюис. – С каждым до единого. Полная перекличка и немедленно. Обо всех, кого не получится найти в течение пятнадцати минут, сообщайте мне. Кроме того, здание оцеплено, и, боюсь, никому из нас нельзя покидать его. Полиция, как вы видите, уже здесь.
Фэйми уже работала над освещением трагедий, и понимала, как они разворачиваются. Шок, гнев и чувство вины, которые они вызвали, можно – нужно – измерить и зафиксировать. Она осознавала, что часть ее делала это даже сейчас – прислушивалась к мучительному молчанию и сдавленному рыданию коллег, смотрела, как они поддерживают друг друга. Но остальная часть ее была отключена. Слишком ошеломлена, чтобы двигаться. Слишком шокирована, чтобы присоединиться к остальным.
Все семеро погибших работали в отделе расследований – репортеры-следователи, зарубежные корреспонденты, специалисты по технологиям. Их больше нет. Фэйми сидела рядом с ними, шутила с ними, спорила с ними. Долгое время она хотела стать одной из них. Если она выходила за кофе, то приносила и им. Если работала допоздна, могла рассчитывать, что кто-то из них предложит ей холодную пиццу. Несмотря на секретный характер их работы, с ней они были приветливы, и Фэйми наслаждалась их обществом.
Но теперь всё в прошлом.
Фэйми глянула через стекло. Команда отдела расследований сидела за длинным столом: трое по одну сторону, четверо – по другую. Перед каждым монитор, клавиатура и телефон. Никаких тумбочек, папок с документами и лотков для бумаг. Из личных вещей только фотография детей Мэри, новый блок для заметок у монитора Сатнама, шарик офисного пластилина где-то между местом Аниты и Сары. Впервые Фэйми заметила, что стол выглядел так, будто за ним никто и не работал. Чистый, даже стерильный. Никакого сравнения с ее рабочим местом – большинством мест. Команда отдела расследований установила недостижимые стандарты порядка.
– Ты же догадываешься, что на это скажут копы? – Это был Сэм. Он стоял рядом и тоже смотрел на пустые стулья.
Фэйми кивнула.
– Решат, что кто-то специально прибрался. Скрыл улики. Помешал следствию.
– Потому что именно так все и выглядит.
Фэйми удалось улыбнуться.
– Тогда нам придется объяснить, что их кабинет всегда был таким. Эти люди были настолько профессиональными.
– И странными, – добавил Сэм.
– И странными, – согласилась Фэйми, чувствуя, что ноги начинают дрожать.
Экран ее сотового загорелся – четыре пропущенных звонка. Фэйми перезвонила дочери, и та сразу взяла трубку:
– Мама?
– Чарли, я…
С другого конца послышался резкий вздох, а затем всхлипывания.
– Я в порядке, Чарли, – сказала Фэйми, прикрывая микрофон в попытке заглушить шум офиса. – Возможно, мы пробудем здесь какое-то время, но я в порядке.
Наконец ее дочь смогла произнести несколько связных слов.
– Мам, слава богу! Меня разбудили, попросили позвонить тебе и не включать новости. Но когда я не смогла дозвониться…
– Прости, Чарли, все началось, как только я пришла на работу. – Она вздохнула. – Но как ты узнала…
– В одном посте на «Фейсбуке» опубликовали список имен. Марта увидела их и догадалась…
– В посте?! – Фэйми была раздражена нарушением протокола. – Ну, это плохо, иначе не скажешь.
Она задумалась, как сильно ей хочется, чтобы Чарли была рядом, и дочь догадалась, что означает эта пауза.
– Я приеду домой, – сказала она. – Часам к четырем.
Реакция Фэйми была инстинктивной и решительной.
– Ни в коем случае, Чарли. Мы не знаем, когда нас отпустят домой, здесь вооруженная полиция. Это не безопасно. – Голос ее был напряженным и срывающимся.
– Мам, ты звучишь испуганно.
Фэйми почувствовала, как снова подступили слезы.
– Может быть. Не отдавала себе отчета, но, похоже, так оно и есть. Сегодня мы потеряли семерых, а может, и больше. Есть чего испугаться.
– Семерых? – Это был скорее вздох, чем артикулированный вопрос.
Фэйми закрыла глаза и покачала головой.
– Мы только что узнали…
– Кто… Ты их знала?
Фэйми подозревала, что не должна была – не имела права – об этом рассказывать. Но Чарли ее дочь, и она хотела с ней поделиться.
– Все из отдела расследований, – прошептала она.
– Мам, мне так жаль.
Чарли знала, что мать подавала заявку на работу в отделе расследований. И помнила, в какой та была ярости, получив отказ.
В повисшей тишине Фэйми ждала вопроса, который волновал всех.
– Кто мог это сделать, мам? – едва слышно спросила Чарли.
– Я понятия не имею. Слушай, мне пора. Я позвоню тебе вечером. – Фэйми сбросила звонок.
Сэм поставил перед ней кофе.
– С сахаром.
Фэйми через силу улыбнулась.
Сэм кивнул на телефон:
– Это так ты успокаиваешь дочь?
– Ага, именно, – сказала Фэйми, делая глоток из пластикового стаканчика. – Впечатлен, да?
– Ну, ты ответила на звонок. Ты жива. На месте Чарли я был бы чертовски счастлив.
– Спасибо за кофе.
– Вторая чашка из еще миллиона, что ждет нас этим явно непростым днем.
Фэйми отписалась отцу, сестре и бывшему мужу.
Джейн Хилтон – одна из самых опытных репортеров, модный серый костюм от французского дизайнера и длинные каштановые волосы – встала на стул и заговорила, перекрикивая гул:
– Нам нужно рассказать эту историю, нам нужно вытащить ее за пределы этих стен!
– Этим и заняты! – откликнулся чей-то голос.
Хилтон кивнула.
– Эта ситуация сродни той, что произошли в «Шарли Эбдо» в 2015-м и в «Кэпитал Газетт» в 2018-м[1]. Журналисты убиты за то, что они журналисты. Ради Мэри и ее команды мы обязаны рассказать о случившемся всему миру.
Какое позерство, подумала Фэйми.
– Рассказать всему миру? – тихо спросила она. – А чем, по ее мнению, мы все тут занимаемся?
– И о чем именно мы должны рассказать… – согласно пробормотал Сэм.
Фэйми открыла список контактов в телефоне.
– Давайте для начала найдем всех наших. – Она вытащила из ящика помятый лист бумаги и написала на нем имена отсутствующих коллег. – Сэм, я звоню первой пятерке из списка, а ты – второй.
На звонки Фэйми ответили все пятеро, а вот Сэму повезло меньше.
– Нет ответа от Натали и Миры. В обоих случаях включается автоответчик.
– Черт.
Фэйми передала список Эндрю Льюису. Секретарь шефа, похожая на бульдога женщина, отмечала имена в своей распечатке.
– Нам не хватает Натали Ллойд и Миры Илон. – Фэйми заколебалась, но все решила спросить: – Эндрю…
– Пока никакой новой информации, – перебил он ее, даже не дослушав. – Перетти должен позвонить минут через десять, может, он что-то знает. Хотя в Нью-Йорке раннее утро, так что вполне вероятно, у него тоже нет информации.
– Мне нужна цитата, Эндрю, я сегодня выпускающий.
– Ок, пришлю, как будет.
Фэйми поспешно вернулась к своему столу. Если дело дошло до Карло Перетти, главы отдела новостей всей корпорации, они, должно быть, опасаются, что агентство стало мишенью для атак по всему миру. На телефоне новые пропущенные – на этот раз из Берлина и Рима.
– Ничто так не напоминает о старых друзьях, как массовое убийство, – пробормотала Фэйми.
5
История, произошедшая 22 мая, была рассказана в серии кадров, которые потрясли мир.
Первая жертва упала недалеко от главного входа на станцию Юстон. Три разных аккаунта в «Твиттере» опубликовали сообщения полные шока и ужаса: пропитанная кровью одежда и изломанное, искривленное тело. Снимок из Кентиш-Тауна «Кофе и кровь» – тело Томаса распластано на ступенях – напечатали на первой полосе вечерней газеты «Ивнинг стандарт». Видео с Сетом: мужчина на переходе сгибается пополам и падает, ползет к бордюру, оставляя кровавый след. Кадры из автобуса 259 были самыми пугающими: немногие агентства решились публиковать даже снимки практически обезглавленной женщины, – но видео за несколько часов разлетелось по интернету. Почти такой же популярной была зернистая запись из Пимлико: разбегающиеся от входа в метро пассажиры, мужчина и женщина, истекающие кровью на газоне.
К одиннадцати утра, несмотря на призывы полиции, в Сети появился смонтированный ролик с кадрами самого кровавого часа пик в истории Лондона.
Смена Фэйми началась всего три часа назад.
6
К полудню Фэйми уговорили уступить место выпускающего другому редактору. Она хотела доработать до конца смены, но дрожащие руки выдали ее. Она опубликовала пятьдесят три сообщения, и все, кроме одного, были о нападениях на журналистов отдела расследований. Связь между убийствами была установлена быстро, и появление вооруженной полиции у здания «Петерсон АйПиСи» лишь подтвердило подозрения. Заявление Эндрю Льюиса, когда оно наконец появилось, было посвящено поразительной храбрости и профессионализму погибших журналистов. Но в нем не упоминалось, что все они были из одного отдела.
Льюис, лицо которого было бледно-серым и покрыто бисеринками пота, протянул Фэйми руку, когда она наконец встала из-за стола.
– Это было великолепно, Фэйми.
Фэйми коротко пожала руку босса.
– Мы играли в догонялки, Эндрю. Все утро. Это правда. И я лишь делала свою работу, как каждый из нас. Только не предлагай мне гребаную консультацию психолога, и все будет хорошо.
Льюис ухмыльнулся.
– Даже и не думал, что ты согласишься.
Фэйми окинула взглядом редакцию, заполненную журналистами, сотрудниками службы безопасности и полицией.
– Всегда удивлялась, как можно публиковать новости, когда ты сам новость. Ответ оказался: просто берешь и публикуешь.
Она почувствовала, как в затылке начала зарождаться головная боль.
– И знаешь, Эндрю, в кресле выпускающего все было понятно и даже легко. Но теперь все случившиеся стало не строками сообщений, а реальностью. И это самое дерьмовое шоу всех времен.
Льюис слегка склонил голову.
– Примерно об этом я и говорил в своем заявлении. Но ты как всегда потрясающе лаконична.
Тут появилась его секретарша и указала на женщину-полицейского, которая ранее выступала с заявлением для прессы. Льюис узнал ее и приветственно помахал рукой.
– Прости, Фэйми, надо идти. И еще раз спасибо за работу.
Она коснулась его руки, останавливая.
– Но все уже закончилось? – спросила она.
Тут же сама поняла, каким глупым получился вопрос, и смутилась. Откуда ему знать? Льюис поник, и на мгновение ей показалось, что он вот-вот заплачет, но вместо этого он пробормотал:
– Мне нужно поговорить с заместителем комиссара. – И ушел вслед за секретаршей.
Фэйми присоединилась к Томми, Сэму и остальным коллегам, чья смена подошла к концу. Они стояли у больших затемненных окон и смотрели на безлюдную площадь перед зданием. Станция метро «Канэри-Уорф» все еще была закрыта, кафе пустовали.
– Им придется нас выпустить, – сказал Сэм. – Каким бы ни был уровень угрозы, мы не можем сидеть здесь вечно.
– Дышать уже нечем, – заметил Томми.
Тут Фэйми осознала, насколько сильно вспотела.
– Но вряд ли они смогут проводить каждого до дома, – сказал Сэм. – Так что, возможно, нам придется ночевать здесь.
Фэйми закрыла глаза и прижалась лбом к стеклу. Живот свело.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – прошептал Сэм.
– Уверена, что знаешь, Шерлок, – тихо ответила она и вздохнула. Конечно, он знал. Но все равно решила сказать вслух: – Я так разозлилась, когда меня не взяли в их команду… Я соответствовала всем их требованиям. У меня был Пакистан, у меня был Ирак, преступления…
– Но чего-то им не хватило. И слава богу.
– Я каждый день думала об этом, Сэм. Каждый день.
Фэйми подумала о Чарли и фотографии десятилетней давности, на которой она бежит вдоль прибоя в Корнуолле. Соломенная шляпа. Сине-белый купальник, который дочь обожала. Это был хороший отпуск. Она впервые за долгое время вспомнила о родителях: как они хотели приехать и помочь, когда Джим ушел, но она отказалась, решив, что справится сама.
Какая же я эгоистичная свинья, подумала Фэйми.
Затем в памяти вновь всплыли кадры из «Твиттера» и «Ютуба». Кровь Сета на дороге. Белые полосы пешеходного перехода и красная кровь Сета Хуссейна. Фэйми боролась с тошнотой, прижавшись лбом к холодному стеклу.
В общем гуле голосов послышались громкие возгласы Джейн Хилтон. Фэйми, Сэм и Томми повернулись на звук. Стоя перед камерой, Джейн отвечала на вопросы какого-то невидимого телеведущего.
– Конечно, потрясены и опустошены, – говорила она. – Журналисты, которых мы сегодня потеряли, были одними из лучших.
Фэйми пробормотала:
– Держу пари, она даже не знает, как их зовут.
Хилтон кивнула на вопрос ведущего и убрала за ухо выпавшую прядь волос.
– Еще рано делать какие-то выводы. Пока мы только оплакиваем наших погибших коллег.
– Господи, ну что за чушь, – фыркнула Фэйми. – Скажи, как тебе грустно, и свали уже.
Томми улыбнулся.
– Слишком громко, Фэйм. Народ уже поглядывает в нашу сторону.
– Да сколько угодно.
Эндрю Льюис вернулся в офис вместе с начальником полиции и его заместительницей.
– Ну, начинается, – сказал Сэм и похлопал Фэйми по плечу.
Льюис и заместитель комиссара Кресвелл вышли в центр комнаты, и через несколько секунд наступила полная тишина. Журналисты поднялись со своих мест, некоторые даже забрались на стулья. Линкольн Джефферс, занимавший кресло выпускающего, огляделся и тоже встал.
Кресвелл сделала шаг вперед. Около сорока лет, короткие волосы с проседью, широкие плечи. Она обвела взглядом комнату.
– Для начала я должна сказать, что эти слова предназначены только для вас. – Голос громкий, но ровно настолько, чтобы было слышно в дальнем конце редакции. Классический британский английский. – Я буду говорить с прессой – остальной прессой, – когда выйду отсюда, но вы имеете право знать больше. Мы полагаем, что семь ваших коллег были целенаправленно убиты семью разными людьми, работавшими вместе. У нас пока нет изображений нападавших, но у нас есть свидетельства очевидцев, и, уверена, вскоре мы получим кадры с камер видеонаблюдения и, возможно, с видеорегистраторов. Само собой, материалы, над которыми работали убитые, будут изучены нами в ближайшее время. Прошу вас учесть, что их офис – это место преступления. Как вы, должно быть, заметили, он уже опечатан.
Как по команде большинство голов повернулось к стеклянным дверям отдела расследований – желтая полицейская лента крест-накрест перечерчивала проем. Внутри ничего не изменилось: фотография, блок для заметок, компьютеры, шарик пластилина – натюрморт трагедии. Интересно, какие секреты найдутся на жестких дисках, подумала Фэйми.
– Возможно, кто-то из вас обсуждал работу с убитыми коллегами, – продолжила полицейский. – Если вы можете нам о чем-то сообщить, пожалуйста, сделайте это. Если вы хотите поговорить конфиденциально, я оставлю визитки с моим номером и адресом почты.
Фэйми почувствовала, как внутри у нее все перевернулось. Она слышала тысячу заявлений полиции. Они были рутинными, шаблонными и формальными: вот что мы знаем, вот что мы хотели бы знать, вот как вы можете нам помочь. Но совсем другое дело, когда таким образом говорят о смерти друзей. Журналистов часто называют бессердечными, но сейчас многие с трудом сдерживали слезы. И вопросы. Но все-таки профессия брала свое, и прорыв плотины тишины был неизбежен. Первой не выдержала Джейн Хилтон, спровоцировав наводнение.
– Мы здесь в безопасности?
– Мы можем вернуться домой?
– Убийства прекратились?
– Кто, по вашему мнению, несет ответственность за убийства?
– Почему вы считаете случившееся терактом?
– Причина в их работе?
Льюис попытался восстановить хоть какой-то порядок, но заместитель комиссара кивком головы дала понять, что не против вопросов.
– Постараюсь ответить на некоторые вопросы. Убили ли их из-за работы? Скорее всего. Прекратились ли убийства? Мы думаем, что да, но не можем быть уверены. Безопасно ли находиться здесь или дома? – Кресвелл впервые заколебалась, прежде чем ответить. – Если честно, я не могу сказать, что вы в безопасности. Пока мы не узнаем, кто совершил эти атаки и почему, угроза сохраняется.
7
– Готовы?
– Конечно, мы готовы, Томми, – сказала Фэйми. – Давай без драмы.
– Пойдемте уже. – Сэм перекинул через плечо небольшой рюкзак.
Мраморный вестибюль офиса «АйПиСи» – элегантный, с изогнутой лестницей, угловой стойкой ресепшн и огромными экранами – был заполнен сотрудниками. Многие негромко и нервно разговаривали по телефону. Не было ни толкотни, ни спешки к выходу, просто сто девяносто два журналиста, боявшиеся возвращаться домой, ждали, когда разблокируют двери.
– Вам не показалось, что Кресвелл сказала не совсем то, что собиралась? – спросил Сэм.
– Такого заявления от нее, конечно, не ожидали, – согласился Томми. – От полицейских ждешь больше уверенности и заверений, что все под контролем.
– Ага, если еще знать, что контролировать, – хмыкнула Фэйми.
– Мы не обязаны уходить, – напомнил Сэм. – Льюис сказал, что можно остаться. Они принесут постельное белье и все такое.
Томми пожал плечами:
– Уверен, те немногие, кто принял его предложение, отлично проведут тут время. Нам же предстоит рискнуть своими жизнями на новом Диком Западе.
Полицейские с автоматами стояли наготове сразу за вращающимися дверьми здания, готовые к массовому исходу.
– По крайней мере, до метро путь безопасен, – пробормотал Сэм. – Фэйми, ты точно решила добираться своим ходом?
Всем сотрудникам предложили отправиться домой на такси – и сотни черных кебов уже ждали пассажиров.
– Предложение, конечно, заманчивое, но какой в этом смысл? – ответила Фэйми. – Сегодня вечером мы вернемся домой, а завтра? А послезавтра? Полицейские сейчас повсюду, и метро снова открыто – дома мы точно окажемся быстрее, чем на машине. Да и выслушивать рассуждения таксиста о произошедшем я сейчас не готова.
Сэм рассмеялся:
– С этим не поспоришь.
По сути, им предложили три варианта: остаться в офисе, уехать на такси или передвигаться группами. Сэм, Томми и Фэйми жили на северо-востоке Лондона и собрались поехать вместе. Сэм и Томми решили, что они проводят Фэйми до дома, а потом Томми останется у Сэма. Даже в колледже Фэйми не любила все эти провожания до дверей, но сегодня спорить не стала.
– Снимите бейджики! – крикнул кто-то от входа, и несколько сотрудников поспешно сняли с шеи свидетельство своей работы в «АйПиСи». Фэйми заранее убрала пропуск в сумку, а Томми в задний карман брюк.
Стеклянные двери начали вращаться, и толпа двинулась вперед. Полицейские контролировали каждый их шаг. Сотни, тысячи раз все эти люди не задумываясь проходили через стеклянные двери офиса. Но сегодня это «последние новости» – гигантский экран за спинами показывал кадры прямого эфира: суетящиеся люди, разъезжающиеся такси.
Наконец Томми, Фэйми и Сэм добрались до выхода. Полицейский указал им налево:
– Такси за углом, пожалуйста, поторопитесь.
– Мы на метро, спасибо. – Фэйми повернула направо.
Оказалось, многие предпочли метро. По ее подсчетам, еще человек двадцать пошли с ними в одну сторону. У входа на станцию стояли шестеро полицейских, кивками приветствовавших журналистов.
– Мне нужно выпить, – сказал Сэм.
– Тебе нужно домой, – ответила Фэйми.
На эскалаторе Томми повернулся к своим коллегам:
– Прямой вопрос: вам страшно? И как вы думаете, мы рискуем?
– Да! – Сэм и Фэйми произнесли это одновременно.
– Немного, – добавил Фэйми, – но не очень.
– Значит, рискуем, но не очень?.. – задумчиво переспросил Томми.
На платформе их ждали еще двое полицейских. Когда подъехал пустой поезд, все сотрудники «АйПиСи» сели в один вагон.
– Мы рискуем, но все мы здесь, – сказала Фэйми, кивая в сторону коллег.
Полицейские зашли вслед за ними в вагон, и только тогда двери закрылись.
Одна из женщин повернулась к офицерам:
– Мы все из «АйПиСи».
– Мы знаем, – ответил один из них и закрыл вентиляционное окно. – Поезд следовал без остановок до этой станции. Особое распоряжение. – Он поправил фуражку. – И мы сожалеем о вашей потере.
Журналисты склонили головы в знак благодарности.
– До какой станции поедет поезд? – раздался другой голос.
– Пока вы все не выйдете.
– Кто куда едет? – спросил второй офицер.
Большинству надо было до «Ватерлоо» и «Грин-парка», самая дальняя станция – «Бейкер-стрит».
– Значит, едем до «Бейкер-стрит».
Поезд подъехал на «Канада-Уотер», но платформа была пуста. Двери открылись и закрылись.
– Что вы слышали о случившемся? – спросил Томми.
Полицейские обменялись быстрыми неуверенными взглядами.
– Я сейчас не как журналист спрашиваю, – добавил Томми. – Никто не будет вас цитировать.
Старший из офицеров, бородатый и коренастый, пожал плечами:
– Мы в таком же неведении, как и вы. Нам по рангу не положено что-то знать.
Теперь пожал плечами Томми:
– Значит, никто из нас ни черта не знает.
На платформе станции «Лондон-бридж» было многолюдно. Фэйми, как и большинство ее коллег, не могла отвести взгляд от ожидающих пассажиров. Обычная толпа – офисные работники со стаканчиками кофе в руках, туристы с картами, – ожидающая поезд. Фэйми затаила дыхание, когда двери вагона открылись, и с сожалением подумала, что зря отказалась от такси. Коренастый полицейский прошел в середину вагона – явно специально, чтобы его заметили. Это ее немного успокоило.
В их вагон зашло человек десять. Большинство тут же устроилось на свободных сиденьях, но некоторые остались стоять. Изможденная женщина лет шестидесяти с рюкзаком на спине и большими наушниками на голове обеими руками держалась за поручень буквально в паре метров от Фэйми.
Сэм ее тоже заметил.
– Почему она не садится? – прошептал он. – Полно же мест.
Фэйми улыбнулась.
– Спасибо, – сказала она и, поймав его недоуменный взгляд, добавила: – Я думала, это только я такая нервная. Похоже, у нас новый повод для паранойи: «Странные люди в метро».
Сэм прыснул и смущенно зажал рот рукой, а затем присоединился к смеху коллег, услышавших слова Фэйми. Женщина, не заметившая всеобщего внимания, стояла, глядя в пол.
На подъезде к станции «Грин-парк» Фэйми, Сэм и Томми встали, помахали коллегам и пошли к дверям. Фэйми поймала свое отражение в стекле и отвернулась. Вид ее полностью отражал ее состояние – опустошенность. За очками не было видно кругов под глазами, но в ярком свете была заметна каждая морщинка и каждый изъян кожи.
– Так жить нельзя, – сказала она.
В мрачном молчании они переходили на другую станцию. Фэйми решила, что с нее хватит.
– Слушайте, не надо меня провожать. Идите домой.
Сэм и Томми не двинулись с места.
– Еще чего придумала, – резко ответил Сэм. – Мы придерживаемся плана и доставим тебя до дверей.
– Как будто ты пицца, – усмехнулся Томми.
– Спасибо, обязательно оставлю вам чаевые.
Поезд линии «Пикадилли» был на удивление тихим. Они сели на соседние места, и Сэм огляделся. Ближайший пассажир находился на другом конце вагона и, похоже, спал.
– Итак, – сказал Сэм максимально тихим голосом, – над чем они работали? Наши. Расследователи. Вы что-то знаете?
Томми медленно покачал головой:
– Я без понятия. Честно говоря, никто из них со мной не общался.
Тогда мужчины посмотрели на Фэйми. Она закусила губу.
– Я пыталась вспомнить. Мэри что-то вскользь упоминала о масштабном расследовании и что все они побросали остальные дела ради него. – Она посмотрела на друзей и пожала плечами. – Но это всё. Вы же знаете, расследователи никогда не говорят, над чем работают. Так что не удивлюсь, если окажется, что никто ничего не знает.
Спящий мужчина вздрогнул и выпрямился. Друзья молча смотрели на него. Он снова провалился в сон.
– Вот это мы нервные, – заметил Томми. – Дергаемся даже из-за какого-то мужика в метро.
– Так мы и должны быть аккуратными и настороженными. Особенно в метро, – сказал Сэм. – Пока мы не узнаем, кто убийцы, подозревать надо любого.
– Какая жизнь нас ожидает… – простонала Фэйми. Голова вдруг снова разболелась. Теперь ей хотелось только одного – поскорее оказаться дома. – Простите, – сказала она, – но сейчас мне это необходимо. – Она выудила из сумки наушники и включила музыку на телефоне. Сэм и Томми наверняка в удивлении вскинули брови, но ей было все равно. Глаза закрыты. Время «Волшебной флейты». Несколько коротких мгновений покоя, и она почувствовала, как ее дергают за рукав. Поезд замедлял ход.
– Наша остановка, – громко сказал Сэм.
Фэйми кивнула:
– Я тебя слышу. А еще я слышу Моцарта, и он побеждает.
Двери открылись, и они вышли из вагона.
– Моцарт не проводит тебя домой, – сказал Сэм.
Фэйми, понимая, что ведет себя некрасиво, сняла наушники.
– Извини, привычка.
– Тебе хоть полегчало? – спросил Сэм.
– Не знаю.
Путь к дому Фэйми лежал через парк. У входа был припаркован розово-белый фургон с мороженым, продавец читал газету и даже не поднял на них взгляд. Фэйми же, проходя мимо, ускорила шаг.
– Боже, даже мороженщик кажется мне подозрительным. Это очень плохо…
За исключением нескольких собаководов и спящего бродяги на скамейке в парке никого не было.
– На удивление пусто, – заметил Томми с плохо скрываемой ноткой тревоги.
– Я редко бываю здесь днем, – отозвалась Фэйми, – но ты прав. Как-то безлюдно.
– В плохом смысле? – спросил Сэм, не понимая, к чему клонит Фэйми. – Пойдем другим маршрутом?
Открытое пространство парка казалось вполне безопасным, но Фэйми колебалась. Даже в компании друзей она чувствовала себя уязвимой и незащищенной. Она подавила желание снова надеть наушники. Шесть собак, четыре собачника и бродяга – вряд ли это декорации к «Бандам Нью-Йорка».
– Вперед! – решила она. – Джин-тоник ждут нас через десять минут.
Быстром шагом они шли по центральной аллее, оглядываясь по сторонам. Запах свежескошенной травы перемешивался с вонью переполненных мусорных урн. Банановые шкурки, подгузники, полупустые кофейные стаканчики. Дорожка плавно шла вниз, переходя в поляну для пикника, а потом круто поднималась к изысканным кованым воротам в викторианском стиле. Мужчина с ретривером наклонился, чтобы убрать за псом. Второй собачник – с двумя спаниелями – остановился поговорить с хозяином волкодава. Бродяга чистил яблоко. Женщина с тремя собаками прогуливалась вдоль забора парка.
Что-то не так. Фэйми резко остановилась, сердце колотилось. Что-то точно не так. Она еще раз оглядела людей в парке. Сэм тоже насторожился.
– С чего это бомж решил почистить яблоко? – спросил он настойчивым шепотом.
– С того, что у него есть нож… – ответила Фэйми.